Волшебник Кеи Захват Хассании

Разъединяем костюмы... У сестры в глазах — счастье, а я думаю, что так летать всё же нельзя. Опасно, но при этом нет никакого смысла. Крылья не расправились, торможение шло за счёт двойной площади тел, а подъёмная сила — за счёт камней. Планирование не ощущалось вовсе. Надо брать два лётных костюма и срочно учить Фарис-Ту держать своё тело ровно, вот и всё... Через Дверь возвращаемся к воротам, там уже мама, доложили, значит...

— Мроган, я тебе запрещаю так летать!

— Ма, успокойся... Мы та"к больше не будем... Ну, не будем, я же обещаю...

— Что это с тобой, сынок? Не лезь целоваться, подумаешь, герой... И не ври матери! Что же я не понимаю, что ли? Раз обещаешь, значит уже придумал что-то другое...

— Мам... Я сегодня ещё не обедал...

Есть слова, которые на женщин действуют безотказно... Например, вот это: "Покормить"... Ей неважно кого, отца, мужа, ребёнка... Даже врага жалко, если он ранен и несчастен... Из детской доносятся радостные визги и мы, конечно же заглядываем туда. Мой малыш летает, наворачивая круги на достаточно короткой ленте, за ним, выставив руки, бегает служанка, готовая поймать кларонелла на лету, а сзади семенит малышка— сестра, держась за её длинную юбку, готовая немедленно сменить пилота..

Все остальные игрушки отброшены по углам, чтобы не мешались под ногами и очевидно, что для нормальной детской жизни нужен ещё один камень... Ну, что ж, вот он, висит на шее у Фарис-Та... Позвольте, девушка... Теперь хватаю в охапку маленькую "тётю" и начинаю догонялки по комнате, которая вдруг оказывается совсем маленькой, к тому же в полёте просто невозможно резко поворачивать, мне приходится включать пальцы...

Возмущённая старшая чуть не плачет, я совсем забыл, она ещё тоже ребёнок... Ладно, держи свою кость, только помни, плавно вверх — вниз, никаких поворотов! "Конечно же ДА!" кричат её глаза, начинается погоня, догонялки, визг, гам и как всегда в подвижных играх, процесс заканчивается тем, что самый неорганизованный участник (это не я), врезается в стену, что-то, вроде куска штукатурки, летит с грохотом на пол, сверху шмякается длинноногое тело с криками "Не разбила, не разбила!", а сбоку на этот шалман с осуждением смотрят родители. Можно подумать, что они никогда не падали и не набивали шишек на холмах в своих кланах... Наступает долгая осуждающая тишина.

Она длится бесконечно, туманом расстилается за столом, который должен быть праздничным, а не таким вот, поминальным... Попытки матери и хозяйки дома никак не могут расшевелить эту вязкую жижу кислого настроения, разговор гаснет, мрачной тучей сидит отец и я никак не могу понять, что случилось... Терпеть не могу таких ситуаций! Мать, чувствуя недовольство отца, тоже гасит не поддерживаемый им разговор, даже если сама и начинает... Когда вместе с напитком ставят на стол сладости, я вспоминаю фантики из кармана сестры...

— Канче, что за торговцы приходили?

— Я толком не поняла... Вроде, наши из Велиры, ириты, но товары хассанские... Сюда не пошли, на рынке встали, к ночлежке поближе... Фрукты сушеные, сладости... То ли варёные, то ли сироп как камень высушили, они же любят так, в жару...

— Дорого?

— Не знаю... Мама, почём это всё?..

— Ой, дочка, пока считала, помнила, а сейчас уж и не скажу, девять монет за всё... Мроган, что же дальше будет?

— В смысле? С кем будет, ма?

— Ну, с этими, с пленными...

— Я ж вчера рассказывал... Отведём назад, пусть Дворец строят кому-нибудь, всё пользы больше, чем здесь слоняться, по нашей земле... Их архаик ещё и заплатить обещал... Жулик, конечно, но если выполнит, то и нам можно ещё каменщиков нанять... Отец! Я что-то не так говорю?... Что ты всё молчишь, как будто я у тебя любимый кинжал украл? Сегодня такой день, а ты как на похоронах... Ну, не молчи! Что не так?

