Добрая сказка про футбол 1

Сделав первый глоток, Хемингуэй блаженно зажмурился. В последний раз ему удалось выпить еще в Гуантанамо, да и то дурацкую 'Кубу-либре' — коктейль, придуманный американцем для американцев, а они — ни в напитках, ни в еде никогда ничего не понимали и, наверное, уже не поймут. Эрнст Хемингуэй поймал себя на мысли, что думает про американцев 'они' и усмехнулся.

Его родной Иллинойс хоть и присоединился к 'северянам', власть Макартура признал только по факту силы, а значит союз этот временный и недолговечный. Когда русские наконец добьют британцев в Канаде, расклад сил сильно поменяется, и начнется новый парад суверенитетов. Что добьют — сомнений ни у кого уже не было. И хотя наступление русских временно притормозилось в Норт-Бейе, это было похоже на заранее запланированную остановку. Этот ферзь уже занял свое место на шахматной доске, и теперь просто ждет расстановки остальных фигур, чтобы сделать мат королю.

— Еще один мохито, Карлос, и сделай радио погромче.

Фиделя стоило послушать. Накануне, по радио выступил генерал Фульхенсио Батиста и объявил о передачи власти в руки гражданского правительства, во главе с известным адвокатом — Фиделем Кастро Рус. Сделать это заявление его очень попросил товарищ Че 'Искреннее сотрудничество с новой властью, че — зачтется на суде, как смягчающее обстоятельство. Теоретически возможно все так смягчить, что суд тебя оправдает.' Отказать, такому приятному молодому человеку, свергнутый кубинский диктатор не смог. Не смог и отказаться от присяги новому правительству, к которой вчера же привели и всю кубинскую армию.

Командующим армией, Батисту, конечно, не оставили, но и арестовывать его не стали и даже оставили на службе, в должности генерал-интенданта. Арестовать вообще пришлось всего шесть человек. Правда до этого коминтерновцы провели что называется 'зачистку безнадежных', за десять дней отстреляв почти три сотни тех, кого считали неисправимыми врагами. В том числе начальников штаба армии, разведки и контрразведки.

Меньше пяти сотен этих 'ускользающих' существ, за десять дней обезглавили и к тому-же задергали кубинскую армию до состояния полной небоеспособности. Любая попытка реагировать на действия 'призраков', приводила военных в подготовленные для них засады, и только множили потери без всякого результата. В конце концов, армия просто спряталась в казармах и плевала на все приказы. До вчерашнего дня. А с сегодняшнего, новый командующий, двадцати двух летний лейтенант МГБ СССР, товарищ Рауль Кастро Рус начал делать из 'этого стада' настоящую армию. Куба готовилась объявить войну Британии и всем ее союзникам.

Фидель говорил долго. Начал с истории, продолжил обзором международной и внутренней обстановки, наконец дошел до планов на будущее. Хемингуэй знаком заказал себе еще мохито и придвинул блокнот.

'Я коммунист и разделяю идею всеобщего равенства и социальной справедливости. Но я реалист и понимаю, что эту идею приказом ввести в умы невозможно. Нам только еще предстоит воспитать поколение, которое воспитает носителей этой идеи. Мы их деды, и от оставленного нами наследства зависит успех наших внуков. Мы будем строить социализм, но с учетом нашей специфики. Мы пока еще не русские, нам только предстоит стать такими.'

Спокойно обдумать, сказанное новым кубинским лидером, Хемингуэю не дали, хотя сказано было много интересного. Например, под национализацию попадала только собственность иностранных компаний. Ход несомненно с дальним прицелом. Иностранцам принадлежит девяносто процентов промышленного потенциала, а поддержки среди населения у них ноль целых, ноль десятых. А вот оставшиеся десять процентов сделает врагами от трети, до половины кубинцев. И это сработает не только у кубинцев, такой социализм с удовольствием примут все 'Карибы', ситуация везде примерно одинакова. В голове писателя только было начало складываться понимание масштаба, проводимой товарищем Че, операции, как бармен позвал его к телефону.

— Че велел передать, что вылетает из Гаваны через три часа.

