Земля после

     — Ушёл, с-сука!.. — проревел разъярённым медведем Кувалда. — Ушёл, пидор лысый! — Потом обернулся, встретился глазами с Молотовым, посмотрел на Юру, на Длинного. — Лёша, — сказал уже спокойно, — как очухаешься, помоги Юрке руку перевязать.

     — Ваня, не ссы, — сказал ему Молотов. — Там ребята снаружи. Далеко не уйдёт...

     — Андрюха, пошли! — сказал на это Кувалда и перемахнул через окно.

     Молотов последовал за ним...

     ...События разворачивались считанные секунды: вот, находившиеся снаружи искатели услышали серию выстрелов из пистолета, и тут же бухнул обрез Длинного; потом, с некоторым опозданием, кто-то дал очередь из «Калаша», после чего из окон послышался мат Кувалды. Витёк как раз повернулся в тот момент к Серёге Хмурому, когда из окна кухни, прямо между ними, вылетело прошитое пулями тело лысого мужика...

     ...Когда Яросвет выскочил через окно, Волк отреагировал молниеносно: вскинул лук и пустил стрелу в сторону беглеца. Но, не попал. Вернее, попал, но не в Яросвета, а в его ранец. Яросвет растянулся во весь рост в заросшем кривыми кустами и колючей травой палисаднике. Почувствовав удар в спину, он изо всех сил рванулся вперёд сквозь колючки, расцарапывая в кровь лицо и руки. Пронзительная боль в руке мобилизовала остававшиеся силы. Яросвет чувствовал, как тёплые капли стекают по спине под одеждой, сердце бешено колотилось, солнечный свет яростно бил по привыкшим к темноте подвала глазам. Яросвет чувствовал себя загнанным зверем, и он хотел выжить...

     ...Волк выхватил вторую стрелу из заплечного колчана, действие заняло не более двух секунд, но Яросвету хватило этого, чтобы преодолеть рывком палисад и укрыться за стоявшим между домами грузовиком с кузовом-будкой. Дальше был соседний дом с дырой в торцевой стене, через которую просматривались помещения первого и второго этажа. Он рванул туда, взобравшись по заросшему травой холмику из осыпавшихся кирпичей, земли, мусора и хрен знает чего ещё. Когда фашист забежал в помещение, бывшее раньше каким-то магазином, сзади резанула автоматная очередь — мимо! — и вдогонку злой мат Кувалды. Нельзя было ждать ни секунды.

     Как только Кувалда перестал палить из окна, Волк рванул следом за беглецом. Волк преследовал Яросвета — своего заклятого врага, уничтожившего его, Волка, племя, в котором он был вождём, где ему беспрекословно подчинялись. Волк преследовал ЦЕЛЬ...

     ...Яросвет бежал. Бежал, сначала через магазин, потом по тротуару, мимо машин, мимо покорёженных автобусов и трамваев. Бежал не оборачиваясь. Уже никто не стрелял и не кричал ему вслед. Он бежал так, как не бегал с самого детства, когда он не был ещё никаким Яросветом, а был простым мальчишкой из маленькой общины на окраине мёртвого города. Тогда на поселение напала банда дикарей-людоедов, и он, Дима, бежал тогда со всех ног, вглубь мёртвого города... И вот, он — Яросвет, офицер Вооруженных Сил Нового Славянского Рейха, белая кость, командир элитного подразделения... разгромленного какой-то полудикой деревенщиной... командир лучшего корабля Рейха... уничтоженного корабля... доверенное лицо самого Фюрера — бежит. И ему страшно. Страшно, как тогда в детстве...

     ...Кувалда первым перемахнул через окно, мягко приземлившись, несмотря на свои внушительные габариты; Молотов — следом. Волк к этому моменту уже скрылся в дыре в стене дома напротив. Кувалда окликнул было Витькá, побежавшего вслед за Волком, но парень его не услышал. Из-за угла появился Серёга Хмурый:

     — Командир, где остальные?

     — Ящера убили, Юра ранен. С ними Длинный. А ты почему здесь?

     — Лысого, который из окна выпрыгнул, проверял... вдруг живой?..

     — И как?

     — Лежит, готовый.

     — Понял. Давайте, с Андреем, — Кувалда посмотрел на Молотова, — вдоль улицы. А я дворами...

     — Ты это, Иван... давай-ка сначала тебя перевяжем по-быстрому...

     — А? — Кувалда посмотрел непонимающе на Молотова, потом словно опомнился, опустил глаза на плечо. Пощупал рану. Кровь шла не сильно. Сказал: — Поебать! — и, перехватив удобнее автомат, трусцой припустил во двор соседнего дома...

