— Ты, наверное, хотел сказать "мышей"? — вмешался дядя Базиль.
— Ну да, конечно, под Солнцем эту нишу занимают мыши и крысы. А у нас, под Бетой — норики.
— ... И праздник прошел бы совсем хорошо,
Но Тор-мышеглот на рассвете пришёл.
Летучие мыши укрылись под крышу,
Ходячие мыши попрятались в нишу... -
Пропела белокурая девочка. Я повернулся в её сторону и скорчил страшную рожу:
— Если я Тор, то я могучий и страшный бог грома. А ты — богохульствуешь. Вот метну в тебя свой верный Мйольнир!
Её это совершенно не напугало. А дядя Базиль смеялся от души.
Отсмеявшись, дядя Базиль потащил меня в спортивный зал. Зал у них был какой-то бедненький, хотя и большой, ну канаты, ну шведская стенка, ну брусья. Тренажёров никаких нет, даже велосипедного и гребного, бегущих дорожек тоже нет. Зато баскетбольные кольца и ворота то ли для мини-футбола, то ли для гандбола. Ну и волейбольную сетку есть где натянуть. В общем, заточено под командные виды спорта.
Там он сдал меня ещё одному преподавателю, представленному уже не как "дядя", а как "герр Клаус", и тот начал меня гонять по всяким упражнениям, проверяя качество моей физической подготовки. Мучил меня часа три, но вроде остался мной доволен. Когда он сказал "Можешь идти переодеваться", я поинтересовался, собирается ли он меня экзаменовать в тире и в бассейне. Оказалось, что ни того, ни другого в интернате не предусмотрено. В бассейн они раз в месяц водят детей в какой-то общественный, а стрелять, разжигать костёр и укладывать рюкзак вообще не учат. Впрочем, мою готовность сдавать эти предметы герр Клаус отметил.
Вечером я подловил ту девочку, которая дразнила меня стишком про мышиный праздник, и стал выяснять, сама она его сочинила, или откуда взяла. Оказалось, что Матильде (так её звали) этот стишок читала мама из какой-то старинной-старинной книжки. Вообще Матильда ещё полгода назад жила с родителями. Но родители погибли в какой-то катастрофе, и она попала в этот интернат. Возможно, именно поэтому с ней было гораздо интереснее, чем с другими интернатскими детьми, с которыми и поговорить-то не о чем.
На следующий день я почти весь день провёл в их компьютерном классе. Это жуть какая-то, а не компьютерный класс. Нельзя так издеваться над хорошими компьютерами. Средств программирования никаких нет, доступ в сеть только на небольшой список разрешённых сайтов, среди которых парочка энциклопедий, парочка совершенно детских онлайновых игр и одна неплохая карта Земли со спутниковыми снимками и панорамами. Ну, не удалось погулять по земным городам, хоть так посмотрю.
Там меня поймала Матильда, сначала показывала на этих картах места, где она жила с родителями, а потом стала жаловаться что здесь почитать нечего. Даже "Джейн Эйр" нет. Далась ей эта "Джейн Эйр"! Я как-то заглянул Гудрун через плечо, когда она это читала. Ну занудство же полное и розовые сопли. Но девчонкам почему-то нравится.
— Хочешь, лучше дам "Сталки и Ко", — предложил ей я. — Это тоже про интернат. И тоже нет в этой как бы библиотеке. Наверное, потому что там кошек стреляют из мелкашки.
Почему-то её эта идея не воодушевила. Но у меня же, как и у любого спейсианина в коммуникаторе пара сотен гигабайт художественной литературы. Естественно, "Джейн Эйр" там тоже нашлась. Я отдал ей коммуникатор и она спряталась с ним в уголке игровой за кадкой с пальмой. А я продолжил изучать, что на Земле делают из нормальных компьютеров.
