Джон Шеттлер - "Киров-7: Сад Дьявола"

— А где он? Во Владивостоке?

— Да чтоб я сам знал...

Орлов поднял бровь и кивнул. Он не ожидал такой прухи. Федоров наивно повелся на эту кучу дерьма и выложил полную цену! Замечательно. Можно будет поесть, поспать, а потом подумать, что делать дальше. Однако какой-то частью себя он был рад быть дома.

— С возвращением, — сказал Федоров, и что-то в искренности его слов пробило его. Он обернулся, заставив свое вечно сердитое и хмурое лицо улыбнуться.

— Спасибо, Федоров, — сказал он. Он сам не знал почему, но он действительно был ему благодарен.

ГЛАВА 26

* * *

Трояк внимательно следил за берегом в бинокль. Они приближались к нему на скоростной моторной лодке, входившей в состав оборудования на "Аисте". С ним были Федоров и лучшее отделение морпехов. Они так и не смогли связаться с кем бы то ни было по радио, и единственное, что оставалось, это отправить на берег разведгруппу. Возможности использовать Ми-26 не было, так что моторная лодка представлялась наилучшим решением. Она была небольшой и совершенно незаметной по сравнению с кораблями на воздушной подушке, но при этом достаточно быстрой, чтобы оперативно доставить их на берег.

— Что же, по крайней мере, все на месте. Берег не так освоен, как в наши дни. Думаете, это еще 1942?

— Тогда где немцы? Они должны были уже добраться до порта в Махачкале. Железнодорожная станция уже горела, и мы должны были бы это видеть. А здесь вообще не видно никаких признаков боя.

Трояк кивнул, но ничего не сказал.

— Смотрите, вон маяк, построенный в начале девятнадцатого века, — он указал на холм, выступающий с берега, над которым возвышалась восьмиугольная башня с фонарем на вершине. — Это Анджи-Арка. Я был там раньше. Петр Первый разбил там лагерь во время персидского похода в начале восемнадцатого века. В то время это была небольшая рыбацкая деревня.

Трояк покачал головой.

— И как вам удается держать все это в голове, товарищ полковник?*

* Ну а сейчас-то Федоров с какого перепугу полковник? Им же даже и шифроваться уже не надо )

— Много читал, старшина. Чтение — мой способ попасть в иные миры, в которые у меня никогда не будет возможности попасть самому. Иногда это очень способствует тому, чтобы сбежать в прошлое и оставить тяготы и лишения обычной флотской жизни.

— Точно, пока не получается действительно попасть в прошлое и пострелять по немцам, — улыбнулся Трояк. — В прошлом может быть намного опаснее, чем на нашем корабле.

— Думаю, что да... Но где, черт возьми, мы оказались на этот раз? Можете направиться к песчаной косе к югу от гавани?

Они выбрались на берег, и морские пехотинцы Трояка рассредоточились по местности к удивлению группы рыбаков, разбиравших свои сети. Ничто в окружающем пейзаже не выглядело правильным, и Федоров понимал, что они, разумеется, не в будущем. Он видел ряды небольших зданий из саманного кирпича, что-то, напоминавшее общественную баню, несколько колодцев, из которых люди брали воду, и прочие здания самого разного размера.

Было видно, что здесь располагалась железнодорожная станция, подобная той, что они видели здесь же, но намного меньше. Федорову показалось, что он падает в какую-то проспать от мысли о том, что случилось в Иланском, когда он увидел, как станция стала другой, поезд пропал, а город превратился в небольшое скопление зданий. Господи, подумал он. Мы переместились во времени — но не вперед, а назад!

Он направился к одному из рыбаков, который отпрянул, явно напуганный его формой и морскими пехотинцами.

— Здравствуйте, — Федоров снял Ushanka, стараясь выглядеть менее угрожающим. — Мы моряки с корабля, севшего на мель. Мы потеряли ориентацию в шторм. Вы не подскажете, что это за порт?

