Дважды рожденный

Кажется, сознание ненадолго выключилось, потому что когда я открыл глаза, дымка изрядно рассеялась. Импровизированная граната бухнула достаточно, чтобы нас услышали и пришли на помощь, пока я валялся в отключке. Но нет. Эта часть корабля оказалась совершенно заброшенной, и мы с девчонкой оставались единственными живыми существами в радиусе десятков метров. По крайней мере, сенсоры НОИ не улавливали ни звуков шагов, ни картавого говора кочевников. В любом случае передышка пошла мне на пользу, и я немного пришел в себя. В затылке все еще пульсировала боль, но она уже не нарастала с каждой секундой, грозя расколоть череп пополам.

Через обожженные трупы пришлось перебираться прикрывшись рукавом. Отвлекаться и ковырять настройки в такой момент казалось не самой безопасной идеей. Уж лучше дышать вонью, чем остаться без хозяйства. Сравнение всплыло не случайно. Как ни старательно я отводил взгляд, а глаза, словно намагниченные, упрямо возвращались к изуродованному трупу. Мутило изрядно.

Перебравшись, я всем весом налег на многострадальную дверь. Проход начал медленно приоткрываться. Щель достигла сантиметров пяти, когда внутри кто-то испуганно пискнул, и массивные створки чуть не рубанули мне по пальцам. Едва успел отдернуть.

— Твою налево! Ты что творишь, дура?

Каюсь, за языком я не следил совершенно. Возможно... только возможно, я и добавил парочку непечатных выражений. Нервы звенели натянутыми канатами, но, учитывая ситуацию, это было нормально. Радовало, что девчонка осталась жива. Ее курлыкающий вопрос я просто не понял.

— Не понимаю я тебя. Говори нормально!

— Кто это?

Тяжелый вздох вырвался сам собой, отмечая невысокие умственные способности девушки. Ну, по крайней мере, на понятном языке заговорила, уже хорошо.

— Прохожий. Мимо шел, гляжу, жрут кого-то. Вмешался вот. Давай шустрей!

— Как?

Да у нее, похоже, шок. Кричать нельзя. Сорвется в истерику — застрянем тут надолго. Не дай бог, серые твари вернутся. Стоило тогда рисковать, чтобы в конце все испортить? Благо, предыдущая жизнь научила меня играть интонациями. Сменив тон на максимально спокойный и обходительный, я объяснил:

— Шустрей — значит быстрей. Послушай, девочка, крыс я разогнал, но не знаю надолго ли. Если ты не против, давай выбираться отсюда. Разделить судьбу твоего кавалера меня не прельщает.

После моих слов дверь слегка приоткрылась, и в проем выглянул любопытный карий глаз. Заплаканный, но в связи с полным отсутствием косметики все еще весьма симпатичный. Хлюпнув носом, девушка произнесла:

— Он не мой кавалер. — И невпопад добавила: — Мара.

— Что? — Не понял я.

— Говорю, меня так зовут — Мара.

Дверь она, кстати, так и не открыла. Еще боится?

— Очприятно. Виктор. — Я слегка кивнул. — Мара, давай отсюда уходить, а? Столько трупов вокруг и человечиной воняет. Приманка, блин, почище сыра.

— А там больше никого нет? — Дверь не сдвинулась ни на сантиметр.

— Я один.

Карий глаз недоверчиво прищурился и попытался осторожно выглянуть за угол. Ничего у нее не получилось, но это не значило, что она перестала пытаться.

'А девчонка-то, похоже, не только крыс боится', — осенило меня. — 'Мистер спущенные штаны получил по заслугам?'

— Не бойся. — Я сделал несколько шагов от двери. — Живые здесь только мы. Меня Дабл привел. Чернокожий. Пока его дочка возится с раненым, и вышел погулять, и немного заблудился.

