— Предельно. Только я хочу понять, зачем тебе вся эта бодяга. Если бы ты хотела за него замуж, уже давно нянчила бы причину брака. Если у вас такая горячая любовь, то почему не живете вместе? — отвлекаться от дороги надолго он не мог по причине довольно загруженной трассы, чему Улька только порадовалась. Надо же, только утром думала, что этап неудобных вопросов прошел, можно уже если не расслабиться, то хотя бы перестать просчитывать каждое свое действие и вертеть в голове слова, чтобы не нашел, к чему придраться. Зря. Или он специально ждал, когда она немного оттает. Почему-то от этой мысли стало особенно неприятно и даже обидно.
— Потому что все эти вопросы касаются только нас двоих. И мы слишком уважаем друг друга, чтобы вмешивать в это кого-то ещё.
— А ты уважаешь его в той же мере, в какой и Игорь — тебя? Просто если провести параллель — он от тебя гуляет... — продолжать он не стал, тут труда закончить фразу не составит. А Уле до того захотелось схватиться обеими руками за его шею и немного придушить, что даже ладони зачесались. Так что пришлось обхватить себя, спрятав их подмышки. И ведь умеет же довести буквально несколькими словами...
— Мне глубоко безразлично, что ты думаешь по этому поводу. И если тебе ещё нужна моя помощь, лучше давай помолчим. Потому что мне очень хочется выйти из машины, даже если придется добираться обратно попуткой.
Он не стал отвечать, то ли было нечего, то ли понял, что успел её довести. Придурок.
И хотя Ульке и раньше говорили примерно то же самое, но даже в более резких выражениях, сейчас стало как-то совсем обидно. Зато спать расхотелось совершенно. Умеют же некоторые взбодрить почти до бессонницы...
Поскольку продолжать разговор было чревато, девушка вынула из сумки тетрадь, карандаш и сосредоточилась на том, что хотела сделать ещё вчера, но не хватило времени.
На память она никогда не жаловалась, особенно зрительную, да и не так уж давно все произошло, так что пусть и не стопроцентное, но сходство будет.
Тонкий росчерк карандаша, чуть растушевать кончиком пальца, чтобы создать легкую полутень.
Нет, надбровные дуги чуть более выраженные, иначе потеряется "глубина" взгляда, а это один из наиболее характерных и запоминающихся штрихов.
И не нужно постоянно на неё смотреть, все равно у Ули найдется более интересное занятие, чем ругаться с ним!
Андрей молча вел машину, даже музыку сделал чуть тише, хотя как раз это ей и не мешало — когда Уля была чем-то серьезно увлечена, концентрированность не снижалась от посторонних звуков. Хотя само присутствие Лебедева, сидящего в нескольких десятках сантиметров от неё, серьезно нервировало.
И ничуть её к нему не тянет! Это вчера от нервов и усталости показалось. Не может её ТАКОЙ привлекать. И даже аккуратно коситься на него не станет. А что заметила его взгляды, так это элементарно — если так пялиться, их спиной почувствуешь.
Все-таки непонятно, почему её так злят его попытки подкопаться к словам. Можно подумать, этого никто не делал раньше, так нет же, весь негатив идет именно на Андрея...
Хотя и посматривал на девчонку, которая упорно молчала, быстро что-то рисуя в тетради, но момент, когда она уснула, все-таки пропустил. Карандаш выскользнул из ослабевших пальцев и упал под ноги, сразу закатившись под сиденье. А вот тетрадь она не просто держала, а вцепилась, прижимая к груди, как будто он попытается у неё что-то отобрать. Хотя посмотреть, чем именно она предпочла заниматься, чтобы не говорить и не смотреть в его сторону, очень хотелось. Но ведь не тянуть же силой. В конце, концов, если попросит, Уля покажет, это он уже усвоил — она очень не любит, когда её заставляют, но стоит попросить, все сделает. ЧуднАя.
