Третья ипостась. Часть 3

— С чего это такие ассоциации? — удивился он.

— Если честно, твои манипуляции пугают до нервной икоты, — призналась я. — И твои возможности.

— Ничего ужасного, все очень просто. И тебе нечего бояться, — он слегка прикоснулся к своему медальону.

Я тут же перевела на него взгляд.

— Ты очень догадливая! — кивнул он. — Всегда такой была.

— Ты помнишь, какой я была? — я делано-удивленно задрала брови.

— А вот притворяться никогда не умела!

— Это правда! — признала я. — Так что это за штука?

— Это артефакт, содержащий в себе часть энергии Вселенной, — он пожал плечами. — Той самой, которая есть и в тебе.

Нет, ну что за фигня?! Я же серьезно спрашиваю! Почему тогда вместо каких-нибудь серьезных вещей он втирает мне откровенную лабуду? Какая-то энергия, какой-то Вселенной... Ладно, это еще можно понять, но как бы она попала в эту штучку? Или... в меня? Я думала, что заслужила правду.

— Что за хрень ты несешь?! — я прямо-таки обиделась.

— Ну почему сразу хрень? — оскорбился он. — То расскажи-расскажи, то хрень!

— Ну и каким же образом...

Стоп!

Я поперхнулась следующим словом. Вот оно! Я ломала голову, что же произошло в Мурманске с моей мамой и мамой Таши, а оно вон чего! Энергия Вселенной...

Я вскинула на него взгляд.

— Покажи!

— Я знал, что на слово ты мне не поверишь! — пожал он плечами.

— Репутация не та! — отмахнулась я.

Он вздохнул и выставил вперед руку ладонью вверх. Какое-то время ничего не происходило. Я уже хотела было отпустить язвительное замечание по поводу пьяного факира, но вдруг над ладонью его начали появляться очертания небольшого прямоугольного предмета. По его поверхности прошла рябь и я увидела знакомый рисунок... Это была книга. Едва дыша, поднялась из кресла и медленно подошла к нему, протянула руку к книге, но вдруг поспешно ее отдернула и посмотрела на него со страхом.

Глеб кивнул и подбадривающе подвинул книгу ко мне. Краем глаза я заметила, как дернулась Тивиза, словно желая предостеречь от необдуманного поступка, остальные застыли в полном недоумении.

Я взялась руками за твердую обложку. Типографский переплет, шероховатая бумага и среднего размера шрифт. На обложке страшное лицо, покрытое коростой, потоки крови из глазниц и рта — Стивен Кинг не писал легких рассказов. Этот роман был одним из сильнейших, "Темная сторона". И один из моих любимых. И это была именно она, моя книжка. Вот надорванный уголок первой страницы, вот слегка надломанная обложка — я очень любила книги, но не сказать, чтобы сильно бережно к ним относилась. От постоянного перечитывания мои книжки всегда выглядели затертыми от корки до корки, и думаю, это куда лучше ровно стоящих на полках в идеальном состоянии никогда не читаных томов.

Я подняла на него ошеломленный взгляд, бессознательно прижимая книгу к груди.

— Я помню, как она нравилась тебе! — пожал плечами Глеб.

— Да, я тоже... — пробормотала я потерянно, — в смысле, помню!

Как-то согнувшись, ссутулившись, все еще прижимая книгу к себе, будто старалась защитить ее своим телом от враждебного внешнего воздействия, я вернулась в кресло. Не знаю... тот, кто не любит читать, не поймет, эта книга, любимая книга, она в какой-то момент становится существом одушевленным. Другом, которого ты всегда рад видеть. А лично у меня даже ритуал такой был, первым делом дома я всегда бросала взгляд на полки, пробегала глазами по знакомым корешкам, будто здоровалась. Я говорила с ними. Когда рядом больше никого не было, в мою одинокую юность, только с ними я могла поговорить о вещах мне интересных, найти нужные ответы. До тех пор, пока в моей жизни не появились Глеб и Наташа. Но я о них не забыла.

