Джон Шеттлер - "Киров-6: Падшие ангелы"

— Флагманская рубка, я "Наблюдатель G-1". Наблюдаю цель, пеленг ноль-один-два, дальность двадцать, скорость... Невероятная. Отмечаю как "Богги-один".

— "Наблюдатель G-1", я флагманская рубка, принято: богги-один, пеленг ноль-один-два, удаление двадцать, приближается очень быстро.

Хэлси внимательно слушал, сложив руки на груди и глядя на горизонт на северо-западе. Он что-то заметил и потянулся к биноклю, чтобы лучше рассмотреть, но в этот самый момент небо внезапно озарилось, словно вспыхнуло второе солнце. Вспышка была настолько яркой, что ему повезло, что он еще не успел поднять бинокль и стоял спиной к месту взрыва, иначе он бы ослеп. Все на мостике инстинктивно прикрылись, закрыв глаза. Через несколько секунд корабль сильно задрожал, когда с севера налетел ураганный порыв ветра. Затем они услышали это — ужасающий грохот взрыва и гневные громовые раскаты следом.

Вспышка исчезла, и Хэлси осторожно посмотрел вправо, увидев огромный столб, растущий на северо-западе. Словно само море пылало огнем и засасывалось в небо. Грибовидное облако поднималось и поднималось, разбухая бушующим огненно-оранжевым шаром.

— Приготовиться к удару! — Раздался чей-то голос, и Хэлси увидел, как к кораблю приближается волна высотой в двадцать пять метров. Пораженный этим зрелищем, он смотрел на то, как эсминец внешнего кольца прикрытия вдали разбило волной, словно игрушку. Волна достигла соединения, и все, о чем он мог думать, это о жутком урагане несколько месяцев назад. Но вскоре он увидел, как все более крупные и тяжелые корабли начинают швырять, и ощутил, как море поднимает "Миссури". Нос взмыл в диком рывке, когда волна достигла огромного линкора, а затем "Могучий Мо" рухнул обратно, зарывшись носом, но оставшись на плаву.

Посмотрите в сторону правого борта через десять минут... Хэлси видел гневный белый ореол над местом взрыва в небе, словно демон из ада, окруженный белым пламенем. Он сказал русским, чтобы они катились в ад, а они в ответ решили сводить его туда на экскурсию. Это было самое грозное, что он когда-либо видел.

Он знал слухи об инциденте в Северной Атлантике в 1941 году — что немцы воспользовались ужасающим оружием, основанным на ядерной энергии. Он не понимал этого. Разделение атома представлялось невозможным, но в последние месяцы ему сообщили о том, что подобное оружие разработано и вскоре будет принято на вооружение в США.

Хэлси повернулся к капитану Стюарту С. Мюррею, старому подводнику, служившему в военно-морской академии в Аннаполисе до 1943, а затем странным образом вытащенному из нафталина и получившего должность капитана линкора в мае этого года.

— И что вы на это скажете? — Зарево, наконец. потускнело достаточно, чтобы на него можно было спокойно смотреть, однако крупный добродушный капитан, прозванный сверстниками "Лучезарным", был полностью ошеломлен.

— Доложите адмиралу Нимицу, — сказал Хэлси. — Скажите ему, что мы только что стали свидетелями крупного взрыва... Скажите ему, что у русских есть чертова бомба, и они только что взорвали ее, предупредив меня за десять минут. Ему это определенно испортит настроение, потому что мне, черт подери, точно испортило.

* * *

Новость достигла адмирала Фрэзера, когда он находился с Честером Нимицем на Гуаме, готовясь сесть на самолет и направиться к своей 37-й оперативной группе в Японском море. Теперь он точно знал, что случиться, если американцы атакуют. Он не был в Северной Атлантике, когда взорвалась первая бомба, но адмирал флота Джон Тови видел это своими глазами, вместе с начальником штаба "Папой" Бриндом. Фрэзер слишком хорошо помнил, как Бринд ему это описывал.

