Неудачная реинкарнация-2

Кола Гончар только философски пожал плечами. Смерти он не боялся, священник как-никак.

Молча объявилась Ялинька, как обычно, холодная и неприветливая — а за ней пришлепала Знобинька с горячим травяным отваром для Колы Гончара.

О, Санниэре! — воскликнула девойка радостно. — А ты знаешь, кто я теперь?

Она у нас новый мастер войны! — похвалился и Кола Гончар. — Лично небесных воинов заваливала, любодорого поглядеть!

Знобинька засмущалась и даже легонько шлепнула Колу по руке — мол, что такое наговариваешь на скромную девойку? Рука гончара тотчас накрыла девичью ладошку. Н-да. А Ялинька вроде как ничего не заметила. Дела! Вроде тихая деревня — а какие страсти клубятся, Ожерелью Океании впору!

Он посмотрел на ласковую пару и вынужден был признать, что они стоят друг друга. Ироничный неунывающий Кола Гончар, мастер по белым глинам. Ага, и еще способный ломать прямые приказы эльфийских брюликов — что соответствовало немалому рангу мастера духовных практик Тибета! И задорная ослепительная Знобинька, певунья, танцовщица — и тоже вся в тайнах. И еще между ними появилась какая-то... общность судьбы, что ли. Что-то, густо замешенное на огромном уважении и взаимном восхищении. Что-то, с чем вынуждена считаться даже Ялинька! Дела!

А Знобинька выглядела под стать отцу; такая же бледная, слабая. Ее саму бы отпаивать травяными отварами. О, а вот она как раз эльфийской крови!

Попробовать, как с Асиа? Ага, и потом самому хвататься за ребра? В фургон заглянул мельников сын.

Я так и думал, что ты здесь! — простодушно ляпнул он своей сестре. — Эре концовских прогнал и сказал других подобрать. Я с гончаровскими сыновьями в дозор пойду! Надежней их не найти никого!

Бурак! — возмутилась Знобинка. — Я вас сама по сменам разделила! Мигом в дозор!

Я-то мигом, а меня потом Эре убьет! — упрямо сказал Бурак и покраснел в полном соответствии с именем. — Концовские — ишаки безмозглые! Они властью бахвалятся, арбалетами в людей тычут, а мне отвечать?

Чего ты трусишь? Ты сам кого хочешь убьешь! У тебя арбалет, у тебя палаш, у тебя кулаки вон какие! Ну что тебе может сделать тощак Эре?!

Да всё! — пробурчал Бурак. — Говорят, у него и с богом свои дела, и вон даже полицейские его за эпсара держат! Он, может, даже самим тхемало станет над нами! Конечно, что б и не стать, когда полицейские за спиной?

Эре, а я так и знала, что ты на мое место полезешь! — тут же возмутилась Знобинька. — Чего тебе при войске не сиделось, не торчалось?! Уматывай отсюда!

Бурак одобрительно кивнул. Ну да, он тоже считал, что лучше б Эре уматывал. Чтоб у его сестренки заветное место не отбирал! И чтоб над его душой не маячил неявной угрозой...

Супруги Гончары осторожно переглядывались и не знали, к кому примкнуть. Он их понимал и сочувствовал. Как решить, если, к примеру, про Знобиньку им в целом всё известно, но вот собственный сын — земля незнаемая, черная дыра на небосклоне?

Конечно, ты легиньх! — всхлипнула

Знобинька и утерла злые слезы. — Приехал, раскомандовался! Не пущу на мое место! Ты кто такой вообще? Эре, вот кто ты такой?!

Знобинька осеклась и растерянно оглянулась на брата. Тот пожал плечами. Он тоже не понимал, кто такой этот Санниэре. Приехал, командует — значит, право имеет. Но вот — какое именно право?

Как-то надо было прояснять ситуацию. За власть даже в такой ничтожной деревеньке убить могут! И будет не только больно, но и обидно, потому что власть здесь ему и даром не нужна! Это же груз ответственности и забот, и ничего более.

Он с сожалением кивнул отцу — и запрыгнул на коня прямо из фургона, полицейские даже шарахнулись. Озабоченно потер занывшие виски.

