Сержант Жора Штык

— В принципе всех спящих мы можем вывезти в себе на базу, по пять -шесть человек за рейс. Но это путь в один конец. Командование не допустит, чтобы посторонние люди узнали наши тайны, — вспомнила магичка, как Принц рассказывал, каким способом вывозил раненых под Невелем.

— Это выход! — воспрял духом Потанин. — Мы тогда сможем атаковать и постараться пробиться. По крайней мере у нас появится свобода действий.

— Тогда надёжными неболтливыми людьми окружите место, где лежат раненые и больные. Мы начнём эвакуацию. Я через несколько минут подойду.

Магичка отошла за деревья и включила амулет. Жилиэль уже была рядом. Положено мага охранять, вот она и охраняла. Амазонка вела к арилёту, до которого была сотня шагов.

Минут пятнадцать пришлось ждать возвращения командира, которая ушла с амазонками добывать новые немецкие винтовки.

— Вот смотри Мариясан, что мы для Принца затрофеили, — протянула она магичке винтовку с огромным прицелом. Немцы в этот прицел нас видят и стреляют. Только непонятно зачем им такой тяжелый мешок носить?

Мариясан протянула руку и дотронулась до мешка, почувствовав там энергию сказала: — Это как у нас накопитель, но электрический. Где-то должна быть кнопка или рычажок, чтобы отключить, чтоб не разряжался и включить, когда надо.

Тумблер тут же нашли и пощёлкали. При подаче энергии прицел начинал светиться

— Нужно твоё решение, командир, — сказала маг. — Потанин попал в беду, он подозревает, что фашисты хотят весь его отряд взять в плен, поэтому и не атакуют. У него сейчас сорок пять человек потравлено сонным газом, чем ему связали руки. По тропе он уйти не успел и сорок пять бойцов теперь не вынесешь. Предполагает, что немцы ждут только ветра, чтобы пустить газ и потравить остальных. Спать потравленные будут не менее двух суток. Я ему сказала, что можем их вывезти к себе на базу, но больше они в отряд не вернутся. Противогазов у него всего шесть и в случае газовой атаки смогут воевать только шесть человек, а сейчас их больше сотни.

— Ты хочешь их забрать в качестве самцов? — спросила Тураэль.

— Ничего более не остаётся. Иначе немцы их захватят и допросят, или придётся всех убить.

— Замысел правильный. Союзникам надо помогать, — согласилась Тураэль.

— Летишь первым рейсом с Кинаэль. Представишь её Потанину. Сама остаёшься на Гебе. Кина будет возить. Заберёшь захваченные винтовки. Мы же пока попробуем пройтись по немецким тылам, набрать себе и красноармейцам противогазов, правда я не знаю, как этими железными коробками пользоваться.

— Это мы уточним у Потанина, пойдем, а попрошу майора, чтобы показали, как их применять, сама посмотришь.

Красноармеец Живнов достал немецкий противогаз и рассказал, как пользоваться. Показал незапотевающие плёнки, и как их вставлять, если надо.

— Фильтр съёмный, может быть откручен и закрыт вот такой крышкой, -показал нештатный химик. — Тогда крышку открутить и к маске фильтр прикрутить, — показал он. — В общем, ничего сложного. Маски у них по номерам, но в любом случае через фильтр ртом можно дышать.

Кина попробовала собрать и надеть противогаз, у неё получилось. Тураэль стояла рядом невидимкой и смотрела.

— Если вот тут отверстие закрыть ладонью и попытаться вдохнуть, — показал боец, — то воздух поступать не должен. Значит противогаз герметичный и им можно пользоваться.

Бойцы пока загрузили четырёх раненых. Потанин одну немецкую винтовку выпросил себе, сообразив, что это для ночной стрельбы. Кинаэль взамен вручили немецкий противогаз.

Через десять минут взлетели.

— Мариясан, а что мы не действуем как Принц? — спросила Кинаэль. — Он сначала вывез всех раненых из окружения, а потом стал перевозить в госпиталь.