Но вот то, что её старательное игнорирование злит все сильнее, очень настораживало. Да и вообще, как-то все неправильно, она же Игоря, так что, наверное, отсюда и такое отношение. Ладно, попробует считать её младшей сестрой, если уж они так хотят быть вместе.
От этого решения стало ещё хуже, чуть не до легкой дурноты. Наверное, правильно она сказала, что нервы у него совсем уже ни к черту, давно пора лечить. Вот этим и займется, как только найдет брата и убедится, что с отцом все хорошо. И с Ульяной тогда видеться не нужно будет.
Можно будет перестать строить из себя заботливого и предупредительного рыцаря. Не то, чтобы его это сильно напрягало, да и заботиться о ней было даже приятно, но постоянно быть очень вежливым, извиняться и кланяться уже поднадоело. Хотя, не факт, что это помогает. Вон, вроде, все донес в цивилизованной форме, разве что один только раз немного сорвался, а его снова игнорируют. Но и общаться, как в первые дни тоже чревато — Ульяна не привыкла к тому, что ею командуют, поэтому постоянно шерстку и топорщит. Вот и приходится прогибаться... Ладно, будем надеяться, что все это не надолго.
Пока он размышлял, почему-то с каждой секундой приходя все в более дурное расположение духа, девушка повернулась во сне, отчего очки полностью сползли. Она спокойно спала, едва слышно посапывая, только иногда хмурилась и вздыхала. Наверное, все-таки всю ночь просидела, вычерчивая эту ерунду, о которой говорила вчера.
Андрей потихоньку прижался к обочине, останавливая машину, и опустил спинку её сиденья, установив его в почти лежачее состояние. Замерзнуть во сне она не успеет, тем более, что зачем-то не только закуталась в теплую кофту, но и наглухо её застегнула.
Мысль разбудить и отправить на заднее сиденье, конечно, мелькала, но раз уж вырубилась здесь, пусть спит, ему она точно не помешает.
А вот их предыдущий разговор все никак не шел из головы. Особенно если учесть откровения бабок из двора Игоря, которые утверждали, что за последние полгода Ульяна появлялась у него дома всего несколько раз, и то на короткое время. Так что, похоже, не все так ладно между возлюбленными, как они хотят это показать...
Глава 13
"— Спа-а-асите!
— Дядя, чего Вы кричите?!
— Иди отсюда, мальчик, не мешай!"
х/ф "Бриллиантовая рука", 1968 г.
Деревенька могла бы казаться сошедшей не то с лубочной картинки, не то с иллюстрации статьи полувековой давности о хреборобах и прочих строителях коммунизма, если бы не немного покосившиеся заборы, да спящий на ступеньках местного сельпо гражданин самой что ни на есть тунеядской наружности. Серый картуз с переломленным почти под прямым углом козырьком лежал рядом, как у просящего подаяние нищего, а возле него копилкой сидела маленькая, вылинявшая клоками дворняжка непонятного окраса. Собачонка оглядывалась то на спящего, то на остановившуюся совсем близко машину, и пыталась понять, что ей делать -охранять хозяина или убежать в тень ободранного куста китайской вишни? В конце концов, решив, что своя жизнь дороже, она бойко поковыляла к живой изгороди.
— Как-то тут не людно... — Андрей осмотрелся ещё раз, наверное, в надежде на то, что кто-то все-таки покажется.
Чаяния его оправдались, но не полностью — из приоткрытой калитки ближайшего подворья, важно переваливаясь, выплыла шеренга белых гусей, направившихся к луже возле колонки. Видимо, хозяева специально устроили своей живности купель, нисколько не смущаясь тем, что находится она прямо посреди дороги. Поскольку глубины это озерцо было неизведанной, Лебедев не отважился ехать прямо, предпочтя щемиться по обочине, рискуя поцарапать краску на машине. Потому что, если нырнет по капот, в ожидании техпомощи тут можно и состариться.