— Всё так, сынок! Всё отлично!.. Только делать мне тут больше нечего! Погостил и ладно...

— Ты чего, па? Скорпиона проглотил? И весь день дулся, да? Вчера было чего делать, а сегодня уже всё, да? Ты можешь толком объяснить? Тут все свои, стесняться некого. Помнишь, полгода назад вы меня перед Советником дубасили? А сейчас все родные сидят...

— А нечего и объяснять.. У вас своё, у меня своё, я так не привык...

— Как ты не привык?

— Тут вошел, там вышел, козлов в стойло загнал, победитель хренов!

— Ма, погоди...Пусть скажет... А как надо побеждать, "Мудрый"? Научи! Камней набрать побольше и сверху из засады, да? Чтоб кровь ручьём, своих не жалей, в атаку марш! Так, что ли надо? А сколько тебе войска надо, о Мудрейший? На одну тысячу для атаки надо две, не меньше! У нас в клане во всём столько воинов не наберёшь... А половина калеками и убитыми останется... Так, что ли надо? Так нету у тебя двух тысяч, отец! Считай, сегодня твоего... нашего клана не стало... Ни тебя, ни их, вот, ни меня... Ну, чего молчишь?.. Ладно, тебя жить оставим... Вот пришел ты домой, раненый весь, гордый... Девок нет, забрали... Дом пограбили, обосрали всё кругом, детей башкой об стенку... Ты этого...

— Да замолчи ты, Мроган!.. Да! Так и жили... И заново строили... Дед твой от гарпегов погиб, в клочья порезали! Но чтобы вот так, как я сегодня смотрел сверху, словно божок какой-то задрипанный, что одни других молча вяжут перед шкуродёрней, такого позора никогда не ждал...

— То есть ты думаешь, оно само в руки свалилось, что ли, счастье такое?.. А беготня до истощения?! А тренировки постоянные?! Ты что же, решил, что мои мальчики этих не порежут, что ли? Они королевские войска били! Вы что сегодня все, будто мха обожрались? Хочешь героем быть? Пошли! Дерись один с пятерыми, такая сегодня пропорция! Тебе этого надо?

— Этого! Только не сейчас... Там надо было! Я здесь кто у тебя? Отставник — калека по хозяйству... Мать, погоди! Замутил он меня!... Одни списки! Сколько штанов целых? ... А? Сколько рваных?... Какой отряд сегодня моется? Куда копыта сложить, из скадрала притащили?... И так каждый день... Я воин!

— И чего ты можешь... воин? В пещере танцы водить?

— Ты, сопля, танец не трожь! Его твои прадеды...

— Отец!... Мроган, сынок! Да вы что друг на друга!.. Как враги...

— Ма, погоди, не лезь пока... Дай ему высказаться...

— А я всё сказал!.. Хватит тут портки считать...

— Давай, давай... Как будто в клане ты чем-то другим занимался... Я же тебя, отец, за то и уважал, что ты успевал и учить, и хозяйством заниматься и всем отрядом управлять, и был ты вождём! А сейчас что?

— Я, сынок, за твоим уважением в грязь не полезу... Не хочешь, не уважай... Живи как живёшь... А я тоже себе место найду.. Дом цел пока... И кого учить, и кому уважать, все найдутся.. А ты, может, в гости прилетишь как-нибудь, когда надоест пленными торговать, через дверь свою, уж к тому времени и ходить разучишься, ну, так слуги занесут, только дверь пошире делай...

— Папа!! Да что ты такое говоришь! Стыдно слушать!

— Фарис-Та, ты-то хоть помолчи!

— Нет, мам, ну что он говорит? И трезвый, вроде... Да что он видел? Мроган к хассанам один пришел, мы не в счёт... И победил их, а не просто так... Они на нас копья выставили, я думала — всё! Конец!.. А этот... такое говорит... Там толпа! Все с оружием! Пап, ты думай, наконец! Или меня тоже прогонишь?... Так и знай, я в клан не пойду!..

— Слыхала, мать?!. Еще одна в бурдюке затычка!.. Кто тебя спросит-то? Смех один! Икра говорящая! Набралась тут вольности... Ничего, после Посвящения утихомиришься... Замуж выдадим...Что ты мне ремни швыряешь?!..