— Что за порт? Да Петровск. Вы откуда?

Сначала Федоров смутился. Петровск? А затем он понял, что это старое название Махачкалы, которым город именовался до конца 1920-х*. Нужно было узнать точную дату.

— Мы вышли из Астрахани несколько недель назад, но море было к нам недобрым. Корабль сел на мель, и потребовалось несколько месяцев, чтобы сняться. Какой сегодня день? Может, уже и год сменился?

* Петровск был переименован в Махачкалу в 1921 году

— Год? Да нет, еще лето, если вы хотите это знать. Погода говорит сама за себя.

— А какой год?

Человек недоуменно посмотрел на него.

— 1908, вестимо. Долго же вы были в море, если уже и забыли.

Федоров словно ожидал услышать именно этот год. Элементы головоломки начали складываться в его голове один за другим. Добрынин рассказал ему о том, что адмирал Вольский узнал о стержнях, которые отправил ему.

— Очень странно, — сказал он. — Генеральный инспектор обнаружил, откуда поступили материалы для их изготовления, и оказалось, что их шахт в районе Ванавары. Вы знаете, что это за место — у Подкаменной Тунгуски в Сибири!

В голове Федорова это слово превращалось в тома не рассказанной тайны. Он был очарован событием Тунгуски, будучи маленьким мальчиком, читал любую историю, какую он мог найти. Самое крупное воздействие в истории, которое было зафиксировано, было ощутимо на огромной территории, его последствия освещали небо даже в Лондоне, на протяжении нескольких дней после этого, и это случилось недавно, если этот рыбак был прав. Если бы было начало июля 1908 года, они могли бы видеть свечение в небе после наступления темноты даже так далеко на юге.

Тунгуска ... Он вспомнил, как прочитал рассказ Александра Казанцева, пионера исследований НЛО в Советском Союзе. Было много теорий относительно того, что произошло, но Казанцев предположил, что это было крушение внеземного космического корабля. Федоров с нетерпением читал эти старые произведение, такие как "Пылающий остров", "Сильнее времени" и "Гость из космоса". В какой-то момент Казанцев предположил, что это, возможно, был советский временной корабль, потерявший управление! Как иронично, подумал он. Если бы Казанцев знал то, что знал Федоров!

Адмирал Вольский сообщил Добрынину, что крупные взрывы способны вызывать разрывы в ткани пространства и времени, в особенности, взрывы, имеющие ядерную природу. Они видели последствия этого собственными глазами, однако стержнень ?25 оставался загадкой, дирижерской палочкой, способной дать команду на открытие прохода между из временем и 1942 годом с определенной управляемостью. Но теперь что-то изменилось. Они всегда перемещались из 1942 в 2021 год и обратно, но теперь впервые продвинулись дальше в прошлое. Что-то пошло не так.

— Звук был неправильным, — сказал ему Добырынин.

— В смысле?

— В симфонии были другие инструменты, другие гармоники и ноты, которых я никогда раньше не слышал. Я знаю, как это звучит, Федоров, но я привык слушать работу реактора и действительно слышу это. В этот раз что-то было по-другому.

Затем, когда они обыскивали "Анатолий Александров" на предмет Орлова, Федоров с потрясением обнаружил, что кому-то стало слишком интересно, что за контейнеры погрузили на Ми-26, и этот кто-то их открывал! Чем этот кто-то думал, было выше его понимания, но крышки контейнеров не были должным образом закреплены! Сначала он забеспокоился о возможной утечке радиации, но Добрынин заверил его, что это совершенно новые стержни, никогда не использовавшиеся в работе.

— Мы поместили их в контейнеры радиационной защиты просто потому, что это было бы полезно, если бы все же пришлось их использовать.

