С нашим скудным набором лекарств, лечить Кудеяра было бесполезно. Потому после того, как оказали первую помощь, мы поместили его на спину Мафусаила и медленно двинулись к городу, взяв с собой в попутчики гоблиншу.
Приезд в долгожданную цивилизацию был вовсе не таким радостным, как я ожидала. Люди тут оказались, мягко говоря, неприветливые. Или дело было в том, что мы пришли как раз из скал, откуда накануне ночью в небо хлестали молнии, будто там повторялась Война Богов?...
Нас даже не хотели пускать за стены города, но Дейк вывалил солидную сумму, и стражники уступили. Так как мост построили недавно, и город был, мягко говоря, не привыкший к путникам, гостиниц тут не было, потому пришлось остановиться в единственном полупустом доме, где нам, опять же, только за круглую сумму, разрешили занять три комнаты на несколько дней.
Первым делом мы уложили Кудеяра в постель и вызвали лекаря, который, только увидев пациента, сказал, что понятия не имеет, как таких лечить, и ушел. В итоге нам пришлось справляться самим.
По очереди дежуря у постели царевича, мы смогли, наконец, вымыться и привести себя в порядок. После того, как помылись и оделись в чистое, занялись уже Кудеяром, который так и не пришел в себя.
Дейк полчаса отмачивал его в бадье с горячей водой, потом, кое-как дотащив вместе с Леопольдом до кровати, позвал меня, и я стала заниматься оставшимися ранами и обнаружившимися, слава богам, легкими переломами в паре пальцев.
Таким образом, мое познание лекарской магии началось с практики. Я, трясясь от страха, под чутким руководством тетради Маггорта сращивала бедолаге порванные уши, лечила ожоги и раны. Конечно, мне можно было не мучиться, оставить все так и сказать, что само заживет. Но в таком случае Кудеяр проснулся бы жутким уродом и ему пришлось бы всю оставшуюся жизнь ходить, закрывая лицо и тело. А после моей хоть первой, но на удивление качественной работы не оставалось никаких больших шрамов, а лицо было почти чистым.
Я провозилась с царевичем несколько дней, работая по несколько часов, чтобы дать телу восстанавливаться самостоятельно, и к концу всех процедур впервые после отъезда из поместья Сеймуров мое кружево иссякло. Дейк, видя мое состояние, сам присматривал за царевичем после сеансов, давая мне хоть немного восстановиться.
Когда Кудеяр пришел в себя, стало только хуже. От слабости он не мог даже подняться, только открывал глаза и смотрел на нас помутневшим взглядом, не понимая, почему ему так плохо. У него стояла высокая температура, бешено билось сердце, бедняга бредил, вспоминая все самые кошмарные моменты своей жизни... О его печальной биографии мы узнали бы достаточно много, если бы только понимали язык живых стихий.
Шли дни, мы вчетвером, включая Жиихад, по очереди сидели у кровати Кудеяра и скрещивали пальцы. Казалось, что в любую секунду он может затихнуть и для него все кончится... Но этого, слава всем богам, не произошло.
Одним утром царевич смог говорить, правда, несвязно. Он по-прежнему был слаб, немного поел, постоянно просил воды.
Только на пятые сутки у Кудеяра начался, что называется, отходняк. Он с трудом мог вставать, говорил что-то иногда, но в основном метался между умывальной и кроватью, так как его ужасно рвало. К вечеру опять поднялась температура и царевич начал бредить.
К утру Кудеяр почти пришел в себя, сам ходил и даже спустился вниз, чтобы позавтракать, хотя съел совсем немного. Насчет питания надо было что-то придумывать, потому что за какие-то пять дней Кудеяр из красивого юноши превратился в скелетоподобное нечто, а нам его со дня на день надо было сдавать сестре и дядьям. В итоге я нашла в дневнике Маггорта рецепт какого-то бульона, который получался негустым, но достаточно сытным и питательным, и стала отпаивать им царевича, не забывая и про настойку из его трав, прочищающих странный организм. Я бросала в котел все, что попадалось.