— Это было громадно и жутко, — сказал он. — Настолько, что просто невозможно это описать — и учтите, что мы видели последствия спустя достаточно время после самого взрыва. Я бы не хотел увидеть этого снова. Одного раза более чем достаточно на всю жизнь.

В 1942 году, когда Фрэзер занял вторую должность во флоте Метрополии, Тови ввел его в курс дела касательно очень специфических аспектов случившегося в Средиземном море. Один из них касался истинной природы корабля, с которым столкнулись "Родни" и "Нельсон" и того, что на самом деле случилось после Гибралтара, то, о чем мало кто слышал. Теперь Фрэзер входил в состав тайной организации, именуемой просто — "Дозор". Его кодовым обозначением было "Вахтенный G-3", что означало, что он был третьим в этой группе, и выше него стояли только двое — сам Тови и эксцентричный, но блестящий Алан Тьюринг. Его поразило то, что Тьюринг был посвящен в вопросы, в которые не был посвящен Черчилль, но Тови убедил его, что ввести в курс дела премьер-министра будет непросто.

После исчезновения "Джеронимо" у острова Святой Елены и появление его в Тизом океане всего через несколько дней, "Дозор" пришел к выводу, что это было явно невозможно, и далее к поразительному выводу о том, что корабль происходил не из их времени. Кроме того, его вооружение было слишком передовым. "Дозор" установил слежение за всеми активными морскими путями мира, выслеживая этот корабль. Теперь он вернулся, через два года, с ядерным оружием.

Где он находился все эти годы? Как смог избежать обнаружения? Это были вопросы, с которыми "дозорные" сталкивались за эти годы. Тьюринг предполагал, что корабль мог перемещаться во времени, возможно случайно, возможно управляемо. Так или иначе, его появление вызвало глубокую обеспокоенность, и Фрэзер только что обсудил ситуацию с адмиралом Нимицем. Как он не старался, он не смог убедить американцев отменить запланированную атаку, которую в настоящее время готовил адмирал Хэлси.

— Этот корабль опасен, — настаивал он. — Он отличается от любого военного корабля флота, он имеет на борту оружие, способное нанести колоссальный урон в одно мгновение. Вы можете потерять значительную часть своего Тихоокеанского флота, если решите предпринять полномасштабную атаку, а они решат использовать то оружие, которое только что продемонстрировали. Я настоятельно рекомендую вам начать переговоры с русским капитаном, как сделал наш адмирал Джон Тови. У него тогда были наготове четыре линкора, все ядро Флота Метрополии...

— И к чему это привело? — Тихо спросил Нимиц. — Они забыли о своем обещании и ушли!

— Да, но они вступили в бой с японцами! Ваше вторжение на Гуадалканал было в значительной степени обеспечено их вмешательством. У Ямамото был на подходе еще одна авианосная дивизия, и этот корабль остановил его в одиночку — по крайней мере, это следует из пары лет разведывательной работы.

— Трудно поверить, — сказал Нимиц. — Но русские не использовали ничего подобного против японцев. Черт возьми, если у них была бомба в 1941 году, почему они не использовали ее против немцев?

— Мы не знаем этого... — Фрэзер не мог раскрыть всю правду, даже Нимицу. — Но им этого было и не нужно. Этот корабль превратил "Ямато" в состояние, близкое к груде металлолома, за счет обычных ракет. Вы не сможете победить их, адмирал. Это потребует огромных сил, и я опасаюсь того, что если мы сконцентрируем наши силы для удара, они ответят тем же, что вы видели — атомной бомбой, как в Северной Атлантике, когда мы шли на перехват этого корабля.

— Значит, теперь нам придется иметь с ними дело на наших условиях. Вы, британцы, слишком любезны. Значит, это русские, адмирал? Советский посол на стену лезет, доказывая, что советское руководство ничего не знает об этом корабле.