Имя негра произвело на девушку благоприятное впечатление. По крайней мере, из-за двери сначала появился тот самый глаз, а затем и все остальные части незнакомки предстали во всей красе. Надо сказать, что я ни капли не преувеличил — внешность у девушки оказалась отменная. Длинные ноги в обтягивающих кожаных штанишках заканчивались высокими мокасинами на шнуровке. Рубашка с вышивкой из того же материала выгодно очерчивала высокую грудь. Даже медицинский халат, отнюдь не белоснежный после всех приключений, только подчеркивал общую сексуальность девушки. Даже в мое время, когда индустрия красоты цвела пышным цветом, такая красотка вряд ли смогла бы затеряться среди длинноногих, но таких однообразных моделек.

В свете вышесказанного, присутствие насильника уже не удивляло. Скорей непонятно, почему он был один.

И все же красота Мары не смогла окончательно поколебать мое душевное равновесие. В другое время я может и распушил бы хвост, но сейчас обстановка к флирту не располагала. Мягко говоря. Помимо этого я обратил внимание еще на один момент:

— Ты — дочка Дабла? — И в ответ на ее смущенный кивок, пояснил: — Я так и думал. На папу очень похожа.

Изрядно смягчив Дабловские черты, природа удивительным образом придала лицу девушки гармоничность. И если моя наблюдательность окончательно не дала маху, то можно было с уверенностью утверждать, что мама у девушки вполне себе европейка. Кожа Мары была на несколько оттенков светлее отцовой.

— Раз уж мы, наконец, познакомились, предлагаю быстренько отсюда сваливать. Дорогу подскажешь?

Еще один кивок. И в кого она такая молчаливая? Папаша, помнится, на язык весь острый и за словом в карман не лез. Ладно, может еще отойдет. Стресс все-таки.

— Веди. — Коротко приказал я.

Девчонка упрямо вскинула голову, но сдержалась и нетвердой походкой двинулась в темноту. Оно и к лучшему, боюсь, начни она скандалить и выдержка бы мне изменила. Потерянное на бестолковые разговоры время и так изрядно щекотало нервы. Столкнуться с очередной стаей без надлежащей подготовки и надежного тыла я не хотел. Сожрут-с.

— Мара, ты как вообще?

Я слегка переживал за девушку, казавшуюся излишне молчаливой и безучастной. Бледная настолько, что было заметно даже на ее темной коже, она шагала с целеустремленностью механического робота, опираясь о стену мелко дрожащей ладошкой. Даже кучу обгоревших крыс Мара обходила с какой-то особенной, пугающей тщательностью. В ее глазах не отражался ни ужас, ни брезгливость. Труп любвеобильного кочевника она, казалось, даже не заметила, и я даже усомнился в своих догадках. Мне бы не удалось сдержался от соблазна, и фигурально выражаясь, плюнуть на могилу насильника. Если подлеца сожрали и поджарили, то хоть какая-то реакция должна быть. Или я ничего не понимал, или Маришка удерживала истерику последними каплями воли. Девочка нырнула в себя, прячась от реальности.

Так и было. Я успел в последний момент, когда бедняжка уже оседала на пол. Подхватив почти невесомое тело, я прижал его к груди и, с подозрением глядя в перепуганные глаза, поинтересовался:

— Ты как? Терять сознание не собираешься?

— Не уверена.

Мара сглотнула и попыталась отстраниться от меня. Она упиралась 'лапками' словно котенок, которого удерживали против воли. Нет, так дело не пойдет. Не хватало еще тащить ее силой. Если на крики сбегутся кочевники или крысы мне придется одинаково хреново. Ни те, ни другие разбираться не станут.

Быстрым шагом проскочив оставшиеся метры, я свернул за поворот. Оставшееся после взрыва кровавое месиво больше не мозолило глаза, и я тешил себя надеждой, что это слегка успокоит мою беспокойную ношу. Напрасно. Сопротивление нарастало с каждой секундой, в то время как дымка безумия медленно изгоняла последние остатки разума из глаз Мары. Еще немного и у нее начнется натуральная истерика. С попытками выцарапать глаза и яростными криками.