     ...Волк почти не сомневался, что идёт в правильном направлении. Он шёл по следам беглеца, сначала через дворы, параллельно улице Николая 2-го, потом беглец, видимо, сообразив, что в тенистых, плохо просыхаемых дворах он оставляет следы, вышел на Николашку, где было сухо и отпечатков не оставалось. Пройдя два квартала по Николашке, Волк вышел к перекрёстку с восьмой после Ельцина улицей, переименованной перед Войной в честь некоего Андрея Шкуро. Здесь он увидел едва заметный след, ведущий во двор. Во дворе у первого подъезда Волк заметил на земле несколько бурых пятен. Следы вели к приоткрытой подъездной двери. Яросвет — ЦЕЛЬ! ВРАГ! — был здесь, в этом самом подъезде!

     «Ну что же, капитан, вот сейчас мы с тобой и рассчитаемся... — мысленно обратился к заклятому врагу Волк. — Не помешали бы нам только...»

     Поозиравшись по сторонам, Волк убедился, что местных поблизости нет, после чего беззвучно скользнул в полумрак подъезда...

     ...Забежав в магазин, Витёк увидел, как в конце тёмного зала скользнула тень Волка, — тот свернул куда-то влево. Витёк направился следом. Спотыкаясь о разный хлам, он кое-как преодолел торговый зал, пару раз едва не подвернув ногу. Слева была дверь в подсобные помещения бывшего магазина, и парень, выставив вперёд дуло автомата, нырнул туда. Из подсобки он вышел во двор. Прямо перед ним была детская площадка с погнутыми качелями и поваленной железной беседкой; за площадкой стоял ещё один, точно такой же, но уже без магазина, дом. Было ясно, что двигаться надо направо. Это его решение полностью подтвердил появившийся слева Кувалда.

     — Ну, чего стоим, Витя? Пошли, пошли! — Кувалда сбавил темп, но не стал останавливаться, перешёл с бега на быстрый шаг, Витёк последовал за ним.

     — Дядь Вань, тебя ранили, — обеспокоенно сказал парень. — Надо бы перевязать...

     — И ты туда же... — недовольно пробурчал Кувалда.

     — Нет, стой, командир! — решительно остановил Витёк Кувалду, впервые назвав того не «дядей Ваней», как обычно («отцом» он отчима никогда не называл), а по должности, которая у искателей была то же, что и звание. — Две минуты ничего не изменят. Наших тут много, а ты щас кровью истечёшь!.. Помрёшь, что я матери скажу? Да стой ты, говорю! — Парень взял отчима под локоть. — Две минуты мне дай!

     Упоминание матери Виктора — супруги Ивана, родившей ему сына и дочь, а Виктору брата и сестру, подействовало, и Кувалда уступил. Усадив отчима прямо на землю, Витёк помог ему снять разгрузку и китель, после чего достал из рюкзака флакон с очищенным самогоном и довоенный и уже потому крайне дефицитный ППИ-1, он же Пакет перевязочный индивидуальный, принялся оказывать первую помощь. Обильно смочив край бинта самогоном, обработал раневой канал с двух сторон — на входе и на выходе, после чего прижал к ранам ватно-марлевые подушечки и туго перемотал руку бинтом.

     — Готово! — объявил Витёк спустя полторы минуты.

     Он споро помог Кувалде надеть обратно китель и разгрузку, СВУ закинул себе за спину (снайпер из Кувалды сейчас был так себе), и они двинулись дальше дворами в сторону центра Краснодара.

     Шли молча быстрым шагом, не переходя на бег, говорили скупо и по делу, чаще обмениваясь жестами. Шли дворами, заставленными ржавыми машинами и заросшими молодыми и не очень деревьями. Через два квартала двор между стоявших друг против друга однотипных кирпичных пятиэтажек оказался заросшим настолько, что походил на настоящий лес; за пятьдесят восемь лет во дворе образовалась густая чащоба из дубов и клёнов, проросших прямо через раскрошившийся асфальт. Палисады заросли ежевикой, а балконы домов до самого пятого этажа оплёл одичалый виноград.

     Искатели приблизились к зданию слева и пошли вдоль него, держа стволы автоматов направленными в окна первого этажа (мало ли кто из окна выскочит...). Через двадцать метров шедший впереди Кувалда заметил на сырой глине чёткие отпечатки однотипной обуви. Одинаковые. Прошли двое — сначала беглый фашист, а за ним точно Волк, ходивший в таких же ботинках. Остановившись, Кувалда внимательно осмотрел следы, убедился, что проходили действительно два разных человека (размеры обуви отличались). Указав Витькý на следы, он приложил указательный палец к губам и дальше пошёл беззвучно, ступая плавно с пятки на носок, непрерывно осматриваясь по сторонам.