Баюкая в руках книгу, я вспоминала о том, как он это делал. И не могла не провести устрашающей параллели с теми мимолетно обретенными способностями, с помощью которых побаловала себя мелкими удовольствиями жизни, когда тело мое сияло, а бомба уже отсчитывала последние минуты существования Рура. Но Глеб-то вроде нормальный... кхе-кхе-кхе, по крайней мере, в плане свечения. Блистал только его медальон, да и то редкими вспышками, именно в тот самый момент, когда он вытворял эти свои чудеса. Вроде и похоже, но в то же время очень разнилось с моим состоянием. Я не имела возможности контролировать это искрение, а он, как будто, мог. Это меня и пугало, ведь сам он не обладал такой силой, это все медальон, но Глеб каким-то образом использовал заключенную в нем мощь для своих нужд. Неужели эти синие дистрофики хотели этого же от меня — пользоваться моей силой в своих интересах, пока я валяюсь в капсуле?

— Вит, что ты молчишь? — недоуменный голос Таши внедрился в мои размышления. — Ты хоть что-нибудь понимаешь?

Я не смогу ничего ей объяснить, если не напомню об одном из самых страшных моментов ее жизни — когда она горела. Могу ли я сделать это? Не причинит ли ей это напоминание слишком сильную боль? Что, опять начинаем ходить вокруг да около?

— Таш, я тоже так могла! — тихо ответила я подруге.

Глеб с Владом многозначительно переглянулись. Меня это движение привело в настоящую ярость, но я слишком обессилела, чтобы выплеснуть ее на них, только слезы подступили к глазам. Никогда, никогда не прощу!

— Таш! — я всхлипнула. — Я Шустру раздолба-а-ала-а-а-а-а...

Я зарыдала. В мгновение ока подруга оказалась рядом, присела на подлокотник и обняла меня за плечи, а я ревела в ее колени.

— Ну как ты могла ее раздолбать, ее давно уже нет, разве не так? — осторожно поинтересовалась она.

— Не знаю! — все еще всхлипывала я. — Я ее как-то выдернула. Поехала с ветерком, а там провал, и она всмятку в стену...

Я услышала резкий выдох и вскинула глаза — Глеб, подавшись вперед, так и сверлил меня тревожным взглядом. Что, страшно? А уж мне-то как!

Таша застыла.

— Боюсь спрашивать, но где в этот момент была ты?

— Я? Ну, за рулем, конечно! Я зажмурилась и оказалась в той твоей подгорной квартирке, в которой нас чуть не завалило, помнишь? — я подняла к ней залитое слезами лицо. — Наверно, телепортировалась. И я... там провела последние минуты, а потом пошла в ту громадную пещеру, помнишь, где был склад с оружием? — Таша кивнула. — Я уничтожила все, а потом там и...

Я вытерла последние слезы и несмело подняла глаза на друзей. Не все поняли, что я сказала. Кир ошеломленно кивал, а когда я встретилась взглядом с Апрелем, он спросил:

— Мы когда-нибудь узнаем обо всем, что случилось с вами? — он покачал головой. — Вы обе такие скрытные!

— О чем ты не знаешь, о том и не беспокоишься! — я усмехнулась, вспомнив, что всегда говорила так брату. — А вообще я все записала в свой дневник, только он сгинул где-то.

Таша в последний раз сжала мои плечи и вернулась на свое место — рядом с Владом.

— Когда ты... когда тебя... не стало, — осторожно сказала я, а Таша поморщилась. — Я заискрила, очень сильно, чуть всех не ослепила...

Все они, кроме недавно объявившихся братьев и Таши, видели это. У Сорайи рука была обожжена, оказывается, она поправляла на Таше одежду именно в этот момент. Я поэтому и убежала тогда, боялась причинить еще более сильный вред.

— Я убежала от них, бежала, бежала, потом устала и присела на пенек...

— И съела пирожок! — совершенно серьезно закончил Влад.

Я осеклась и с ошеломленным видом подняла глаза на его безмятежное лицо. Он не выдержал первым.

