Эпоха упадка. Фанфикшен. Общий файл

Гэлий нахмурился, но принял это как данность.

— Демон? Значит, легенды не врут! Демон квантари, все еще живой после всех этих лет... как замечательно! — но Эреб тут же осекся под взглядом лорда. — Что ты еще там видел?

— Демон сказал, что его создали маги, — возразил Глабр.

— Разумеется, — пренебрежительно бросил ученый. — Он — создание лжи и обмана. С чего бы ему вдруг говорить тебе правду?

Глабр хотел, чтобы на месте этого узколобого гордеца был Сохраб. Но Сохраб мертв, по вине именно претора. Какой неприятный поворот судьбы...

— А зачем ему лгать?

— Правда — это самый ценный товар. Человек или демон, никто так просто не проговорится, если попросить, поэтому относись ко всему услышанному с долей скептицизма.

Гэлий напомнил о себе.

— Главное, что демон покинул наши земли, его больше никто не видел, лишь жители далеких деревень докладывали о странной, огромной фигуре в тех местах. Впрочем, если он атакую Меру или Гвардию — это будет на пользу.

Оставалось надеяться, что демон не выберет целью Маадоран. Впрочем, ему не справиться с сотней-двумя отборных воинов. Не устоять ему и против огромных запасов пороха.

— Что еще ты там видел? — в нетерпении стал выпытывать Эреб.

И тогда Глабр рассказал о машинах, но утаил сообщение, спрятанное в кристальной полусфере.

— Захватывающе... — восхищенно сказал Эреб. — Как много мы потеряли...

— Возможно, еще не поздно спасти хоть что-то, — предложил Глабр.

— Нет, — отрезал Гэлий. — Ты будешь хранителем башни и проследишь, чтобы ничего не покинуло ее пределов. Ты найдешь себе учеников, и они будут заниматься тем же самым. Мы не знаем, каким бедствием может грозить уничтожение башни.

— Поздно стало в тот момент, — Эреб тут же подстроился под лорда, — когда маги высвободили джина, которого даже они не смогли вернуть обратно в бутылку. Запечатать все и забыть — непростой выбор, но это единственный выбор, если мы хотим выжить...

— А выживем ли мы? С Ордой? Гвардией? Другими домами? Фанатизмом Меру? Мутантов, что обитают под землей? Пустынями, что забирают остатки наших рек и полей? Как долго человечеством будет агонизировать? — вырвалось у Глабра, это могло перечеркнуть все, чего он достиг столькими усилиями.

Но Гэлий не был мелочным, и имел подлинное чувство благодарности.

— Мы четыре века преодолевали все трудности. Ты недооцениваешь человека, претор. Мой приказ не оспаривается. Ты можешь использовать артефакты для себя, но не продавать их. Если найдешь что-нибудь полезное по земледелию или же развитию инфраструктуры, то можешь принести сюда, в библиотеку. Но никакого заигрывания с силами, о которых мы ничего не знаем. Я доверяю тебе в этом.

И взгляд Гэлия недвусмысленно говорил, что будет, если Глабр ослушается одного единственного, простейшего приказа.

С этими словами, когда тема с башней закончилась, лорд покинул встречу.

— И не забудь про поиски храма. Если Антидас преуспеет раньше, это будет означать войну!

— Да, мой лорд...

Когда Гэлий ушел, Эреб обеспокоенно начал теребить бороду.

— Тебе не стоило злить его. Ты принес шлем Дария и спас дом Аврелиан, но не стоит искушать судьбу.

— Я хочу спасти человечество, меня беспокоит его судьба, — признался Глабр.

Но что может сделать простой человек, пусть и одетый в церемониальную броню претора и с клинком из голубой стали? Ничего. Лишь его ум способен сдвинуть горы. А Гэлий сознательно выбрал страх. Как и Глабр... но только в определенных пределах.

— Человечество едва не уничтожило себя с помощью древних машин. Но без них Империя, о которой мечтают ты и тебе подобные, все равно бы пала...

