Босая блондинка за решеткой

Ольга тяжело вздохнула:

— Мы не сдались в плен, а попались... Но попробуй это НКВД докажи. То, что мы именно попали! Ведь они и моих родителей и младшего брата расстрелять могут! А будут ли они разбираться?

Босоногая Тореадора неохотно ответила:

— Почему же? Разбираются хотя и не всегда объективно! Но скажу тебе честно, велика вероятность попасть под раздачу... Чины из НКВД давно на меня клыки точат, ведь я заметь, и новые методы подготовки освоила, и восстановились после ранений мы удивительно быстро! А яркое оперение не приветствуют черные вороны!

Ольга с тяжелым как перегруженный КАМАЗ вздохом, согласилась:

— Да не приветствуют! Многие чекисты безграмотные чурки, или из числа уголовников! — Тут девчонка изменила свой тон. — Может, хватит разводить антисоветчину, тем более, что нас наверняка подслушивают фашисты!

Голоногая Тореадора согласилась:

— Да подслушивают! Постараемся быть твердыми как скалы. Упремся и будем драться!

Девчата замолчали, а голоногая Тореадора оглядывала зал. Множество пыточных инструментов на стенах, пара пылающих каминов, какие-то машинки с зажимами. Приспособления с крючками, механические дыбы. Неплохо оборудовано, есть даже какие-то еще машинки и смахивающиеся... Только вот где палачи. Почему людей не видно? Может их, будут истязать роботы? Это даже романтично!

Впрочем, вот они появились в красных масках, толстобрюхие и кособокие. А самый главный эсесовец одноглазый и горбатый: ну вылитый Квазимодо. Голоногая Тореадора даже запела:

— Горбун отвержен и с проклятьем на челе! Я никогда не буду счастлив на земле! И после смерти я не обрету покой! Я душу Дьяволу отдам за ночь с тобой!

Одноглазый палач рыкнул:

— Мы еще не начали, а она распелась пташка! На дыбу девчонку!

Босоногая Тореадора хихикнула:

— А может сначала, ты одноглазый споешь нам песнь про Чикаго! Или станцуешь тюремный бриз? А мой мальчик-красавчик, столько девушек вздыхает! — Разведчица даже стала нарочно часто подмигивать сначала левым, а затем и правым глазом. — Человек я простой и скажу, не таясь, что такой красоты не видал отродясь. Горб верблюду на зависть, а ноздри крючком, стал старик-истязатель дурным дурачком!

Палачи стали поднимать с помощью аппарата скованные сзади руки нагой и серьезно раненной девчонки. Боль в простреленном насквозь плече и бицепсе правой руки была ужасной. Кроме того голоногой Тореадоре насквозь пробило и ляжку. А её выкручивали на дыбе, изящные ножки девчонки были скованы стальными зажимами, и их потянула вниз. Обнаженная Тореадора побледнела от муки, но нашла в себе силы растянуть алые губки в улыбке:

— Вот быт так тебя убогий растянуть, может быть, горб и выпрямился.

Палач-Квазимодо махнул еще раз ручищей:

— Сильнее растяните эту тварь!

Цепи заскрипели, а ножки вывернули. Босоногая Тореадора стала улыбаться еще шире, словно ловила от боли кайф:

— Если нужны ощущения острые, можем доставить тебе удовольствие! Сам только шут будь не глуп, а по-нашему крут!

Нагую, мускулистую девчонку-разведчицу растянули, так что даже скрипел механизм, но прочные связки не поддавались... Красавица Тореадора улыбалась и даже что-то себе насвистывала под носик. Палач поразился, он впервые видел, чтобы на дыбе скалились, причем он по опыту знал, что при растяжении раны должны сильно болеть! Помощник подал ему плеть, состоящую из раскаленных в камине колючих проволочек. Одноглазый "Квазимодо" огрел девчонку по красивой, мускулистой спине. Голоногую Тореадору словно ужалили, в ответ девчонка показала длинный, розовый язычок:

— Бей сильнее! Я люблю баню! — Студентка-воительница запела. — Ох, баня русская баня, крутой кайф получим на полке! Я вздую тебя одноглазый! Хорошие будут наколки!