— Возможно, он говорит правду, адмирал. По сути, то же самое утверждал командир этого корабля, когда встретился с адмиралом Тови.

— Да как это возможно? — Нимиц начал раздражаться. — Они спроектировали и построили эту проклятую штуку, а теперь вы говорите, что они заявляют, что ничего не знают о нем? Простите, адмирал, но я не могу на такое купиться. Я полагаю, что "Дядюшка Джо" пускает мне дым в лицо. Мне также сообщили, что президент Трумен уполномочил нас ответить тем же, если русские действительно применят против нас ядерное оружие. Мы проводим пресловутую линию на песке. В Вашингтоне полагают, что русские хотят быстро установить господство. Паттону очень хочется пойти на них в Европе прямо сейчас. У них может быть бомба, но их у них не может быть очень много.

— Но разве вы не понимаете, адмирал? Они пытались предупредить вас. предложили вам переговоры. Почему бы вам не согласиться? Если вы атакуете, они ответят новыми ядерными бомбами. Я в этом уверен.

— Тогда именно это они получат в ответ.

— Но это безумие! Сколько у вас таких бомб?

— Это не тот вопрос, который вам следовало задавать, адмирал Фрэзер. Вопрос в том, сколько их у них?

— Если они смогли позволить себе использовать одну для демонстрации, это вам ничего не говорит? Наша разведка полагает, что у них может быть значительное количество бомб, и это создает новый расклад сил. Дело не просто в кораблях и самолетах, адмирал, хотя, если вы атакуете этот корабль, будьте готовы потерять очень значительную часть своих сил.

Нимиц глубоко вздохнул.

— Мы только что выиграли Вторую Мировую войну, адмирал Фрэзер. Теперь русские, похоже, намерены начать новую. Быть по сему. У нас есть сила, чтобы выиграть ее, и ядерное оружие, если они решат пойти на обострение. Я скажу вам прямо — я получил разрешение на его использование.

Воцарилось очень напряженное молчание. Что еще оставалось сказать Фрэзеру? Открыть истинную природу этого корабля? Слишком невероятно. Переговоры купили для "Дозора" некоторое время и позволили получить более ценную информацию. Откуда взялся этот корабль? Зачем он здесь? Чего действительно хотели его офицеры и экипаж?

Но для Нимица это был всего лишь корабль — один из сотен, ушедших на дно за последние четыре года. Для него это был лишь корабль с атомной бомбой, и это не казалось ему неправдоподобным, потому что у него имелся самолет с атомной бомбой, где-то там, на одном из крошечных островов Тихого океана. Один последний удар позволял решить вопрос, и американская позиция была очевидна.

Янки были старшей силой с того момента, как вступили в войну на стороне Британии. Сначала они казались годными только в качестве рабочей лошади, дурной силы, которая могла разве что сломать плуг, пытаясь сделать свое дело. К счастью, тогда у них были более подготовленные и опытные британские офицеры. Однако со временем решительность Паттона, настойчивость Омара Брэдли, Ходжеса и многих других начала играть свою роль в войне. Британия не смогла бы победить без Соединенных Штатов. Монтгомери не победил бы без Паттона и других.

— Хорошо, — откашлялся Фрэзер. — Чего вы хотите от меня и 37-й оперативной группы? — Спросил он, сложив руки.

— Займите позицию к северу от Хоккайдо и отрежьте уродов от Владивостока. Убедитесь, что никто не придет на помощь капитану Карпову. Вы сделаем остальное.

— Хорошо. Адмирал Нимиц, вы знаете меня как опытного боевого офицера. Если вы не хотите прислушаться к моему совету не начинать этот бой, послушайте хотя бы моего совета касательно того, как его выиграть. Королевский флот дважды сталкивался с этим кораблем, и вот, что вам следует сделать...

