Зеленая кровь

— Да, — неприязненно сказал полковник и вышел, нарочито аккуратно прикрыв дверь.

Шаграт лег к ногам Хольвина.

— Подожди здесь, старина, — сказал Хольвин, потрепав его по холке. — Мне надо пообщаться с волком, я один пойду.

Шаграт взглянул на Хозяина с тихим укором, вздохнул — но не поднялся, только чуть переменил позу на более удобную для долгого ожидания.

Волк лежал на полу клетки, положив морду на лапы, неподвижно — в ветеринарной клинике так же безразлично, как и в грязном зверинце Центра Развлечений. Он даже не повернул головы, когда Хольвин подошел к вольеру.

— Смотрите, господин посредник, — сказал молодой ветеринар, с которым Хольвин до сих пор не общался. — С тех пор, как привезли, так и лежит. Почти не встает.

Хольвин зацепился взглядом за миску, в которой лежало сырое мясо, политое яйцом. Мясо уже успело обветриться.

— Самый здоровый из всех, — сказал ветеринар сердито. — Его допингом не кормили. Вообще, он, похоже, очень недолго там пробыл: шкура слишком целая. Наверное, не успел поучаствовать в боях. А истощен не потому, что желудок испорчен суррогатами, а потому, что от пищи отказывается. Пока вы были поблизости, он, вроде, немного ожил — а как вы ушли, снова лег.

— Но кровь на анализ взять позволил? — спросил Хольвин.

— Усыпляли, — признался ветеринар.

— Конечно, — Хольвин присел на корточки. — Нормальная практика. Вместо того, чтобы поговорить, стреляли капсулой со снотворным, что больно и унизительно. Плюс — анализ вовсе не идеален, посторонняя химия в крови. Как вы думаете, это хорошо?

— Вот и беседуйте с ним сами, раз такие умные, — буркнул ветеринар и ушел.

— Поешь, боец, — тихо сказал Хольвин. — Поешь, голодный не воин.

Волк смерил Хозяина презрительным взглядом.

— Я тебя не обманывал, — сказал Хольвин. — Ты видишь, я пришел за тобой. Просто тогда я не мог тебя забрать. Были другие, им грозила смерть, а тебе всего-то и следовало бы подождать пару дней. Я думал, ты поверил и дождешься, а ты себя голодом моришь. Поешь, давай.

Волк вздохнул.

— Не все еще потеряно, боец, — сказал Хольвин. — Сегодня поедем за город, скоро будешь в лесу. Хочешь в лес?

Волк не выдержал и перекинулся. На его обветренном лице, достигшем последней степени худобы, с торчащими скулами и заострившимся носом, желтые глаза горели ничуть не измененной сменой Ипостасей холодной злобой. Он приподнял верхнюю губу — Хольвин грустно улыбнулся:

— Прекрасные клыки, боец. Просто прекрасные. Только оставил ты их без работы... ну что ты себя мучаешь, парень?

— Клыки мои пришел смотреть... Хозяин? — хрипло спросил волк с насмешливой иронией.

— Я же не шучу, мы скоро будем в лесу — зачем твой скелет в лесу? Стае нужен хороший боец, а не задохлик на дрожащих ножках...

— Стае? — спросил волк и облизнулся. — Что ты вообще знаешь о Стае, человек?

— В чем дело, парень? Совсем плохо?

— Чего ты хочешь? Лечить меня пришел? — волк снова облизнулся, его губы сохли и трескались. — Как ваших пустолаек? Так я не собака, на брюхе не ползаю, и вылечишь — не поползу.

— А я тебя и не укладываю на брюхо. Вижу, все — серьезнее, чем я думаю, да? — спросил Хольвин, так и сидя на корточках рядом с волком, по-прежнему лежащим на полу. — Ты прождал меня два дня и успел разувериться, это я понимаю, жаль — но понимаю. Только почему...

Волк усмехнулся, блеснув клыками.

— Ждал... Ничего я не ждал. Ничего я не жду, а уж от людей в особенности... Что ты себе в голову забрал, человек? Стае я нужен, да? А что осталось от Стаи, ты знаешь? Ты знаешь, как я вообще попал в эту, будь она проклята, клетку?

— Ты же не стал рассказывать...

