Новые маги

Ритуалистика — это даже не подход, подобно матричному или рунно-диаграммному. Ритуалистика — это половина магии. Не больше, и не меньше. В сущности, есть только три возможности колдовать. Во-первых, можно сделать это напрямую: заключить энергию в тесные рамки структуры. В простейшем случае получается вектор. В сложном — векторные чары. В наиболее сложном — комплексы чар, притом автономные во всём, кроме, быть может, возобновления энергии.

Достоинства и недостатки прямого метода исходят из его сущности: чем более сложные, быстрые, мощные чары ты хочешь сотворить, тем больше силы воли и объёма внимания на это потребуется. Соответственно, прямой метод требует от чародея двух развитых компонент: воли-сознания и воображения-ощущения. Первую компоненту называют контролем. Степень развития контроля определяет, насколько быстро, сложно и сильно творится магия. Вторая, менее очевидная, выделенная в разгар Нового Времени компонента отвечает за то, из каких, собственно, элементов и какими, собственно, способами маг будет комбинировать свои чары. Этот аспект назвали тонкостью.

Естественно, у контроля и тонкости есть обратная воздействию и, в то же время, от него неотделимая сторона — восприятие. Неотделимая — потому что маг не может воздействовать на то, что не в силах ощутить. Таким образом, контроль отвечает за чёткость и объём волшебства, который способен ощутить маг, а тонкость — за набор ощущаемых элементов, от самых "грубых" до самых "тонких". При этом контроль и тонкость мало коррелируют друг с другом: маг мог творить потрясающе сложное и сильное... и потрясающе грубое чародейство. Или — слабое, долгое, но при этом выходящее за власть большинства, неощутимое, простое, но точное.

Этим и исчерпывается прямой подход к волшебству. Маг ощущает энергию, маг может образовывать из неё элементы, маг способен объединять эти элементы в чары, а чары — в целые комплексы. Просто. Естественно. И чрезвычайно невыгодно.

Если сравнивать, то прямой подход подобен чистой технологии. Для людей на самой заре их развития технология заканчивалась каменные топорами, грубыми шкурами и разведением костров. Это не так уж и мало, вот самое главное технология обеспечить была не способна. Если воду, так или иначе, можно было "создать" даже в пустыне, откопав в специально выбранном месте колодец, то еду приходилось заимствовать из природы ещё долго, не говоря уж о таких вещах, как продолжение рода. Потому, несмотря на знание каких-то основ прямого метода, на первых порах господствовала ритуалистика.

Корни ритуалистики скрыты в самой природе первобытного мышления, а архетипах и знаках, в странной слитности, неотделимости явления от называния, имени от предмета, символических действий от реальных. В определённом смысле, первобытные, затем древнейшие и просто древние маги обладали большим могуществом, чем современные. Само их мышление, более синтетическое, чем аналитическое, позволяло столь глубоко отожествлять одно с другим, что сам мир вокруг точно верил, что это так. И изображение пронзённого копьём оленя вело к непременной удаче в охоте, смешение крови меняло генетический код — братство не просто символическое, но полное — а длинная формула заклятия, медленная и торжественная, когда маг-шаман-жрец желал стать и становился проводником чего-то большего — могла рушить города и двигать горы.

Действенность ритуалистики идёт с тех стародавних пор, когда первый символ первого мага был намертво впаян в саму ткань мироздания. О сущности процесса спорят до сих пор, но ясно одно — представление-воля любого чародея отражается в духовном, ментальном и магическом плане, прежде всего, информационно. Повторяя одно и то же представление, можно связать — для себя, группы людей или кого угодно — любой мыслимый "рефлекс". Говоришь мысленно "умри!" и представляешь смерть врага? Будь осторожен, если обладаешь даром колдуна. На двухсотый раз враг может почувствовать недомогание. А после года постоянных повторений — умереть. Простейший ритуал, слово и действие.