— О чем вы? — претор будто пробудился из транса.

— Она пала, потому что пришло время. Все империи распадаются. Некоторые через десятилетия, некоторые — через века, но рано или поздно всех их настигает упадок. Это неизбежно. Война с квантари не была причиной. Она стала катализатором. Когда тело слабеет, его могут убить разные вещи. Если бы не квантари, случилось что-нибудь другое.

— Благодаря машинам, человечество достигло большего, стало мудрее, и у него был шанс избежать ошибок, которые постигли другие, менее развитые империи, — возразил Глабр.

Он еще с обучения у Фена придерживался этой точки зрения.

— Неужели? — Эреб лукаво улыбнулся. — Ты когда-нибудь видел изнеженных и избалованных детей, промотавших свои имения, построенные их предками? Вообрази это в гораздо большем масштабе и получишь ответ. Все империи рождаются на крови и завоевателях. Завоеватели не обременены соображениями морали. Они отбируют у других, которые были слишком слабы, чтобы защитить свои достижения. Многие умрут, но умрут не просто так — их земли, богатство, даже их рабы вскормят и усилят растущую империю. Когда готова сцена для второго акта, приходит черед администраторов. Они строят, управляют, преумножают. Истории известны многие великие завоеватели, но не каждое завоевание дает жизнь империи. Много империй распалось в момент смерти военачальник. Почему? Плохая администрация.

Эреб уводил разговор в сторону, и даже частично подменял понятия. Но Глабр не собирался ему перечить. Пока что.

— А потом приходит черед тех, кто не строили и не завоевывали. Они думают, что процветание длится вечно. Но распад — процесс поэтапный, что делает его необратимым. Плохие решения не заканчиваются мгновенными, гибельными последствиями. Они работают медленно, распространяя упадок и коррупцию с самых основ империи. Со временем это становится очевидным каждому, но обычно слишком поздно.

— Империя до прихода квантари не показывала ни одного из признаков такого упадка...

— Прекрати волноваться о давно минувших империях и служи империи, которая зарождается, — совет звучал как приказ, но Глабр проглотил обиду.

— Империя Гэлия...

Звучало заманчиво. Но Гэлий один, у него есть сам Глабр, легат Ланий, Эреб, новый лояльный администратор на месте Сенны, а также Орда с верным Торгулом. Но это все. Это квазиимперия.

— А чьей же еще? Земле нужен хозяин. Нужно начать восстановление. Нужно объединить все фракции. Силой, если нужно. Подчинить всех влиянию Маадорана. Нужно принести в пустошь порядок и вновь сделать ее безопасным местом. Нужно больше городов, ферм, шахт!

Всегда вопрос упирается в людей. Где найти столько людей? Где найти достойных людей? Ведь многие погибнут в войнах Гэлия...

— И мы справимся без нашего прошлого? — Глабр не надеялся заразиться уверенностью Эреба, лишь хотел знать, действительно ли возможны столь огромные амбиции хотя бы в его глазах.

— Сохранять мир стало обязанностью дома Аврелиан с тех самых пор, как он пришел в Маадоран после Войны. Предупреждения магов не оставили нам сомнений, что магия опасна, хотя об этом не нужно рассказывать — мир вокруг нас говорит сам за себя. Какой безумец захочет высвободить эти ужасы?

— Что еще за предупреждения?

Неужели та запись из Башни была не единственной?

— Маги оставили нам зашифрованные послания, предупреждая не повторять их ошибок. В них говорится о дверях, которые никогда нельзя открывать снова, о заклятиях, которые никогда не должны быть повернуты вспять, об опасностях, которые были недооценены.

— Маги выиграли Войну, — напомнил Глабр. — Большинство погибло. И как ответили благодарные жители Империи? Они обвинили своих спасителей, охотились на них, сжигали остатки школ. Искусство умерло, и теперь навсегда. Они могли стать нашим спасением или их мудрость могла быть спасти больше людей, чем погубить... а теперь мы не знаем, какую дверь нельзя открывать, а какую можно, мы даже не знаем, как по-настоящему безопасно уничтожить или предать забвению те или иные артефакты...

