Дни и ночи

По крайней мере, уходя, Миша остановился и попрощался с ним. Пусть и на расстоянии. И все-таки, Саша сочла это добрым знаком.

В дом Саше удалось завести Тимофея только вечером, да и то, соблазнив ужином, ведь он с самого утра ничего не ел. Она не заводила больше разговора о том, что произошло. Ей не казалось, что Тимофею будет это приятно. Просто предложила посмотреть после ужина какой-нибудь фильм. Благо, в последнюю их поездку в город Тимофей купил 3G — модем, об отсутствии которого они оба раньше жалели. И теперь, может и не особо дешево и быстро, но у них появилась возможность выбирать, что смотреть. Как шутливо заметил Тимофей, это обходилось не дороже, чем поход в кинотеатр, так что, оно того стоило.

Однако, до просмотра дело так и не дошло. Поставив выбранный фильм на скачивание, Тимофей принялся ее так целовать, что Саша напрочь забыла и о фильме, и о сегодняшнем дне, и обо всем вокруг. С Тимофеем она познавала такие глубины отношений, о которых раньше и не догадывалась, с ним это всегда было намного больше, чем просто секс. Нечто такое, для чего Саша пока не выбрала обозначения. Что-то, переплетающее в себе не только физическую тягу их тел, но и все то, что постепенно, все больше, сцепляло души. Их страсть включала в себя и все те мелочи, которые они обсуждали вдвоем, и тихие кофепития по утрам, немногословные вечера на скамейке перед домом вечерами. И много большее, что она ощущала, видела во взгляде Тимофея, когда их тела двигались в одном ритме, а сердца одинаково бешено стучали в ушах.

Потом, много позже, когда Тимофей уже уснул, кажется, впервые успокоившись за этот день, а позабытый ими ноутбук слабо мерцал в режиме ожидания, бросая отблески на стены спальни и шерсть Тихона, пробравшегося к ним в постель полчаса назад — Саша все еще лежала, не в состоянии собрать мысли. Руки Тимофея надежно держали ее, его грудь мерно поднималась и опускалась в сонном дыхании, щекоча ее обнаженную спину. А Саша все думала, думала, но и сама не понимала о чем. Просто, о всяком-разном, о чем-то важном и о несущественном...

Наконец, удовлетворенная, ощущая в душе ранее неведомый покой, она вдруг, поддавшись какому-то странному импульсу, тихо прошептала "Спасибо" кому-то или чему-то в темноте комнаты. И, повернувшись лицом к Тимофею, осторожно, чтобы не разбудить того, поцеловала его в шею. После чего закрыла глаза и со спокойной совестью погрузилась в сон.

Глава 15

Нельзя сказать, что утром Саша ожидала светлого побуждения и традиционного приветствия Пасхального дня. Сомнительно, чтобы Тимофей вообще представлял себе, что следует говорить в приветствие на Пасху. Да и сама Саша обычно мало уделяла внимания подобной традиции. Не принято то было в ее окружении. Однако и того, что застала, едва открыв глаза — она не предвидела.

Саша почувствовала, когда он проснулся, точно знала, когда Тимофей встал. Но самой ей, не выспавшейся после ночных раздумий, было настолько лень открывать глаза, что Саша позволила себе еще немного подремать. По селу разносился колокольный звон, созывающий всех на праздничную службу. И следовало прислушаться, потому что они обещали Мише и его бабушке пойти вместе, святить куличи. Тимофей чем-то тихо шуршал, осторожно передвигаясь по комнате. Саше было любопытно, но сон не отпускал.

А когда все-таки зевнула и подняла веки — увидела Тимофея рядом с кроватью со шприцем в руке. Честно говоря, за годы лечения — она стала панически бояться людей с иглами. Особенно, когда те приближались к ней. И не спасало медицинское образование. Саша спокойно назначала инъекции другим, даже сама могла те делать, но терпеть...

Непроизвольно подтянув под себя ноги, она шустро натянула одеяло на голову и постаралась поглубже "зарыться" в кровати.

