На арене смерти

Глава 2

В тот же день, вечером, после ужина в гостиничном ресторане, Влад и Света лежали на кровати в номере Влада и разговаривали, просмотривая различные передачи, которые показывала плазменная панель, висящая на стене, напротив кровати.

— Нам уже давно пора было бы взять себе нормальный двухместный номер, — говорил Влад Свете, которая, как обычно, клацала кнопками пульта, пытаясь найти какую-нибудь интересную программу или фильм на сотне транслируемых каналах, — этот номер тесен для нас двоих. Мне не хотелось бы, чтобы ты испытывала какие-либо неудобства или дискомфорт.

— Владик, — Света повернула к ниму свое лицо и улыбнулась, — я здесь нахожусь в этом номере не из-за удобств, а из-за тебя и мне вполне удобно. Этот маленький номер мне напоминает тихое уютное гнездышко. Он мне нравится. Здесь все есть и ты всегда рядом, на расстоянии вытянутой руки. К тебе в любой момент можно прикоснуться, поцеловать тебя!

Влад восхищенно смотрел на Свету.

— Солнышко мое, — Влад повернулся к Свете и поцеловал ее в губы, — что бы я без тебя здесь делал? — но Света продолжала клацать кнопками пульта и Влад опять перевернулся на спину, уставившись в потолок, — нам нужно было сразу брать двухместный номер.

— Сразу? — удивилась Света, — но ведь мы, приехав сюда, не были еще так знакомы... Не любили друг друга.

— Да, не любили, — согласился Влад, — но ты мне уже нравилась.

— Владик, если честно, я не хочу, чтобы о наших с тобой отношениях начали ходить сплетни. Чтобы нам перемывали кости там, дома. Я бы не хотела, чтобы и ребята знали о них. Но, конечно, работая каждый день с ними, ничего не утаишь. Им все известно и наверняка о нас уже кто-то знает в Москве. Это не потому, что я стыжусь наших отношений, просто мне не нравятся сплетни, перемывание костей, обсуждение чужой личной жизни. Они ведь все знают тебя и меня и будут теперь чесать языками целые дни.

— А куда от этого денешься? — спросил Влад, — не обрезать же им языки.

— Да, точно, — вздохнув, произнесла Света, — никуда от этого не денешься.

— Свет, не переживай, наши ребята никакие не сплетники. Им все равно, какие у нас отношения. Они нормальные парни и прекрасно понимают, что наши отношения — это наше личное дело.

— Я знаю, знаю, Владик, все это ерунда, все эти разговоры, сплетни. Главное, что мы с тобой вместе. Пусть говорят, что хотят, — Света повернулась к Владу и погладила его ладонью по щеке. Влад поцеловал ладонь Светы.

— У меня из головы никак не выходит это дело Маслова, — сказал Антон после минутного молчания, в течение которого Света, наконец-то, нашла на одном из каналов какой-то фильм и отложила в сторону пульт, — я уже позвонил Женьке Самохину, попросил его провести небольшое расследование. Маслов убил сына Ильи Сейшельского и его дело пахнет крутой подставой. Оно сфабриковано.

— Влад, зачем тебе это? — спросила Света, — зачем нам туда лезть? Если там замешан Сейшельский, то это опасно. Что ты хочешь доказать? Суд уже произошел и Маслову дали срок. Если суд нечестный, то что мы можем сделать? Теперь он только сам сможет себе помочь.

— Суд может быть не нечестным, — возразил Влад, — а вот улики могут быть подтасованы и свидетели куплены. Конечно, мы уже не сможем изменить решение суда, но доброе имя человека мы можем восстановить. Реабилитировать его в глазах общества, очистить от клейма убийцы.

— А разве он не убийца? — удивилась Света, — скольких человек он уже убил на этих играх?