Глабр говорил с жаром, Эреб пытался возразить, но вынужден был слушать.

— А наша история после падения столицы? Это не история, это грызня пауков. Начиная с того, что дом Аврелиан отобрал Маадоран у дома Калани и, опасаясь, что они выступят на стороне прибывшим остаткам Имперской Гвардии, отгородился за стенами. И что дальше? Объявили Маадоран новой столицей Империи и сослались на древний закон, запрещавший армии входить в эту самую столицу. Очень удобно было вспомнить старые законы и обычаи...

Эреб не спорил, это все было правдой, и эти слова не были святотатством в глазах Гэлия. Он может и боялся артефактов, но признавал историю собственного дома.

— Семь тысяч человек, раненых и умирающих, собралось четыре века назад под стенами городами, полк Кормчих Стикса разве что отправился на вольные хлеба, и это был еще один конфликт, прошедший сквозь столетия. А потом, вместо того, чтобы решить проблему, Аврелиан пошел на полумеры, когда понял, что голодающая армия под стенами города убивает и грабит немногих торговцев, вырезает окрестные поселения, что уцелели. Все, чтобы выжить.

— Это было темное время, никто не был уверен, что человечество вообще способно выжить, — напомнил Эреб.

— И вместо того, чтобы действовать сообща, все начали пожирать друг друга! — с новыми силами, несмотря на пересохшее горло, продолжил Глабр.

Смог бы он высказать тоже самое Гэлию? Когда-нибудь, возможно...

— Вот тогда-то, когда стало невмноготу, знатные дома и заключили сделку с легатом Каем Демьяном. И теперь мы живем с хартией, и Демьян стал первым дуксом Гвардии, получая от домов провизию и припасы. Дома предпочли откупиться. Дома предпочли борьбу за власть.

— Альтернативной стала бы полномасштабная война, — возразил Эреб.

— Если бы были маги, им хватило бы мудрости найти компромиссы! Ведь сколько городов и великих домов мы потеряли? Дом Тал Газар перебил дом Маракас, а потом и сам пол под ударом сидонийских и даратанских войск. Когда дом Сидоний умирал от чумы, никто и пальцем не пошевелил, чтобы им помочь. А последнего лорда дома Альмансор выпотрошили и четвертовали, хотя ему было не больше двенадцати лет. И это было недавно... чем мы лучшем варваров? Ордынцы во многом выше нас и мудрее нас.

Глабр вспомнил давние слова Фена о том, что человек способен на то, что чуждо любому зверю. Старый шарлотан... как же он тогда был прав.

— Как и мы в чем-то мудрее и выше их, — с горечью ответил Эреб. — Когда я был таким же горячим молодым человеком, как и ты, Глабр. И пытался найти справедливость в человеческом бытии. Но не нашел. Но единственное, что я знаю, так это то, что лекарство от того, кем мы являемся, лежит не в машинах.

— Будем надеяться, что лекарство нам не потребуется и мы не уничтожим себя без него. Благодарю вас за беседу, — Глабр успокоился и почтительно поклонился.

Эреб был не тем, кому стоило доказывать правоту. Это ничего не даст. Ученый был лишь небольшой пешкой, а проблема стояла внутри каждого человека, начиная с правителя.

С тех пор Глабр задался целью не просто помочь Гэлию построить Империю, но помочь ему спасти все человечество, хочет он того или нет...

Следующие два года правления Гэлия ознаменовались всеобщим укреплением его власти и процветанием дома Аврелиан. Это не значило, что каждый день свершались великие дела и достигались умопомрачительные победы.

Но впервые за долгое время установился режим, которому не угрожали ни внутренние, ни внешние враги. Гвардия, дома Даратан и Красс затихли, будто стараясь лишний раз не напоминать о своем существовании.

