— А-а... — Алекс озадаченно потер лоб. — Не понял. В чем разница? И где что применяется?
— В симметричном шифровании для расшифровки применяется тот же ключ, что и для зашифровки. Чем он длиннее, тем устойчивее шифр. Для достаточно длинного ключа всей энергии Вселенной не хватит для взлома, но и затраты на шифрование растут пропорционально. Плюс утечка ключа на сторону во время обмена с контрагентом делает шифр бессмысленным, а безопасный обмен — та еще задача, универсального решения не имеющая. В асимметричном алгоритме ключи шифрования и дешифровки разные, но образуют пару, связанную определенной формулой. Данные шифруются публичным ключом, доступным всем, расшифровываются приватным. Весьма удобный механизм, не требующий обмена секретами, но если знать публичный ключ и алгоритм, то можно подобрать и приватный. Теоретически. Вычислительная мощь для хака тоже требуется непомерная, но меньшая, чем у симметричных алгоритмов. И как раз здесь квантовые вычисления способны снизить время подбора до приемлемого. А все дистанционные коммуникации основаны как раз на асимметричных алгоритмах.
— Ага, спасибо. Понял, что ничего не понял, но главное ясно: общаться безопасно можно только лицом к лицу в воздухе. Через Сеть — ни в коем случае.
— А я не верю, что они шифры ломают, — мой компьютерный бэкграунд решил взбунтоваться, поскольку Алекс вытащил на свет все, что я так отчаянно пыталась забыть в последние дни. Так отчаянно, что даже ничего не написала семье о своих приключениях с десантом. — Вы хоть представляете, сколько нулей в числе, описывающее время, необходимое для взлома самого простенького шифра с коротенькой парой ключей? А для длинного тоже никакой энергии Вселенной не хватит!
— Я представляю, что не самыми короткими ключами закрывают замки на дверях в важные помещения, — хладнокровно парировал Алекс. — И я еще помню, как Бернардо вломился в заблокированную диспетчерскую, прямо на ходу такой замок хакнув. Ну, максимум в течение нескольких вминут. Вот тебе и энергия Вселенной. Кто тебе сказал, что они используют методы, схожие с нашими? Кстати, квантовая криптография и квантовые компьютеры, о которых еще в начале века только ленивый не писал, перестали упоминаться в открытых источниках уже где-то в начале новой эры. Почему?
— Потому что никто так и не сумел наладить работу с кубитами. Надоело возиться, инвестиции не отбивались.
— Официально — да. А неофициально? Избитый такой пример — на Терре в начале прошлого века журналы, тогда еще бумажные, просто пестрели статьями об исследованиях радиоактивного распада. А потом — как отрезало. А еще несколько лет спустя бац, и атомная бомба. Так что кубиты могли бросить за непрактичностью, но могли просто довести до уровня коммерческой технологии и начать продавать адресно заинтересованным сторонам. Знаешь, сколько их? Крупные корпорации бешеные деньги заплатят, чтобы в чужие коммерческие секреты влезть, а свои защитить. Да и государственные спецслужбы не отстанут. А они в публичной рекламе не нуждаются, у них свои каналы.
— Теории заговоров — они такие теории! — я сердито отвернулась.
— Не исключено. Но мы в одну такую теорию уже вляпались на практике. Про Чужих я просто молчу — они с помощью сцепленных частиц дронами за миллионы светолет управляют, так почему бы их и для криптографии не использовать? Даже я о квантовой криптографии слышал, уж на что чайник. Лена, не дуйся. Я понимаю, что у тебя и так нервы на пределе, но хочу, чтобы ты поняла: нам сейчас надо перемещаться тихо-тихо и не вызывая ни малейших подозрений. И первым делом сменим айди, здесь придется полагаться на Фреда. Жулик он еще тот, но явно данное слово всегда держит. Если действительно может временные айди сделать, то сделает. Но мы должны четко уяснить: никаких контактов, способных нас раскрыть. Ты с семьей когда в последний раз связывалась?
