Земля мёртвых душ (Уроборос-2)

— Приснилось что-то? — негромко спросил он, ласково прикоснувшись к моей щеке. — Ну, успокойся. Это всего лишь сон.

— Н-нет, не сон, — горло ещё перехвачено спазмом ужаса, и я хриплю. — Я... я знаю, что это. Что такое артефакт и ...место, где мы находимся... Я — знаю...

Мультипроцессорная система с общей памятью — вот как это называется. Не придумали ещё процессора эффективнее, чем живой человеческий мозг, это факт. Тут тебе и вычислительная мощность, и кэш-память, и ОЗУ, и ПЗУ, и работает десятки лет. Всё в одном, так сказать. И если в пресловутой "Матрице" людей примитивно использовали как источник энергии, то машины, захватившие там власть, реально "тупые железяки". Не задействовать колоссальный процессорный ресурс мозгов миллионов людей — это действительно надо быть двинутым на собственном величии снобом типа агента Смита, до крайности презирающим людей. Здесь ресурс использовался на всю катушку. Но кем? Искусственным интеллектом неведомого компьютера, или его пользователями?

Ответ напрашивался сам собой.

Искусственный интеллект давно бы нас с Дойленом пришиб. Без малейшей злобы, просто так, чтобы не лазили всякие козявки по нежным внутренностям. Значит, против этого мира десять тысяч лет играют двое самовлюблённых ламеров, освоившие несколько функций загадочного устройства. Где они его добыли — неважно. Главное, что они уволокли самую компактную и, пожалуй, ценную его часть — жёсткий диск с операционкой и информацией. И то, что они догадались использовать людей в качестве процессоров-кэша-ОЗУ, говорит о неких познаниях в IT-сфере. Но то, как они этим воспользовались... На языке снова завертелись нехорошие словеса. Дилетанты, возомнившие себя богами и решившие поиграться живыми куклами. Ценнейшим инструментом гвозди забивают, муд...рецы, мать ихнюю через южный мост. Ничего удивительного в том, что к людям здесь относятся, как к запчастям, теперь не вижу.

Просто нет слов. Одни эмоции.

Теперь-то понятно, почему князь с княгиней так тщательно берегут артефакт, что никто, кроме них двоих, его в глаза не видел. Единственная в своём роде вещь, хранилище бесценной информации — это основа их долгой жизни и абсолютной власти. Не артефакт — сердце местной магии (точнее, "магии", в кавычках), а вот эти люди на столах. Без них он был бы всего лишь бесполезной болванкой. Посему у людей, проходящих через арку, стирается личность. "Лишняя", по мнению местных админов, информация, ворующая ценный ресурс. Вирус. Остаются разве что базовые рефлексы, не дающие живому процессору превратиться в кучу биомассы, не способной даже дышать.

Ну вашу ж материнку во все разъёмы... Нельзя так поступать с живыми и разумными существами! Как бы они ни были грешны и плохи — нельзя!

Наверное, у меня было очень уж страшное лицо — даже мой друг слегка сбледнул, когда я схватила его за воротник.

— Его нужно уничтожить, — прохрипела я, всё ещё видя перед глазами финальную картинку из своего сна. — Слышишь, Дойлен? Слышишь, дорогой мой? Поклянись, что уничтожишь его, когда мы уйдём в свой мир! Поклянись, прошу тебя!

— Что оно такое? — он аккуратно накрыл мою руку, сжавшуюся в кулак до побелевших костяшек.

— Машина, которой управляют два урода! — ответила я. — Убрать уродов — найдутся другие, не лучше. Нужно уничтожить артефакт... Милый мой, дорогой, поклянись!

— Клянусь, — сказал Дойлен, понимая, что я не шучу. — Но сперва ты воспользуешься этой... машиной для уродов, не так ли?

— Мне с этим потом жить, а не тебе, — огрызнулась я, приходя в себя. — Не нужно считать мои грехи, договорились?

— Договорились. Но уничтожать артефакт нам придётся вдвоём — если предположить, что мы вовремя сделаем отсюда ноги. А что если ценой его уничтожения станет твоё возвращение домой?