— А чтобы ты вязал всех! Давай, начинай, вождь! И мать вяжи, а лучше исхлестай, у нас ведь такой древний обычай, да?

— Тебя бы, сынок, с удовольствием!

— Ну, так давай... "Папочка!".. Избей!... Если сможешь!

— Ну, уж, тебя-то, пацан!...

— Ну, пошли, пошли, что ты всё шипишь? Пойдём, "воин"!...

— До крови?

— До крови, конечно, не до соплей же!

— Отец!.. Мроган!... Да опомнитесь вы оба!

— Уйди, мать, не лезь в мужское... Сопля ещё меня учить будет... До"жил!... Убери руки, говорю, ничего с твоим сыночком не будет...

На какое-то мгновение я почувствовал, что готов убить этого придурка, не желающего никого слышать и ничего понимать, кроме своих замшелых принципов, но вскрик матери отрезвил и успокоил... Как это ни парадоксально, но сейчас от меня требовалось помочь отцу немного повзрослеть и вылезти из старой скорлупы, в которой ему стало тесно.

Под удивлённые взгляды охранника мы вышли на пустырь перед входом в дом, я расставил светильники, от которых вечерняя тьма вокруг только сгустилась, дрожащая служанка принесла отцу перевязь с кинжалами, по-прежнему торчащими из-за спины, а я надел куртку от своего костюма и перчатки с защитой. Вся сцена своей нелепостью остро напомнила схватку в шатре после "Игрушечной войны", когда драка была идиотизмом, но и не драться было уже нельзя. Но сейчас я уже протрезвел и понимал, что напротив стоит всё тот же любимый мною ирит и что на его кинжалах точно не будет яда.

Женщины столпились у входа, самой разумной из них была сейчас моя верная Канчен-Ка, уже пережившая подобную сцену со своими родителями и знающая, что кинжалы меня не испугают. Она и дала сигнал, ударив в крышку котла. Ничего нового не произошло. Мощными движениями своего танца отец разогнался и полетел к мне, пришлось повторить всё тот же отработанный приём, после которого один кинжал улетел в сторону из подвывихнутой кисти, а тело отца взлетело вверх и рухнуло лицом в пыль, оставив сверху выкрученную вторую руку с кинжалом, которым я провёл по пальцам, имитируя порез...

Пару меток скандалист не шевелился, лёжа мешком и ничего не делал, застыло и окружение, а я, ослабив хватку, не выпускал руку, ожидая в неподвижности подвоха. Наконец, хрипло прокашлявшись, драчун потребовал показать ещё раз, но спокойно... Я показал... Получилось не так удачно, потому что не было разгона, но первый кинжал всё так же послушно покинул ладонь правой руки, а тело, нехотя покатавшись на моей спине, соскользнуло вниз, хоть и без эффектного полёта... Третий раз, ещё спокойнее... Отец, умница... Сняв ненужную перевязь, он оглядел родных и, как бы извиняясь, прохрипел: "Вот, ведь! Дурень! А умеет!"

С восторгом на эту сцену смотрел лишь один юный охранник, который, конечно же осваивал приёмы на тренировке, а тут увидел воочию, мне осталось только убрать светильники и вернуться за стол, куда вскоре привели и умытого отца, глядевшего теперь добродушно и сконфуженно прогудевшего:

— Ладно уж, рассказывай... Чего смотришь? ... Рассказывай, что вы там задумали?...

Полёты с Фарис-Та

Попытка сразу перелететь на тракт успехом не увенчалась. Как Мроган ни старался вспомнить вид перекрёстка, перед глазами мелькали тысячи похожих, пройденных ещё на Земле песчано-глиняных троп, вбитых в почву, а нужная картинка не появлялась. Конечно же было бы очень заманчиво одним шагом преодолеть неведомое расстояние, но память, похоже, постаралась стереть жаркий вонючий день, наполненный гнусом и отвращением.

Пришлось действовать по варианту "Б", приземляться у вчерашнего камня, с которого прекрасная панорама открывала приветливый домашний, уютный вид трудового лагеря для пленных, окутанного лёгким дымом от каменных очагов, пропускать через Дверь Пашкину сотню с новенькими нашивками, бежать к знакомым палаткам и заново примерять и подвязывать второй лётный костюм под девчоночью фигурку Фарис.