Через полчаса я услышал Матильдин писк: "Отдай!" Я выскочил в игровую. Там Лабан, мальчишка, который рос в приюте с самого детства, пытался отобрать у Матти мой коммуникатор. Думал, что легко справится с девчонкой. Но коммуникатор-то был мой. А я его на полголовы выше и в плечах шире. Не знаю, чему у них там в приюте на физкультуре учат, но точно не нормальной борьбе. В общем, пришлось мне ему немножко объяснить, что девчонок вообще трогать неправильно, а отбирать у девчонки вещь, которую ей дал попользоваться я — безумно непредусмотрительно.
Надо отдать Лабану должное, поднимать шум и вмешивать в наши дела взрослых он не стал.
После того, как я сделал ему достаточное внушение и отпустил, он стал пытаться объяснить мне, что неподконтрольный учителям компьютер — это круто, потому что на нём можно смотреть порнуху. Я, надо признаться, не сразу понял что это такое. "Ну это где мужики тёток пялят," — пытался объяснить он. Мне его даже жалко стало. Если с самого детства расти с таким ограниченным доступом к информации, то откуда ж набраться нормального словарного запаса.
Наконец до меня дошло, что всякие эвфемизмы земляне обычно используют, когда речь заходит о сексе. Не то чтобы я много общался с землянами, но в старых книгах оно всегда так. Этот процесс никогда не назовут прямо. Что забавно, Лабан это слово знал. Откуда-то, значит, у них информация берётся, кроме этой безжалостно прополотой библиотеки.
Я пожал плечами и посоветовал ему лучше начать интересоваться фильмами с боевыми искусствами. Может быть, это поможет ему в следующий раз не быть так легко побеждённым.
Он, косо на меня посмотрев, ушёл. И тут я увидел, что Матти смотрит на меня с ужасом.
— Ты чего?
— Ты так легко смог ему сделать больно?
— Я старался ему делать не очень больно. Только чтобы он почувствовал, что я сильнее.
— Все равно мне как-то не по себе. То ты добрый, шутишь насчёт бога Тора и даёшь книжку почитать, то вдруг мгновенно начинаешь бить.
— Ну, обстановка изменилась. Когда кого-нибудь защищаешь, так всегда. Пасёшь, скажем, коров, смотришь по сторонам, а сноутроттер как выскочит...
Вот так вот — сначала защищаешь и при этом пугаешь, а потом сам же успокаиваешь. Всё-таки ненормальное у них воспитание, даже в семьях. Наша бы девчонка ни за что не стала пугаться парня, который за неё вступился.
На следующий день меня потащили в суд. Оказывается, у них там так устроено — сначала отбирают ребёнка у родителей и помещают в приют, а потом этак дня через три собирается суд и решает, стоило отбирать или нет.
На суде я увидел своих родителей. Но подойти к ним мне не дали. Не положено. Хотя, казалось бы, даже если родители такие, что меня надо от них спасать в сиротском приюте, здесь, где кругом полиция и всякие прочие судейские, мне ничего не грозит. Ну хоть ручкой друг другу помахали.
Какие-то тётки из службы опеки, или как там у них называется, утверждали, что меня содержат в недопустимых для ребёнка условиях. Потом опрашивали дядю Базиля по поводу того, что в результате этих ненадлежащих условий получилось. Он рассказал, что ему давно не приходилось видеть столь надлежащим образом воспитанного ребёнка. Что я веду себя на два, а то и на три года старше своих лет.
Потом выступал врач, который меня осматривал в первый день. Сказал, что да, конечно, есть следы заживших травм, шрамы, но видно, что ребёнок получал после травм надлежащее лечение. Ещё бы, мама-то у меня заведующая хирургическим отделением лег-эндской больницы. Она как возьмётся лечить, так не выпустит, пока совсем здоровый не станешь.
Я уже было понадеялся, что меня родителям отдадут. Но не тут-то было.
Докопались до того, что у родителей нет места постоянного жительства. На Земле, в смысле. Поэтому постановили их выслать с Земли по месту постоянного жительства (ну где логика), а меня оставить в приюте.
Вернувшись в приют, я вытащил свой коммуникатор, думая посмотреть фотографии, и увидел, что горит значок "Получено сообщение".