— У него было два арилёта и людей больше. А потом раненых укладывать на снег — это неправильно, потом дольше лечить придётся, не дай Боги, если кто замёрзнет. У нас нет опыта бороться с обморожением. Партизаны укладывали их на ветки и костры длинные в четыре бревна жгли.

На полной скорости долетели до перехода за двенадцать минут. Две минуты разгружали. Через полчаса Кина прилетела к переходу повторно, привезя шесть человек из них двух медсестёр. Предстояло сделать девять рейсов, если по полчаса, то почти пять часов. На третьем рейсе при возвращении лесная опять почувствовала, что на неё смотрят. Стрелять по снайперу было некому. Потом появился еще один наблюдатель с другой стороны зоны окружения. Оба наблюдателя сидели у края болота. Одного Кинаэль заметила, второго нет.

— Тураэль, — доложила лесная, как приземлилась по амулету. — Выявила двух наблюдателей, у болота на правом и левом фланге окружения. Меня заметили.

— Сколько вывезла?

— Четырнадцать самцов и две человечки.

— Подлетай и взлетай со стороны леса. Немцы посадили очевидно снайперов наблюдать за болотом. Потанин сказал, что у них прицелы для ночной стрельбы, реагируют на тепло, поэтому нас и видно.

— А как у вас дела, командир? — спросила Кина, жалея, что ей доверили такую скучную работу.

— Добыли втихую уже тридцать противогазов. Эти лыжи Мариясан — просто прелесть, мчимся со скоростью лошади. Они тут у костров сидят, греются, подобраться нетрудно. Как всех перевезёшь — доложишь.

Лес замер ночной тишиной. Зверьё затаилось, чувствуя присутствие множества людей. Только снег с лёгким шуршанием изредка сползал с веток. Но это слышали только эльфийские уши, также, как и тихий говор немцев, жмущихся к кострам.

— Рунаэль, бей в полную силу, наповал, — сделала замечание командир.

— Самцы, всё-таки, жалко как-то.

— Это не самцы, а враги, такие же как наги. Они убивают всех подряд, даже детей!

Руна дважды взмахнула кистенём, добивая двух оглушённых немцев.

Тревогу во втором кольце окружения подняли через час. Проверяющий посты офицер наткнулся на лыжню. А лыж, насколько он знал, ни в одном подразделении охранного полка не было. Их только заказали пятьдесят пар для патрулей и привезти должны были завтра.

Через полчаса пошли доклады об убитых партизанами солдатах. Ночью, за два часа между сменами лыжники вырезали шестьдесят восемь человек. Посты не трогали, их просто обходили. Забирали пулемёты, автоматы, пистолеты и противогазы. Все убиты ударами в голову, лишь шестеро заколоты ножами (Это девчонки проверяли можно ли заколоть лыжной палкой, оказывается можно).

"Не зря у машины взяли мешки, — подумала Тураэль, наблюдая, как катятся впереди неё нагруженные, как лошади, невидимки. — Иначе эти противогазы некуда было бы складывать". На ней самой висело пять немецких автоматов с магазинами и в сумке лежало с десяток пистолетов в кобурах. Пулемёты и патронные коробки тащить не стали — тяжело. Шесть штук просто спрятали в лесу, засыпав поверх лапника снегом. Через несколько дней, как всё уляжется — заберут. Добыли и снайперскую винтовку с оптическим прицелом. Лесная Рунаэль сразу повесила её на себя. У каждой имелся теперь свой противогаз. И все попробовали его одеть. Очень неприятная вещь мёрзлая резина на лице. Но потом резина оттаивала, становясь скользкой, стёкла запотевали (с плёнкой меньше), но всё равно воевать в них было трудно. Дышалось плохо, видно неважно, особенно по сторонам. Приходится всё время головой вертеть. Запахов, кроме резины, под маской нет, врага не учуешь. Да еще и холодные ремни давят на уши, пытаясь их перепилить. Через десять минут бега командир приказала противогазы снять, протереть изнутри и уложить в футляры. Противогазы девчонкам категорически не понравились. Такую штуку можно одевать только при необходимости. Но свои противогазы отдавать партизанам Тураэль не собиралась, пригодятся. Не здесь, так на Гебе.

