Сформировалась команда: я, прапорщик (кассир) и лейтенант один (только из училища) и пять человек для охраны из комендантской роты. Ребята были в том числе, которые уже повоевали во время конфликта в Приднестровье и бывшие работники милиции.
Оделись ребята колоритно: кроссовки, спортивные штаны, короткие кожаные куртки. Все с очень короткими стрижками, и все вооружены пистолетами Стечкина (автоматические пистолеты, похожие на ПМ, но длиннее). Причем!!! в комплект к пистолету входил глушитель. Ну, если со стороны посмотреть, то банда. Кобуры ни у кого не было, поэтому пистолеты были упрятаны в основном в штаны.
Подъехал к банку старенький автобус. Закидали мы туда мешки по самые окна, шеф вручил мне сумку с коньяком и винищем, чтобы я это в виде презентов раздал начальству в Москве.
И поехали мы на военный аэродром. Была небольшая перепалка с военнослужащими республики, которые охраняли въезд на аэродром, но шлагбаум был, наконец, поднят.
Было ещё (или уже) тепло, но листьев на деревьях уже не было, и трава пожухла.
Нас ждал ИЛ-18.
Закидали мы к нему в брюхо мешки. Очень неудобный самолёт (его, наверно в 50-х выпускали). Если сядешь в кресло, то подбородком упираешься впереди стоящее кресло. Полетели, в общем. В Москву? Как же. Самолёт этот — почтовый, поэтому мы полетели в Ростов-на-Дону. Потом мы полетели в Луцк (не знаю где это). Потом мы прилетели около полуночи в Москву на Чкаловский аэродром.
Что делает аэродром в 23,30? Там ведь и таможня была (которая нам была нужна — грузовая). Но закрылась. Спать пора.
А так как ввоз этой денежной макулатуры надо было оформлять, как ввоз самых настоящих денег, наш самолёт арестовали и поставили на штрафстоянку, а трюм у него опечатали.
И стоим мы (последняя электричка до Москвы уже ушла) около самолета, смотрим, как тянется цепочка людей на стоящий в 100 метрах ТУ-154. Он собирался лететь в Германию (везти наших с семьями. Тогда наши войска из Германии ещё не вывели.).
Техник с ИЛ-18,маленький такой прапорщик, поставил лестницу под крыло нашего самолёта и ковыряется там чего-то в крыле.
Тут пилот ТУ-154 решил, видимо, продуть двигатели самолёта и дунул.
Техника унесло в ночь вместе с лестницей... Нас унесло то же. Я летел (очень быстро перебирая ногами над бетонкой мимо громадного ИЛ-76 (очки уже канули впереди меня в ночи, я только хлопнул ладонями по ушам, но не успел их поймать). Если бы пилот ещё пару секунд дольше продувал двигатели, мой нос точно познакомился бы с бетонкой.
И вот, когда я готов был, как собака уже перебирать 4-мя конечностями, напор тёплого воздуха стих. Остальные из команды тоже разлетелись по полю, как вороны.
Потом, истерически пересмеиваясь, мы собрались около ИЛ-18 нашего, и выяснилось, что при небольших оборотах авиадвигателя, керосин (самолёты на керосине летают) сгорает не полностью, и наши задницы и спины оказались в тёмных шлепках неотработанного топлива, причем некоторые вообще оказались чумазые. И это не всё. От нас несло керосином (от каждого) за версту.
"Дааа,— думаю.— Слепой (без очков) и разит керосином. Не плохое начало".
-Ну, пошли!— говорю своим.— Что стоять?
Но прежде чем идти, всё-таки мы оравой поискали мои очки, и лейтенант их нашёл. На удивление стёкла были целы. Я испытал огромное облегчение.