Бурак! — строго сказал он. — Запоминай дорогу! Сейчас в проход пойдете прямо туда, где менгир. Вон он, видишь? И вдоль речки к тому месту, где горы как бы зубчиком. Так. Вот еще что: всех легиньхов в охранение! Всех! Пусть по горам вдоль прохода идут — там запросто снайперов могут расставить и выбить вас с ишаками вместе! И чтоб у каждого был арбалет напряжен! И чтоб профессионалы средь вас были! Скажите Хисту, он даст! Всё, бдите. Я у вас тхемало заберу ненадолго, сами справляйтесь.

Потом он перегнулся с седла и подал руку Знобиньке.

Аллия! — проникновенно сказал он. — Не желаешь ли прокатиться кой-куда? Если уж ты мастер войны, тебе многое узнать следует, что забывали так старательно!

Эре, ты дурак? Я — Знобинька!

Э, нет! — убежденно сказал он. — Тебя разве с кем спутаешь? Ты мне в каждой жизни попадаешься — и ищешь приключений на свою задницу! Поехали, не ломайся!

И девойка сама не поняла, как оказалась на коне.

Ехать пришлось недолго. Он остановил коня у одного из менгиров, которых много было натыкано в проходе тут и там. Остановил, присмотрелся, сориентировался — и неуверенно направился в малоприметный закоулок меж скалистых склонов. Скоро выступ скалы скрыл их от любопытных взглядов.

За выступом нашелся еще один каменный истукан, уставившийся выпученными буркалами на отвесную каменную стену.

Надо же, нашли! — подивился он, спрыгнул на землю и снял девойку. — Подожди, у тебя ноги голые, а тут колючки!

Он деловито прорвался через заросли ежевики к скале. Поискал — и принялся разбирать каменную кладку. Вскоре открылся темный проем. Знобинька осторожно пробралась поближе и заглянула внутрь. Полицейские деловито заняли оборону. Хорошо их Хист натренировал!

Пещера?

Дом, — неохотно сказал он. — Это — дом. Нам вообще-то глубже надо.

Он прошелся по помещению. Нашел и расчистил заложенное окно. И стало светло.

Здесь везде такие дома, — пояснил он, думая о чем-то своем. — Тут камень мягкий, легко рубить.

Камень! — поежилась девойка. — Холодно...

Ахархо нравилось, — пожал плечами он. — Привычка. Вам придется тоже привыкнуть. Дома не скоро еще построите. А камень закрывали соломенными коврами. Между прочим, очень красиво выглядело. И достаточно тепло. И в каждом доме очаг есть.

Он задумчиво побродил по дому. Принес откуда-то черные блестящие камни, сложил в очаг. И вспыхнул огонь.

Эре! — недоуменно сказала Знобинька. — А как?..

Это мой дом, — сказал он. — Я здесь когдато жил. Мы против ахархо долго воевали, случались и мирные года. И даже иногда казалось — вот тот дом, в котором останусь. И жила здесь тогда одна ясноглазая... на тебя, кстати, была похожа. Аллия.

Он тяжело вздохнул. Давно было — а будто вчера всё приключилось! Как Аллия топала гневно ножкой и требовала, уж не помнится чего! Тоже, наверно, свой кусок власти вырывала из глоток! Как и Знобинька.

Эх ты, тхемало! — вздохнул он и размял кисти. — Иди ко мне. Сийн-о, балбесы, ни одного дела нормально не могут закончить.

Знобинька тихо охнула.

Ну и что с тобой делать? — озадаченно вопросил он. — Так. Слушай, ты почему юбку не надела? Я как до этого места буду добираться? Платье задирать?

Ну...

Значит, задирать. Не шевелись.

Совсем?!

И не дыши.

У пещеры раздались веселые голоса полицейских, зашуршала ежевика под чьими-то ногами. Всё же не до конца натренировал Хист полицейских, от эльфов безалаберности набрался, что ли? Охрана разве кого должна пускать, когда идет ответственная хирургическая операция?!

Не, я что-то не понял! — недоуменно сказал от входа мельник. — Доченька! Дак ты с Колой подружиться согласна или вот с этим тощаком?