Смотрю, а оно от папы. Ура, да здравствуют наши колониальные телефоны, которые умеют передавать сообщения друг другу напрямую.
"Держись, мы тебя обязательно вытащим. Включи в мессенджере режим Space Direct. Пиши на earth!consul".
Я, конечно, полез этот режим включать. А потом полез читать в малой энциклопедии, которая у меня, как и у всех мальчишек с фронтира, в коммуникаторе локальная, что это такое. Оказалось, что мой телефон может связываться не только со специальными спутниками СНМ, но и с любыми мимо пролетающими космическими кораблями, и передавать короткие сообщения.
Много на корабль не передашь — он слишком быстро проходит мимо. Но несколько страниц текста точно можно.
Я написал письмо, в котором указал местоположение того приюта, где меня держат. Конечно, спутниковый навигатор в моем коммуникаторе не работал — спутники здесь не той системы. Но с помощью Матти я сумел найти это место на карте. Когда её везли сюда, она запомнила адрес. Прессбаум, Фюнкгассе 43. Ещё я перечислил те онлайн-игры, к которым был доступ в компьютерном классе.
Теперь коммуникатор будет слушать, пока не услышит позывные какого-нибудь спейсианского корабля, проходящего над нами. Тогда он отправит на него это письмо, а тот уже переправит его консулу. Что может сделать консул против решения суда, я не знал. Но что у нас в колониях своих не бросают, я знал точно.
Матти всё это время крутилась вокруг меня. Ей очень хотелось продолжить читать про свою Джейн. Ну что она в этой скукоте находит? Тут мне пришла в голову забавная мысль. Я включил в своем коммуникаторе режим точки доступа, потом потыкался в настройки сети на одном из стационарных компьютеров в компьютерном классе, и, ура, он вместо ихней земной сети зацепился за мой коммуникатор. Тот добрый человек, который настраивал защиту детей от информации, естественно, все фильтры поставил где-то на сервере, за пределами компьютерного класса. Так что гулять по моей библиотеке теперь можно было свободно.
В результате всем стало хорошо. Матти читала свою любимую книгу, а я, пользуясь экраном и клавиатурой соседнего стационарного компьютера, пытался изобразить какие-нибудь средства кросс-компиляции и собрать что-нибудь, что позволит попреодолевать защиту операционной системы.
На это занятие я убил часа три, но у меня ничего не получилось. Если бы я хотя бы подмастерьем в робототехнической фирме был! А то ведь я больше по транспортной технике. Но, во всяком случае, это было похоже на настоящую инженерную работу, а не на те дошкольные игры, которые тут считают достойным занятием для уже довольно взрослых подростков.
Ещё через пару дней дядя Базиль заловил Матильду за чтением "Джейн Эйр" в компьютерном классе. Я-то думал, что я за последние дни хорошо научился делать невинный вид. Но до неё мне далеко. Дело кончилось тем, что я клятвенно обещал не давать прочим воспитанникам читать по крайней мере "Анжелику", маркиза де Сада и Франсуазу Саган. Посмотрел — все перечисленные в моем коммуникаторе обнаружились.
В этот день, наконец, отправилось моё письмо через спейс-директ. Видимо, какой-то космический корабль то ли взлетал, то ли садился и проходил над Австрией. Что забавно, ответ пришёл уже через полтора часа, на следующем витке.
Как известно, для успеха любой авантюры в цивилизованном мире нужны три вещи — деньги, деньги и ещё раз деньги. Так-то из приюта убежать никаких проблем. Но надо же добраться до какого-нибудь места, где садятся корабли из колоний. Если идти пешком с мешком — поймают. Да и есть по дороге что-то надо, всё равно деньги нужны. А уж если на транспорте...
И вот теперь у меня деньги появились. Мне прямо через спейс-директ загрузили в телефон виртуальную кредитную карточку.
А для обсуждения дальнейших действий назначили встречу в глубине "Волшебного королевства". Это такая совсем детская сказочная игра. Пошёл в это королевство. Гоню персонажа по зелёным сказочным холмам и напеваю под нос:
Кто может сравниться с Матильдой моей17,
Сверкающей искрами чёрных очей,
Как на небе звезды осенних ночей!