— Н-е-е-т. — Жалобно протянула она с безнадежным выражением голоса.

В чем-чем, а в соблюдении инструкций по лечению Тимофей был неумолим. И, подтверждая ее мнение, он присел рядом на кровать.

— Саш, ну перестань. — Голос Тимофея был мягким, нежным. Но шприц, наверняка, так и остался в руке. — Что ты, как маленькая. Сама же понимаешь — есть схема введения препарата, и если хочешь получить результат — надо ей следовать.

Она почувствовала, как большая ладонь нежно погладила ее волосы, видно макушка выдавала ее "окоп".

— Так сейчас же не болит, Тимофей. — Тем же жалостливым тоном протянула Саша излюбленный довод любого пациента.

Все понимая, она, тем не менее, каждый раз до последнего оттягивала укол. Если только, не испытывала боль.

Тимофей усмехнулся, это было слышно по его тону.

— Так это же хорошо. А чтоб и через месяц не болело — надо сейчас ввести лекарство.

Он был прав. И Саша это знала. Ведь Юля передала ей не обезболивающее, а препарат, который должен был повлиять на причину боли. Но понимать и смириться с очередной инъекцией, тем более с утра, еще сонной — это не так и просто.

— Ты специально утром это делаешь, когда я сонная и не могу сопротивляться. — Она отбросила одеяло и посмотрела на Тимофея с укором.

Он только шире усмехнулся и совершенно спокойно кивнул.

— Да. — Не испытывая ни малейшего угрызения совести подтвердил Тимофей. И мягко подтолкнул Сашу свободной рукой, требуя, чтобы она перевернулась. — Зато, я тебя потом поцелую. — Похоже, ее тут пытались подкупить.

— А так бы — не поцеловал? — Ворчливо поинтересовалась Саша, закусив губу, когда Тимофей уколол.

— А я тебя дополнительно поцелую, — моментально нашелся Тимофей, рассмеявшись. И, закончив, наклонился, тут же исполняя обещания, и поцеловав ее в шею.

— Я же о тебе пекусь, женщина, — с ворчливой нежностью прошептал он ей в кожу, отчего по телу Саши прошла дрожь. — А ты упираешься. Неужели так больно? — Отложив шприц, он вытянулся рядом с ней и обнял Сашу, все еще лежа щекой на ее затылке.

— Нет, но и не приятно, — со вздохом прошептала Саша, наслаждаясь этими объятиями. — Я просто устала от этого всего, Тимофей. — Попыталась объяснить она.

— Я знаю. Но от боли ты разве не устала? А укол, как я понимаю, ничто по сравнению с тем, что ты испытывала, когда развивалась киста.

Саше нечего было возразить. Да уже и не хотелось. Поворочавшись, она удобней устроилась в объятиях Тимофея, и снова едва не заснула, убаюканная его теплом, легкими поцелуями и тихим звоном колоколов. Но, привыкнув держать обещание, заставила себя проснуться через пять минут.

— Пора? — Спросила она у Тимофея, так как не видела из-за его плеча часов.

— Пора, половина шестого. — Подтвердил он.

Со вздохом выбравшись из уютной постели оба пошли умываться.

До церкви они добрались ровно к шести, забрав по пути Мишу и его бабушку от их соседки. Правда к церкви дошли уже без Марии Анисимовны. Саша с первой встречи заметила, что у той выраженные нелады с сердцем, да и Тимофей потом подтвердил ее догадки, сообщив, что бабушка Миши страдает сердечной недостаточностью. Таблетки, те, на которые хватало припрятанных от сына денег с пенсии, она часто забывала принимать, да и не могли они в достаточной мере компенсировать ее состояние. А поведение сына не добавляло пожилой женщине здоровья. Вот и сейчас, пройдя с ними не больше ста метров, Мария Анисимовна присела отдохнуть на первую же лавочку, сильно задыхаясь. И только махнула, показывая, что они могут без нее идти. А она сама, потихоньку добредет.