— Это совсем другое, Свет. Здесь он вынужден сражаться, другого выхода у него нет. Света, мы — журналисты, и наше дело не только зарабатывать деньги, выплескивая в этот мир тонны грязи о чужих отношениях и скандалах. Наше дело — нести людям правду. Истину. То, что было на самом деле, нам нужно доносить до людей. И не копаться в чужом грязном белье, а делать то, что реально может помочь человеку. Здесь как раз такое дело.

Света отвернулась от экрана и во все глаза смотрела на Влада.

— А я и не знала, что ты такой идеалист, — восхищенно и слегка шутливо произнесла она, — знать, не зря я тебя полюбила. Я то думала, люблю кота в мешке, а он оказался золотым самородком.

Влад засмеялся и обнял девушку.

— Ты еще многого обо мне не знаешь, — сказал он, целуя ее, — а когда узнаешь, полюбишь меня еще больше.

— Куда уж больше, — прошептала Света, отвечая на поцелуи Влада.

Антон стоял на арене, когда служители амфитеатра на носилках выносили с арены погибших гладиаторов. Питер подошел к Антону и встал рядом с ним. К ним подошел надсмотрщик, тот самый, который вел семьдесят вторую команду на бой и предложил им последовать за ним к выходу с арену через Северные ворота. Бой семьдесят второй команды с девяносто третьей был вторым и последним боем сегодняшнего дня и зрители покидали свои места на трибунах, направляясь к лифтам, лестницам и выходам.

В полукруглом зале врач осмотрел Антона и Питера и признал, что никаких серьезных ранений у них нет. Легкие царапины, которых было больше у Питера, чем у Антона, он обработал дезинфицирующим раствором и заклеил их бактерицидными пластырями.

Надсмотрщик, которого звали Поль, и который с самого начала боев сопровождал на арену смерти семьдесят вторую команду, сказал, обращаясь к Антону и Питеру:

— Командная стадия боев закончена, ваша, семьдесят вторая команда победила и достигла следующей стадии боев. Следующая стадия боев — одиночная. Теперь на арене гладиаторы будут сражаться один на один. Вы прошли в следующий круг и теперь будете готовиться к индивидуальным боям. Теперь вы будете пребывать не в блоке 28N, а совершенно в других блоках. Теперь у каждого гладиатора будет свой блок и какие-либо контакты между гладиаторами будут совершенно исключены. Теперь я провожу тебя, Антон, в тот блок, где ты будешь пребывать во время следующей стадии боев и я продолжу выводить тебя на все твои бои. Тебя, Питер, теперь будет всюду сопровождать Альберт, — Поль рукой указал на стоящего рядом надсмотрщика с длинными волосами. Альберт слегка кивнул Питеру. — Он проводит тебя сейчас в твой блок, в которым ты будешь пребывать во время твоих боев и он же будет тебя сопровождать на арену на все твои бои. Теперь если вы и увидитесь, то только на арене. Так что у вас есть время попрощаться.

Антон и Питер уже сняли свои шлемы и сейчас лишь панцири напоминали о том, что они недавно сражались на арене. Питер смотрел на Антона и улыбался. Антон протянул Питеру ладонь и Питер крепко пожал ее.

— Удачи, друг, — сказал Питер, второй рукой хлопая Антона по плечу.

— И тебе удачи, друг! — ответил Антон и тоже похлопал Питера по плечу.

Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу, словно каждый из них пытался навсегда запомнить мужественный образ боевого товарища, наконец, Питер первый отвел взгляд, отпустил руку Антона и отвернулся. Антон еще некоторое время смотрел, как Питер уходит со своим проводником, а потом тоже повернулся и направился следом за своим проводником. Поль сначала отвел Антона в зал для переодеваний, где Антон сбросил свои доспехи и оделся в повседневную одежду, а потом повел Антона дальше. Одежды Питера в раздевалке не было, вероятно ее забрали оттуда раньше прихода Антона.

Поль привел Антона к лифту и они спустились на один уровень ниже. Антон не переставал поражаться площадям построенных под амфитеатром помещений. Блок 28N располагался, как считал Антон, на первом уровне под амфитеатром, а оказывается был и еще один уровень и, кто знает, может и он не был последним. Антон спросил об количестве уровней Поля, но Поль ответил, что не имеет права разглашать секретную информацию. Поль снова повел Антона по бесконечным коридорам и, наконец, остановился в конце одного из коридоров перед единственной железной дверью.