— Ну да, — волк сел. — Ты Хозяин, псы болтают — холуи ваши. Посредник... ты где был, когда в моих братьев стреляли, а, посредник? Когда наших сук стреляли, а?

— Давно? — спросил Хольвин.

— С пару недель.

— И ты тут играешь в гордость и молчишь?

— А что тебе сказать, — усмешка волка стала не злобной, а горькой. — Ты ж человек. И эти с ружьями — тоже люди. Ты скажешь — они в своем праве, жить всем надо, за территорию всегда грызлись... а мне-то какая, к бесу Сумеречному, разница, как это оправдывается?! Они не за землю бились, им просто убивать хотелось, как бешеным, аж слюна из пасти капала — будто я не понимаю! С бешеными не бьются. От бешеных либо убегают, либо добивают, пока они других не позаражали...

— Грамотный ты, парень, — пробормотал Хольвин озадаченно.

Волка как будто позабавило его замешательство; его мрачная усмешка превратилась в ухмылку, почти собачью, почти польщенную. Он еле заметно расслабился.

— Наш Старый грамотный, — сказал с оттенком гордости. — Он много рассказывал про то, как люди охотятся. Про нормальную человеческую Стаю, я имею в виду, — в голосе послышалась нотка мрачного юмора. — Среди людей иногда такие попадаются — нормальные бойцы. Он в молодости с такими встречался, говорит, все было правильно, четко, честная война за охотничьи угодья. Те были сильные, наши в чащу ушли, те, кто выжил. Мы силу уважаем, проиграли — уходим, не огрызаемся, закон ясен...

— А в этот раз, по-твоему, что было не так? — спросил Хольвин. — Кто стрелял: спецы, настоящие охотники — или нет, как ты думаешь?

Волк задумчиво почесал за ухом — и стал в этот момент еще больше похож на пса. Хольвин улыбнулся.

— Никакие охотники, — сказал волк наконец. — Вообще не охотники, мясо. Боец среди них был один, он Стаю и вел — но не вожак, а этого я уже не могу понять. Им как раз самые слабаки командовали, из тех, на кого рявкни — и на брюхе поползут. И несло от них... дрянью несло. Какой-то... такой... отравой, отрыжкой... Не тухлятиной, но похоже на тухлятину...

— Пьяные, ты хочешь сказать?

— Не знаю, что это — пьяные. Слабые — точно, — сказал волк уверенно и презрительно. — Но оружие у всех отличное — длинные такие винтовки, знаешь? С красным таким глазом светящимся сверху. От которого бывают такие зайчики... на земле, на шкуре у кого-нибудь... чтобы не промахиваться... Только это все равно. Если бы они одни были, мы бы от них ушли на раз, они бы и не заметили. Или убили бы — делать нечего таких убить, и оружие бы не спасло. Они же в лесу не видят ничего, не слышат, не чуют — а если что и услышат случайно, то не поймут ни пса...

— Значит, их вывел инструктор?

— Вожак, который нянька при слабаках? Ты его так зовешь? Да, думаю, он. Он по следам, наверное, догадался, что мы пошли к оврагу, и своих уродцев вывел к оврагу, только с подветренной стороны... Он же знал, что мы не унюхаем, значит, нормальная голова... В общем, не повезло нам. Я, Рваный, Цуцик, Хвост и сучки наши — так на них и выскочили, — закончил волк, морща нос.

— Под выстрелы? А стреляли они пулями со снотворным?

— Уже! Нормальными пулями стреляли, которыми убивают. И знаешь... боец-то не стрелял, только слабаки, куда попало, по кустам, по нашим, по всему... Рваному сначала в бок — кровища фонтаном... потом жирный урод подошел — и в башку в упор. Крошка перекинулась, прижалась там к коряге какой-то, крикнула: "Не надо, не надо!" — а ей в живот... вот такая дыра была... — волк помолчал. — Это они только меня почему-то... не снотворным, а... лапы подвернулись, весь как ватный, но башка работает... я видел... Лапы связали, намордник надели, тащили долго, тошнило... потом в машину сунули, в багажник. Бензином воняло, чуть голова не треснула...

— С тобой была не вся Стая, да? — спросил Хольвин почти утвердительно. — Без Старого... еще кого-то не было, я думаю...

