— Невесомость, никаких ускорений нет, — задумчиво объяснил Королев, будто что-то вспоминая. — Если в иллюминатор не смотреть, то и не поймешь, что движешься. Но даже если выглянуть, то все равно, на такой огромной высоте скорость не чувствуется, словно над расстеленной картой плывешь.

— Вы прямо, будто сами там были, — без всякой подначки улыбнулся впечатленный Павел Попович. — Такие подробности рассказываете.

— Что, орелики, не верите? — Главный вдруг резко повеселел и улыбнулся, словно сбросил какое-то наваждение. — Зря, вот полетите, и сами увидите, что все так и есть! К тому же, умные люди много лет назад смогли многое предвидеть и предугадать. Мы пока знаем о космосе не так много, но все же несравненно больше, чем знал, к примеру, Циолковский, когда писал свою повесть 'Вне Земли'. Если кто-то из вас ее не читал, советую ознакомиться не откладывая, и тогда очень скоро сможете сами оценить его гений и дар предвидения.

Прервав импровизированное выступление, Королев понимающе улыбнулся своим слушателям. Он, конечно, все видел сам. Пусть во сне, но как можно сомневаться в реальности этих картин? Ни один художник, ни один безумный мечтатель не в силах придумать такое. Зеленоватое южное сияние над затянутой в облачную сетку Новой Зеландией. Тонкая голубая линия заката над Западной Африкой, будто оранжевыми пятнами подсвечивающие окруженные тучами горы. Темно-синяя лента Нила на фоне красновато-желтой пустыни, просвечивающая через пылевую завесу. И огромный Каспий, как золотое зеркало отражающий огромную гриву закатного Солнца. А если отвернуться, закрыться от ярко освещенной Земли и вглядеться в черную пустоту, то одна за другой иголками засияют звезды, а когда глаза привыкнут к темноте, то их там повиснут целые тучи.

Повинуясь указанием Королева, Комаров вбил в ЭВМ 'нулевую' программу и уступил место Валерию Быковскому. Через полтора часа все шестеро побывали в корабле и уже начали неплохо осваиваться, особо напирая на электронику. Такая оперативность не может быть чем-то необычным, ведь они молоды и вполне восприимчивы к новшествам. И отбирали в Отряд лучших из лучших не только по здоровью. Летчики уже довольно лихо щелкают программы, запоминают их номера, понарошку маневрируют, расходуя сжатый воздух из баллонов. От шипения уже никто не вздрагивает, но зато на звук явились Феоктистов и Макаров, с удовольствием присоединившись к демонстрации новой техники. Вместе проштудировали дублирующую аналоговую систему ОВК, или особо важных команд, которые можно отдать кораблю вручную, если электроника заартачится. День незаметно перешел в вечер, а вечер, в свою очередь явно затянулся.

В одиннадцатом часу вечера Королев все-таки покинул теплую компанию, оставив будущих космонавтов на откуп разработчикам корабля. У летчиков еще есть несколько дней на переезд и устройство перед началом настоящей подготовки. Однако же, имеется подозрение, что в цеху их будут видеть чаще, чем дома. У самого же Главного дел невпроворот, притом все приятные хлопоты закончились, едва он покинул цех, а впереди нависли серьезные проблемы, требующие решения.

— — — — — — —

Примечание автора: Гагарин и Титов в первый отряд не попали из-за недостатка опыта. К примеру, Гагарин только в декабре 1957 года приехал в Луостари и только весной 58-го стал самостоятельно летать. Ему еще только предстоит стать серьезным летчиком. Так что, эти двое попадут в отряд позже, года через два-три. Нелюбова я решил не брать, отсеять заранее, не выдержит парень медных труб.

Список первого отряда такой:

Владимир Комаров

Валерий Быковский

Павел Попович

Андриян Николаев

Борис Волынов

Иван Аникеев

— — — — — — —

Москва, подземный бункер, октябрь 2057 года

— Что там за неприятности с Е-6? (Е-6 — платформа для лунных АМС — прим.авт.) — спросил Иван Родин, едва закончив просмотр записи. Вадим, дежурный у проектора, охотно влез с ответом, без задней мысли не дав академику Мельникову даже рта раскрыть.