В чистой ритуалистике не требуются ни контроль, ни тонкость — то есть, вообще никак не требуются. Достаточно яркого мышления и знания необходимой ритуальной системы. Сила, скорость, мощность и прочие аспекты контроля? О, за тебя потрудились поколения волшебников, буквально вдалбливая в ткань мира нужные реакции. Твоя задача, ритуалист, лишь активировать их. Нажать кнопку. Подобно притче о слепцах и осле — дёргать осла за хвост с точно рассчитанной силой и продолжительностью. Элементы, их доступность и недоступность? Сила воображения не знает границ, составители ритуальных систем добавляют в них всё, что угодно. Никакого восприятия ритуалистика не даёт, разве что специализированными ритуалами — но оно и не нужно. Более того, восприятие может мешать, нарушать единство значения и значимого — слабое место, в которое ударил ритуал, мешающий колдовать Гермионе.

Разумеется, чистые ритуалы столь же неэффективны, сколь и полностью прямой подход. Если второй требует обучения столь длительного, какой не могли позволить себе древние маги, да и тогда не позволял сотворить аналог произвольного ритуала, то первый поражал медлительностью, требованием особого мировоззрения и мировосприятия... опять-таки, длительного обучения, на этот раз — последовательностям ритуальных действий.

Подобно тому как предки не отказались от животных и растений в пищу, но одомашнили их, подчинили технологии, маги не отказались от ритуалов, но подчинили их чёткому порядку и расширили волевой вариативностью прямого волшебства. Именно так появилась современная магия, целое, большее, чем просто сумма частей. Нет, и чистая ритуалистика, и чисто прямая магия остались, заняли свои ниши, но в массе своей современные заклинания суть малые ритуалы, сцепленные с прямыми волеуказаниями и выстроенные в систему, универсальную и эффективную.

Ну... в теории всюду универсальную и всюду эффективную. На практике — множество различных систем, из которых рядовой маг уверенно владел только одной, более продвинутый — двумя-тремя, искусный или знающий — примерно десятью. Можно и больше, если не ограничивает время, да только излишне. Десяти хватает и великим магам. Великим магам, не специализирующимся на ритуалистике. Ей этого оказалось мало. Она создала и продолжит создавать Та-Рету. Всё более и более идеальный проводник её воли, одновременно кодифицирующий формы прямой магии и описывающий заклинания чистой ритуалистики — а также всё промежуточное. В теории.

Атика вырвалась из хоровода мыслей, по внешнему времени — считанных секунд, и сосредоточилась. На коже вспыхнули красным начертанные собственной кровью символы. Она вся была ими покрыта, пят до лица, не считая того, что её тело, в каком-то смысле, являлось воплощёнными знаками. Руны, иероглифы вспыхнули — далёко-далёко, в заранее подготовленном ритуальном зале, им вторили многочисленные узоры.

— Итак, вот что мы имеем, — Пернелла явила перед всей экспедицией иллюзорную схему, закрывшую собой костёр, вокруг которого и собрались. — Это "стихийное" разложение. Насколько его воспринимает Эммелина, наш единственный специалист по стихийной магии.

— Специалист — скажешь то же, — Вэнс взмахами палочки подправила схему. — Объясню, что я вижу. Наша аномалия — это сама аномалия и великое заклятье вокруг него. Вот это, — многоцветный узор, охватывающий по большей части бело-синюю схему, стал чуть ярче, — заклятье. Это, — подсветилась большая часть схемы, состоящая из областей разной доли прозрачности, — его последствия. И, наконец, — белый шарик со знаком вопроса в геометрическом центре леса, — аномалия. Судя по тому, что я чувствую, заклятье неким образом вытягивает из аномалии энергии и использует её на защиту как от посторонних, так и планеты от аномалии, — она запнулась, будто не была уверена, стоит ли продолжать.

— Эммелина, ­— выразительный взгляд Пернеллы.

— Возможно, я ошибаюсь, но часть стихийной энергии уходит вглубь планеты и выплёскивается на поверхность равномерно, — дорассказала Вэнс. — Отсюда и похолодание.

— Кто-то решил убить всё живое? — предположил Николас. — Или, напротив, растянул эффект, чтобы дать время эвакуироваться?