— Я заплачу эту цену.

Взгляд Дойлена, до того холодный и настороженный, заметно потеплел.

— Я в тебе не ошибся, — сказал он, поглаживая мои руки. — А ведь ты сейчас рискуешь, милая. Не боишься, что я могу поймать тебя на слове и обстряпать дельце таким манером, будто не было иного выхода?

— Конечно, боюсь, — я начала понемногу успокаиваться и даже смогла криво улыбнуться. — Но ведь если вообще никому не доверять...

— ...то это хуже одиночества, я помню, — проговорил Дойлен. — Не бойся, моя хорошая. Искушение сильное, но я не поддамся. Знаешь, почему?

— Почему?

— Ты мне дорога, Стана... очень. Пацанам ты нравишься, и вообще... Ради того, чтобы ты осталась со мной, я готов отдать всё. Кроме жизни. Но... — он нервно сглотнул, будто слова жгли ему горло или перекрывали дыхание. — Ради того, чтобы ты вернулась к мужу... которого я бы при встрече обязательно пришиб... отдам и жизнь. Такие дела.

Это невыносимо тяжело — смотреть в глаза человеку, который любит тебя так сильно. Пожалуй, незаслуженно сильно. Начинаешь чувствовать себя распоследней скотиной. Один поцелуй. Самый нежный, на какой я была способна. Всё, чем я могла ему ответить.

Какая же я сволочь...

— Нам... нужно выбираться отсюда, — прошептала я, не испытывая к собственной персоне ничего, кроме ненависти. — Иначе всё это не имеет смысла.

...Он тоже с трудом нашёл в себе силы заснуть, а я сидела — оберегала его сон и ...не думала. Это очень трудно — не думать, особенно когда два толстых каната, два пути, как вещал Лис, натянулись до предела и раздирают меня на части. Как там Владимир Семёныч пел? "Две судьбы моих — Кривая да Нелёгкая". Оно самое.

Нет уж, если не получается не думать, то лучше думать о чём-то более практичном. Например, о том, как отсюда выбираться. Заговорщики ведь наверняка в сильно расстроенных чувствах и вернулись к первоначальному плану, который не гарантирует успеха даже на пятьдесят процентов. Не побежали бы крысы с корабля. Потому — надо выбираться.

Единственный способ — поймать тех магов и использовать их магические жезлы как ключи. Выживание самих магов при этом не обязательно, но желательно: медальоны просто обязаны оповещать артефакт о физической смерти владельца. Не хватало встретить в таинственном коридоре поднятую по тревоге стражу, и так сюрпризов хватает. Кроме того, не знаю, как Дойлен, а у меня кишки марш играют с голодухи. В последний раз мы ели... да, позавтракали, а потом поехали в город с Линеритом. Пить тоже хочется, как бы не сильнее, чем есть. Ну, и уютная тёплая комнатка с сидением из белого фаянса тоже не помешала бы, биологию человека ещё не отменили. Так что нужно действовать. Сидя на одном месте, ничего не добьёшься.

Подозрительные звуки я расслышала словно сквозь сон. Сквозь редкое шарканье ног безмолвных зомби-служителей пробились приглушённые голоса. Меня будто шилом ткнули. Я дёрнулась, но тут же сжалась в комочек: от полученной дозы адреналина сердце начало отплясывать цыганочку с выходом. Целая секунда, драгоценная секунда ушла на то, чтобы сообразить разбудить Дойлена. Обстановочка крайне необычная, но храпеть это ему не мешало. Хорошо хоть не в полную силу, а то бы нас с порога засекли по мощным акустическим волнам.

— Тише, — я зашипела ему прямо в ухо. — Гости.

Хорошо, когда тебя понимают с одного слова, а ещё лучше — когда вовсе без слов. И как он исхитрился совершенно бесшумно вскочить из такого неудобного положения? Ума не приложу. Мне так уже никогда не научиться... Дойлен коснулся рукояти меча. Я молча покачала головой: мол, не надо. Тогда он всё так же молча указа мне на обе шубы, а сам буквально потёк вдоль стены. Плавно и без единого звука, как капля воды по стеклу. Вот он скрылся за поворотом. Минуты три или четыре прошли под грохот моего собственного сердца, явно вознамерившегося покинуть грудную клетку. А затем... Вот что значит — опыт разбоя на дорогах. Какой-то короткий невнятный шум, звук падения двух тел, и — голос Дойлена:

— Всё, милая, выходи. Взял тёпленькими.