В те времена на этом Чкаловском аэродроме формировался полевой банк. Но его ещё как бы не было, а несколько офицеров-сотрудников уже было. Не помню, как мы их нашли, но нашли (разбудили, поставили бутылку коньяка) и они нас свели с дежурным какой-то части. Мы договорились на счёт казармы для сопровождавших нас бойцов. Поприпирались на счёт имеющегося у них оружия (не хотели сдавать в оружейку (специальная такая комната, где хранится оружие). Но, все-таки, разместили. Я, прапорщик и лейтенант отправились в ночь. Ночь это не гостиница, гостиница называлась то ли "Восток", то ли "Восход". На "ресепшен" заспанная женщина собрала с нас деньги (помню приличные). Идя по коридорам, удивлённо наблюдал огромные дыры от обвалившейся со стен штукатурки. Наконец добрались до номера и до кроватей.
Завалились спать. Было холодно. Оконный проём был оформлен щелями по периметру.
Утро встретило запахом керосина.
Наскоро умывшись, я отправился в Москву. Зачем? За "камазом". Без него в Москве никуда. Прапорщик с лейтенантом отправились в таможню за "добром".
Сумку с коньяком в этот раз я не взял.
В Москве я добрался до улицы Неглинной, где размещался наш Департамент ЦБ. Но оттуда меня послали на другую (не помню уже какую улицу). Там было полно бронированных "камазов". Это была контора РОСИНКАССА. Поболтавшись по зданию, нашёл диспетчера. Послушал байки от инкассаторов про инкассаторов и получил бронированный грузовик (с водителем) и поехали мы в Чкаловский. Предварительно я позвонил в Департамент, назвал номер машины и попросил, чтобы мне заказали пропуск. На аэродром-то без него не пустят. Пропуск конечно не заказали.
Часа полтора мы торчали на проходной. Командир самолета уже позеленел от злости. Таможня нас гонит со штрафплощадки, а машину не пускают. Пустили, наконец. Нервыыы! Подъехали мы к самолёту. Команда уже там. Ребята керосиновые шлепки с одежды уже отмыли. Чем? Керосином, который слили из самолёта лётчики, сказав, что керосином керосин лучше отмывается. Один из бойцов так на себе любимом (штаны не снимал) наотмывался, что получил химический ожог на ногах.
Остатки керосина из ведра водитель "камаза" слил в бензобак машины, говоря, что очень керосин хорош для чистки дизельного двигателя.
Наконец загрузились мы в машину и поехали в Хранилище ЦБ.
Но нас там никто не ждал. Отправили нас на завод. Нет, не завод для переработки денег, а просто простаивающий завод с арендованным ЦБ одним из цехов (а может, цехов было много). Завод был где-то на окраине Москвы и встретил нас огромными воротами цеха, огороженного забором из колючей проволоки, и часового в тулупе с АКСУ наперевес ( АКСУ-это автомат).
-Аусвайс!
-Я,я, натюрлих!.
Ворота открылись и мы заехали.
Это был огромный цех, наверно больше, чем футбольный стадион и весь "до горизонта" заваленный мешками с деньгами. Справа стояли несколько ларьков и два грузовика (импортных). Картину дополняли коты. Коты лежали на горах мешков или ходили вокруг. Они ели мышей, для того чтобы мыши не ели никому не нужные деньги.
Ларьки оказались помещениями для администрации. Администрации мы дали бутылку коньяка и документы на груз. Сдав груз и получив двадцать два пустых мешка (так положено), мы пошли к нашему броневику.
-Вы куда?— спросил водитель
-С тобой! Кудаж ещё? в Москву!
-Не положено!
-Чего?
-Груз отвёз? Всё! Я поехал!
Во, блин! Мы хрен знает где и тут такая фигня. Еле уговорили, чтоб довёз хоть до базы Росинкасса. Доехав до базы, мы не дали негостеприимному водителю коньяка и спустились в метро.
Надо было видеть, как москвичи и гости столицы водили вокруг носом и недоумённо спрашивали себя: "А что это так вдруг свежим керосинчиком веет!"
Надо сказать, что при проведении вышеописанной операции, я (если была возможность) созванивался с нашим Департаментом. Так как процесс занял весь день, то самолёт обратно улетел без нас. В Департаменте сказали, чтобы я приехал и забрал компьютеры для банка. А следующий самолёт в понедельник (а дело уже было в среду).
"Ну,— думаю.— Трындец!"
