После Пламени. Ангбанд

Я слушал пение Восставшего и понимал, что уже не смогу уйти. Неважно, прав ли Мелегоруз в своих притязаниях. Неважно даже, чем закончится его спор со Старшими. Эта Музыка — должна быть. Должна воплотиться в мире. Должна.

Я не приносил клятв Восставшему. Мы вообще больше не обсуждали мой выбор. Я просто подхватил его Тему.

33

— Ты ведь знал, что пленные убегают, Саурон, — сказал я, когда майа закончил доклад о происшествии на заставе. — И знал, чем это для них заканчивается.

— Знал, Властелин.

Открытый и спокойный взгляд. Ни тени сомнений.

— Почему не сообщил мне?

Легко догадаться, почему. Надеялся, что Феанор сорвется. Ждал этого. И разумеется, дождался. Саурон ошибался редко. Реже, чем я. Я экспериментировал, порой увлекался — он рассчитывал хладнокровно и наверняка.

— Нолдо и его подопечные находятся в прямом подчинении Властелина, — с невинным видом заявил Первый Помощник. — До сих пор в Ангбанде считалось недопустимым вмешиваться в чужую мелодию без спроса. Правила изменились?

— Правила остались прежними, — отрезал я. — Но орки на заставах находятся в твоем прямом подчинении.

— Орки на заставах четко выполняли свою задачу, — Саурон был все так же невозмутим. — Ни один враг не прошел мимо них живым. Относительно пленников особых указаний не давалось.

Разумеется, не давалось. Я слишком полагался на Феанора. Был уверен, что он не допустит побегов. Я бы на его месте не допустил. Или допустил бы, но сознательно, избавляясь тем самым от неугодных. А он... куда он смотрел столько лет, почему спохватился только сейчас?! И зачем отправился на заставу — мстить, что ли? А смысл? Орки же там постоянно сменялись.

Спрашивать Пламенного о причинах его поступков мне не хотелось, особенно после нашей нелепой стычки в горах. Похоже, он действовал не раздумывая, под влиянием порыва. Ему хотелось найти и уничтожить виноватых в собственной ошибке — вот орки и пригодились. А на обратном пути он наткнулся на того, кому эти орки служили. На меня. И его горе и гнев чуть не оказались сильнее дружеских чувств.

— Мелькор, почему ты оставил этого нолдо в живых? — Саурон наконец сбросил маску безупречного Первого Помощника и смотрел на меня с тревогой. — Да еще на свободе?

— Феанор мой друг, — сказал я, отчетливо понимая, что для майа это не аргумент.

Убедить Саурона я не мог — разве что приказать.

— Нолдо едва не развоплотил тебя! — он по-волчьи оскалился.

— Он был неправ, — твердо ответил я. — Но ошибки в мелодии случаются у каждого. Если бы я был нетерпим к ним, давно уже пел бы один.

— Никто из нас никогда не пытался причинить тебе вред, — не отступил Саурон. — Он не друг тебе, Мелькор. Он нолдо, он пришел из Амана, и это рано или поздно окажется решающим.

— Он живет в Ангбанде. Он сам это выбрал.

— Ради своих соплеменников. Как и ты долго жил в Амане ради нас. Но потом ты не выдержал, Мелькор, и вернулся туда, где твоя Музыка. И он тоже не выдержит. Раньше или позже, но он предаст тебя.

Глава 6

Страх

1

Я сижу на самом краю обрыва, свесив ноги над пропастью. Сижу и смотрю на водопад. Тот самый, возле которого когда-то говорил с Феанором об Унголианте.

Тот, да не совсем тот. Я ведь исправил его тогда. Довел до совершенства. Сразу же, как только мой друг вернулся в Ангбанд с победой. Как только я поверил в свое спасение. Поверил, что больше не буду терять силы, что кошмар позади.

Зря поверил. Паучихи, конечно, не стало. Зато есть Эндорэ. Моя Музыка. Мой мир. И этому миру нужна моя сила. Так растение вытягивает из земли воду. Вот и Эндорэ — тянет. Из меня.