— Не вся. Но я слышал выстрелы... не знаю... — голос волка вдруг сорвался в тоскливый скулеж. Что бы ни думали ветеринары, волк умирал не от голода, а от тоски. У волков бывает смертельная тоска — по Стае, по лесу...

— Выясним и отомстим, — сказал Хольвин и протянул руку сквозь прутья вольера. — Я обещаю. Только нам с тобой надо будет сделать две вещи: найти выживших из Стаи и найти тех, кто убивал твоих братьев. У людей тоже есть претензии к этим мерзавцам.

— Чьим носом искать-то будешь, человек? — хмыкнул волк. — Ты ж не чуешь ни пса...— но обнюхал руку серьезно и внимательно. Пожал плечами. — Ладно... вроде не тошнит от тебя — и то хорошо...

— Вот и чудно, боец, — сказал Хольвин. — Давай, поешь и пойдем. Поедем в лес.

— С собакой пойдешь? — спросил волк. — Ненавижу, сявки брехливые...

— Посмотрим, — Хольвин улыбнулся. — Если тебе можно доверять, парень, то пойдем без собаки.

— Доверять... Да кто ж из людей волку доверится?.. Неужели попробуешь?

Хольвин оценил прямой вызывающий взгляд — знал собачьи правила переглядки и глаз не отвел. Волк ухмыльнулся, подвинул к себе миску, покосился на человека:

— Храброго из себя строишь?

— Ешь, ешь, — сказал Хольвин. — У меня к тебе есть еще вопросы, но это — потом.

Пока волк ел — насильно втискивал в себя пищу сквозь тоску, сжимавшую горло — Хольвин разговаривал с Тео по телефону. Тео бранился, но Хольвин и не ждал от него восхищения идеей.

— Всегда тебе больше всех надо, — ворчали в телефонную трубку. — Все посредники — как посредники, а ты действительно фанатик. Ну вот скажи, где это видано, чтобы псих-самоубийца поперся в лес один, без оружия, с волком, искать Стаю для переговоров, а?

— Стая может вывести на след браконьеров, — сказал Хольвин. — Насколько я понял, тебя это тоже может интересовать? Так вот, если Стая согласится сотрудничать, будут тебе адреса гадов, связанных с делом о Центре Развлечений.

— Хорошо бы, — буркнул Тео. — Только одна проблема: трансформов закон не считает вменяемыми свидетелями. Их показания суд не учтет.

— Смотря как это преподать, — возразил Хольвин. — Чему я тебя учу вообще? Волки могут взять след не хуже собак, они выведут к базе браконьеров, а тебе только и останется нагрянуть туда с ликвидаторами и жандармами и устроить тщательный обыск. И найдутся улики для суда, будь спокоен.

— Все это круто, конечно, — вздохнули в трубку. — Если только тебя волки не сожрут. Я понимаю, что ты — Хозяин, но они, если ты не забыл, дикие звери...

— До чего вы все предубеждены! Ты же ликвидатор, Тео, ты должен знать, что звери никогда и ничего не делают просто так. Я уже говорил и повторю: кот отлично описал мне парочку полудохлых, которые околачивались у Битера в зверинце, и опознает, если только ты найдешь хотя бы их фотографии. А волки имеют на эту славную компанию такое количество замечательных зубов, что предпочтут отказаться скорее от обеда, чем от мести. Так что я тебе добуду информацию — а уж как сделать из нее материал для суда, думай сам... Если вообще дойдет до суда. Может, там половина — мертвяки, тогда твои люди просто упокоят их — и конец. Правда, может оказаться и иначе... но все равно надо обязательно обезвредить эту погань, есть причины поважнее нарушения человеческих законов. Я не смогу к тебе заехать сегодня, но нам обязательно надо поговорить, Тео. Мне неуютно. И зверям неуютно. Пожалуйста, будь осторожен, неспокойно.

— Ладно, — сдался Тео. — Ты тоже осторожней там... У меня и без тебя полно хлопот.

— Слушаюсь, господин капитан, — усмехнулся Хольвин. — Пришли человечка забрать Шаграта — я с ним в лес идти не могу, волк не хочет.

— И телохрана оставляешь, дуралей? — судя по голосу, тревога Тео возросла в геометрической прогрессии. — Лишь бы волки улыбались, да?

— Пришлешь за ним?

— Да пришлю, будь ты неладен, чокнутый!