— Это только гипотеза, — отметила Эммелина, убирая иллюзию. — Чтобы узнать больше, надо добраться до ядра заклятья, до самой аномалии.

— А как? — поинтересовался Гарри. — Там же те снежные духи и... — пауза на формулировку, — агрессивный магический фон.

— И действительно, как? — поднял бровь Фламель.

— Э-ле-мен-тар-но, — по слогам пропела Луна.

— Это её идея, — улыбнулась Пернелла. — Мы аппарируем.

— А разве там нет защиты? — немедленно спросил Гарри.

— Нет, — хмыкнула Эммелина. — Поиск по резонансу и... — бросила взгляд на Пернеллу.

— Мой личный ритуал познания, — молвила та.

— ...и ритуал Пернеллы, — продолжила Вэнс, — результата не дали. Такое ощущение, что местные вообще аппарации не знали.

— Это возможно, — наморщил лоб Фламель. — Вспомни родину Атики. Их боевая магия даже по сравнению с настоящим — могущественна. Но ни следа трансфигурации и аппарации. Миры развиваются по-разному, — он вздохнул. — Ты собираешься брать с собой Луну, угадал? А я вытащу её, если что, Гарри будет ждать здесь?

— Нет, Николас, — молвила Эммелина. — Безопасность детей — моя епархия. Вытащу их я — если они не смогут вытащить себя сами.

— Сами? — Фламель приподнял бровь, недоумевая вместе с Гарри. — Неужели Гарри умеет аппарировать?

— Я умею, — загадочно улыбнулась Луна.

— Ещё как умеет, — хихикнула Пернелла. — Наша Луночка аппарирует не хуже двухсотлетнего вампира. Бесшумно, парно и тройкой, без всяких ритуальных поворотов на месте. Гарри она переместит без проблем. Поэтому в этот раз ему можно оправиться с нами — Ник, с тебя подбор защитных зелий, мы с Эммой подумаем над защитой.

— Почему вы так уверены, что им ничто не грозит? — нахмурился Фламель — Гарри уловил словно бы дымку лёгкого раздражения — не зря смотрел в глаза, один из приёмов, показанных Атикой, сработал на рефлексах.

— Я потратила предсказательный ритуал, — ответствовала Пернелла. — В течение полусуток их жизнь вне опасности. Я же не Атика, чтобы рисковать почём зря. Итак, Николас, с тебя зелья.

Фламель кивнул, но было видно, что он возражает против авантюры. И первым делом он бесцеремонно ухватил Вэнс за рукав плаща и повёл в сторонку.

Кровь горит. Её сила кипит. Простёртая рука — и нити смысла вереницами символов стремятся сквозь сознание, наполняясь мощью. Граница между силой, символами и её волей призрачна. Она ткёт кружево, заплетая в него саму реальность. Здесь и сейчас власть — это она.

Барьеры падают в мгновение ока. Ровный песок оказывается, на самом деле, несколькими дотами и пусковыми ракет, засыпанными сантиметров слоем. И — бронедверь под металлическим колпаком. Марево защитной магии окутывает объект — недолго, впрочем. Где-то в немыслимой дали гаснут ритуальные конструкты, гудят вихрями света накопители энергии, испаряются целые котлы, полные крови.

Она — вершина, фокус, воплощение многодневной, в чём-то и многолетней работы. Офицер командного центра. Силой мысли она листает диаграммы и схемы, сковывающие грандиозный волшебный комплекс, активирует, задаёт параметры, направляет. Точь-в-точь, как когда-то давно, стоит на острие, собственно, она — это остриё.

Невыносимое удовольствие, ужасное наслаждение, страшащее могущество, каждая клетка тела и вся периферия сознания наполнена волшбой, волшбой смертоносной и не очень. Как на той войне. Только сейчас большая часть подготовки выполнена под её личным контролем, а сила... силы больше. Противник — иной.

Раз за разом отрешается она от болезненного экстаза проходящих через тело и душу ритуалов и чар. Раз за разом давит холодную ярость, такую привычную и такую опасную. Нет. Просто спокойствие, пусть и усталое. Делает свою работу.