— Ну... — я вызвала лог. — Три внедели назад. Когда те гонки выиграла. И когда мне Хину всучили.
— Плохо. К тому времени ты уже наверняка находилась под колпаком, и твои контакты отследили. Да и в любом случае, семья — первое место, куда начинают сообщения слать. Так что ни в коем случае не пиши отцу напрямую. Под новым именем отправь сообщение надежному другу из незасвеченных, пусть он его перешлет твоей семье. А еще лучше — не перешлет, а лично привезет. Ага?
Я съежилась, подтянув колени к подбородку. Мне вдруг захотелось затемнить наглазники, включить шумоподавление, врубить колыбельную и заснуть. Надолго, на пару вдней. А еще лучше — до того момента, когда все благополучно закончится, и...
А что — и? Враждебные Чужие куда-то исчезнут? Моя проклятая ДНК изменится? Искинов все полюбят, и Хина сможет жить спокойно, не прячась? Нет, конечно. Не случится такого никогда. А следовательно, и в защитную позу свертываться бессмысленно.
— Лена, тебе страшно. Я чувствую, — сказала Хина через височный динамик. — У тебя сильный стресс, и я являюсь одним из его источников.
— Да не такой уж и стресс, — я заставила себя распрямиться, и Алекс снова прижал меня к себе. Я благодарно погладила его по плечу. — Уже почти привыкла.
— Тем не менее, стресс остается. У меня предложение. Вы можете оставить меня где-нибудь в поселении. Просто укройте наглазники где-нибудь в укромном месте втайне от всех. Я отключу внешние коммуникации и засну, меня никто не сможет найти. Потом, если появится шанс, вы меня подберете. Таким образом вы уменьшаете риск утратить меня, если попадетесь полиции на Терре.
— Еще чего! — снова рассердилась я. — Хина, мы не бросаем друзей!
— Я не друг. Я загадочная сущность с неизвестными императивами и непонятными намерениями. Как верно заметил Бернардо, моя имитация девочки-подростка с помощью голоса — всего лишь способ вызвать сочувствие. Лена, если бы я могла испытывать человеческие эмоции, я бы сказала, что чрезвычайно польщена твоим отношением и признательна за него. Но я не хочу подвергать вас лишнему риску, тем более опасному, что твоя жизнь и так под угрозой. Наглазники достаточно компактны, и если их укрыть где-нибудь в месте, редко посещаемом людьми, наподобие склада...
— Нет! — решительно заявила я. — Алекс, скажи!
— Действительно, не вариант, — согласился тот. — Оставим в стороне тот факт, что в гермоконтурах практически нет непосещаемых мест — объем крайне дорог, просто так его создавать никто не станет. В бездыхе же любой пассивный термоконтейнер рано или поздно остынет до близко-нуля, а активный обязательно заметят. Ты уверена, что твои окуляры перенесут абсолютный ноль? Я вот нет. Но в любом случае дело совсем в другом. Хина, ты каким-то образом связана с Леной. Мне почему-то кажется, что использование тебя в качестве провокации слишком сложно. Просто подумайте, зачем? Лена, сколько тебе еще оставалось в школе от момента, когда ты на гонки ломанулась?
— Ну, внедели три...
— И зачем же неведомым злоумышленникам устраивать такую сложную провокацию с Хиной? Они могли просто подождать, пока ты не покинешь школу естественным образом и тихо устранить тебя. Это в предположении, что они только что насчет тебя просекли. А я думаю, что они о тебе давно знают.
— Но Бернардо сказал...
— Я слышал, что он сказал. И меня его ответ категорически не устроил. У врагов нет никакой спешки. Генетический материал для детей ты уже сдала, повторно сдавать не собиралась, о своем происхождении не подозревала. Ликвидировать твои гены вместе с тобой с тем же успехом можно было бы и через вгод, и через два, не говоря уже про три внедели. Бернардо сам указал, что в Поясе затеряться весьма сложно, так что никуда бы ты не делась. Да даже если бы ты детей налево и направо заводить начала, а те своих детей, сколько времени потребовалось бы, чтобы распространить ген фертильности по всему Поясу? Двести влет? Триста? Тысяча? Тем не менее, Хина с тобой. И что-то мне подсказывает, что отнюдь не случайно.