— Датчики ИК-вертикали у них глючат, — по-простому объяснил он. — Мы решили такую мелочь не разжевывать, пусть сами дойдут. Первый аппарат они потеряли и даже не сняли телеметрию, она на другой стороне Земли сдохла, связи не было. На втором тот же самый глюк, но зато НИПы записали телеметрию, а комп не дал посадить батарею и свалился в 'сейф мод', то бишь, в безопасный режим. Аппарат все равно по назначению нельзя использовать, но зато как песочница с месяц-другой будет под рукой.

— Комп на Е-6 это круто, — одобрил Иван. — Но смотрите, чтобы они не слишком долго соображали, время дорого.

— Дороже, чем ты думаешь, — вставил словечко академик Мельников. — Браун решил пойти ва-банк, Шепард летит на 'Меркурии' через неделю, по их часам. Мы ничего сделать не успеваем, не саботировать же. Ракета чуть мощнее, система управления новая, глюки уже были, но Браун решил рискнуть. Так что, если не будет аварии, Шепард станет первым.

— Плевать, — отмахнулся Иван. — Мы такой вариант прорабатывали, нам главное, чтобы гонка не остановилась. И кстати, сейчас в Роскосмосе прессуха начинается, советую посмотреть. Если планы подтвердятся, это будет круто, хоть и поздновато, конечно. Лет бы на пятьдесят пораньше...

— Да уж, посетовал Мельников. — Когда мне было чуть меньше лет, чем нашим юным друзьям, я совершенно твердо рассчитывал дожить до первой марсианской экспедиции. А если повезет, то и поучаствовать. И никто даже представить не мог, как оно будет на самом деле.

— И черт бы с ними, с учеными-футурологами! — Иван чуть не расхохотался от абсурдности ситуации, — Но писатели-фантасты облажались по полной! Никто из них такую глупость вообразить не смог. Люди прыгнули от первого полета человека до Луны всего за восемь лет и тут же вернулись, замкнулись в себе, отказались идти дальше! Почти столетие потеряно, вырвано из истории, потрачено сначала на потребление и пафос, потом на десятилетия войн и разрухи, а в конце на героические попытки начать все с начала! И все как обычно, в который раз! Навоевались, помирились, мир заново поделили, можно и о перспективах подумать. Сколько времени и ресурсов потрачено — не счесть! Если подумать, это не Темное десятилетие, это целое столетие продано, проедено, прожито зря!

Иван замолчал, удивляясь эмоциональности своей вспышки. Хотя собеседники, особенно Борис, прекрасно его поняли. Сам Иван, ходячий пережиток прошлого, родился в несусветно далеком 1972 году, когда по Луне в последний раз бродили люди. Джин Сернан ободрал крылья с лунохода на сувениры, а геолог Джек Шмитт метнул на прощание молоток. Оба отряхнули друг с друга пыль, залезли в свой 'Челленджер' и улетели домой, к такой-то матери! И с тех пор, за восемьдесят с лишним лет — никого! Иван вспомнил, как еще школьником в 80-е годы ловил каждое слово из телевизора 'про космос'. Каким потрясающим прорывом казалась тогда станция 'Мир' с ее модульной архитектурой! А через два года слетал 'Буран', и казалось, что вот оно, будущее, наступает прямо сейчас! И на Западе были интересные планы, а уж картинки в появившихся тогда переводных глянцевых книжках и журналах были фантастические! Огромная станция 'Фридом', европейский многоразовый 'Гермес', эскизы лунных и марсианских баз. Но картинки остались картинками. Похмелье было горьким и длилось еще полвека. Только к середине 21-го столетия выжившие в большой войне космические державы, которых осталось, по сути, всего две, начали вспоминать, что космос — это не только разведка и связь.

— Ты сам-то на прессуху почему не пошел? — спросил Мельников.