Я не стала раздумывать, что, куда и как. Просто сгребла шубы — не хватало такие памятки оставлять — и побежала на голос.

10

Маги... Вершители судеб сотен и тысяч людей...

Двое плюгавых мужичков неопределённого возраста. Настолько отвыкли получать отпор, что Дойлену даже особо бить не пришлось. Тюкнул обоих по темечку, они и сложились. Скорчившись на полу со связанными руками и ртами, заткнутыми кляпами из лоскутов их собственной одежды, они выглядели самыми простыми смертными, напуганными и жалкими. Те ли это, кто встречал нас, или сменщики, не могу сказать. Тогда я особо к лицам не приглядывалась.

— Как нога? — сразу же побеспокоился мой дорогой друг.

— Идти смогу. Даже бежать. Даже быстро. Но недолго, — созналась я, натягивая свою шубейку.

— Тогда готовься. Эти добрые господа проводят нас к выходу... ведь проводят же? — он улыбнулся пленным магам так мило и добросердечно, что я испугалась: не испачкают ли "добрые господа" свои красиво расшитые штаны. Нам демаскировка ароматами выгребной ямы совершенно ни к чему. — Дорогая, ты кинжал не потеряла?

— Обижаешь, дорогой, — ощерилась я, демонстрируя опасный узкий клинок.

— Возьмёшь этого, — он небрежно пнул мужичка пощуплее. — Дёрнется — зарежешь.

Да, дорогой. Конечно, зарежу. Всю жизнь только этим и занималась, чёрт подери. Разумеется, маги не жильцы, они нас видели, но довольно кисло осознавать тот факт, что ради спасения собственной шкурки придётся хладнокровно перерезать горло живому человеку. А ведь придётся, никуда не денешься. Лишь бы будущая жертва до поры до времени ни о чём таком не догадывалась.

Для того, чтобы одной рукой держать связанного мага за шиворот, а другой использовать конфискованный у него жезл в качестве ключа, кинжал пришлось взять в зубы. На секунду представила себе вид со стороны... М-да, зрелище. Абрек в юбке. Ладно, проехали. Главное, что "пропуск" сработал как надо. Второй маг, которого Дойлен ненавязчиво придерживал за тощую шею, повёл нас по полутёмному коридору. Освещение здесь было не красное, как ...там, откуда мы ушли, а более привычного цвета — оранжеватые всполохи открытого огня. То ли свечи, то ли факелы... Нет, свечи, в изящных, забранных стеклом фонариках. Стены и пол тоже сложены из белого камня, никаких украшений, кроме фонариков, не наблюдается. Окон — тоже. Но воздух, в отличие от покинутого нами помещения, был ощутимо прохладнее и свежее.

Коридор дважды упирался в довольно крутые лестницы и дважды нам приходилось сворачивать влево, прежде чем увидели маленькое окошко. Темень и тишина говорили о том, что сейчас глубокая ночь. Непрезентабельность рамы, малый размер и отсутствие одного из восьми стёклышек — о том, что мы находимся в служебном помещении... чего? Наверняка какого-то богатого особняка или... не хотелось думать, что мы находимся в княжеском дворце. Хотя... Где ещё можно было разместить, чёрт его дери, "процессорный зал", если не внутри горы, на которой стоял дворец? Вряд ли портал перенёс нас далеко от столицы, да и камень, из которого сложены стены коридора, больно знакомый. Но меньше всего на свете мне бы сейчас хотелось находиться на "княжьей горе". Если заговорщики исключили все варианты проникновения во дворец, значит, система охраны здесь нешуточная. И магия — точнее, высочайшая неизвестная биотехнология, стойко за магию принимаемая — и два полка охраны. Что там братец Фернет говорил насчёт первой сотни? Фанатично преданы князю и зарежутся по его приказу не задумываясь? Эти несут караул во внутренних помещениях, вторая сотня, которой командует брат Дойлена, охраняет периметр. И предана не столько князю, сколько своему командиру. Конечно, было бы весьма соблазнительно воспользоваться этим фактом, но так подставлять Фернета накануне решающих событий... Мы торопились, догадываясь, что маги пришли в "приёмный покой" не просто так. Видимо, ожидалась новая партия "живых процессоров", и наших пленников, дежуривших как раз на такой случай, вызвали на рабочее место. Вряд ли они предполагали долго ждать новоприбывших. И, когда вскорости после переброски нескольких десятков невезучих колдунов, никто не спустится в "процессорный зал", система поднимет тревогу. И в этот момент мы должны находиться вне охраняемого периметра.