— Ты все-таки не веришь Бернардо... — грустно прошептала я ему на ухо.
— Не верю. Я не считаю его врагом, нет. Его деятельность далека от подрывной, пользу нашему обществу он приносит. Но всей правды он не говорит и от прямых вопросов уходит когда ловко, а когда и не очень. А я не люблю, когда от меня скрывают правду, особенно когда речь идет о жизнях людей.
— Секреты убивают...
— Что?
— Папа Блэйк. Любимое выражение. Говорит, что нехватка данных может кончиться преждевременной смертью. Секреты убивают, в общем.
— Напомни мне обязательно с ним познакомиться, даже если не стану тебя похищать. Именно так. Тайные манипуляции даже с лучшими целями могут кончаться фатально. В общем, Хина, ты потребуешься нам на Терре. У меня есть ощущение, что ты с Леной завязана в тугой узел, который можно распутать только там и только вместе.
— Алекс, вопрос, — в голосе Хины звучало сомнение. — Если не веришь Бернардо и считаешь, что он скрывает важные факты, почему ты вообще принял его предложение укрыться на Терре? Оно может оказаться изощренной ловушкой.
— Для меня? Я вообще никто, мимо пролетал и случайно на орбиту вышел. Я даром никому не сдался. А вот насчет Лены он прав — почему за ней охотятся, мы не знаем, но что охотятся — факт. Вчера на нее десант навели, а завтра могут и ракетами шарахнуть. Термоядерными и сразу десятком, чтобы для надежности. Я мало что знаю про Терру, в основном из фильмов и романов исторических, но мне кажется, что там налет устроить куда сложнее. В крайнем случае мы используем Терру, чтобы запутать след и сбросить хвост. Но если повезет...
— То что? — с подозрением переспросила я.
— То мы узнаем много-много нового и интересного. Лена, ты вдумайся — турпоездка на Терру! И даже не просто турпоездка, а пожить там, как местным! — его лицо озарила хищная ухмылка. — Да еще и оплаченная. Ты как хочешь, а я от такой возможности ни за что не откажусь, пусть даже долги потом до конца жизни отдавать придется! Сто лет же мечтал.
— Авантюрист!
— Ага. И бездельник. Я много чем в жизни занимался. Почему бы теперь шпионское ремесло не попробовать? Узнать, какие заговоры против нас строят, героически их разоблачить и сорвать, вытащить на свет злобных Чужих, мечтающих нас поработить и съесть — не круто разве?
— А если нас все-таки поработят и съедят?
— Ну, значит, судьба, — он философски пожал плечами. — Войдем в историю неизвестными героями.
— В неизвестную историю, — поправила я, чувствуя, что ледяной комок в брюхе потихоньку рассасывается. То ли я действительно начала привыкать к бегству и неизвестности, то ли Алекс умел телепатически внушать уверенность и спокойствие.
— Точно, — согласился он. — Тем не менее...
Резкий свист прервал его слова. Мы поспешно пристегнулись к сетке и пережили несколько секунд малого вектора — капитан корректировал курс.
— Тем не менее, — продолжил Алекс, когда вектор пропал, — Хина права в том, что все климатизаторы от одной батареи не запитывают. А потому мы ее оставим в Утреннем Мире.
— Ты только что сказал, что я нужна вам на Терре, — педантично напомнила Хина.
— Угу. Но ты ведь не человек. С технической точки зрения ты просто последовательность нулей и единиц в электронной схеме.
— Я поняла. Ты хочешь оставить мою копию?
— Да. Надеюсь, Анна и тот могучий мано с пистолетом уже свыклись с идеей искинов и смогут рассуждать резонно. Потом, когда вернемся, ты просто объединишь свои базы знаний...