— Не стоит лезть в пасть тигру, — покачал головой Иван, — Буду наблюдать издалека. Трансляцию ведут несколько каналов, не считая любителей в зале со своими камерами. Если Вэй туда припрется, то мне лучше не лезть.

— А наш адмирал там будет? — уточнил академик. — Вряд ли он упустит такую возможность что-то узнать из первых рук.

— Этот Дорман мне лично глубоко симпатичен, — признался Иван. — Я крайне впечатлен его энергией и железной хваткой. Перед ним открываются буквально любые двери. Везде этот проныра успел, всюду отметился! С другой стороны, он теперь не просто консультант, а вполне официальный атташе по культурным связям.

— Достаточно солидная должность, — вставил ремарку академик. — Понятно, что янки будут всеми способами искать в этом деле подвох.

— Я их не виню, — кивнул Иван. — После войны они не собираются отставать от конкурентов даже с учетом нынешних как бы дружеских отношений.

— А когда они перестали тратиться на мировую гегемонию вроде заморских баз и авианосных группировок, то деньги почему-то сразу нашлись, — усмехнулся подкованный в геополитике Вадим.

— Неудивительно, — подхватил мысль Иван. — Уж лучше потратить полтриллиона долларов на космос, чем на эту фигню, да и доллары нынче уже совсем не те, что раньше. Ну и престиж, куда же без него? Китайцы и их соседи еще не скоро смогут строить что-то летающее или даже плавающее. У европейцев дела чуть лучше, но как обычно, нет денег.

— Да не очень-то европейцам это надо, — мрачно заметил Мельников. — У них до сих пор на улицах стреляют, какой там космос!

— Если наши хотя бы половину планов не зарубят, я все прощу, — отчаянно махнул рукой Иван и снова замолк, задумавшись. В принципе, все не так плохо. Учитывая застой в полетах, продолжавшийся десятки лет, было отрадно наблюдать, как русские и американцы, давние соперники по космической гонке, снова лезут наверх, сначала на околоземную орбиту, потом на окололунную. Есть надежда, что в конце концов, опять начнут топтать лунную пыль, на этот раз вместе. А решив проблемы с инопланетниками и получив возможность использовать их технологии, можно вообще не особо беспокоиться о будущем освоения космоса.

Вадим выдал несколько команд серверам, и на одном из больших экранов возникла картинка с пресс-конференции. Пресс-зал в подмосковном ЦУПе полон гостей и журналистов, на трибуне располагаются главные действующие лица. Пока они молчат, в зале стоит нестройный гул голосов. Все обсуждают, что же собираются объявить эти большие космические начальники.

Иван подключился к своим источникам и расположил несколько картинок перед своим мысленным взглядом. Вот и адмирал Дорман! Попасть на пресс-конференцию он, скорее всего, смог благодаря телевизионщикам из ABC. Теперь он наблюдает действо с самой выгодной точки, фактически, с первого ряда. Проныра, что тут скажешь! И сейчас он смотрит не в президиум, а все больше по сторонам. Незаметно так поглядывает, не привлекая к себе внимание, но взгляд у старика цепкий, а глаз весьма острый. Так кого же он высматривает?

Переключившись на другую камеру, Иван безошибочно понял, кого так внимательно разглядывает Дорман. Вот он, высоченный здоровяк у дальней стены, выделяется над морем голов, как какой-нибудь утес над прибрежной бухтой. Только кружащих над ним чаек не хватает. Вэю Тьяо действительно нужно получше маскироваться.

— — — — — — —

Мыс Канаверал, август 1958 года

'Не облажайся, Шепард', — сказал он сам себе перед посадкой в капсулу. У астронавтов в ходу шутка о том, что 'Меркурий' на себя надевают, а не входят в него, настолько кораблик получился крохотным. Меньше любого истребителя, уж это точно, а их 35-летний Алан Шепард, один из опытнейших летчиков страны, видел немало. С другой стороны, сама по себе, без массивной серебристой колонны 'Тора', эта кроха никуда не полетит, разве что вниз. Он уже давно лежит в своем ложементе, терпеливо игнорируя возню ассистентов, затягивающих и перепроверяющих ремни и внимательно. Алан решил на всякий случай еще раз просмотреть свои шпаргалки. Ничего не забыто, все в норме, остается еще немного подождать.