Нет, конечно, оно не уничтожает Музыку. Только впитывает в себя. Моя Тема остается в Эндорэ. В каждой частице материи, в каждой песчинке, в каждой капле крови живущих. Она остается, а я... Я растворяюсь в мире. Медленно. Неотвратимо.

Наверное, так было и до Войны. Только я этого не замечал. Тогда сила переполняла меня, и я рад был делиться ею, воплощать ее в мире, отдавать.

Теперь мое творение меня убивает. И я не могу остановить это. Не могу изменить природу Арды. Я и понял-то, что происходит, не сразу.

А Валар... Поняли ли они? Не потому ли и создали Аман, что поняли? Место, где столетиями ничего не меняется. Землю, в которую уже почти не нужно вкладывать силу Поющих. Создали и остались там, даже после победы, когда, казалось бы, Эндорэ было полностью в их руках.

Всё, что сделали Владыки Запада — постарались и меня удержать в Валиноре, чтобы моя Музыка не заполнила весь мир. А когда я бежал, преследовать меня они не решились. Или сообразили, что суетиться нет смысла? Зачем рисковать, зачем калечить Арду, сражаясь со мной? Я же все равно обречен. Достаточно подождать.

Сколько я еще продержусь? Тысячу лет? Две тысячи? А потом... перепеть Эндорэ Валар, конечно, уже не удастся, зато и меня можно будет не опасаться. И все получат то, чего добивались. Они — безопасность, я — воплощение своей Темы. До конца.

Что ж, значит, придется заплатить эту цену. И мне, и моим майар. Хотя они-то сил не теряют. Видимо, моя Музыка защищает их. По крайней мере, сейчас.

Пока я здесь, мир будет питаться моей силой. Пока я здесь.

2

Я привычным жестом тянусь к лежащему на столе Венцу — дотронуться до Камней, погладить. И в последний момент отдергиваю пальцы.

Кажется — или оттенок свечения изменился? Кажется — или Сильмариллы не хотят моего прикосновения?

А вдруг Камни обожгут, если я дотронусь до них? Опалят мне руки, как Мелькору? И не боль пугает, даже не то, что искалеченными пальцами много не наработаешь. Просто это будет подтверждением того, что я перестал быть Мастером. Что я, создатель Сильмариллов, сделался чужд им. Что я перешел грань, отделяющую короля нолдор от Повелителя Фенырга.

А была ли грань? Или это — будто с теми веточками? Все зависит от того, кто их соединит и как? Можно воссоздать Древа, а можно — колонны в Тронном зале Удуна. Детали одни и те же, а узор разный.

Нет, глупости! Не место в Ангбанде Древам — разве что в качестве красивого обмана для моих легковерных мастеров. И прежнему Феанору, творцу Сильмариллов, тоже не место. Здесь нужен Фенырг, единственный, кто способен спасти нолдор от истребления. Единственный, кто может на самом деле противостоять Ангбанду.

Только вот Феныргу больно смотреть на творения Феанора. Страшно коснуться их.

А каково Сильмариллам в крепости Мелькора? В когтях спетого им металла? Раньше я не задумывался об этом.

Впрочем, дело не в них — во мне. Лучше убрать Камни, спрятать, чтобы не видеть их лишний раз. Не ворошить прошлое.

Феанор окончательно станет Повелителем Феныргом, ничего не поделаешь. Зато нолдор будут жить.

3

— Мори! — раздраженно позвал Мастер. — Иди сюда.

Феанор в последнее время выглядел мрачным. С тех пор, как вернулся в забрызганной кровью тунике и, торопливо переодевшись, швырнул ее в огонь. Хотя можно было отчистить.

Кого убил Пламенный, юноша спрашивать не рискнул. Украдкой пересчитал пленных. Мастера все оказались на месте, а вот земледельцев некоторых не хватало. Правда, Мори не был уверен, что те исчезли именно теперь: давно их не видел.

Воображение тут же нарисовало картину: часть пленных из долины сбежала, а когда Феанор заметил это, оставшиеся подняли бунт. Мори не поленился сходить проверить, но никаких следов схватки не нашел.