Наконец, Кудеяр созрел для конструктивного разговора и спросил, что же с ним случилось. Как оказалось, он ничего не помнил с того момента, как нас остановили на мосту, и мы решили не рассказывать ему всей правды, то есть о том, что он перерезал целый город гоблинов. Конечно, муки совести еще никогда не были лишними, но сейчас царевичу нельзя было переживать, ему и так много досталось. Тем более, его насильно опоили той дрянью, он был не в себе и не мог себя контролировать, следовательно, его вины нет и муки совести необязательны. Будет еще всю жизнь считать себя виноватым... уж зная принципиальность этого царевича, можно наверняка сказать, что будет. О таких ошибках лучше не знать.
Настал день, когда Кудеяр потребовал, чтобы мы продолжили путь, так как он якобы почувствовал себя здоровым. Но зеленоватый цвет кожи и болезненный блеск в глазах говорили об обратном, как и то, что царевич, если долго не лежал, просто падал в обморок, где стоял. А лежать этот идиот, конечно же, не желал, ибо он Кудеяр, величайший темный маг, сын сильнейших мира сего...
Как-то я зашла в его комнату, чтобы проверить, все ли в порядке, и увидела такую картину: Кудеяр лежал на письменном столе, опять случайно отключившись, в руке у него было перо, а рядом уже написанные письма. Укрыв царевича одеялом, я не удержалась и прочла их.
Каракули сенари я не разбирала, но Маггорт немного знал язык и смог перевести, когда я переписала из на его страницах.
В одном письме Кудеяр предупреждал сестру о том, что задерживается, потому что "немного приболел" и не хочет заразить ее. В другом, как оказалось, Кудеяр писал на родину, своей матери. Это было интереснее...
Он рассказывал, что с ним тут приключилось, как мы шли вместе и как он встречался с пустынными монстрами. Царевич подробно описывал, какие тут все ужасные дикари, лишенные и толики благородства, и что его отец был прав во всем, когда рассказывал о невежственных людях и нелюдях. В письме Кудеяр кратко описывал то, как циклопы подло усыпили его, а через неделю усыпили гоблины и, как последние крысы, отравили ужасными ядами, избили до полусмерти и кинули в костер, от чего у него по всему телу ожоги, а забинтованные руки едва двигаются, из-за чего и почерк выходит такой кривой. Так же письме царевич сокрушался о том, что не может вернуться домой, хотя уже безумно скучает по родителям и сестрам. Писал, что не понимает этого ужасного мира и не представляет, как он сможет прожить здесь еще десять лет, если при всей своей подготовке в первый же месяц он несколько раз побывал на грани смерти из-за подлости и аморальности здешних жителей. Но, что было приятно, кроме всех этих восклицаний и возмущений царевич посвятил часть письма нашей скромной компании. В этой части он описывал каждого из нас и писал о своих впечатлениях... ну это я, конечно, не смогла не прочесть.
Проклятый оборотень, разбойник с рыцарским мечом и ведьма, которая, дословно, "все равно что обезьяна, обретшая магический дар". Я было расстроилась, но в конце он писал, что его поразило, с какой самотдачей мы пытаемся сохранить его жизнь, и что он никогда бы не поверил, будто дикари с материка окажутся такими надежными товарищами.
Прочитав это письмо, я осторожно положила его обратно на стол, разбудила Кудеяра и отправила в кровать, чтобы набирался сил, а не маялся дурью.
Через пару дней царевич окреп настолько, что мог сидеть в седле и держать поводья, перекинув их через локти.
За время пребывания в городе Дейк нашел себе нового коня, гнедого, с красивой черной гривой и волнистым хвостом. Коня он назвал Задира, что тому очень подходило. Видимо, на этот раз рыцарь решил выбрать кого-то, похожего на Черта, чтобы мог дать копытом, если что.