— Привет, Начо. Куда вылетает?

— Это не твое дело, Гринго, и не мое. Что велели — я передал. Он сказал — ты поймешь.

— Я понял. Что-то ты не веселый, Начо.

— Я надеялся, что не найду тебя. Через три часа. Отбой связи.

* * *

23 июля 1953 года. Шотландия. Военный аэродром неподалеку от Глазго.

Главный военный комендант Шотландии, генерал-лейтенант Василий Филиппович Маргелов, прибыл на аэродром лично, чтобы уважить старого друга. Вчера, по каналу 'ЧК', он получил личное сообщение — 'Буду Глазго двадцать третьего. Найди время попить чайку. ВВС-ВДВ!'

Время Маргелов, конечно, нашел. Дела в подмандатной ему Шотландии шли, на удивление, неплохо. Да какой там не плохо, дела шли хорошо и даже отлично. Порядка здесь удалось добиться гораздо большего, чем в подмандатной когда-то Маньчжурии. Инструкцию, на этот раз, ему выдали только одну — 'Действуйте согласно обстановке по собственному усмотрению.' И это вместо ежедневно приходящей пачки ЦУ в Харбине, где он получал из МО, чуть ли не по каждому литерному составу отдельное указание.

Согласно обстановке, Маргелов и действовал. Шотландцы приняли смену власти если и не доброжелательно, то, как минимум, равнодушно. Умирать за сбежавшую в Канаду чужую королеву и ее министров, никто из них не рвался. В партизаны никто не уходил, мостов не взрывал, засад не устраивал. Работали все муниципальные учреждения, работала почта, работали почти все предприятия. Даже полиция несла службу в почти прежнем составе, сменилось только высшее руководство. Хлопотно было лишь на границе с Англией, вернее, теперь уже Аляской. Вот там партизанская война шла вовсю.

Англичане восприняли армию Риджуэя не просто как врагов и оккупантов, они считали американцев подлыми предателями, ударившими в спину. В спину собственной матери!

Словом, времени у коменданта Шотландии хватало не только для того, чтобы встретить старого друга, он даже на футбол уже успел сходить. Не для удовольствия, а 'исходя из обстановки', с политико-дипломатической целью. Футболом он не проникся — какая-то глупая и бесполезная игра. 'Английская игра. Наверняка в нее раньше они играли отрубленной головой. Раньше хоть какой-то интерес в этом был — чья у нас сегодня голова...'

Погруженный в свои мысли, Маргелов стоял у края ВПП, расслабленно наблюдая за, заходящими на посадку, парой семнадцатых МиГов, когда явственно почувствовал взгляд в спину. Очень знакомый взгляд... Гвардии генерал-лейтенант ощутил дежавю и не оборачиваясь спросил.

— Волков?

— Я, товарищ генерал-лейтенант.

Василий Филиппович Маргелов широко улыбнулся и обернулся, чтобы обнять блудного сына, но исполнить задуманное так и не смог. Увиденная картинка напрочь сбила его с первоначального намерения. Волков был не один и не с полковником Зайцевым, как того можно было ожидать, а с каким-то негритенком, подростком, лет двенадцати. На военном аэродроме в его зоне ответственности.

— Кто это, Шура?

— Мой сын.

— Очень смешно. Вы сильно похожи.

— Приемный сын, дядь Вась. Я его...

Что 'я его', Маргелов уже не расслышал, приземлившиеся МиГи подрулили слишком близко и забили своим ревом окончание фразы. Наконец, истребители заглушили двигатели, и до Василия Филипповича стало доносить болтовню, ничуть не смутившегося Волкова.

— ... А Зайчик пока остался лить кровь врагов на алтарь Советской Родины. Там и правда очень весело, я и сам бы с удовольствием остался, но давши слово — держи. Пришло время говорить о футболе.

— Точно, вспомнил. 'О футболе будем говорить после солнцестояния.'. Ты так и не стал человеком, Шура... Познакомь меня со своим сыном. Он по-русски говорит?

— Уже немного говорит. Его зовут Пеле. Пеле Александрович Волков.