— Нееееет... ты бы се-е-е-бя-я-я ви-и-и-иде-е-ела... — рыдал он от смеха. — Малыш, ты по-прежнему бесподобна! Таш, без обид! — тут же обернулся он к моей подруге.

Мог бы и не говорить. Она никогда не обижалась, ведь мы с Владом по-настоящему дружили и постоянно увлекались какой-то идеей или очередным приколом. Мы всегда так с ним смеялись. И Ташей начал называть ее именно он, а я сначала только Натальей. А потом мне и в голову не могло прийти обращаться к ней по-другому.

— Блин, Влад! — завопила я облегченно, радостная возвращению друга, потом вскочила, осторожно уложила книгу на столик и шагнула к нему.

Он уже подлетел, подхватил меня на руки и покружил немного по площадке перед камином. Чмокнул в нос. Опустил на пол. Что ни говори, а я по нему скучала. Только было немного неловко, когда он прикасался ко мне, я очень хорошо помнила, какие эмоции вызывали его прикосновения у Таши. Хотя, конечно, с ней он творил нечто невообразимое...

Чтобы не светить помидорными щеками, я сразу же отошла от него и побрела обратно к креслу.

— Села на пенек, — продолжила я на ходу, после чего резко обернулась, и наставила указательный палец на уже приготовившегося комментировать Влада, пресекая эту попытку, — чего-то думала, думала, не знала, что делать, а потом посмотрела в руку и увидела там пачку сигарет! И прикуривала от пальца!

Таша встрепенулась. Она несколько секунд пристально вглядывалась в меня, будто не могла сообразить, откуда вообще знает эту чудилу, несущую полный бред, потом глаза ее распахнулись шире некуда.

— Что?! Сигареты? Боже! — она умильно приложила руки к груди. — И ты курила?

Теперь не соврать, момент уже упущен.

— Таш, всего две или три!

На самом деле, полпачки, я ведь и в пещере дымила, пока катала дневник, но надо было сказать про одну, а то обидится еще сильнее, что курила без нее! Я уже хотела было оговориться, но почувствовала вдруг что-то в руке. Опустив глаза на свою левую ладонь, обнаружила, что кручу в руке... пачку с тонкими белыми сигаретами, завернутую в прозрачную пленку, запечатанную, будто только что купленную в магазине... Завизжав, я швырнула ее на пол и отскочила, как от гадюки. Боже, неужели снова началось?! Неужели мне... нам снова конец?! А ведь я еще не получила всех ответов! Я что, снова сгорю, а потом еще двадцать лет ждать, пока вырасту? А Таша, что с ней?!

— Вот! Вот! — визжала я, тыкая пальцем в безобидную маленькую коробочку все то время, что прыгала вокруг нее в бешеной пляске.

Таша вдруг коршуном кинулась к ней, подхватила и моментально открыла. Никаких изменений с ней не происходило, что меня немного успокоило, но не совсем. Не обращая внимания на полное обалдение остальных, Таша вытащила сигарету и начала оглядываться вокруг в поисках, от чего бы прикурить. Да, у меня тоже возникла такая проблема, но я ее решила весьма своеобразным способом. Я хотела было... я даже не успела понять, что хотела сделать, как Таша поднесла указательный палец к носу, скосила на него глаза, и на его кончике возник голубоватый огонек, как от зажигалки. Она медленно поднесла его к сигарете, затянулась, прикрывая глаза от наслаждения... и тут же сморщилась.

— Фу, какая гадость! — пробормотала она, кашляя и бросая едва прикуренную сигарету в камин.

Я забрала у нее пачку и бросила туда же. Итак, все ясно. Это начинается снова. А я даже не успела у него ничего спросить. Теперь что делать? Снова ломиться, куда глаза глядят? Ведь мы, наверное, будем гореть...

— Вита, что с тобой? — тревожно спросил Глеб.

Я не заметила, как он оказался очень близко от меня. Подняла глаза, начавшие снова наполняться слезами, к его прекрасному лицу.

— Я не хочу умирать! — прошептала я, качая головой, а потом добавила. — Опять...

— Ты не умрешь! — очень уверенно ответил он, убирая выпавшую из узла косичку с моего лица. — Ты больше не умрешь!