Если честно, раньше Саша немного осуждала ту в душе за то, что Миша больше похож на беспризорника. Теперь же, полностью оценив состояние Марии Анисимовны — поняла, что та просто не в состоянии уследить за таким шустрым парнем. Тут бы за ней кто следил, бабушка Миши, определенно, сама нуждалась в уходе. Только из-за такой жизни и вечно пьяного сына, любящего распустить руки — не могла рассчитывать ни на что подобное. Саша ей очень сочувствовала, и была рада, что хоть соседка Марии Анисимовне попалась человечная, понимающая и добрая.

Так что Миша снова оказался на их попечении. На Тимофея он все еще поглядывал настороженно, но все-таки набрался смелости и рискнул задать несколько вопросов о корабликах, которые вчера вызвали у малыша такой интерес. Правда, при этом, все время держал Сашу за руку. Тимофей ответил на все, стараясь объяснить полно и понятно, а Саше оставалось надеяться, что они оба без значительных потерь преодолеют вчерашнее.

А стоило зайти во двор церкви — и их всех, даже Тимофея, затянула праздничная суета. Просто невозможно было думать о плохом или сохранять в душе дурное настроение, когда все вокруг приветливо и радостно приветствовали "Христос воскрес!", а в ответ летело: "Воистину!". И люди, надевшие самую нарядную и праздничную одежду, обнимались, целуя друг друга в щеки, хоть на время, но забыв о своих ссорах, распрях с соседями и затаенными на кого-то обидами. Даже на них с Тимофеем сегодня смотрели все весело, практически не перешептываясь за спиной. Правда, присутствие с ними Миши вызвало новую волну интереса, но то было иное, более дружелюбное, что ли, любопытство.

Заняв место среди всех, ожидающих окончания службы и начала освящения, Саша с Тимофеем позволили Мише поставить корзинку с несколькими куличами и крашанками так, как мальчугану казалось лучше. И с улыбкой смотрели за тем, как малыш вертит ту то так, то эдак, пытаясь выдвинуть их куличи немного вперед. Словно это обеспечит тем более надежные шансы попасться на глаза священнику.

Саша прятала улыбку и поглубже куталась в кофту. Утро выдалось солнечным, но достаточно свежим. Ветерок бодрил, заставляя вздрагивать, тем более, что солнце еще поднялось недостаточно и купол церкви закрывал двор, создавая здесь тень. И все-таки, настроение у Саши стало замечательным. Она очень давно не чувствовала такого ощущения праздника в душе. Все в этом утре — и толпа людей, и пестрые платки бабушек, и веселые переговоры сельских кумушек — вносили свою долю в ее настроение. А обилие куличей всевозможных размеров, посыпанных яркими крупинками сахара и зернами, разнообразие крашанок всех оттенков, все доступные сейчас фрукты и овощи, куски сала и домашних колбас на вышитых рушниках — добавляли колорита, который нечасто встречался в городе. И это все ей безумно понравилось.

А уж когда двери церкви распахнулись и оттуда вышел отец Николай в праздничной ризе, благословляя всех и щедро кропя святой водой и людей, и приношения — Саша действительно почувствовала себя в центре праздника так, как никогда до этого.

На них Николай водой не поскупился, лукаво усмехнувшись в бороду при виде Тимофея, и не обратив ни малейшего внимания на то, что тот нахмурился, священник обильно обрызгал их троих, похоже, израсходовав вдвое больше святой воды, чем обычно. Миша счастливо завизжал, уверенный, что дело в его стараниях по установке корзинки, Саша рассмеялась, а Тимофей только пробормотал "доиграешься, Коля". Но все-таки, покорно выстоял до конца всю церемонию.

Домой они засобирались только к десяти — так уж вышло, что сначала их останавливали то одни, то другие, поздороваться, угостить крашанками и куличами. Потом разговоры плавно переходили на здоровье и Саше с Тимофеем приходилось прямо во дворе церкви давать консультации. А там уже и Николай закончил, переоделся, и позвал их к себе. Позавтракали они у священника, у которого, как и у них самих теперь, оказалось обилие подаренных куличей. А Саша заметила, что все то время, пока они сидели у Николая, Миша внимательно следил за тем, как тот весело шутит и общается с Тимофеем.