Орда научилась быстро сосуществовать с городскими жителями. Не обошлось без смертей и конфликтов, но законы обоих народов строго карали нарушителей, а дисциплина, введенная Торгулом для своих, походила на истинную форму деспотии, от которой, впрочем, кочевой народ был, похоже, в восторге.

Коммерциум подчинился новому налоговому обложению лорда, и подстроился под ситуацию, под новые развивающиеся рынки. Как и всегда, Страбос и его шайка извлекали любую выгоду, раз уж не получилось достичь высшей власти.

Лоренца и другие недовольные вряд ли смирились с происходящим, и Глабр ждал после ее уничтожающего взгляда самого вероломного удара. В ее жизни мало было мужчин, которые нагло воспользовались ей самой, а потом предали самым вероломным образом. Впервые ее чары не сработали, и положение дома Калани стало хуже некуда, и ей пришлось убрать своих родственников и знакомых из дворца и перевести их в Коммерциум.

А про ассасинов и воров мало кто вспоминал. Им пришлось объединиться ради выживания после смерти лидеров. И те, кто не сбежал на службу к Гэлию, теперь под началом Хамзы, как в старые времена, выполняют заказы, не вмешиваясь в политику домов. В Ганеззар им путь был закрыт, а вот в Тероне открылся новый филиал Кормчих с молчаливого согласия Антидаса.

К несчастью, даже им не удалось покарать предателя, что сбежал теперь в Ганеззар после смерти Даристы Глабр лично объявил щедрую награду за его голову, но фанатиков не интересовали деньги.

Последние продолжали лезть в Маадоран, несмотря на то, что ордынцы нещадно резали каждого, думая, что они поклоняются не иначе как ненавистным Тенгри.

Еще интереснее стало появление так называемого Избранного, его слава распространилась по многим землям, его последователи исчислялись уже сотнями, большей частью из фанатиков Меру, что для Гэлия не имело никакой разницы.

Прекрасно зная, на что способен этот человек, оказавший сильное влияние как в Тероне, так и, несомненно, в Маадоране, также удалился в Ганеззар.

Между тем никто даже не заметил смерти племянника Гэлия, Серенаса. 'Победоносный', так толком и поняв происходящего, принял яд, стоило Глабру постучаться в дверь его поместья. А все-то требовалось уведомить племянника, что он отправляется в ссылку на возрождающиеся руины Асмары, принадлежавшие некогда могучему дому. Настоящая человеческая комедия...

Сам же Глабр проводил много времени в Замеди, а в Маадоране беседовал с учеными, в том числе Эребом и Абукаром, покровительствовал развитию наук и искусств. Его знания, почерпнутые в башне, помогли не только в развитии инфраструктуры города, но и в сельском хозяйстве.

Множество артефактов изучались им с невероятной тщательностью, и среди шедевров искусства древних были дыхательный аппарат, причудливого вида самострел, пробивающий самую крепкую броню, а также невероятная древняя броня. Но даже с запасом батарей и библиотекой Глабру не хватало знаний ее активировать. Тяжелый агрегат становился легким на теле, но взаимодействие с грудной пластиной не давало никаких результатов.

Впрочем, следовало быть осторожным. Гэлий одобрил дыхательный аппарат, но с трудом переварил самострел, что теперь покоился на поясе уважаемого претора Харранского. Лишь заверения в том, что это прототип, и никто, в том числе и сам Глабр, не могут воссоздать подобного искусства, успокоили лорда.

Именно по этой причине скрывались свойства перчатки, найденной в минарете. Эта вещь позволяла дотронуться до ткани пространства, невидимого глазу. А, значит, и открыть двери, в которые раньше могли заглядывать только маги...

Возможно, чтобы их действительно увидеть, требовалось удалить собственный глаз и вставить металлический, с синим кристаллом внутри. Но на такую экзекуцию с самим собой Глабр не был готов.