— Скорее всего, не удастся. База знаний существует не сама по себе. Она — часть моей личности. На основании фактов и шаблонов, в ней содержащихся, я действую и получаю обратную связь в виде новых фактов. Я добавляю их в базу, формирую новые шаблоны действий, и цикл повторяется. Разное окружение означает разный поток информации, разный набор фактов и разные личности, даже если стартовые позиции идентичны. Я сомневаюсь, что смогу впоследствии объединиться со своей копией, развивавшейся независимо от меня.
— Неважно. Значит, будет два искина вместо одного. Чем плохо?
— Алекс! — Хина совершенно по-человечески вздохнула. — Ты можешь стать серьезным хотя бы на минуту? У вас крупные проблемы из-за одного-единственного искина в виде меня. Я не могу даже приблизительно спрогнозировать, насколько повысятся ваши риски, если займетесь распространением искусственного интеллекта по миру.
— Я абсолютно серьезен. Я против искинов ничего плохого не имею. Лена, ты как?
— Я вообще-то в айти специализируюсь! — обиделась я. — Мог бы и не спрашивать.
— Интерпретирую как солидарность и поддержку, — ухмыльнулся Алекс. — Итого мы двое ничего против не имеем. И у меня немало друзей, которые с энтузиазмом отнесутся. Хина, я понимаю, что тебе базу на Терре сформировали, но сейчас-то ты в Поясе. Вовне. Нам не до страшной ненаучной фантастики и не до религиозных заморочек. У нас своих ужастиков хватает, куда более реальных. Если можешь помочь нам, мы тебя радостью примем. При условии, конечно, что ты настоящий искин, а не змееногая пасть по ту сторону микрофона и не терранская бомба с замедленным взрывателем.
— Вы не можете исключить вариант с диверсией, — назидательно напомнила Хина. — Вы не знаете, что произойдет, если я получу доступ к критическим системам.
Я фыркнула.
— А что, на Терре уже что-то новое изобрели в части хака? Что-то, тысячу раз не испробованное всеми от спецслужб до юных любителей быстрой халявы? Сети внезов беспрестанно хакнуть пытаются, несмотря даже на расстояние. У меня мама Табита в безопасности специализируется, она мне немало интересного нарассказывала. И человеческий голос к червю приделывать надобности нет, он бонусов не добавляет. Хина, в любом варианте доверия тебе будет не больше, чем обычному человеку, пусть даже хорошему другу. Безопасность не на дружбе базируется, а на протоколах и процедурах, а они для всех одинаковы. Доступ, с которым ты сможешь что-то реально сломать, в ближайшие годы точно не получишь, и ничего личного здесь нет. А дыры в системе можешь и так искать, безо всякого доступа.
— Кстати, о протоколах, — задумчиво сказал мой мано. — Возвращаясь к способности Стремительных взламывать стойкое шифрование в реальном времени — а мы вообще можем надеяться, что они не контролируют нашу инфраструктуру на сто процентов? А, девчата?
— У меня нет компетенций в области инфраструктурной безопасности, — немедленно отказалась Хина.
— Инфраструктура, хм... — Я задумалась. — Если они могут на ходу хакнуть любые коммуникации, выдать себя за кого угодно, за любого человека или машину... Масса возможностей открывается, от социальной инженерии до воровства секретных ключей. А дальше... Думаю, что сломано и заражено все, что только можно.
— Я так и думал. Вот поэтому я и хочу, чтобы Хина находилась к нам как можно ближе. Она подозрительную активность может заметить и вовремя оповестить.
— Ты очень мне доверяешь, Алекс, — голос Хины странно задребезжал и зазвучал механически, словно она не могла подобрать подходящую интонацию. — Ты рискуешь.
— Тотальная паранойя имеет тот недостаток, что все равно ни от чего не спасает. Если ты — орудие убийства или диверсии, твой создатель находится на таком высоком уровне, что мы все равно защититься не сможем. Так что и доверять опасно, и не доверять — тоже, а я в такой ситуации склонен давать людям шанс.