1908 год... Он обнаружил еще один разлом во времени, связывавший 1942 год и этот самый год, в который произошло то, что случилось у Тунгуски. Похоже, что на работу стержня ?25 оказало влияние присутствие двух других стержней, и все вместе они пробились в этот самый год, когда материалы, попавшие в эти стержни, впервые появились из глубин космоса! Что это было — астероид, метеор, черная дыра или инопланетный корабль, не имело значения. Реальность, с который они столкнулись сейчас, заключалась в том, что они ушли значительно дальше во времени, и ущерб, который они могли нанести будущему, возрастал экспоненциально.

— Благодарю вас, — любезно сказал он. — Тогда мы вернемся на наш корабль. Мы, наконец, смогли снятся с мели. Хорошего вам дня. — Он кивнул Трояку, и морские пехотинцы собрались в лодке.

— Используйте весла, — тихо сказал он. — Нет смысла вызывать любопытство. Мотор запустим, когда уйдем подальше от посторонних глаз.

— И что дальше? — Спросил Трояк.

— Хороший вопрос, старшина. Курс на "Анатолий Александров". Мне нужно переговорить с Добрыниным.

* * *

— 1908 год? — На лице Добрынина отражалось глубокое потрясение. — Я боялся, что что-то такое случится, когда Вольский ставил мне задачу. "Просто найдите Федорова", сказал он, и проконтролируйте отправку вертолета. Мне ничего не говорили о попадании в 1908 год. Что случилось?

— Я надеялся, что вы поможете разобраться.

— Да... Что-то было не так. Звук был неправильным. Как это связано? Понятия не имею.

— Мы обнаружили, что пломбы на контейнерах с двумя другими стержнями были сломаны. Могло это оказать какое-то влияние?

— Мне приходило такое в голову. Но теперь, когда вы сказали об этом, я думаю, что в звуке были какие-то другие гармоники. Пошли более низкие ноты, которых я не ожидал услышать вообще. Единственное, что приходит в голову, это то, что нужно снова опечатать контейнеры и повторить процедуру. Но я не мог дать никаких гарантий относительно того, где мы окажемся.

Федоров задумался, и понимал, что было лишь вопросом времени, когда какое-то грузовое судно пройдет мимо них, так как они находились всего в пятнадцати километрах от порта, который в будущем станет российской военно-морской базой в Каспийске. Огромный Ми-26, стоящий на крыше плавучей электростанции, явно шокирует любого, не говоря уже о кораблях на воздушной подушке, пришвартованных рядом. В это время к нему подошел младший офицер со странным докладом.

— Товарищ капитан, — сказал он. — Мы мониторим эфир после попытки связаться с базой в Каспийске.

— Базой? — Федоров рассеянно взглянул на него, будучи все еще погруженным в собственным мысли.

— Так точно, товарищ капитан. Мы не получили ответа, но продолжили мониторить все частоты по вашему приказу, и только что приняли сигнал.

— Что за передача?

— В коротковолновом диапазоне, товарищ капитан. В нем был указан позывной "KIRV" и отправитель "NIK".

Федоров был явно ошарашен.

— Когда вы приняли это?

— Несколько минут назад, товарищ капитан. Это была единственная передача, которую мы приняли вообще.

— Можете запеленговать источник?

— Я когда-то служил на дальней станции, товарищ капитан. Сигнал был очень кратким, мы приняли его на секунду или две. Я не смог запеленговать источник, но в сообщении был указан префикс местоположения PN.

Работа специалиста дальней станции заключалась в получении и пеленге отдаленных источников радиосигналов на коротких волнах, которые могли распространяться на тысячи миль вокруг земли. Федоров был поражен! Он немедленно понял значение позывного — это был четырехсимвольный идентификатор "Кирова"! И имя отправителя тоже было очевидным. Николин по привычке добавлял его к любому передаваемому сообщению. Что же касается местоположения источника, то, будучи подготовленным штурманом, он хорошо знал QTH-локатор, систему, разделявшую мир на сектора по широте и долготе, каждой из которых соответствовала определенная буква. Сочетание двух букв давало приблизительные координаты источника, и он немедленно понял, что PN означало, что это было где-то в Тихом океане, в непосредственной близости от Владивостока!