С размаху плюхнув девушку на пол, мне удалось ненадолго вернуть ей разум. Жесткая посадка сопровождалась неприятными ощущениями, как нельзя больше подходящими в такой ситуации. Лучше бы конечно в ванну с ледяной водой, но сойдет и так. Не слишком по-джентельменски, но других вариантов я не видел. Удар вышиб воздух из легких, и пока Мара открывала рот в попытках вдохнуть, я отшагнул к противоположной стене и уселся, обхватив колени руками. Пока не поздно, стоило прекратить нависать над ней.

Дождавшись, когда ее взгляд сфокусируется на мне, я сказал:

— Слушай, ты очень красивая, и в другое время я с удовольствием приударил бы за тобой, но сейчас обстановка не слишком располагает к любовным утехам. Извини, но насиловать тебя в двух метрах от горелого трупа не входит в мои планы.

Отстегнув от пояса флягу, подаренную щедрым кочевником, я толкнул ее к девчонке.

— Пей.

— Я не хочу.

— Пей! — Я усилил нажим. — Нужно. Немного, чтобы была в состоянии указывать дорогу, и не теряла сознание от страха. Пей, сказал!

Предупреждение оказалось бессмысленным, непривычная к алкоголю девушка закашлялась после первого же глотка. Но своего я все же добился — из ее глаз начала выветриваться паника. Насчет румянца не скажу — не видно, но в глазах появился легкий дурман от циклохлои. В нашей ситуации лучше и быть не могло.

— Идти сможешь? — Спросил я, принимая из рук девушки фляжку.

В ответ она бешено закивала головой и попыталась подняться. Если на растревоженное сознание алкоголь подействовал положительно, то опорно-двигательная система под его воздействием отказала сразу и полностью. Стоило девчонке выпрямиться, как ее завалило набок и повело в сторону. Резво перебирая ногами, Мара постаралась удержать равновесие, но результат оказался прямо противоположным. Ожидая чего-то подобного, я перехватил ее на полпути к стене и уже привычно поднял на руки.

— Все с тобой понятно. Куда идти помнишь?

— Уху. — От энергичного кивка голова запрокинулась назад.

— Никогда не пила?

— Не-а, мне папа не разрешает.

В середине своей булькающей речи она икнула, отчего ударение в слове 'папа' пришлось на последний слог, заставив меня улыбнуться.

— Понятно. — Повторил я. — Ладно, принцесса. Показывай дорогу.

Оставшийся путь запомнился мне надолго. Помолодевший организм отвечал на прикосновения жаркого девичьего тела более чем живо, а бурлящие в крови коктейль из гормонов и остатков наркотика превращал путешествие в сексуальную пытку. Мара успокоилась и больше не доставляла проблем, поэтому я позволил себе слегка расслабиться. Как обычно неприятности подкрались совершенно незаметно. Размеренно шагая темными коридорами павшего гиганта, я старательно отводил взгляд от девушки. Ее соблазнительная фигурка создавала лишнее напряжение, с каждой минутой прижимаясь все плотней, а откровенный вырез маячил прямо перед глазами. Неудивительно, что я старался поменьше смотреть вниз, сосредоточив внимание на местности. Опять же, не стоило забывать про крыс.

В тот момент я как-то не осознавал, что точно та же взрывоопасная смесь алкоголя и юношеской гиперсексуальности едет в моих объятьях, готовясь преподнести не самый приятный сюрприз. В отличие от Мары я был в состоянии контролировать свое либидо и прекрасно понимал последствия таких опрометчивых поступков, ни на секунду не забывая о собственном шатком положении. Не думаю, что Дабл обрадуется нежданному зятю. Я уже имел удовольствие лицезреть здешние способы решения проблем, и не хотел, чтобы меня 'решили' одним из них.

Первый звоночек прозвенел, в момент, когда девчонка вторично приложилась к фляжке. Задумавшись, я проворонил движение ее проворных пальчиков, а после уже было поздно. Ну не бросать же ее на пол, в самом деле? Пока я освобождал руку, Мара успела сделать ха-а-ароший глоток.

— Ты что творишь?