Гоблиншу мы определили в помощники к местному лекарю, который тут, как выяснилось, был здесь, и понятия не имел о здешних травах и лекарствах. Так с Жиихат все в итоге было относительно хорошо. Конечно, ворчливый старик не заменит ей потерянную семью, но это лучше, чем скитаться одной по пустыням.
Из города мы уехали с чистыми сердцами и спокойными душами, не оставляя за собой никаких долгов. Именно когда мы выехали за ворота, у меня появилось то долгожданное ощущение, будто пустыня в моей жизни, наконец, закончилось.
В зачарованном лесу
Скахтьярны, сенари, боги и их предназначение
Преодолев, наконец, степную границу Тангея, мы вернулись в Рашемию. Обитель полей, лесов и речек, от которых так и веяло прохладой, встретила нас как бабушка любимых внуков. Леопольд ловил рыбу в реке и птиц, доставал из гнезд яйца, мы собирали ягоды и грибы, так что каждый день на ужин нас ждал очередной шедевр охотничьей кухни.
Казалось бы, езжай и радуйся, город под странным названием Искупление, где обитают братья-серафимы, неотвратимо приближался, но с каждым днем я становилась мрачнее и раздражительнее. Причин хаватало.
Неопределенность насчет того, чем закончится моя встреча с великим колдуном, вытягивала из меня все жилы. Был близок день, когда нас с Дейком больше не будет связывать клятва, и наши пути разойдутся. Возможно, после этого я отправлюсь домой, но... хотела ли я этого?
После почти двух месяцев в пустынях и диких городках Тангея я порядком отвыкла от того, что у каждого стражника мой портрет с суммой вознаграждения. Дейк и Кудеяр справлялись с любыми опасностями, Леопольд сделал наш походный быт сравнимым с отелем "все включено", и Скаханн уже не казался таким скверным местом. Впрочем, мне хватало ума понимать, что, останься я одна, жизнь заиграет совсем другими красками — а одна я рано или поздно останусь.
Как ни больно мне было признавать это, путешествовать с Дейком дальше было не безопасно для нас обоих. Когда-нибудь нам перестанет везти и стража узнает меня, и пройдет не очень много времени, прежде чем портрет рыцаря пополнит их коллекцию. А там... стоит после этого Дейку хоть раз заявиться в Орден за очередной платой, его немедленно схватят. Мы не могли так рисковать. Обсуждать этот вопрос было тяжело для нас обоих, но в конце концов мы приняли решение, что расстанемся, даже если Истэка не отправит меня домой своим магическим пинком. Может, когда-нибудь мы еще встретимся и вспомним былое, может даже устроим себе приключение по старой памяти... но у каждого из нас своя дорога.
Леопольд, выбирая из нас двоих, в конце концов выбрал мамку, то есть меня. Дейка это задело, но не на столько, чтобы возражать: нянчиться с оборотнем, который только начал привыкать к миру, он не смог бы при всем желании. Я была рада такому решению оборотня, потому что, если говорить честно, просто не представляла, как смогу остаться совсем одна. С Лео мы были как брат с сестрой, нам всегда было о чем поговорить и чем заняться, мы отлично прикрывали друг друга. Конечно, со временем он наверняка поймет, чего хочет от жизни, и тогда мне придется оставить его на его собственном пути, но до тех пор, как я себя утешала, может пройти еще ни один год.
Это если Истэка оставит меня в Скаханне, а если нет... Леопольд вдруг объявил, что тогда останется с Кудеяром. Помня про разглагольствования полукровки об идеальном спутнике, коровах и вот этом всем, мы пробовали уговорить оборотня передумать и остаться с Дейком, но тот ни в какую.
— Да он же вообще не ориентируется на материке! — говорил Леопольд. — Готовить не умеет, ничего не знает, да без меня он помрет через пару недель. К тому же, вдруг он меня потом отвезет на Охмарагу? Очень хочу побывать там и увидеть настоящих сенари!... Рабский ошейник? Да он не тяжелый, переживу как-нибудь. Нет-нет, я решил! Дейк, с тобой я на Охмарагу точно не попаду!