Пленник Дойлена отчаянно замычал и замотал головой, явно пытаясь нам что-то сказать.

— Что-что? Повторите-ка, добрейший господин, — Дойлен, аккуратно вытащив кляп, не дававший магу издать ни единого членораздельного звука, одновременно приставил остриё меча к его печени. Намёк был настолько прозрачен, что маг, шумно вдохнувший воздух, чуть не подавился набежавшей под кляпом слюной.

— Там караулка и дежурное помещение, — сдавленно прохрипел перепуганный маг.

— Сколько человек?

— Шестеро воинов и двое магов. Маги спят, их черёд заступать на рассвете...

— Воины, ясное дело, или костяшки мечут, или девку имеют... Так... — Дойлен окинул цепким взглядом коридор впереди. — Вон та дверь, в торце, куда ведёт?

— На тропу магов.

— А эта, справа?

— На хозяйственный двор, куда из города продукты привозят.

— Веди туда.

— Выход с того двора наверняка охраняется, — тихо сказала я. — Что будем делать?

— Как это — что? Колдовать, — Дойлен подмигнул мне. — Сонное заклинание не забыла?

— Чтобы усыпить солдат, нужно ещё к ним незаметно подобраться, дорогой, — резонно заметила я.

— Разве я говорю о воинах?

О, а это отличная идея, между прочим! Сонное заклинание, наложенное на не-колдуна, гарантированно усыпляло человека часов на шесть. А вот на колдунов почему-то действовало, как бутылка водки. Иными словами, колдун, которого "огрели" подобным заклинанием, начинал вести себя как изрядно выпивший человек. Чем сильнее Дар, тем сильнее был эффект, и объяснить это не смог даже Линерит — маг, более сведущий, чем Ульса. Так что когда на хозяйственный двор вывалилась четвёрка весьма нетрезвых с виду Одарённых, ни солдаты на дверях, ни караул на воротах не проявили никаких признаков удивления. Видимо, не в первый раз лицезреют. Дойлен весьма фальшиво напевал какую-то кабацкую песенку, я визгливо хихикала, а маги, которых мы затолкали между нами и весьма крепко держали под руки, вообще лыка не вязали.

— Ты глянь, как ужрались, — услышала я, когда между воротами и нами было уже метров двадцать, и мы, выписывая немыслимые кренделя, старались не свалиться с дороги, серпантином спускавшейся вниз, к городу. — Попутали "городские" ворота с "магическими".

— Да не ужрались они, — возразил стражнику кто-то из его коллег, отчего моя душа мгновенно перебазировалась в район пяток.

— Как это — не ужрались? — обиделся первый. — Эк их, болезных, развезло-то. Золотые медальончики, те вообще на ногах еле стоят.

— Перегара винного нету. Нанюхались чего, или мухоморов налопались. А то ты эту шатию не знаешь, всегда найдут, чем башку себе задурить...

Правильно говорил Фернет: если крепость хорошо охраняют от проникновения извне, то намного проще оттуда выйти, чем туда войти. Непрошенных гостей ждут не с той стороны, откуда появились мы. Но — скорее, скорее вниз, за линию каменных столбов, ограждающих территорию дворцового парка! Если поднимется тревога, амулеты, заключённые в столбах, пробудятся и перекроют дорогу.