В какой-то момент он даже задремал, хоть и всего на пяток минут. Приснилась ему Луиза (жена — прим авт.), по крайней мере, он уверен, что это она, но уж больно в непривычном обличье.

— У тебя прекрасный корабль, Шепард, — говорит она с улыбкой, разглядывая стайки экзотических рыбок в длиннющем настенном аквариуме, и свет от ярких ламп переливается на ее коже цвета морской лазури, а голубые глаза так и сияют. — И команда самая лучшая. Жаль, что я не могу лететь с тобой.

Он открыл глаза, а в ушах еще звучит удивительная, нигде не слышанная музыка. Шепард, мысленно смакуя остатки сна, бегло осмотрел приборы и проверил время. Люк закрыт, герметичность проверена, заправка ракеты закончена. Скоро летим!

— Свобода-7, Капком, — прохрипел голос Дика Слейтона, после чего слышимость немного улучшилась. — Дай вольтаж, Хосе. (прозвище Шепарда и Янга — прим.авт.)

— Это Седьмой, Бастер (Buster — прозвище Дика Слейтона, прим.авт.) — отозвался Шепард. — На главной 24, на резервной 29. Все в норме.

А это уже финишная прямая. Доклады идут в установленном порядке, без суеты. Еще до того, как пошел отсчет, Шепард буквально кожей почувствовал, как начал раскручиваться турбонасос двигателя, и только потом появился глухой рев и вибрация. Слейтон начал транслировать отсчет секунд:

— Пять, четыре, три, два, один, подъем!

Ракета слегка вздрогнула, это оторвались кабель-разъемы, и рев заглушил все прочие звуки.

— Подъем, и часы пошли! — почти выкрикнул Шепард, чувствуя, как наваливается тяжесть ускорения. Перегрузка вполне терпимая, даже комфортная, меньше двоечки, тренированный летчик ее ощущает, но не более того.

— Это седьмой! — чуть громче, чем надо, доложил он. — Топливо в норме, перегрузка один и восемь, давление 14, кислород в норме!

— Понял, Седьмой! — голос Слейтона звучал эйфорично. — Все выглядит хорошо!

— Все в норме, все окей! — еще раз повторил Шепард, стараясь говорить спокойно и убедительно. Ракета продолжает тянуть, а точнее, толкать 'Меркурий' вверх. Перегрузка нарастает, превысив тройку. Трясет тоже довольно крепко, словно по проселку летишь во весь опор, не снижая скорости.

Прошли разворот, миновали зону максимального скоростного напора, и когда ракета, казалось бы, мертвой хваткой вцепилась в назначенную ей траекторию, тогда и случилось крупное невезение. Система управления почувствовала, как небольшой порыв гулявшего на высоте бокового ветра слегка качнул машину, уводя ее с курса. Автоматика отреагировала адекватно, парируя ошибку отклонением рулевых сопел. Но алгоритм, перекочевавший с более ранней и легкой версии ракеты, не учел слегка измененного полетного задания, и боковая скорость немного превысила заложенные ограничения. Через пару секунд ракета качнулась в обратную сторону, и опять проскочила нужное положение, входя в смертельно опасную волну автоколебаний.

К счастью для пилота, другая важная система решила не дожидаться неизбежного разрушения ракеты и врубила двигатели САС.

Шепард только собрался выдать в эфир очередной 'окей', как крошечный кораблик неслабо тряхнуло, а его самого вдруг словно молотом в грудь ударило. Капсула затряслась и бешено завертелась, а пилота вжало в кресло так, что в глазах тут же потемнело, и дышать стало почти невозможно. Это уже даже не десятка, это вся двадцатка будет. Значит, башенка сработала.