— Это вход в твой блок, Антон, — Поль показал рукой на дверь, — его номер 36B, чтоб ты знал.

Поль открыл дверь и они зашли внутрь блока. В блоке был небольшой тренировочный зал с различными тренажерами и двумя плазменными панелями, висящими на стенах, душевая с туалетом, столовая с автоматизированной выдачей пищи и комната с кроватью и компьютером, стоящим на столе.

— Все необходимое у тебя здесь есть, — сказал Поль, после того, как они вместе с Антоном осмотрели блок 36B, — если что-то понадобится, вызовешь меня нажатием этой кнопки, — Поль указал на красную кнопку, которая располагалась рядом с входной дверью в блок. — А теперь отдыхай, ты сегодня устал.

Поль вышел из блока и замкнул за собой дверь ключом. Антон остался в своем жилище один, и усталость волной навалилась на него. Он принял душ, лег в постель и уснул.

Проснулся он уже на следующее утро. Не спеша Антон приступил к утренним процедурам: застиланию кровати, купанию, завтраку. Именно в строгом соблюдении режима Антон видел свое спасение. Он остался в одиночестве и в таком состоянии, видимо, Антону предстоит пробыть длительное время.

Командная стадия боев окончилась и из семьдесят второй команды остались в живых и будут продолжать борьбу лишь два гладиатора. Прав был барон, когда говорил Антону, что судьба будет благосклонна к нему, если он начнет бороться за свою свободу. И судьба действительно пока была к нему благосклонна, но теперь Антон и не собирался останавливаться на достигнутом. Теперь он был уверен в своих силах и полон энергии и решимости одержать победу в этих играх. Теперь он уже не тот отчаявшийся, не верящий в лучшее будущее человек, которым он был, выходя на свой первый бой. Теперь он превратился в опасную боевую машину, которая будет сметать всякого, кто станет на его пути. Теперь его меч стал воистину грозным оружием, с помощью которого он собирался проложить себе дорогу к свободе и любви.

Антон, в обеденных перерывах, смотрел программы различных телекомпаний, рассказывающие о гладиаторских играх и узнал, что он сейчас один из самых популярных гладиаторов и зрители дали ему прозвище "Ахилл". Это прозвище понравилось Антону. Кроме того, теперь зрители всего мира знали его имя и всю информацию о нем. О нем показывали передачи, различные журналисты рассказывали о различных фактах биографии Антона. Несколько раз он видел на экране свою Лену. У нее пытались много раз брать интервью, расспросить что-нибудь об Антоне, предлагали ей деньги, но все безрезультатно. Ленка держалась молодцом и не собиралась ни за какие деньги давать никаких интервью. Антон обрадовался, впервые увидев Лену на экране мельком. Он понял, как безумно он успел по ней соскучиться и как сильно ему хотелось сейчас к ней. Он бы обнял ее, а потом положил бы свою голову к ней на колени и она бы гладила его по волосам. Так он устал от всего этого вечного боя и так хотелось ему сейчас забыться, держа свою голову на коленях у любимой жены! Но расслабляться было нельзя, нельзя было позволить сентиментальным чувствам проникнуть в душу. Эти чувства принесут с собой слабость, тоску, жалость к себе. А впереди очень тяжелые бои с очень опасными противниками.