Говоря с Департаментом, я попросил, чтобы они от своего имени заказали гостиницу (где подешевле). Они очень удивились, что нас восемь человек и большая часть вооружена, обещали позвонить, и назвали гостиницу.
И вот, наша вонючая команда вылезла из метро, в районе Алтуфьевского шоссе и пошла искать гостиницу (толи "Восток" толи "Восход"). Гостиница оказалась несколькими обычными жилыми домами более 20-ти этажей каждый.
Нашли где ресепшн и вломились бандитской гурьбой в вестибюль. Девушка с оторопью в глазах взирала на меня и, то, как я талдычу ей, что нам были Цетробанком заказаны номера.
Заказали? Как же! Но, видимо, перед нами произошла пересменка и девушка (не найдя список) заверила, что все влезем, только если оплатим вдобавок ещё и места на автостоянке, так как остались номера типа "мотель". Пришлось платить.
В 2-х номерах "влезли" и оформились 7 человек. Один потом жил на диване в одном из номеров нелегально.
Добравшись, наконец, до душа и ванной мы углубились в процесс отмывания вещей и тела от керосина. Потом соорудили нехитрый ужин. Сварив и съев (кто-то достал микроскопическую кастрюльку) батон полуиспорченной копчёной колбасы и, запив ее коньяком, улеглись спать.
На утро я отправился в Департамент, а народ в обменники (родственники загрузили их деньгами, чтобы обменять на доллары) и на рынки. Прапорщик уехал к родственникам на окраину Москвы.
И вот я в Департаменте. Коридоры завалены оргтехникой. Поздоровавшись с тем, кого нашёл, поглазев, как люди в разгаре рабочего дня режутся в компьютерные игры, пошёл к руководству. У руководства болело что-то в животе, и было сказано, чтобы я сам занимался оформлением документов на получение и вывоз компьютером в количестве трёх штук.
Потом ходил по коридорам и искал необходимые формы документов. Нашёл формы, стал уточнять, как их заполнять, а самое главное — где. Попутно слушаю проблемы "растаможки" пригнанных из Германии джипов.
А у нас такая фишка была. Полевой банк, по сути, был и банком и воинской частью, и то, и то за одним номером.
Никто мне не мог сказать, какие документы (от банка или воинской части) мне понадобятся на таможне. И посоветовали заполнить в двух вариантах.
Попросил секретаршу (блондинка с длиннющими ногтями) отпечатать мне документы. Она, посмотрела на меня как на безумца и сказала:
-Тебе надо, ты и печатай!
-Ого! Ну, место тогда освобождай!
Она, нехотя, вылезла из-за пишущей машинки (тогда такие были ещё), и я давай стукать по клавишам. Высунув язык, я как мог, заполнил бумаги и понёс их в Делопроизводство к нервному старику ставить печати. Объяснил, что тут надо печать военную, а тут гражданскую.
Он оскорбился, что я его учу. Наорал, вырвал бумаги и убежал к себе.
Принёс, козёл! Там где надо было поставить печать военную, поставил гражданскую и наоборот.
-Ты, что сделал, то а!!
-Что??
-Смотри! (мысленно....бла,бла)
-А! Бля, извини!
"Сука, блин!" Пришлось перепечатывать. Потом понёс на подпись к руководству.
Руководство посмотрело и говорит:
-Знаешь,— эти бумаги не пойдут!
-А что так?
-Ты ведь имущество отправляешь, а на это надо разрешение заместителя министра обороны по тылу. И нужны, какие то бумаги из ГТК.
-................
-Знаете,— говорю.— Я за компьютерами потом прилечу. Есть у нас 2 стареньких. Хватит пока.
-Да?
-Да!
-Ну, смотри! Как знаешь!
Вышел я из кабинета (весь день потерял) и решил, что коньяк никому не дам. Так и притащил в гостиницу пять бутылок.
Вечером мы опять сварганили нехитрый ужин из закупленных на местном рынке продуктов. Я сказал ребятам, что завтра уеду в Ярославль. "Зачем здесь сидеть до субботы?"
Спросил ребят, что они собираются делать в эти дни.
-Ну, я схожу в музей вооружённых сил,— сказал один.
Я офонарел.
-А я Ленина посмотрю.