Отключили лыжи, прошли через позиции немецких десантников внимательно смотря под ноги, (эти кстати у костров не сидели), и вышли потихоньку к партизанам.

Заметив, как начал приземляться арилёт, десятница спросила:

— Кина, сколько тебе ещё осталось возить?

— Двенадцать человек, еще на час, если затолкают по шесть человек.

— Скажи майору, что здесь под елкой в мешках лежат шестьдесят четыре противогаза, пусть заберут. За первым кольцом немцев второе, мы правда его проредили немного, но там их много, есть бронетехника. Вряд ли партизаны смогут прорваться. За болотом наблюдают с разных сторон, ты сама об этом говорила. Пусть думает. Перевезёшь всех, заберёшь нас, слетаем, посмотрим, что на той стороне болот делается.

Командир отряда охренел в который раз. Пилот сказала ему про противогазы и описала обстановку в лесу. В мешках действительно лежали немецкие противогазы. Ясно было, что их сняли с убитых. Значит группа Ветрова уже завалила шестьдесят четыре немца. Противогазы раздали людям и теперь у отряда был реальный шанс добраться до острова. Остров был большим, примерно с километр. До противоположного берега ещё примерно столько. Люди пока движутся к нему промокнут по пояс, может кто-то окунётся и с головой. Тут недалеко, тоже примерно с километр. Но при минус десяти по воде пройти сложно. Честно говоря, майор и не знал, смогут ли бойцы вообще добраться до острова. Или через двести метров схватит судорога, а через пятьсот вообще откажут ноги. Проход по тропе знало всего шестеро. Двоих потравило газом, остался он, два телохранителя и Гуреев — пограничник, исполняющий обязанности начальника контрразведки. Одного надо оставить в заслоне. Как отреагируют немцы, если они ночью полезут через болото — непонятно. Минами накроют свободно, да и из пулемётов постригут. Придётся нырять между кочек и не один раз. На острове есть овраг, где можно разжечь костры и обсушиться. И надо на это дело часа три. На остров, конечно фашисты не попрутся. Подтащат миномёты покрупнее и накроют. Или авиацией, когда рассветёт. Или будут за шиворот вытаскивать замёрзших и выбившихся из сил людей уже на той стороне. "А может плюнуть на всё и драться на этом куске земли до последнего патрона?! По крайней мере все умрут от пули, а не от воспаления лёгких. Есть патроны, есть гранаты, десять пулемётов! Сотни две фашистов они положат точно. Ну пусть сотню! Баш на баш!"

"За три минуты они смели весь заслон и два пулемёта в замаскированных дотах!" — мелькнула отрезвляющая мысль.

"Остаётся просить группу Ветрова перебросить нас за пределы кольца, иначе половину подранят и возьмут в плен". "Хотя, кроме меня и телохранителей никто практически о Ветрове ничего не знает. Переводчик Яша Флейман, много знавший от пленных немцев, месяц назад пал смертью храбрых. Теперь ещё добавилось шесть человек из взвода управления, грузивших раненых на секретный летательный аппарат, и Сибиряк, принесшего три бесшумные трёхлинейки, ничем не отличающихся от обычных. Да и раненые могли у врачей что-то выспросить и узнать". "А после полёта, о секретных аппаратах будут знать все!" "Хоть всех бойцов расстреляй и сам застрелись!"

Майор отбросил эмоции в сторону и приказал радисту связаться с кем получится. Доложить об окружении и применении немцами сонного газа. Удалось связаться с какой-то дивизией и отрядом Семёнова. У Трунова, к сожалению, рации не было. Радист бил морзянку, пока не сели батареи.