* * *

— Шура, а что на вас за форма такая диковинная? И вещмешок у тебя вроде с внутренним каркасом.

Расположились на квартире у Маргелова. Горничную отправили отдыхать, чайник поставил на плиту лично Главный военный комендант Шотландии.

— Это тропический камуфляж, дядь Вась. В похожий скоро всю армию переоденут. А рюкзак и правда с каркасом. Теперь он за плечи только держится, весь груз на жопе едет. Зайчик один раз в таком почти полцентнера... Однажды, да... Если до мемуаров доживу, то обязательно расскажу. В общем, крутой рюкзак. Ну, давайте о футболе, что ли? Все новости я знаю, 'Закон о профессиональном спорте.' изучил. Хороший закон. Если все сделать правильно, то этот шоубизнес послужит нам верой и правдой, не хуже армии и флота.

— Ну ты и хватанул, балабол.

— Если и хватанул, то совсем чутка, дядь Вась. Объяснять сейчас не буду, все равно не поверишь. Товарищи генералы! Сегодняшний наш вечер войдет в историю, как и Тайная Вечеря Христа. И через сто лет его будут изучать ученые-историки, искать скрытые смыслы и писать диссертации. И причиной тому послужит именно футбол. Давайте пацана покормим, уложим, да и посидим потом спокойно. Есть у меня готовые предложения по развитию ЦСК ВВС-ВДВ* и не только.

*Альт. История. Образован в июне 1953 года.

Пацан оказался на удивление покладистым. Быстро сметал два бутерброда с тушенкой, запил сладким чаем и вопросительно посмотрел на приемного отца. Тот кивнул одобрительно.

— Прием пищи окончен.

'Сын' вскочил, поднялся и 'отец'.

— 'Коварен враг, таящийся в засаде!'

Негритенок отозвался мгновенно, очевидно исполняя привычный ритуал.

— 'Мы на чеку, мы за врагом следим!'

— Вольно, боец, — Волков достал из своего безразмерного каркасного вещмешка какую-то скатку, — Я его в гостинной уложу, мы там переночуем. Мне нужно ему еще пару иголочек поставить, задержусь минут на пять. Дядь Вась, будь другом, организуй пока нам на завтра экскурсию на стадион. Какой тут поближе? Бутсы мы с собой привезли, завтра покажем вам пару трюков. Пойдем, Пеле. 'Солдат спит — служба идет.'

Маргелов задержался дольше, чем на пять минут. Кроме звонка в клуб Селтик, он созвонился с дежурным по штабу и особым отделом. Когда вернулся, спор уже завязался. Ах да, не просто спор, а если верить Волкову, то исторически равная Тайной Вечере дискуссия. Про футбол, мать его... Василий Филиппович подтверждающе кивнул насчет экскурсии, присел, отхлебнул остывшего чая и задремал с открытыми глазами. Солдатская мудрость ведь касается не только рядовых бойцов. Когда генерал спит, служба тоже идет.

Трижды Герой Советского Союза, Главком ВДВ и Главный военный комендант Шотландии, разумеется, не спал. Все говорившееся он слышал и запоминал, просто вникать в эту ахинею прямо сейчас желания не было. Он впал в состояние, которому его научил именно Волков, называвший его дзеном. Именно Шура научил его как бы взлетать над проблемой и оценивать ее сверху. Маргелов все слышал и записывал в память для дальнейшего анализа. 'Профессиональные спортсмены не имеют право заявиться на Олимпиаду, а ее нужно обязательно выиграть. Нужно поделить их так, чтобы профессионалы-хоккеисты выиграли футбольную Олимпиаду, как любители, и наоборот. Нет, русский хоккей вообще в жопу, И регби с гандболом тоже туда-же. А вот баскетбол можно оставить, есть в нем изюминка. Да, именно так. Футбол, канадский хоккей, баскетбол и бокс.'

На этой фразе Маргелов выпал из дзена.

— Шура, две дурацкие американские игры и две английские. Неужели мы не способны придумать свою, русскую игру?