     Следующий квартал городской застройки так же представлял из себя сплошные заросли, среди которых слабо просматривалась протоптанная то ли упырями, то ли дикими собаками тропа, от которой в нескольких местах имелись ответвления к подъездам стоявшего справа дома. Уже знакомые отпечатки попались ещё дважды, благодаря чему искатели держали верное направление. Вскоре следы сместились вправо, а на улице Деникина отчётливо уводили в сторону улицы Николая 2-го. Кувалда с Витьком вышли к перекрёстку Деникина с Николашкой, где встретились с ненамного опередившими их Молотовым и Хмурым и, обменявшись знаками, двинулись вчетвером по Николашке...

     ...След, по которому Волк вычислил беглого фашиста, шедший первым Кувалда заметил сразу. Отправив Молотова с Хмурым в обход дома, он с Витьком прошёл во двор и по тем же следам, что и Волк, быстро определил нужный подъезд...

     ...Медленно, стараясь ступать как можно тише, выставив перед собой лук с натянутой тетивой, Волк поднимался вверх по лестнице, этаж за этажом. В полумраке подъезда, среди почерневших, покрытых трещинами стен, Волк чувствовал своего врага, чувствовал его дыхание, его запах. Оставленные врагом на перилах капли крови тоже пахли.

     «Сейчас поквитаемся, Яросвет... Сейчас поквитаемся... — мысленно обращался он к тому, кого поклялся найти и убить три месяца назад, когда изнывал от жажды, избитый и униженный, примотанный проволокой к холодному бетонному столбу. - Поквитаемся...»

     С каждым новым шагом, приближавшим его к врагу, усталость отступала, Волк ощущал прилив сил. Стрела с острым железным наконечником стала частью его, продолжением его руки, его мысли, стала средоточием его обиды и гнева. Каждую секунду, каждый миг Волк был готов выстрелить во врага. И вот, на площадке между четвёртым и пятым этажами Волк настиг его...

     ...Сказать, что Волк был разочарован увиденным, значит — ничего не сказать. Перед ним на полу, опершись спиной о приёмник мусоропровода, с поникшей головой сидел Яросвет. Глаза чуть приоткрыты, но никакой заметной реакции на появление Волка; вся левая сторона кителя пропитана кровью; раненая рука выпросталась из служившего подвязкой автоматного ремня и безвольно лежала на грязном бетонном полу, правая — на животе, в руке был пистолет, который Яросвет, бывший, по-видимому, без сознания, так и не выпустил.

     Волк ожидал чего угодно: ловушек, сопротивления, новой погони... Но перед ним был раненый человек, и без его, Волка, помощи обречённый умереть от потери крови в самое ближайшее время.

     — Вот с-сука, чтоб тебя... — произнёс Волк с досадой. — Шёл за тобой, падлой, чтобы ёбнуть своими руками, а ты, козёл лысый, решил сам помереть!..

     Как оказалось, Яросвет был в сознании и всё слышал. Он медленно, с очевидным усилием, поднял голову и посмотрел на Волка:

     — Что же ты?.. Стреляй, людоед, пока есть такая возможность!.. — медленно проговорил слабым голосом раненый. — Ты ведь Волк, да? Во-олк, людое-ед... кх-кх, кан-ни-ба-ал... — губы Яросвета скривились в презрительной улыбке.

     Прозвучавшие в тишине мёртвого дома слова были как пощечина, как унизительный удар плетью. Волку показалось, что даже стены, услышав эти слова, постарались эхом передать их вниз, на мёртвую улицу, стенам соседних домов. Чтобы каждый, кто способен понять эти слова, услышал, узнал — кто он такой, Волк — каннибал.

     — Заткни ебало! — тихо прорычал Волк. — Ты, тварь фашистская, хоть и не жрёшь никого, зато сколько рабов у тебя, а?! Сколько?!

     Волк был каннибалом. Он ел людей и считал это правильным, считал, что это справедливо, что побеждает сильнейший и, что слабый не должен иметь права на жизнь. Слабый должен стать добычей сильного — закон джунглей — закон Диких земель. В ставропольской общине, где вырос Алексей Волков, человечинкой всегда баловались, с самой Войны. Не так, чтобы совсем в открытую, — неприличным это считалось, в открытую. Но, если выпадал случай, никто и не отказывался.

     — Что скажешь, Хуесвет, или как там тебя? Ты, когда на станцию ко мне пришёл и перемочил моих людей, видел там рабов? Видел, пидор лысый?! — резко выкрикнул Волк. — А я в Ростов специально ходил, посмотреть, как вы там живёте... Хорошо живёте, суки... Целые бараки невольников там у вас. И ладно бы вы их жрали, как я... Человека раз съел, и нет его. Так вы их медленно по кускам жуёте, изо дня в день, из года в год, пока не загнутся от работы на вас, пидорасов! Чем ты лучше меня?!