* * *

Соображения Фрэзера были хорошо аргументированы, и Нимиц выслушал их внимательно. Все авианосцы должны были оставаться в тылу, максимально рассредоточившись. Самолеты должны были взлетать и собираться в группы только для атаки. Затем они должны были рассредоточиться и начать подход к цели со всех направлений и на всех высотах. После начала ракетных атак самолеты должны были разбиться на отдельные звенья и атаковать самостоятельно. С этого момента каждый становился сам за себя. Массированные воздушные удары были бессмысленны, но если бы воздушная рука флота смогла создать постоянное давление на врага, можно было рассчитывать, что некоторые самолеты смогут прорваться через жуткий зенитный огонь и поразить цели.

В ходе воздушного удара авианосцы должны были бы прикрыты легкими крейсерами и эсминцами. Тяжелые крейсера и линкоры должны были сломать строй и развернуться широким фронтом с интервалами пять-десять километров, идя на врага стальной стеной при взаимной поддержке, но не настолько плотно, чтобы один ядерный взрыв мог уничтожить более чем один из них. При контакте с противником им надлежало сблизиться с ним на максимально возможной скорости, выйти на дальность стрельбы и вести бой индивидуально. Эсминцы, не занятые прикрытием авианосцев, должны были выступить в роли гончих, совершая торпедные атаки, если это было возможно. Все имеющиеся подводные лодки также должны были быть направлены к целям.

Такие силы не могли быть использованы в роли молота, как против японцев. Вместо этого они должны были обрушиться на врага стальной волной, развернутой широким фронтом и шедшей на полной скорости. Таким образом, даже если противник применит свое жуткое оружие, он сможет лишь пробить брешь в волне. Если какие-либо корабли будут потеряны, крейсера резерва заполнят пробел, и атака будет продолжена.

Нимиц слушал, склонив голову и думая, что это была достаточно странная тактика. У него были два тяжелых кулака в виде соединений Хэлси и Спрага, и еще два в резерве. Все, что он знал о войне на море, говорило о критическом значении скорости, концентрации и огневой мощи.

— Верно, — сказал Фрэзер. — Все это верно, но сконцентрируйтесь на угрозе для ваших собственных сил. Мы сделали вывод из случившегося в Северной Атлантике. Вспомните о "Миссисипи" и крейсерах, уничтоженных вместе с ним. А что касается ваших авианосцев, то вспомните, что случилось с "Уоспом". Мы также поняли, что капитанам нужно быть готовым получить повреждения, сближаясь с этим монстром, но с ним нужно сблизиться. Если от трех до пяти капитальных кораблей окажутся на дальности артиллерийского огня от русской флотилии, мы сможем нанести им тяжелый урон. Но это обойдется недешево.

— Мы пройдем, адмирал Фрэзер, — сказал Нимиц. — Мы дойдем до них, даже если нам придется брать их на абордаж со спасательных плотов. У меня там отличные люди, опытные морские бойцы. Они не дрогнут. Они сделают свое дело.

— Если только вы не сконцентрируете свои силы, — Фрэзер положил руку на стол между ними, подчеркивая свои слова. — Адмирал, помните, атаковать следует крупными силами, но они должны идти рассредоточено. Сделайте так, и я уверен, что мы сможем потопить эти корабли. Но если дело дойдет до бомбы, возможно, следовало бы сообщить им об этом заранее. Возможно, это бы заставило их остановиться и внесло бы немного больше смысла в этот бардак.

— Сообщить? Полагаю, я мог бы это сделать, но позвольте заверить вас, что мы будем рассматривать этот вариант в качестве последней меры, и я не приму такое решение легкомысленно.

— Я в этом не сомневаюсь, но должен вам сказать кое-что еще, чего никому из нас не очень хотелось бы слушать на данный момент. Будут погибшие, и возможно, очень многие не вернутся домой в ходе вашей операции "Волшебный ковер"*. Я очень сожалею — и прошу прощения за все это чертово дело в последние годы.

* Операция по демобилизации и отправке в США американских военнослужащих после окончания Второй Мировой войны