Майор Вальтер Кох был зол. Его, героя боев в Голландии и на Крите, использовали в тёмную. Готовил он батальон хорошо. Провели две учебных выброски на лес. Две недели отрабатывали бои в лесу тройками и двойками. Каждый день кросс по пересеченной местности с полной выкладкой, рукопашный бой, стрельба. Но полученный приказ был ужасен. Приказано было партизан не убивать, а брать в плен. Их должны допросить абвер и гестапо. Любой из них мог знать сведения, нужные рейху. Только то, что его фамилию назвал сам Фюрер, в тридцать девятом вручавший лично ему награду, заставляло майора сдерживаться и не сыпать бранью. Семь бойцов, взятых в плен в партизанском заслоне, уже увезли в Ковель. Оказали медицинскую помощь и увезли. Они все оказались красноармейцами, попавшими в окружение и оставшиеся воевать в тылу. Сведений удалось выбить мизер: успели узнать, что партизан здесь всего сто двадцать человек, и что через болото имеется тропа. Семь захваченных партизан обошлись егерям в шесть человек. Если бы не двадцать снайперов из СС, приданных парашютистам, их бы не взяли совсем, в лучшем случае одного-двух, забросав дзоты гранатами. Десантники, не считая собственных снайперов, все вооружены автоматами МП-40. Как лежащему в снегу партизану из автомата прострелить руку или ногу, если торчит только голова?

В первой волне шло пятнадцать Ю-52. Одновременно звено штурмовиков обозначило бомбёжку, заставив своим завывание попрятаться партизан по норкам. Двести семьдесят парашютистов произвели выброску с двухсот пятидесяти метров, и в течение десяти минут уже заняли горловину между болотами, ведущую к партизанскому лагерю. Во второй волне выбросили тридцать парашютистов, снайперов СС, грузы и обеспечили посадку четырем планерам. Планеры с двадцатью снайперами и аппаратурой ночного наблюдения сели нормально. Майору объяснили в Штендале и даже дали расстрелять обойму из винтовки с инфракрасным прицелом. Это была секретная новинка. Для ночных боёв на малой дистанции — великолепная вещь, пусть даже и тяжёлая из-за батарей. Видно, что для этой операции командование не поскупилось на вооружение. Группой обычных снайперов командовал оберштурмфюрер Майер, ночными снайперами — гауптштурмфюрер Венс. Этот знал больше всех, но ничего рассказывать не торопился. Слава Богу партизаны спешно отошли и их удалось блокировать у болота. Майер оказался молодцом, и когда красноармейцы ударили из пулемётов по наступающим десантникам, то эсэсовцы в два залпа положили всех в дотах, причём никого не убили. Сбежало всего двое. Но те были очень юркими, хотя и оба ранены. На белых маскхалатах кровь видно сразу.

Через час приехал с охраной на трёх броневиках майор Хогган, судя по эмблемам — химик. Преставился, сообщив мимоходом, что ему поручено провести на партизан газовую атаку. Просил ещё раз проверить у личного состава наличие противогазов. Выгрузили двенадцать баллонов с какими-то газами. Химик переговорил с Венсом, провёл рекогносцировку, запросил двадцать егерей для переноски и сосредоточил баллоны в двух местах. У баллонов поставил своих людей, которые протащили связь в палатку майора, поставленную невдалеке от бронетранспортёров.

Два крутившихся сверху разведчика, с которыми радист Коха держал связь, сообщили, что провели бомбёжку группы партизан, вышедших на край болота. Поражённых около пятидесяти человек, тропу перекрыли. Уточнять информацию отказались. Это взбесило Коха, все всё знали, один он не знал план операции, хотя являлся старшим начальником и за всё здесь отвечал.

Венс, с точки зрения майора, позиции для своих ночных снайперов выбирал неправильно. Если партизаны ночью пойдут в прорыв, то половина окажется не у дел. Позиции выбирались так, чтобы просматривался не только лес, но и небо. Точно также были установлены две станции ночного обнаружения, запитанные от непонятных источников, скорее всего аккумуляторов.

Майор Кох отправил посыльного и тот вызвал гауптштурмфюрера для доклада.