Тот же, поворчав немного на друга за "утренний душ", поддержал общее приподнятое настроение. И под конец Миша даже пошел с ним к собакам священника. Один на один. А Саша с отцом Николаем наблюдали за этими двоими и их играми со щенками, стоя на крыльце. И почему-то, вдыхая полной грудью свежий воздух праздничного утра, ей казалось, что священнику и говорить ничего не нужно — тот и так понимает что на душе и у нее, и у его друга, и у этого ершистого мальчугана, сейчас гладящего собак. Наверное потому, когда они все-таки засобирались домой, Саша ощущала умиротворение.

На середине обратной дороги они разделились — Тимофей повел Мишу к бабушке, а Саша поспешила домой, стремясь скорее поставить завтрак. Куличи-куличами, а хотелось и чего-то более основательного. Но так до дома и не дошла, остановилась в воротах, пораженно рассматривая машину Антона, припаркованную у двора.

Саша не имела ни малейшего представления о том, с какой радости ее бывший муж тут оказался — не с Пасхой же поздравлять приехал? В этот момент, видимо, заметив ее, Антон вышел из машины и широко улыбнулся. Он был все таким же красивым, не забывал следить за собой. Футболка и джинсы прекрасно смотрелись на подтянутой фигуре, даже сандалии смотрелись уместно, все-таки, уже сейчас, в начале одиннадцатого утра, было достаточно тепло. Неудивительно, что он оделся так легко. Вот только, несмотря на всю привлекательность бывшего мужа, в душе у Саши ничего не дрогнуло. Совершенно ничего. И даже стало как-то обидно, что она столько лет пожертвовала человеку, который теперь был ей попросту безразличен.

— Привет, Саша. — Все еще улыбаясь, Антон поднял руку.

— Привет. — Кивнув в ответ на его приветствие, Саша зашла во двор.

Кажется, Антон ждал немного другого приема. Во всяком случае, на его лице появилось удивленное выражение. Но он поторопился следом.

— Я с час назад приехал, но мне соседка сказала, что ты в церкви. — Антон махнул в сторону двора Никитичны. — А тут такие кошмарные дороги, что я решил у двора подождать.

Саша промолчала, только прикрикнула на Дика, который заходился лаем с того момента, как Антон вышел из машины. Потом повернулась, почему-то испытывая потребность держаться на расстоянии от гостя, и потому, видимо, держалась ближе к собаке, и еще раз с ног до головы осмотрела Антона. Но так и не поняла, что тот тут делает.

— Зачем ты приехал? — отбросив кофту, которую сняла еще у Николая, на скамейку, она посмотрела на бывшего мужа.

Тот, опасливо косясь на лающего Дика, уже прилично подросшего, остановился в трех шагах от них.

— Я думал, ты больше обрадуешься моему приезду. — Почти с обидой заметил Антон.

Это рассмешило Сашу.

— Почему? Я тебя совершенно не ждала и не понимаю, с какой стати мне радоваться. Мы все решили, между нами все улажено. — Она с улыбкой пожала плечами. — Так, для чего ты явился?

Антон поджал губы, но, не имея чего возразить, видимо смирился.

— Я решил это дело, с твоим назначением, там Светка влезла, она уже давно спит с Гришкой, а как узнала, что ты ищешь место — уговорила его тебя в село сослать. Но я с ним поговорил. Он сожалеет. — Антон самодовольно усмехнулся. — Ты можешь выбрать — или вернуться на прежнее место, или на первоначальную вакансию, которую тебе предлагали в соседнем городе.

Он смотрел на нее с видом победителя и благодетеля.

Саша нахмурилась, пытаясь сообразить, о чем Антон толкует. Села на скамейку, почувствовав последствие раннего подъема и долгого стояния на церковном дворе. Начало одиннадцатого, а она уже устала.