Что ж, похоже, вместе с этим решением Леопольда у меня появился лишний повод остаться на Скаханне: отдавать нашего доверчивого друга в рабство царевичу мне, мягко говоря, не хотелось.
Еще Арланд... он должен был присоединиться к нам сразу после своего последнего ритуала, который закончился примерно полтора месяца назад. Я подолгу смотрела на карты и прикидывала, сколько бы он меня искал, и выходило, что закончи он даже двумя неделями позже, уже давно бы нагнал нас — мы ведь крутились у самой границы, считай просто петлю до Бондьяра сделали. Но проходили дни, Арланд не появлялся и вестей от него не было, и это могло означать только одно: что-то в его плане пошло не так.
Мысли о том, что с ним могло случиться, промучили меня ни одну ночь. Когда мы въехали в Искупление, я все еще надеялась, что он вот-вот покажется из-за какого-нибудь поворота, зайдет в нашу гостиницу... я постоянно озиралась по сторонам, вздрагивала, стоило в поле моего зрения появиться любому длинноволосому блондину. Один раз я даже чуть не побежала обниматься с настоящим инквизитором — со спину он был похож на Арланда. Вот бы мужик обрадовался, Бэйр с Равнин сама полезла ему под наручники! Дейк еле меня остановил, и тот случай стал для меня последней каплей: я заперлась в нашей гостиничной комнате и впервые на моей памяти разрыдалась.
Конечно, я надеялась, что все будет хорошо, что Арланд снова обведет святош вокруг пальца и скроется, как скрывался уже много лет. Но здравый смысл подсказывал, что после наших приключений, — после того, как ему не раз пришлось использовать демона внутри на полную катушку, — возможно, скрываться стало не так просто. Я постоянно вспоминала слова Томы о том, как сильно он рисковал, помогая Дейку, а я, как ненормальная, стояла и кричала, что в его существовании просто нет смысла, если он не может мне помочь. Похоже, в тот раз я потребовала от Арланда обменять свою жизнь на жизнь Дейка, вот, что я сделала.
Леопольд с Дейком пытались утешать меня, но что они могли ответить на мои "Это я его убила!"? Оба понимали, что мои опасения более чем оправданы.
В моей недолгой — если опираться на память — жизни вот-вот должен был начаться новый этап, и он начинался с чувства вины за смерть друга, страха за Леопольда, которого придется оставить с его странным решением, и печали по поводу того, что придется расстаться с Дейком.
Ничто меня не радовало, жизнь казалась мрачной и неопределенной, и я искренне думала, что все хорошее, что у меня могло быть, вот-вот навсегда закончится.
Видимо, Дейк с Леопольдом как-то подговорили Кудеяра, потому что первым же утром в Искуплении царевич вошел ко мне в комнату и объявил, что хочет взять меня с собой на базар.
Рынок в Искуплении представлял собой отдельное чудо света, благодаря расположению и удивительно развитой для местной глуши инфраструктуре сюда приходили суда почти со всего света, даже сенари держали здесь целую лавку своих товаров — видимо, Истэка специально договорился с царем, чтобы не остаться без привычных после жизни на Охмараге вещей.
Словом, прогулка по торговым рядам в компании Кудеяра с его перстнем царевича и деньгами, которые Дейк вручил мне с удивительной щедростью, была почти единственным, что могло привести меня в чувство. Так, должно быть, считали мои спутники, потому что я-то знала, что никакие покупки не могли перебить чувство вины за смерть Арланда и страх перед распластавшейся неизвестностью.
— Бери и ни в чем себе не отказывай! — улыбнулся рыцарь, после чего покопался под своей курткой, достал оттуда увесистый кошель и протянул его мне. В исполнении мистера Скупость этот жест выглядел, как проверка на верность с подвохом.