"Надеюсь, не придётся повторять это часто, — думает она. — Призраки... слишком близко".

Щиты на амбразурах заливает жёлтым пламенем. А затем в казематы врывается вода. Тяжёлая, чёрно-серебристая, похожая на ртуть. Жидкость, буквально пропитанная тёмной энергией, проедающая, подобно кислоте, материалы, заклятья, людей... или сносящая их своей сокрушительной массой. Изначально — совместное творение ритуалистов, алхимиков и водных стихийников, позже целиком переложенная на ритуальную основу.

— Аирт таолим, — шепчет она формулу. Просто так. Ведь текущий ритуал подготовлен заранее. "Аирт таолим" — второй её инструмент массового поражения на той войне. Чаще всего хватало "исв сайтртс", огненно-силовых плетей, полных энергии светлой. Но бывало, когда брали укрепточки, когда сталкивались с аналогичными штурмовыми отрядами, когда ломали городскую оборону — требовалось что-то потяжелее. Более медленно и менее гибкое. Не меч, но молот, а подчас — таран.

Доты сдались слишком быстро. Дежурные в них солдаты гибнут, от тел остаются только скелеты, да и те перемолоты гремящей водяной массой. Песок сносит, открывая сталебетон со стационарной артефактной защитой. Защита не успевает развернуться — или время реакции на вторжение слишком велико, или даже включение ручное. В любом случае, сейчас от неё остаются только внутренние щиты, последняя линия внешней обороны, рассчитанная на артобстрел, бомбардировку, тяжёлые заклятья. Не на "тёмную воду", которой без разницы, что разъедать. Но зачем сносить всё и вся, если достаточно убрать стальные плиты, закрывающие вход?

Пять секунд — и верхние укрепления перестают быть. Ещё секунда — на взлом входа. Никакой тонкости, только грубая, сокрушительная мощь. Позади тенями следуют вампиры с Олегом во главе. Пусть. Их работа настанет позже. Прыжок, недолгий полёт на векторных чарах, опять-таки, проецируемый издалека — не зря она считается мастером пространственно-временной магии, не зря — и шаг в тёмную дыру проеденной бронеплиты.

Руки-эффекторы вперёд — волна ритуалов за волной. Оборона базы? Автоматические пулемёты, направляемые чарами, просто не работают. А у чисто технических отказывают схемы — упорядоченная работа электронов невозможна в условиях сильной магии. Но это место рассчитано на многое. В стенах замурованы боевые артефакты на крови. Стоит пройти меж ними чужому — разряжаются ритуалами. Около неё разливается сияние щитов. Глаза закрыты — восприятие с помощью ритуальной системы с якорем, опять же, на её теле. Руки кровоточат, и запах крови полнит воздух.

Взмах, и очередной человек падает безвольной куклой. Она проходит мимо, и вампиры уносят бессознательного. Половине, должно быть, понадобятся целители. Были и мёртвые. Проецируемую мощь трудно рассчитывать. Даже ей.

Ритуал, дарующий чувство объёмной вибрации — целый новый орган чувств! — улавливает очередной взрыв. Когда же до них дойдёт, что активировать порталы в ритуале пространственного резонанса — смертельная глупость? Привыкли, верно, к столь удобной эвакуации. А уж аппарацию она запретила в самом начале.

Очередная бронедверь. Река под ногами стартует быстрейшим потоком. Вспышка ломающихся щитов, скрип, грохот — она проходит дыру в человеческий рост. Водя стелется следом, по полу, по стенам, по потолку. И не только здесь. Она чувствует всю воду, наполняющую бункер. Ещё дверь. И ещё. И ещё. Турели. Разрядка ослепительными вспышками чар. Это ещё что? Левую руку попросту срезает. Вода встаёт колеблющимся щитом, кипит. Лазерный луч — вот что это такое. Идеальное оружие — попробуй успеть закрыться, если мыслишь не со скоростью света. Но не от многих метров воды, температурой которой, между прочим, можно управлять.