Одноглазый стегал со всего размаху. Спина покрылась подпаленными рассечениями, раскаленная колючая проволока рвала куски мяса, и вгрызалась в плоть. Златоволосая девчонка хихикала в ответ и даже поигрывала пальчиками босых ножек:

— Давай сильнее! Поддай жару! Как это хорошо! Я просто балдею, это супер! Только лупи крепче всаживаясь, вот передай своему помощнику, он, куда тебя тяжелее!

Помощник палача достал раскаленные щипцы и стал прикладывать их к босым пяточкам девчонки. Голая ступня девушки испытала на себе прикосновение красного, жгучего металла. Опытный палач умело выбирал наиболее чувствительные участки упругой, не смотря на долгое хождение босиком изящной и гладкой подошвы. Голоногая Тореадора в ответ на подобные поглаживания начала хихикать:

— Вот здорово и веником обрабатывают, и пяточки греют! Редко когда можно испытать подобное удовольствие!

Одноглазый палач несколько раз менял остывающую плеть, обрабатывая и плечи, и спину, и ноги с девичьими ягодицами.... Голоногая Тореадора хихикала:

— Как хорошо! Вот как ты стараешься! Я думаю одноглазый, ты умрешь смешно! Хотя перед этим наплачешься!

Уродец проскрипел железными зубами:

— Потаскуха! Ты будешь мучительно умирать, пока не умрешь!

Златоволосая Тореадора в ответ хихикнула:

— А что? Спасибо за каламбур! Даже так смешнее! Вы знаете, как хорошо когда пялят.

Оба помощника палача несколько раз меняли щипцы, и прутья пока вся подошва не покрылась крупными волдырями. Затем принялись ломать раскаленными клещами пальчики ножек, начав с мизинчиков. Слышался похожий на то, как поток ломает весенний лед, хруст косточек. Палачи ломали, медленно дергая из стороны в сторону, стремясь выбить максимум боли. Но девчонка держалась и даже скалилась... А её жемчужные зубки, так и сверкали. Палачи старались во всю, а босоногая Тореадора дарила усмешку:

— Ах какой замечательны маникюр! Я просто балдею! Мои ноготочки станут от этого куда лучше. Просто восхитительно! Давайте еще.

Помощниц палача сыпанул солью на рассеченную спину девчонки. Когда сыплют соль на рану, это конечно по-своему приятно... Красавица Тореадора умела переносить страдания. Она даже раскачивалась, но держалась и подкалывала:

— Вот так! Может чего-нибудь еще более остренького! Вот например крючья.

Большие пальчики босых, девичьих ножек не желали поддаваться раскаленным клещам. На помощь палачам подскочили другие истязатели, и пытались сокрушить не поддающуюся кость. Палачи пыхтели, но девушка не сгибалась, не выдавая мучений.

Наконец поддались и эти пальчики тускло хрустнув. Закончив с ногами, изверги принялись загонять красивой Тореадоре раскаленные иголки под ноготочки рук. Девушка-студентка, и тут не дрогнула, остря:

— Моги ногти станут в этом случае, такими красивыми! Это будет просто чудо преображения. И вообще уровень воздействия! Я вот словно питаюсь своей болью и хочу еще! А вы горе-палачи не можете даже выбить слезинки у ребенка.

Отдохнув, одноглазый принялся за пытку сам. Сначала он дернул девушку за алые груди, ощутив, как набухают упругие соски. Палач с довольным видом усмехнулся:

— Какие у тебя чувствительные груди! Можно будет ими заняться!

Помощник подал главному палачу кусачки, чьи кончики были раскалены в камине. Тот жестко схватил и принялся выкручивать соски. Запах паленого стал куда более нежным, и приятно щекотал ноздри. Великолепная Тореадора с презрением фыркнула:

— Какие изысканные ласки, да еще с механическими приспособлениями. Это ведь здорово! Никогда бы себе не простила, если бы пришлось пропустить подобное удовольствие! Я ведь люблю так по грубому!

. ГЛАВА ? 15.

Одноглазый был сильным малым, и все же напрягшись, из-за всех сумел оторвать левый сосок на груди разведчицы. Крутая Тореадора ухнула:

— А теперь и правый оторви для симметрии!