Папенька, я не знаю! — с несчастным видом сказала Знобинька. — Не мешай, а?

Не знаешь?! Так... без платья выбор поздновато делать!

Мигнула и засветилась синяя схема.

Вэлдин, — неуверенно сказал бас. — Фашен. Лигмэн.

А понятней? — рявкнул он. — Идиотская система! И эльфы такие же!

Клепка, — пробормотал за спиной мельник. — Он говорит, это клепка. Или связка. Или скрепка. А кто это говорит?

Я понял, спайки это, вот что, — хмуро сказал Санниэре. — Врач, да? Ладно. Спасибо. Как бы это убрать?

Ой! — сказала Знобинька. — Папа! Да не мешай же!

Значит, Санниэре выбрала? — понял мельник.

Потоптался неуверенно за спиной и все же ушел.

Я говорил не шевелиться? — спросил он.

Я, между прочим, живая! — возмутилась Знобинька. — А ты меня гладишь! И... а чего это мигает?

Ну... — неуверенно сказал он. — Чего-то сделалось там. В смысле, внутри у тебя. И лучше уже не станет. Так что дыши, если получится.

Знобинька прислушалась к ощущениям — и недоуменно уставилась на подростка.

Ты, значит, боец? — сказала она медленно. — И ты убийца. А теперь, получается, еще и колдун?!

Как и ты! — непонятно чему хмыкнул он. — Эльфы, правда, о том не догадались. Или?..

Я всё равно тебе власть не отдам! — упрямо заявила она. — Мастер войны в деревне — я! Меня сам Кола в должность ввел!

Кстати, насчет твоей власти! — вспомнил он. — Мы ж для того сюда и приехали! Кола тебя мастером войны поставил — ему виднее твои достоинства. Мда. Но вот почему ты бойцов не заставила военную книгу выучить? Человек с оружием — страшнее зверя! В узде не удержишь! Тут законы требуются!

А ты откуда знаешь? — недоуменно спросила Знобинька. — Военная книга крепей два века как утрачена. А в империи считают, ее вообще не было!

Не дождетесь! — буркнул он. — Надо же, как свои обязанности никто не хочет помнить! Военную книгу крепей они забыли! А кусок пожирней ухватить не забыли, да?! Ну-ка пойдем! Тут ход был. Да не бойся, это недалеко.

Впереди качнулся и засиял магический шар...

Подземный ход вывел их в темное помещение. Он пошарил, крякнул и сдвинул что-то. Каменная створка с трудом повернулась, и лучи солнца ворвались внутрь. Девойка зачарованно огляделась. Это был подземный храм. И по стенам до самого купола — рубленые сияющие письмена!

Эре, что это?!

Военная книга крепей! — буркнул он. — Подлинник. Пользуйся — только не замусоль.

Нет — вот это что?

И девойка осторожно коснулась пальчиком сверкающих рун.

Белое золото, — равнодушно сказал он. — Для вечных записей — самое то. А то норовят всякие свои обязанности перед народом забыть.

Ты... ты хоть знаешь, сколько это стоит?!

А ты хоть понимаешь, чего касаешься, дура ты деревенская?! — вдруг прозвучал за их спинами дрогнувший от волнения голос.

Долговязый полицейский стоял, благоговейно устремив вверх взгляд — туда, где беззвучным громом било по глазам страстное и суровое: "Так сказал я, Тэмиркул!"

Говорят, с этих слов начиналась военная книга крепей — самая первая, изначальная! — прошептал полицейский. — Им цены нет во всем мире! И какая-то соплюха выковырять мечтает и продать?!

Руки отрублю!!!

И нижний чин Гребло опустился перед стеной на колени. Длинноусый полицейский деликатно обошел напарника и осторожно провел рукой по древним письменам, вчитываясь в сияющий текст.

Оружием — убивают! Не бери его! Взял — защити свой народ! Лишь для того бери! — стал читать полицейский.

Чеканные наставления звучали в тишине подгорного храма грозной музыкой. Наставления воина из таких древних мифов, даже памяти о которых почти не осталось.

На присутствующих в храме пахнуло глубокой, нечеловеческой древностью, и стало жутко. Правда, не всем.