Ночь прошла здесь более спокойно, чем у кларона в доме. Видимо, хассаны смирились пока с неизбежностью волшебного заточения, а иритам было не до шуток при виде такого громадного скопления всё ещё опасных противников, тем более, что они не сидели неподвижно, а непрерывно мелькали в загородках, ходили парами за водой и кустами, брели многоножками для отправления естественных нужд и весь многоликий лагерь тихо дымил, светился и гудел своей жизнью, словно большое осиное гнездо...

Дверь к входу в пещеру Фалаперга открылась легко и даже привычно, это было уже третье её посещение, не считая самого первого, на пути в Город Богов. К Мишкиному удивлению, открылась и вторая Дверь, на вершину горы Грудь Женщины, места вылета того чудовища, кость которого висела сейчас на шее сестры. Мишка не стал рассказывать ей страшных историй, справедливо полагая, что и действительности юному мозгу хватит за глаза... Пока она зарисовывала характерные виды камней, отложений пемзы и края глубоченной дыры, Мишка сориентировался по карте мага и взглядом нашел в голубоватой дали тёмный столбик, каменистый выход с одинокой скалой, там внизу, ритмично колыхаясь, жевал пустую воду огромный рот Бога-Рыбы.

Мир Кеи стал уже более близким и домашним, когда на нём заполнились хотя бы некоторые белые пятна незнакомых мест. Особенно теперь, с появлением крыльев и способа быстрого перемещения. Ветер на вершине нёс тысячи запахов и надежд и это помогло отбросить подальше назойливую мысль, всё чаще посещавшую голову Советника объединённого Королевства, о том, что надо хоть как-то начинать работы по реорганизации... Ну, хотя бы список дел составить...Ох, уж этот список! Он назойливо фантомом периодически всплывал перед глазами и Мишка будто воочию видел, как разворачивают его свиток и читают три короля, каждый на свой лад, в соответствии со своим характером...

— Я готова... Мро-ган... Я всё... Слышишь?

Теперь начиналось самое опасное. Конечно, четыре мощных кости плюс колдовство обеспечивали подъём над поверхностью, но на скорости ничуть не препятствовали удару о любую поверхность, торчащую на этой же высоте, а неловкое движение в костюме могло довести полёт до штопора с метким соударением о поверхность Кеи, всегда держащей свои объятия распростёртыми для дерзких летунов.

Сегодня Мишка был сверху, а Фарис-Та висела на четырёх оттяжках от плеч и колен, что позволяло управлять её положением. Старт напоминал отрыв от полосы аэродрома самолёта с вертикальным взлётом. Два тела приподнялись вверх, потом Мишка маневрируя пальцами, заставил себя лечь в горизонталь, что вынудило через верёвки и сестру выполнить снизу этот же манёвр. Сейчас они находились в состоянии саночников, уже лежащих на краю ледяного спуска... Толчок, и бешено начнёт расти скорость! Но ещё не поздно было вернуться в исходное положение...

Девочка внизу начала понимать, что бездна под ней, пока ещё крохотная, — лишь начало катастрофы. Руки её судорожно сжали стержень управления, очень захотелось всё бросить и оказаться дома или, хотя бы, вон на той травке с камнями, что так приветливо зовут к себе... У неё проявился дикий страх высоты, которая впервые вот так, нагло, разверзлась внизу приглашая в гости...

— Фарис!... Ты как там? Не бойся... Руки не стискивай... Никаких движений... Команду на подъём — только при опасности... Готова?...

Эти слова про руки он произнёс уже сотню раз, ещё дома, но знал, что сейчас они, скорее всего, давно вылетели в трубу животного страха. Мишка помнил, как на Земле он судорожно хватался за перила балкона четырнадцатого этажа, куда они с Пашкой заскочили просто так, "посмотреть". И всё было хорошо. И новенький блестящий лифт, и пейзаж города, пока глаза не опустились вниз, разглядев там, около игрушечных автомашин, таракашков — человечков. И сразу сладко и болезненно захотелось прыгнуть и лететь в детскую песочницу, но не восторг, а дикий ужас того, что его тело готово совершить предательство, заклинило разум и, цепляясь за жизнь, тот дал рукам команду: "Держитесь намертво"!..