"Квазимодо" ругнулся:

— Черт побери! Вы все русские чокнутые, но я не ожидал, что до такой степени! Неужели тебя не пугает перспектива остаться калекой на всю жизнь?

Несгибаемая Тореадора звонко хихикнула:

— А вы что не собираетесь меня расстрелять?

Палач честно ответил:

— Это не моя компетенция! Я должен лишь вырвать из вас информацию! Расскажи, кто вас послал и тогда?

Голоногая Тореадора звонко рассмеялась:

— А что вам это даст? Тот, кто нам послал за линией фронта, и вам его не достать, а попробуете сунуться то и сами останетесь без головы! Мир нас будет уважать бояться! А фашист коварный будет бит!

Одноглазый ругнулся и сделал жест. Ему подали из камина раскаленные шомпола и главный ублюдок вонзил острие в девичьи раны. Он принялся крутить, углубляясь в пробитую истекающую кровью дырку. Остроумная Тореадора подбодрила истязателя:

-Вот так, хорошая дезинфекция ранений, они так будут заживать куда быстрее! Боль прекрасна, когда полезна, и ужасна, когда вредна!

Одноглазый продолжал колдовать, а девчонка хотя испытала чувства, аналогичное рвущующимся в теле реактивным снарядам, когда боль переходит все границы запела, боевую советскую песню:

Я демона-садиста вижу взор,

Палач фашистский яростно пытает!

А совесть ставит девушке в укор,

Ты почему отвергла место в рае?

Я Бог дала честный свой ответ,

Что не хочу быть вечною рабыней!

Что лучше умереть во цвет лет,

Не будь греха — мы стали все немыми!

Вишу на дыбе, жжет палач огнем,

Стальные клещи разрывают жилы!

Но и под пыткой песни мы поем,

Смеяться будем даже из могилы!

Хоть будет Гитлер зверски истязать,

Да он нацизм решил нас изувечить!

Но верх возьмет Руси священной рать,

И победить дух добрый, человечий!

Зачем на крест пошел ты Иисус?

Быть может лучше, было дать нам разум!

Чтоб храбрым стал последний жалкий трус,

Чтоб можно было поумнеть всем сразу!

Наш мир война и слезы матерей,

И всю хаос в страшных разрушеньях!

Кошмар Освенцима удушливых печей,

Того чему уж не найти прощенья!

Когда же, наконец Господь придет,

Но только волю подавлять не надо!

Пусть примет человек любовь-почет,

Планета расцветет душистым садом!

Но если Бога нет, тогда ты сам,

Способен сделать подвиг в бранном деле!

Самим творить без граней чудесам,

Чтоб жить в другом, могучем, сильном теле!

Наука верю, старость победит,

А мертвые воскреснут с нашей волей!

Прогресс и меч, и прочный, крепкий щит,

Отечество крепи свое Родное!

Девушка пела, и её голосок с каждым словом креп, да и вообще растекался как вулканическая лава по долинам. Даже одноглазый палач осатанел и выронил клещи...

В пыточный зал, стуча шпорами, вошел человек в мундире фельдмаршала. Голоногая Тореадора со смехом спросила:

— Это ты Майнштейн? Должна сказать меня ждал весьма теплый, пожалуй, даже горячий прием!

Прославленный фельдмаршал вполне серьезно предложил девушке:

— Твое мужество просто потрясающее! Как у истинной арийки! Такие люди нам нужны! Еще как нужны так как Третий Рейх ценит сильных и мужественных людей! Недаром у нас превозноситься культ силы! — Майнштейн заводился. — Силы разумной, которая способна победить количественно превосходящего врага! Присоединись к нам, и ты станешь офицером СС, получишь за военные заслуги почетное Германское гражданство и будешь вместе с нами управлять миром!

Великолепная Тореадора хитро прищурилась:

— Это ты мне серьезно?

Майнштейн кивнул:

— Вполне! У нас уже немало иностранных эсесовских дивизий!

Голоногая Тореадора со вздохом заметила:

— И ты готов простить мне, что я тебя вот спеленала, обкрутила, чуть не похитила?