Ты нашел последнее прибежище Люмера

Царственного, верно, эпсар? — почтительно спросил длинноусый полицейский. — Это же работа императора-изгоя, величайшего из величайших?

Скажешь тоже — Люмера! — отмахнулся он презрительно. — Император, кроме как бабами, ничем не увлекался! На чем и погорел, кстати. А это делал кузнец! Ему что, он же здоровый был, как бык! Руки железные, упрямство такое же! Полжизни рубил, фанат горельефов! Все белое золото истратил! Его с тех пор больше ни разу не нашли, если правильно помню. Хотя — давно было, могу чего и спутать...

Кто ты, господин? — враз севшим голосом спросил долговязый полицейский.

Человек! — раздраженно сказал он. — Просто — человек! Знаешь, как это трудно?! Всегда убивают, до сорока ни разу не дожил! И сейчас от холода загнусь, если на солнце не выйду! А ты, тхемало в платье, читай — и запоминай! С тебя есть кому спросить! Убийцы Аспанбыка не дремлют!

И он с полицейскими направился к выходу, оставив ошарашенную Знобиньку в храме. Она неуверенно подняла голову — и снова грянуло беззвучное:

"Так сказал я, Тэмиркул!"

Глава десятая

Володя. Нужна ли магия для женщин?

Урок на этот раз проходил не как обычно, а спокойно. А всё почему? Потому что классный смутьян и крикун сладко спал. И что такого? Технически несложно: подпираешь задумчиво склоненную голову ладонью, так, чтоб глаз не было видно, и в аут. Ну, а такая досадная мелочь, как наличие педагога в классе, кого волнует? Тем более что Нинель Сергеевна — свой человек, сама причастна к недосыпанию и потому лишь мимолетно усмехается, проходя мимо классного смутьяна.

Она, конечно, усмехалась — но великий двоечник, до сих пор пишущий "ушёл" через "о", сумел поразить ее прошедшей ночью в очередной раз! Что на него нашло? Взгляд в пространство, лихорадочные записи странными рублеными значками. Он сказал, рунное письмо. Ну, Нинель Сергеевна в свое время полагала себя лучшей студенткой в безобразии под названием пединститут, так что про рунное письмо слышала. Но не более. А вот Володя им владел. Что он писал с таким вдохновенным видом, кто бы сказал? Какую-нибудь великую вещь для своего ансамбля, не иначе! Было у Нинель Сергеевны обоснованное подозрение, что и "Легенда о Черном Аркане" — его творение. Уж очень личностно он воспринимал некоторые сцены! Вот как подросток мог создать такое? Музыка, пробирающая до дрожи, сумасшедшие танцы — и пронзительно трагичные слова. Спектаклю на столичных сценах место! Кто бы его туда пустил, впрочем? Столица зорко следит за собственным превосходством.

Учительнице кстати вспомнилось, что странный подросток и языки знает причудливые, и насчет русского иногда такое выдает, что бывшей лучшей студентке еле хватает уровня понять и достойно ответить. И это его она тщится обучить грамотному письму?! Что парадоксально — он действительно безграмотный! Но получается, что до его безграмотности и с высшим образованием не дотянуться! Да, непросто устроен бренный мир...

Нинель Сергеевна с некоторым смятением поняла, что, подобно Олесе, начинает чувствовать себя рядом с Володей несколько... э... дурой! Впору уже спрашивать с благоговением — мол, кто же ты, Господин?

Женщина была так озадачена собственными чувствами, что провела урок не блестяще. Два десятка лоботрясов рассеянности не прощают! Жизнь вообще рассеянности не прощает — и не хочешь, а будешь вечно настороженным и с растопыренными локтями, чтоб все отскакивали.

Так что она собралась с волей, сосредоточилась и присела напротив заснувшего лучшего, самого слабого ученика. Уроки закончились, пора бы и проснуться! И выслушать поучения умудренного жизнью взрослого!

Володя! — сказала она самым убедительным тоном. — Ты умный мальчик — но безрассудный и пока что мало понимаешь жизнь!

Он мгновенно открыл глаза и уставился на нее внимательно и спокойно, она даже отшатнулась немного. Ее всегда смущало вот это его... недремлющее внимание.