— Те, кто не на работе, те на огороде, — Уля попыталась замаскировать зевок и зябко передернулась. Проснулась она ещё на въезде в село, когда Андрей не заметил узкую, но довольно глубокую рытвину. Хорошо, что спала не с открытым ртом, а то, клацнув зубами, вполне могла откусить себе язык. — Можно спросить в магазине.
— Давай на выход, сразу и проснешься, — Лебедев покинул салон первым и, заметив маневры Ульяны, тоже потянулся. — Ты здесь раньше никогда не была?
— Нет, как-то не доводилось.
По негласному договору о предыдущей беседе никто из них не вспоминал. Во всяком случае, вслух. А вот про себя — точно, потому что Уля старалась к нему близко не подходить, и вообще держалась настороженно. Не то, чтобы дичилась, но и особого расположения выказывать не спешила.
Пока Андрей, не став переступать через дремлющего блаженным сном пьяницу, ушел добывать информацию у продавщиц магазина, Уля вспомнив, что так и не доела выданный несколько минут назад пирожок, полезла в машину за остатками роскоши. И хотя дворняжка, зорко следившая из дырки между отбитыми планками штакетника, вряд ли могла подсказать что-то интересное, девушка поделилась с ней обедом. Собачонка, опасливо понюхав упавшее невдалеке угощение, как-то боком, подволакивая заднюю лапу, приблизилась к пирожку и, схватив выпечку, тут же метнулась обратно. Разве что напоследок тоненько тявкнула, видимо, поблагодарив за вкусность.
И снова сонная тишина, прерываемая только раздавшимся где-то за домом басовитым коровьим мычанием (Уля тут же осмотрела себя на предмет присутствия красного цвета) и позвякиванием цепи пасущейся неподалеку козы с обломанным рогом. Живность бодро махала коротким хвостом грязно-белого цвета и, вставая на дыбы, пыталась дотянуться до свешивающейся под тяжестью плодов ветки кислицы.
Вернется Андрей, нужно не забыть сказать, чтобы поприветствовал дальнюю родственницу, не чужие ведь.
Н-да, не получился первый контакт с местными жителями...
Оставшись в полном одиночестве — все тот же дрыхнущий мужичок все равно по состоянию разума мог быть приравнен к одному из гусиному стада, не дотягивая до козлиного уровня развития — Ульяна направилась к колонке, чтобы умыться после сна. Пить она отсюда не рискнула бы, но побрызгать холодной водичкой в лицо точно не помешает, может, начнет связно думать.
Вот тут ей повезло. Стоило приблизиться к предупреждающе загоготавшей птице, как из той же калитки показалась ковыляющая бабуля. В том, что именно такие старушки наблюдательнее и памятливее любого участкового, Уля не раз убеждалась, потому решила наладить контакт с представителем аборигенов. Но тут же встала языковая проблема — хотя за время, пока жила в этом городке, и привыкла к тому, что некоторые жители изъясняются, скорее, на украинском, чем на русском, но такую разновидность диалекта девушка слышала впервые.
— Нам не нужна районная больница, — Ульяна опасливо покосилась на предводителя гусиного племени, который проявлял к ней явный интерес, хотя и нехорошего свойства, и отошла подальше от лужи под прикрытие забора, трещавшего под натиском разрастающейся сирени. Гусак торжествующе пошипел ей вслед, но уходить не спешил, надеясь, что беспечная жертва забудется и подойдет на удобное для щипка расстояние.
— Та яж туби кажу — дойдить до грэйдера, а туди звэрнетэ за шалманом и побачитэ.
Бабулька, утирая испачканные в какой-то крупе руки цветастым фартуком, знававшим лучшие времена, с любопытством уставилась на Улю. Девушка же мысленно перевела все, кроме одного слова. Потому что значение термина "грейдер" припомнить смогла, но сильно сомневалась, что говорится тут о тяжелой технике. Да и насыпанного щебня они тоже нигде не встретили...