Антон тренировался и отдыхал, тренировался и отдыхал. Он занимался на тренажерах и рубил мечом деревянное чучело. Он пробегал многокилометровые кроссы на беговом тренажере. Единственным человеком, с кем Антону можно было общаться, был Поль. Поль относился к Антону с уважением и иногда рассказывал о том, что творится в большом миру. Полю нельзя было слишком долго общаться с гладиатором и поэтому каждый день Поль выдавал Антону небольшую порцию информации. Все, что говорил Поль, Антон слышал и с экранов телевизионных панелей, но Антону было необходимо хотя бы минимальное ежедневное общение с живым человеком и приятнее было услышать из уст живого человека, что Антон приобрел небывалую популярность у зрителей. Поль рассказал Антону, что служители Нового Колизея не имеют права покидать пределы амфитеатра до окончания игр. Тысячи журналистов из многих стран мира жаждут взять интервью у гладиаторов, или хотя бы узнать какую-нибудь информацию о них от тех людей, которые непосредственно с ними общаются. Но журналистам разрешено пользоваться только той информацией о гладиаторах, которая содержится в базе данных. Там рассказывается о любом гладиаторе все, вплоть до его прибытия в Новый Колизей. Здесь же, во время игр, журналистам не разрешено брать интервью ни у гладиаторов, ни у тех людей, которые общаются с ними. Поэтому Поль, также как и другие надсмотрщики и все гладиаторы не покидает пределы Нового Колизея. Конечно, у Поля было больше свободы, чем у Антона, его перемещение не ограничивалось пространством одного жилого блока, но все же он не был абсолютно свободен в своих перемещениях. Однако Поль был свободным человеком, служба в амфитеатре была его работой, он получал за это неплохие деньги, Антон же был преступником и обреченным на смерть гладиатором. От Поля Антон узнал, что в понедельник, пятнадцатого ноября, начнутся одиночные бои. В субботу, тринадцатого ноября во всех блоках, в которых содержатся гладиаторы будут отключены все плазменные панели. С этого времени все гладиаторы будут содержаться в абсолютной изоляции друг от друга и от мира. Это делается для того, чтобы гладиаторы заранее не знали имя своего противника. В воскресенье, четырнадцатого ноября, будет проведена жеребьевка и все зрители узнают какой гладиатор с кем будет сражаться в первом бою индивидуальной стадии турнира. На всех каналах, транслирующих игры начнутся обсуждения физического состояния гладиаторов, их силы, ловкости, скорости, выносливости. Люди будут сопоставлять силы, мастерство, тактику различных гладиаторов. Зрители начнут делать ставки. Но гладиаторы не должны знать имена противников. Только на арене смерти гладиатор увидит своего противника.

Пьер де Шаттруа, граф, рыцарь ордена госпитальеров лежал на кровати в своей комнате. После последнего боя команды, в которой он сражался, и которая победила всех своих противников и прошла в индивидуальную стадию турнира, всех оставшихся в живых гладиаторов этой команды развели по отдельным жилым блокам. Один из надсмотрщиков привел Пьера в блок 31G и оставил его в одиночестве. Одиночество Пьера нисколько не страшило. Он находился в Новом Колизее с самого начала игр и не пытался завести себе друзей из гладиаторов и вообще, построить вокруг себя хоть какой-то круг общения. Пьер решил участвовать в этих играх для того, чтобы сражаться.

Когда у себя дома, в Париже, к нему обратились с этим предложением, он посчитал это предложение какой-то глупой шуткой. Однако он узнал, что предложение участвовать в турнире гладиаторов поступит не только ему, но и еще некоторым рыцарям ордена госпитальеров, среди которых будет и Эрнест Герштейн. Пьер и Эрнест не упускали случая сразиться друг с другом, чтобы выяснить раз и навсегда, кто же сильнее. Они уже несколько раз встречались на различных рыцарских турнирах и три раза побеждал Пьер, а один раз Герштейн нанес серьезное ранение де Шаттруа. Пьер решил, что если он согласится, то согласится и Герштейн и на арене смерти Нового Колизея они смогут сразиться по-настоящему, до смерти или до победы. Кроме того, Пьер узнал, что в играх будет принимать участие и Антон Маслов, тоже его давний соперник, сильный боец, названный сын Леопольда Фабиуса. Барон Фабиус был в свое время самым сильным рыцарем ордена госпитальеров и многие секреты своего мастерства он передал своему названному сыну.