Может быть, Пламенный догнал и попытался остановить беглецов? Юноша попробовал пойти по его следам. Ангбанд охотно откликнулся на просьбу, даже тропа легла под ноги. Только вот идти по ней почему-то не захотелось. Жутко стало — до озноба, до тошноты. Мори предпочел довериться своему чутью. И вернулся домой.

— Да, Мастер, — юноша подошел, старательно делая вид, что не заметил дурного настроения Феанора.

Это давно стало привычным: не задавать вопросов, "не обращать внимания", удерживать маску туповатого, но расторопного и добросовестного слуги. И — наблюдать, слушать, анализировать, мгновенно схватывая детали и логически достраивая целое. Это было увлекательно. А порой жизненно необходимо.

— Ты помнишь Аман, Мори? — Феанор впился в юношу взглядом.

— Аман? — искренне удивился тот.

4

Вот уж не ожидал, что его потянет на подобные разговоры! Особенно после того, что он сделал из Древ. Вместо Древ. Впрочем, я тогда испытал облегчение. Мне страшно было представить, как поступит Мелькор, обнаружив у себя в крепости подобное безоб... творение.

Отговаривать Феанора я, разумеется, не пытался: это бесполезно, а если он чем-то увлечен, еще и опасно. Участвовать в работе я, правда, тоже не стал, хотя очень тянуло. Но Ангбанд — не Аман, а металлические Древа все равно были бы только копиями настоящих. Игрушкой. Обманом. Мне не хотелось играть в прошлое. И лгать себе не хотелось.

А еще мне не хотелось очутиться поблизости, когда Мелькор увидит Древа. Я подавал Феанору ветки и прикидывал, в какой момент можно будет улизнуть. Но потом мне стало не до того: мастерство Пламенного в очередной раз превзошло все ожидания. А уж хитрости такой я и вовсе не предполагал в своем хозяине.

— Да, Аман, — повторил Феанор, словно ему приятно было лишний раз произнести это слово. — Помнишь?

Взгляд у него был болезненно нетерпеливым, жадным... словно у орка, собирающегося перерезать горло свинье. Или пленнику. Только орки кромсали тела, а этот норовил добраться до самого сокровенного — и вывернуть наизнанку. Как тогда, с Древами... видел я глаза мастеров после.

— Не помню, Мастер, — я виновато развел руками. — Я был совсем ребенком.

— Но что-то ведь осталось в душе?! — мне показалось, что меня сейчас схватят за шиворот и встряхнут. Едва удержался, чтобы не отшатнуться.

— Ничего, Мастер, — я изобразил глубокое уныние. — Когда я пытаюсь вспомнить прошлое, я вижу только... Лед.

Я с удовольствием полюбовался, как его передернуло.

— Можно спросить у пленных...

— Ступай! — сердито оборвал меня Феанор. — В кабинете приберись. И принеси свежих лепешек.

— Да, Мастер.

Я торопливо отвернулся и направился к двери: на глазах все-таки выступили слезы, не хватало еще, чтобы он увидел.

Я не просто помнил Аман. Я бережно перебирал эти воспоминания — словно редкие камни, словно подарки близких. Поначалу они согревали меня и давали силы, когда становилось особенно тяжело. Потом я хранил их просто как залог того, что я остался собой. Коркионом. Сыном своих родителей. Но делить их с кем бы то ни было? Уж во всяком случае не с тобой... убийца.

5

Бездарь! И с чего я вообразил, что он способен помочь в работе? Этот мальчишка годен разве что подавать инструменты. Ну, может, камешки шлифовать иногда. А как только до серьезного дела доходит — никакого от него проку!

Поручил ему детали делать к светильникам для Тронного зала — так мальчишка одну заготовку испортил, а на второй умудрился так поранить руку, что за инструменты несколько дней взяться не мог. А потом мне уже и самому не захотелось возиться с недоучкой. Оставил парня на подхвате.

Странно, что изо всех пленных я выбрал себе в слуги самого никчемного. Хотя — почему странно? Правильно. Слуга-то он неплохой, а мастера из него все равно бы не вышло.