— Способны, дядь Вась. Русская рулетка называется. Только никто из аборигенов, в нее играть не будет, слабо им. Наше дело не игры для убогих придумывать, слишком уж мы для этого круты, им наших игр не потянуть. Наше дело — оседлать уже вскормленного коня. Порох придумали китайцы, блицкриг немцы, а футбол англичане. Ах да, математический ноль нам придумали индусы, философию греки, а право — древние римляне, и что из того? Придумать — мало, нужно суметь придумкой воспользоваться. Кстати, ваши превосходительства, я же вам подарки привез.

Волков снова залез в свой необъятный рюкзак, и достал из него два обмотанных в слегка промасленную фланель пистолета.

— Чтоб было все честно, давайте разыграем. Выпадет решка — выбирает дядя Вася, а если орел, то Базиль. Не орел, а герб? Ну, пусть герб. Мне наплевать. Вот вам не герб, а решка.

Маргелов взял ближний к нему пистолет и развернул. Сверкнула позолота. Позолоченный Вальтер с подарочной гравировкой на немецком. 'Другу Мартину, в честь двадцати пятилетия основания НСДАП, Адольф Гитлер. 1944 год.'

— Счастливчик ты, дядь Вась. Второй — Зауэр от Гесса, на сорокалетие тому же ушлепку.

Василий Филиппович Маргелов с минуту молчал, наблюдая, как Василий Сталин разворачивает свой 'золотой' Зауэр. 'Верному Борману от благодарного Рудольфа Гесса. 1940.' Тот покрутил волыну, как подросток, выщелкнул магазин и оттянул затвор.

— Борман, значит... С удовольствием почитаю твои мемуары, Шура... Кстати, я так и не понял, в какой из наших задумок, ты станешь профессионалом?

— Я стану профессиональным боксером, дядь Вась. И всегда останусь тем, на кого ты можешь в полной мере рассчитывать.

Василий Сталин защелкнул пустую обойму обратно в подаренный Зауэр.

— А я могу на тебя рассчитывать?

— До определенного момента, Базиль. Скоро тебе станет не до футбола. А ТАМ я тебе не помощник. ТАМ тебе помощник только госпожа Удача. Тварь капризная и обидчивая. Я знаю, что ты не передумаешь, поэтому начинай эту тварь обхаживать.

— Эй, вы о чем? Ты куда собрался, Вася?

— Извини, Василий Филиппович. Этого пока рассказать не могу. Шур, а как Удачу обхаживать?

— А тут все индивидуально, Базиль, универсальных способов нет. Удача, как и любая баба, от всех хочет разного. От одного требует любви и преданности, а другому с удовольствием прощает ругань и оплеухи. И как и любая баба, она обязательно когда-то предаст.

На последней фразе Волков оценивающе заглянул в глаза Сталину-младшему, но тот только усмехнулся.

— Значит, просто баба. Ну и хорошо. Двум смертям не бывать.

— Это факт. Как и то, что мертвые сраму не имут. Просто баба, не нужно ей молиться. Бабы ссыкунов не любят. Давайте отбиваться, ваши превосходительства. С утра на стадион прогуляемся, а потом будет время обсудить детали. С любой хорошей идеей нужно сначала переспать. Командуй окончание Тайной Вечери и отбой, Базиль. Ты тут старший по званию.

— Отбой!

* * *

24 июля 1953 года. Шотландия, Глазго. Стадион 'Селтик Парк'

Организовать экскурсию на стадион, для главного военного коменданта Шотландии труда не составило. Один звонок, и руководство клуба Селтик заверило, что их ждут завтра, в любое время, с раннего утра и до позднего вечера. Причем, посмотреть на диковинных экскурсантов, пришло не только руководство клуба и стадиона, но и все футболисты, вместе с тренером, врачом и массажистом. Очевидно, ожидавший именно такого приема, Волков нисколько не смутился.

Он коротко скомандовал, — Разминайся, Пеле, — и пошел о чем-то договариваться с президентом Селтика. Через минуту к ним присоединился тренер клуба, шотландцы что-то эмоционально обсудили между собой, Волков лишь кивал подтверждающе, чем вызывал все более широкую улыбку президента и веселый хохот тренера. Наконец, они расстались весьма довольные друг другом.