Он бросился в радиорубку, чтобы найти карту с QTH-локатором и подтвердить свое предположение.

— Господи! — Сказал он. — Как это возможно? — Сигнал шел из сектора, в центре которого находилась Корея, частью он был расположен в Желтом, а частью в Японском море. Он видел сотни сообщений, переданных Николиным для учета перемещения судов, и они всегда заканчивались одинаково. Три дефиса, QTH-локатор, затем идентификатор отправителя NIK. Факты потянулись один за другим... "Киров" здесь... В 1908... В водах Кореи или Японии!

— Подготовить передачу на максимальную дальность! Усилить сигнал любым способом! Передать наш позывной, QTH-локатор и идентификатор отправителя FDV. Передача в коротковолновом диапазоне военных частот. Немедленно!

* * *

Сигнал был ясным и четким, намного сильнее фиксируемых переговоров на длинных волнах. Николин удивился, определив, что сигнал находится в диапазоне военных частот. Позывной ему ничего не сказал, хотя он и зафиксировал его — ANAV. Затем стандартный военный запрос и идентификатор получателя, конкретного человека, с которым желал связаться вызывающий. К его удивлению, это был он сам!

— Товарищ капитан...

Карпов находился в командирском кресле, следя за экраном "Ротана".

— Они передумали, Николин? — Он предположил, что тот принял сообщение от японцев. Последние несколько минут они вели обстрел из эскадры всеми тремя 152-мм артиллерийскими установками. Головной корабль, в котором он предполагал флагман, вывалился из строя, объятый пожаром в средней части, и загорелся еще сильнее, когда три новых попадания перебили мачту и снесли одну из трех дымовых труб. Черный дым из обломанной трубы затянул весь корабль.

— Никак нет, товарищ капитан... Кодированное сообщение на коротких волнах в военном диапазоне. С другого нашего корабля.

— Что? Роденко, фиксируете что-либо на радаре?

— Никак нет, капитан, только восемь кораблей противника.

— Определен позывной ANAV. Это наш корабль, "Анатолий Александров".

Карпов замер, а затем быстро повернулся к посту связи.

— Что? "Анатолий Александров"? — Карпов удивленно поднял брови. — Это плавучая атомная электростанция в Каспийске. Вольский намеревался использовать ее, чтобы эвакуировать Федорова. Уверены, что это был именно этот позывной?

— Так точно! Это не может быть никто другой. Связи на коротких волнах на дальние дистанции вообще не было до начала 1920-х! И код отправителя был FDV. Это "Федоров", товарищ капитан. Он всегда использовал такую подпись. Он пытается выйти с нами на связь. Эти волны могут достичь почти любой точки земли за счет эффекта отражения от ионосферы.

На мгновение Карпов ощутил полнейшую прострацию. Его словно застигли на месте тяжкого преступления. Он ощутил внезапный приступ вины, словно сигнал Федоров мсленно отбросил его на ту встречу с адмиралом Вольским, когда молодой штурман впервые изложил свой план по поискам Орлова. Федоров! Что он мог делать здесь...? В 1908 году!

Резкий грохот 152-мм установки выдернул его из раздумий. Карпов ощутил странное беспокойство, а затем резко повернулся к Самсонову.

— Прекратить огонь, — быстро сказал он. — Этого достаточно. Роденко!

— Товарищ капитан?

— Вернуться на прежний курс и разорвать контакт с противником. Уходить на запад, насколько возможно, за пределы их видимости. Затем изменить курс на 180 градусов при первой же возможности. Мне нужно заняться некоторыми делами с товарищем Николиным. На данный момент я полагаю, мы преподали противнику урок. Но это сообщение имеет первостепенное значение.