Зря я с ним про Аман заговорил. Даже если бы он и помнил, работу ему не доверишь. А от разговоров какой толк? Только время тянуть.

Да, вот именно этим я и занимаюсь. Тяну время. Лишь бы не начинать то, что все равно придется сделать. Убежище для Сильмариллов. Или — темницу?

Надевать Венец я не стал: слишком отчетливо ощущалась в нем сила Мелькора. Положил на стол и уселся напротив, вглядываясь в мягкое сияние Камней. Вспоминая.

Потом взялся за инструменты. Сегодня я работал при свете Сильмариллов. В последний раз.

Белые башни Тириона. Украшенные мозаикой стены дома. Журчание фонтана во внутреннем дворике. Долгие беседы с отцом в ажурной беседке среди цветущей сирени. Радостная улыбка любимой. Рыжая макушка первенца. Счастливое лицо Куруфина: я впервые похвалил его творение. Поиск новых решений, неожиданное озарение и опять поиск. Споры с другими мастерами — до крика, порой до ссор. Примирение — и тут же снова спор. Радость открытий.

Я боялся, что вспоминать будет больно. Зря, как выяснилось. Больно оказалось возвращаться к действительности. Настолько больно, что я зажмурился — до слез, до пятен перед глазами. Ощупью взял Венец, ощупью опустил его в готовый ларец и захлопнул крышку. Помедлил, переводя дыхание, и наконец решился открыть глаза.

В мастерской было темно.

6

— Ты теперь работаешь в темноте?

Феанор молча смотрел на серую полосу, пролегшую от открытой двери, на черный силуэт в проеме. Сколько времени прошло с тех пор, как он закончил ларец? В мастерской не слышен ангбандский гонг: он сам попросил об этом. И окон здесь нет.

— Надеюсь, свет не успел повредить твоему замыслу? — спросил Мелькор, заходя и быстро закрывая за собой дверь.

— Н-нет, — Феанор торопливо провел рукой по глазам. — Сейчас я зажгу светильник.

— И что же ты делал? — Вала с любопытством оглядел мастерскую, освещенную теперь только тусклым рыжим огоньком.

Нолдо мотнул головой в сторону стола: смотри, мол. Мелькор нахмурился. Времена, когда Пламенный радовался ему, конечно, остались в прошлом, но ни разу до сих пор мастер не давал Восставшему почувствовать, что тот явился настолько некстати.

На столе стоял ларец. Серебристо-голубой, словно покрытый инеем. Кристаллы горного хрусталя на крышке походили на замерзшие капельки воды. Мелькор осторожно коснулся узора — ларец и на ощупь оказался льдисто холодным.

— Получилось, — оценил творение друга Восставший. — Хотя это совершенно не похоже на... — он осекся: сквозь мелодию ларца пыталась пробиться другая. Едва уловимая. И очень знакомая.

— Почему именно так? — Мелькор удивленно посмотрел на мастера. — И почему ты работал один? Нам следовало сделать его вместе.

Помрачнел, кивнул понимающе.

— Из-за рук меня не позвал, да?

Феанор вздохнул. Пусть лучше Вала думает так.

— Из-за рук, — Мелькор подошел ко второму светильнику, зажег его. — И напрасно. Во-первых, всегда остается Музыка. А во-вторых...

Он повернулся к Пламенному и наконец заговорил о том, ради чего, собственно, и пришел. О том, во что безумно хотел — и боялся поверить.

— Я хочу попробовать снова работать руками, — тихо сказал Восставший. — Думаю, теперь это получится.

— Что?! — потрясенно выдохнул Феанор.

— Боль слабеет, — Мелькор казался растерянным, таким мастер ни разу его не видел. — Сама собой.

— Сегодня, да? — уточнил Пламенный. — Получается, что тебе стало легче, когда я убрал Камни. Нам бы раньше сообразить!

Вала покачал головой.

— Не сегодня. Несколько лет уже. Время от времени становится лучше. Не знаю, почему.

— Что же ты молчал?! — возмутился мастер.

— Я не был уверен. Не хотел зря... надеяться. Пытался понять причину.