Пока она думала, старушка уже вовсю начала монолог о машинах, носящихся "як скаженни", пугая её бедных птичек (тут Ульяна покосилась на птичек, сразу наткнувшись на недобрый взгляд их предводителя), и про молодежь, которая уезжает в город и не помогает ни за скотиной ходить, ни огород полоть.
— А чия ты?
— Я ничейная, просто проездом. Простите, а где здесь грейдер?
Но более точной формулировки от старушки добиться не получилось, потому, поблагодарив бабушку, метнулась обратно к машине. Там её уже ждал Андрей, с любопытством наблюдавший, как Уля галопом несется от ринувшегося в атаку гуся, который все-таки дождался часа и теперь бежал следом за девушкой, вытянув длинную шею и распластав крылья.
— Я смотрю, пока меня не было, ты уже обзавелась поклонником...
— А ты — подружкой.
Крутившаяся неподалеку дворняжка, поджав куцый хвост, пулей понеслась прятаться. Видимо, гусь был не только достопримечательностью, но и хранителем этого славного местечка.
— Что узнала? — комментировать её выпад Лебедев не стал, но и к машине не направлялся.
— Я так поняла, что фельдшерско-акушерский пункт где-то недалеко, — убедившись, что агрессор отстал, предпочтя вернуться к гогочущему и хлопающему по воде крыльями гарему, Уля немного расслабилась, но по сторонам косилась. Вдруг тут ещё какая-нибудь сторожевая живность затаилась? — Но не совсем разобрала, где именно...
— В смысле?
Уля старательно повторила бабкину фразу, которая заставила Андрея на несколько минут задуматься над переводом.
— Вообще-то это щебневая дорога, но её тут нет. Поэтому, если рассуждать логически, это может быть асфальт.
Мимо них, медленно крутя педали и оглядываясь так, что едва не потерял равновесие, проехал мужичок с прикрученными к раме удочками и мелкой рыбешкой, обреченно подергивающейся в чем-то, наподобие металлической авоськи.
— Может, я в местном языке не сильна. Только и асфальта тут тоже не видно...
Что правда, то правда, дороги здесь были обычными накатанными тропами, причем, довольно произвольного направления. Во всяком случае, судя по тому, как они петляли, прокладывал их кто-то вроде того же мужичка на велосипеде.
— А тебе что сказали?
— Мне повезло больше, продавщица хорошо знает фельдшера.
— Не обольщайся, тут все хорошо друг друга знают, — Ульяна поежилась от ветра и спрятала руку в карманы толстовки. Но приближаться к нему ближе, чем на метр, не собиралась. — Она сама этих охотников видела?
— Конечно, нет, дело было ночью, — Андрей покосился на спутницу, но спрашивать о причине такой отчужденности не стал, и без того все понятно. — Но она рассказала кое-что другое, — он понизил голос, словно не хотел, чтобы их подслушали.
— Что именно? — сама не заметив, Уля оказалась очень близко к Лебедеву, так сильно было любопытство.
— Местный фельдшер считается лучшим на всю округу, поэтому к ней приезжают и из других деревень, но этих молодцев она видела впервые.
Дорога, в очередной раз причудливо изогнувшись, вывела к приземистому одноэтажному зданию из белого кирпича, обсаженного такими плотными зарослями шиповника, что Уле как-то сразу расхотелось туда лезть. Отсутствие даже низенького заборчика ясно указывало, что это и есть пункт их назначения, не нужно даже смотреть на побледневшую от времени и солнца табличку.
— Это, наверное, для отсеивания безнадежных больных, — Андрей тоже без особого энтузиазма окинул взглядом непроходимые заросли, не горя желанием идти на штурм.
— Но продираться придется, — Уля, помня особенности местного быта, сначала обошла местный замок Спящей Красавицы по кругу. И не ошиблась — чуть в стороне колючие заросли расступались, образуя узкий проход к невысокому крыльцу, даже оборудованному пандусом. — Иди сюда.