— Никогда? — улыбаясь сквозь слезы, по-детски спросила я.

— Похоже на то! — кивнул он.

— Но почему же я?... — я осеклась, переведя взгляд на Ташу. — Почему мы?...

Он потряс своим медальоном.

— Из-за этого! В непосредственной близости от иного источника силы вы...

Да неужели?! Все дело в этой маленькой дурацкой штуке? Это она довела меня до истерики?! Слезы высохли моментально.

— Тогда знаешь что?! — прошипела я, тыкая пальцем ему в грудь. — Тогда тебе придется держаться от меня с этой дрянью как можно дальше! Потому что я не хочу больше иметь с этим ничего общего. Я умерла и родилась заново! Что еще от меня требуется? Я что-то недоделала? Кому-то недодала? Меня кто-то недомучил? У меня ничего больше нет, даже сердце мое и душу вытащили и вывесили на всеобщее обозрение! Неужели я еще кому-то нужна?

— Вита! — услышала я тревожный голос Таши.

— Что?! — рявкнула я, обернувшись к ней, и тут же запал прошел, как и всегда.

Она не заслужила такого отношения, уже в который раз осадила я себя. Только не она.

— Не говори того, за что тебе потом будет стыдно! — попросила Таша. — А стыдно тебе будет, я знаю!

Как будто я не знаю. Мне будет невыносимо стыдно!

— Ты готова теперь выслушать меня? — спросил Глеб. — Вы готовы?

— Я — да! — уверенно ответила Таша.

Я только кивнула, снова проковыляла к креслу и плюхнулась в него совершенно обессиленная. Не знаю, выдержу ли еще какие-нибудь откровения. И зачем так стремилась к этому? Лучше уж не знать ничего вообще.

Глава 16

П Р А В Д А. П Р А В Д А?

— История эта началась не после вашего рождения, не даже в тот день, в Мурманске, когда две беременные женщины, шедшие навстречу друг другу в торговом центре, внезапно лишились сознания по неясной причине, а гораздо, гораздо раньше. В то время Вселенная была еще молода и упивалась своими неограниченными возможностями, а Обетованный только-только делал робкие шаги за пределы уже освоенных нескольких галактик...

Речь пойдет о двух расах, настолько древних, что, будь у них желание, вполне способных претендовать на право называться одними из первых разумных существ Обетованного, однако вовсе не заинтересованных в таком высоким статусе. Они вышли в открытый космос и начали его активное изучение с единственной целью — им было слишком тесно в своем мире. Действительно, расы эти настолько разные, что их появление на одной планете до сих пор необъяснимо, постоянно соперничающие друг с другом, не раз доходившие в таком противостоянии почти до полного уничтожения, но сумевшие, в конце концов, достичь согласия, правда, очень хрупкого. Только цена оказалась слишком высока. Их, как свои первые творения, Вселенная создала бессмертными, поэтому проблема перенаселения в какой-то момент заявила о себе очень громко. Вскоре остался один только выход — поиск новых планет, новых мест обитания, пригодных для жизни следующих поколений. Расселиться на них, разойтись в разные стороны как можно дальше, и продолжать жить, не пересекаясь друг с другом, лишь бы не допустить новой войны. Только у Вселенной были другие планы, и разойтись у них не получилось.

Давно уже известно, что общий интерес к чему бы то ни было вызывает самую ожесточенную вражду между живыми существами, и неважно, обладают ли разумом противоборствующие стороны, или их бытие сводится лишь к животным инстинктам — все они по большому счету заинтересованы в одном. Выживание — вот высший приоритет. Разница в том, что именно для этого требуется. И если нужды вторых сводятся к лучшим подходам к водопою и местам, богатым пищей, с первыми все гораздо сложнее — отравленный разумом организм требует бесконечного количества благ.

Конфликт, возникший между расами на почве вынужденной миграции, вывел их противостояние на абсолютно новый уровень — развязалась война на тотальное уничтожение, поводом к которой явился весьма ограниченный ресурс пригодных к жизни планет.