Матти от своего компьютера оторвалась, заинтересовалась, что я такое пою. Вот, говорю, ты меня викингским богом обзываешь, а я про тебя песню петь буду.
Но вот я дошёл до уединённого пруда. Из него вылезает черепаха. Над ней надпись "Черепаха Тротила". Я называю пароль: "Тут крокодил Гексогена не проплывал?". И черепаха начинает мне давать типичный сказочный квест. Пойди туда, не знаю куда, на Чёрную гору, в портовый бар, только наоборот. Это, мол, от тебя на юг не так уж далеко.
Мне пришлось довольно долго лазить по карте, чтобы сообразить, что речь идёт о порте Бар в Черногории.
Но самый главный отрезок побега — это его начало. Если удастся не поднять тревогу сразу, выиграть хотя бы несколько часов, то потом ловить меня будет сложнее и сложнее.
Значит нужно выяснить все, что можно, про окрестности. Поэтому я стал расспрашивать Матти про то, какие магазины есть в Прессбауме, какие тропинки в соседнем лесу, и как выглядят трубы, по которым ручьи пересекают Автобан-Вест. Она, наверное, и не подозревала, что столько всего полезного помнит.
Через полчаса расспросов, когда план побега уже почти сложился в моей голове, я заметил, что у неё глаза на мокром месте.
Немного подумав, я понял, что я бесчувственный идиот. У девочки только пару месяцев назад погибли родители, а я тут, пользуясь всеми психологическими техниками, которые знаю, вызываю у неё воспоминания о том времени, когда они были живы. Причём в основном о всяких прогулках вместе с ними.
Когда я попросил у неё за это прощения, она вообще разрыдалась, уткнувшись носом мне в плечо. Ну вот что можно сделать, чтобы её утешить?
— Хочешь, — предложил я, — убежим из этого приюта вместе?
— Куда? — всхлипнула она.
— Я убегаю к своим, то есть вообще с Земли. Думаю, что и для тебя у нас под Бетой найдётся место. Ты вроде мне почти ровесница, а значит, можешь устроиться куда-то подмастерьем. Немножко подучишься и будешь кормить себя сама. А там в и колледж поступать пора. Я как раз после возвращения собирался поступать в Ингварский инженерный на факультет наземного транспорта и строительной техники. У нас вообще народу не хватает, как и везде в колониях. Поэтому место для тебя найдётся.
План побега пришлось резко переделывать. Мой план строился на том, что у меня сохранилась нормальная одежда, и я надеялся, что воспитатели про это забыли, поскольку я давно уже сложил её в тумбочку, а ходил в приютской форме, как все. Но у Матильды одежды не было.
Поэтому на следующий день после обеда, когда все бегали по двору, и не попадаться на глаза воспитателям пару часов было абсолютно нормально, я переоделся, перелез через забор и отправился в супермаркет, про который Матти сказала, что там автоматические кассы, которые глупых вопросов покупателям не задают. Я купил ей футболку и джинсы. На всякий случай купил яркую футболку и себе. А то, может, дядя Базиль мою клетчатую ковбойку запомнил. Ещё я купил рюкзак, тоже яркий, спички, баночку зелёных чернил и жестяную банку консервированных ананасов.
Ананасы мы вечером поделили, угостив Лабана, который помог Матильде скрыть моё отсутствие, пару раз сказав воспитателям "Торвальд только что пошёл в туалет" или "Я его в компьютерном классе видел".
На самом деле я эти ананасы купил ради банки. Мне нужно было из чего-то котелок сделать. Не мог же я отправляться в ночной поход через лес без котелка.
Обувь для Матильды я стащил в физкультурной раздевалке. Можно было бы, конечно, купить, но вдруг бы она в новой обуви натёрла ноги. Лучше взять разношенные кроссовки из раздевалки. Яркий рюкзак я выкрасил в зелёный цвет чернилами и спрятал вместе c вещами на дереве около забора.