Фельдмаршал набычился:

— Я не злопамятный! Кроме того мне было с тобой просто по сказочному хорошо! Поверь, я делаю тебе предложение вполне искренне!

Восхитительная Тореадора заметила:

— А если вышестоящие не захотят меня включать в вашу систему! Кроме того есть еще и наверное какие-то...

Майнштейн прервал:

— Я верховный главнокомандующий группы армий юг, и подчиняюсь непосредственно Герингу. А великий фюрер тоже любит красивых женщин, и вряд ли мне возразит. Плюс у меня есть личная власть и большие полномочия. Так что дай согласие, и мы тебя сразу же включим в нашу систему. Поверь для тебя, это будет лучше, ведь русские не смогут победить в войне, когда против них сражается целых мир! Ты должна понимать, что коммунизм обречен, так он против природы человеческой, и поэтому против него, так дружно выступили все страны мира! А поскольку весь мир за нас, то у русских просто не хватит людских ресурсов, чтобы сдержать подобную мощь!

Голоногая Тореадора тряхнула цепями:

— Я в принципе могу дать согласие, но только при одном условии...

Майнштейн воскликнул:

— Ну если это условие не разорит Третий Рейх!

Босоногая Тореадора презрительно фыркнула, отвергнув нелепое предположение:

— Нет! Не разорит! Все на всего нужно, чтобы вы освободили Ольгу, вот эту мою подругу! Вот тогда я буду вам предано служить!

Одноглазый палач зашипел:

— Не верь ей фельдмаршал! Эта кобра предаст тебя при первой же возможности. А отпускать русскую шпионку вообще преступление!

Майнштейн подошел к Ольге:

— Ты тоже готова присоединиться к нам? Соглашайся и ты будешь жить, и служить в куда более комфортных условиях, чем в голодной советской России!

Ольга злобно прорычала:

— Нет! Никогда я не предам свою Родину! Лучше терпеть самые жестокие пытки, чем стать Иудой женского рода!

Голоногая Тореадора воскликнула:

— Будь умной Светлана! Ну, погибнешь ты в подвале гестапо и, кому от этого будет польза? А так ты обретешь свободу и получишь оружие! Понимаешь? — Красноречивым тоном подтвердила она.

Ольга вдруг поняла, но решила по-своему:

— Раз ты прошла через пытки, то я должна испить эту чашу! А то несправедливо, тебя мучили, а меня нет! А потому посмотрим; достойна я или нет!

Одноглазый палач всплеснул корявыми руками:

— По своей воле пойти на мучения! Вот это удивительный народ! Нет, я даже сомневаюсь в нашей победе!

Ольга рявкнула:

— Ну, приступайте к истязаниям! Чего вы медлите!

Главный истязатель сухо обронил:

— На дыбу её! И добейтесь того чтобы она взвыла! Если не завоет, то я вас лишу недельной порции спирта!

Помощники рьяно взялись за работу, вздернув Ольгу на соседнее приспособление. Запах паленого, стал сильнее. Майнштейн спросил босоногую Тореадору:

— Тебе времени, сколько нужно, чтобы войти в полную боевую форму?

Златоволосая воительница уверенно произнесла:

— Немного! Трех дней хватит!

Майнштейн хитренько произнес:

— Ты видела план, и конечно запомнила! Так что получишь свободу уже после того как русские будут разбиты...

Одноглазый палач подтвердил:

— Верно! Нужно провести проверку на лояльность! Ну, например, пускай повесит лично парочку комиссаров, чтобы пути назад им уже не было!

Майнштейн отмахнулся, от палача, как от назойливой мухи:

— Я сам решу, как её проверить на лояльность! А ты пока попробуй, расколи Ольгу, до крика, но только не покалечь. Нам нужны новые кадры, для войн, причем самая главная сила это именно люди, а не техника!

Несгибаемую хотели было положить на носилки, но она, несмотря на стесняющие кандалы гордо шагала сама. Нагая, босоногая девчонка, вся в ссадинах, кровоподтеках, в разъеденных солью и перцем ожогах. Но каждый видел, что это подлинная королева-златовласка! В ней голой с тяжелыми кандалами на руках, ногах и шее было столько достоинства, что караульные эсесовцы невольно опускали глаза.