И так далее.
-Молодцы!— говорю.
Назначил лейтенанта старшим и уехал в Ярославль. В пятницу вечером подгребаю к гостинице.
Захожу в номер. Двое смотрят телевизор. Тихо.
-Как дела?
-Да нормально всё!
-В музеи ходили?
-Да какие там музеи! Нет, не ходили!
-А что делали?
-А ничего, так себе.
Тут приходит прапорщик. Здоровается и хихикает.
-Ну, что?— спрашивает парней. — Как оттянулись?
Я ничего не понимаю.
И тут звонок в дверь. Прапорщик пошёл открывать. И слышу:
-А такой-то тут живёт?
Ну, думаю, молодец лейтенант (голос девичий был), не теряется.
Как оказалось, когда я уехал, лейтенант потянул бойцов в ближайший кабак. Там, нализавшись водки, он стал бахвалиться, обмахиваясь веером, купленных в "обменнике", долларов. Так как ребята были колоритные, к ним никто не приставал, но подсели две путаны.
Мужикам они показались неземными красавицами, и они их пригласили к себе. Забавлялись, пока сил хватило, а потом выставили за дверь, не заплатив. (Гусары, типа, не платят).
Девчонки поплелись по шоссе, где их прихватили кавказцы, за забавами попутно туша о них сигареты. Потом они все вместе попали в милицию.
Это я узнал уже от довольно симпатичной девчонки, которая вплыла с огромным животом (беременная) к нам в номер.
Голубые глаза, пепельные волосы собраны на затылке в хвостик. Живот скрывает широкое зелёное пальто.
По её версии одна из тех подруг её сестра, которая приехала в Москву на "заработки" из Минска. Вечно попадает в истории, а расхлебывать приходиться ей.
Глядя на это чудо, я всё думал: "Что за пургу она несёт? Как можно в здравом уме и твёрдой памяти явиться беременной невесть куда, не понятно к кому? (Может засланный казачок-то?)".
Она рассказала, что как-то к ней ворвалась какая-то бригада (сестра её адрес указала) и её (беременную) чуть не изнасиловали (пустили под пресс) и простите её, если что и т.д. типа, меня пожалейте. Сестра в милиции ей рассказала, что они какую-то банду обслуживали, и эти бандиты о них сигареты и тушили.
Ну, мужики возмутились, окурки они ни об кого не тушили.
Прапорщик сказал, что видел этих девиц вот только что, тут не далеко.
Парни, похватав свои огромные пистолеты (Щаз, бля, разберёмся!) повыскакивали из номера.
Девчонка наблюдала за этим, широко раскрыв глаза.
-А! Не надо!
-Да ладно!— говорю.— Всё нормально будет! Мы не бандиты, успокойся! Мы военные. Только похожи на бандитов.
Тут подошли остальные члены команды. Я сказал, что у нас есть ещё коньяк. Предложил девчонке (она отказалась). Сдавалось мне, не была она беременной, а под пальто была подушка. Остальные тоже повозмущались про окурки. Вернулись те, что убежали. Выпили коньяка. Потом девчонка сказала, что у неё самой отец-военный (замполит, лётчик).
-Ага, ага! Ну, вот и хорошо!
Старший охранников был упитанным, свойским человеком с манерой разговора, как у Жванецкого. Я его слушал, как на постоянном концерте находясь. Тут он и спросил: -А чистые ли девчонки?
А у неё с языка сорвалось:
— Да вот одна чистая! А другая пару дней назад от триппера только вылечилась!
-Что?— взвыл старший.— Блин! Жена меня убьет!!!
-Что ты!! Что ты! Всё хорошо будет! Но если что, вот тебе название лекарства (написала на клочке)! Один укол и всё пройдёт!
Лейтенант то же себе переписал, так как недавно то же от этого лечился.
-Как! И ты???— снова взвыл старший. — Я же после тебя!!! Точно, трындец мне!
И схватился за голову.
Стали мы его утешать
-Да ладно, что ты переживаешь? Сколько там инкубационный период? Вот завтра пивка выпьешь, если мочиться будет не больно, так значит, пронесло!