Судя по выражению лица, останавливаться на достигнутом она не собиралась. Фляжку удалось выхватить в последний момент. Взболтнув, я по весу определил, что выпила она не так уж и много. Впрочем, если судить по заплетающемуся языку и томному взгляду — более чем достаточно.

— Холодно же. — Она демонстративно передернула плечами и, невинно похлопав длиннючими ресницами, попыталась плотней ко мне прижаться.

— Девочка, ты понимаешь, чем это может закончиться?

Судя по мелькающим в глубине глаз бесенятам, ничего она не понимала. Растревоженное смертельной опасностью сознание оказалось излишне подвержено алкоголю, и ребенка, что называется, понесло. Благо, что я на себе испытал последствия дьявольского зелья, пусть и изрядно ослабленного нанитами.

Я не брался судить и осуждать, но увиденное во время празднества меня шокировало. В Могильнике глохли любые сигналы, поэтому телевиденье и так называемый вирт сюда так и не добрались, но опускаться до уровня дикарей мне не хотелось. Судьба бессмертного наркомана совсем не прельщала. Пьяной вакханалии оказалось достаточно, чтобы понять — со здешними ребятами мне не по пути. И пользоваться случаем в лице дочери Дабла я тоже не собирался.

Моя задача — сдать спасенную девку на руки папаше, и заработав призовые очки проверить свою теорию. Если окажется что я ошибался, то бежать отсюда следовало как можно скорее. Все! Слишком много опасностей и ни одного плюса чтобы их компенсировать. Я скосил глаза на внушительную грудь дочери Дабла. А по поводу девчачьих прелестей... лучше потерпеть. Выберусь в город — отправлюсь прямиком в бордель, и засяду там, пока не просажу все до последнего марса. Чтобы чертов организм до отвала нажрался, и больше не давил на мозги в самый ответственный момент.

Была только одна проблема в моем замечательном плане. Принятое решение никак не помогало уворачиваться от шаловливых ручек Мары, с каждой секундой становящихся все более навязчивыми. Под натиском химии рухнули последние барьеры, и девушка активно желала плодиться и размножаться.

— Тихо, тихо. Вот же! Мара! Чертов напиток!

Зафиксировав ей руки, я сделал только хуже. Теперь она весьма настойчиво лезла целоваться, и на уговоры никак не реагировала.

— Мара, отстань! Твой папаша меня убьет!

— Это точно. — Мурлыкнув, улыбнулась девушка и удвоила усилия.

— Стой, красавица! — Кажется, мне удалось ее удивить. На секунду она даже прекратила лезть ко мне в штаны, и я усилил натиск, стараясь ничем не выдать свои коварные планы. — Мара, деточка, нам с тобой надо обязательно выпить! Как ты считаешь?

В затуманенные мозги информация доходила с трудом, так что фразу пришлось повторить несколько раз.

— Давай? Еще глоточек! Вот умница!

Идея оказалась замечательной! Я, правда, не слышал, чтобы девушку спаивали с целью отмазаться от постели — обычно как раз наоборот — но у меня все не как у людей. Делая вид, что солидно прикладываюсь к фляжке, мне удалось влить в нее больше половины оставшегося напитка. В результате Мара не бросила своих попыток перейти, наконец, из категории 'девица' в категорию 'женщина', но силенок ей уже не хватало. Отравленный организм с трудом ориентировался в пространстве, и я смог спокойно продолжить путь. Тем более что мы успели выйти в знакомую часть корабля, и до каюты оставалось не больше пяти минут быстрого шага.

Пинком распахнув дверь, я протиснулся внутрь и уложил мирно засопевшую девушку на единственную койку. Как и ожидалось, в мое отсутствие никто не озаботился принести постельные принадлежности, зато мои вещи остались в целости и сохранности. Так что здесь я скорей остался в плюсе. В сумке завалялся запасной комбинезон и толстый свитер, купленные сто лет назад в магазинчике Астеля. Помянув усопшего теплым словом, я как мог укутал девчонку, и рухнул на пол, в изнеможении отвалившись на стену.