— Вот и славно, — улыбнулся Хольвин и дал отбой.

Волк слизывал с губ остатки яичного желтка. Хольвин снова присел рядом на корточки.

— Ну как, боец? Идти можешь?

— Бежать могу. Если в лес.

— Молодец, — Хольвин отпер вольер и открыл дверцу. — Выходи.

Это простое действие, похоже, шокировало волка. Он остановился, высунувшись наружу по плечи, и принялся сосредоточенно обнюхивать воздух вокруг, будто пытался учуять запах ловушки. Пожилая санитарка, мывшая пол между клеток, тихо прислонила швабру к стене и медленно вышла прочь, не сводя с волка глаз — это его позабавило и убавило напряжения.

— Смотри, какой я страшный, — сказал он Хольвину с прежней иронией. — Тетка, небось, думала — я ее прямо так и съем, даже оборачиваться не буду...

Хольвин улыбнулся в ответ:

— Ну, давай, боец, выходи, не стесняйся.

Волк вышел. Псы в вольерах по соседству, знакомцы волка по Центру Развлечений, не лаяли, но смотрели тревожно и хмуро.

— Лучше меня возьми, Хозяин, — сказал тот самый громадный лохматый пес, который ласкался к Хольвину в Центре. — Волк ведь подставит — недорого возьмет, погань...

— Потом возьму, Анчар, потом, — ласково откликнулся Хольвин. — Когда выздоровеешь, возьму.

Бойцовый пес, несколько поправившийся от инъекций витаминов и кальция, сытый, навещаемый своим будущим Хозяином из жандармерии и уже начавший приходить в форму, кинулся на решетку:

— Отвали от него, тварр-рь!! Трр-рронешь человека — убью, падаль!

Волк смерил пса брезгливым взглядом. Хольвин сказал укоризненно:

— Фу, Дарий! Лежать! Как не стыдно...

Бойцовый пес подчинился, лег, не меняя Ипостасей, положив голову на руки — но продолжал глухо рычать, морща курносый нос. Его клыки блестели из-под губ, как острые осколки фарфора. Брезгливость на лице волка сменилась насмешкой:

— Взрослый зверь, а как щенок, честное слово...

Другие псы, близко с волком незнакомые — красавица-ищейка с воспаленными от аммиака глазами, трехцветный сторожевой кобель с пулевыми ранениями, переломанный под машиной бродяга в гипсе — кидаться не стали, только проводили настороженными взглядами. Волк косился по сторонам, инстинктивно стараясь идти с Хольвином в ногу, тихо и мягко.

Хольвин открыл дверь, ведущую из приюта в клинику. Волк вышел за ним, внимательно принюхиваясь. Даже для жалкого обоняния человека лекарственных запахов казалось многовато — а волк чихнул от смеси спирта, дезинфицирующих растворов, йода...

Молоденькая санитарка с металлическим подносиком, покрытым марлей, прощебетала:

— Ой, собачка...

Волк ухмыльнулся ей во все клыки, с убийственной иронией — но девушка, похоже, восприняла злую насмешку, как собачью ласку:

— Господин посредник, а какой он породы?

— Волк, — сказал Хольвин. — Не задерживайтесь, барышня.

Санитарку тут же сдуло несуществующим ветром. Это маленькое приключение доставило волку большое удовольствие — он покосился на Хольвина куда дружелюбнее, чем прежде:

— А ты — ничего мужик. Юморной.

Хольвин остановился.

— Вот что, боец, — сказал он серьезно. — Мы с тобой сейчас пойдем по приемному покою, там люди с собаками, с разной прочей живностью, которую лечить приехали. Ты у нас — не пес, я тебя на цепь не посажу, но очень прошу — корректно с ними, дураками, ладно? Иначе будет скандал и неприятности, а значит, задержка.

— Да пошли они, — хмыкнул волк. — Очень надо...

— Могут спровоцировать, парень.

— А задирал я ногу на их провокации!

Хольвин улыбнулся — и волк ухмыльнулся в ответ. Они прошли рядом по широкому, ярко освещенному коридору стационара, мимо высоких белых дверей. Волк пригибал голову, всматривался и внюхивался, но вел себя нарочито спокойно. Хольвин стукнул в дверь кабинета с надписью "Заведующий отделением":