Дем Михайлов Низший-4

— Зависит от ваших планов.

— А у тебя какие?

— Сожрать еще пару десятков крупных крыс. Завершить эволюцию. И рвануть по тому же пути каким сюда пришел. К свету.

— Какому свету?

— Не помню. Но первое что помню — свет! И вкус стального пола — соленый. А еще мокрый. Я никого не трону. Мне главное нажраться, завершить эволюцию. А потом я уйду отсюда и никогда не вернусь.

— Скольких бедолаг ты убил?

— Я? Да вы первые живые кого бы я мог сожрать! До этого первыми на вас похожими были те десятеро, что попали мне в брюхо. Но их сбросили сюда уже дохлыми! И я жрал и спал, жрал и спал. О как я их жрал...

— Мы тебе поможем — решил я, доставая следующий пищевой брикет — А это не больно? Вырубать тебя?

— Рубите по белому! Может и больно — но тут оставаться не вариант.

— Ты серьезно, Оди? — стоящая сзади Йорка ткнула меня коленом в спину — Это... это же разумный мешок дерьма с длинной подлой рукой. Убить его — милосердие.

— А червя убить почему тогда не милосердие? — приподнял я удивленно бровь, повернув голову и глядя на Йорку снизу-вверх — Тоже ведь милосердие? Че ему мучиться без ножек и ручек? Насилуй кто хочешь, издевайся кто хочет...

— Это другое! Червь... червь человек! Его жалко!

— Тебе жалко червя лишь из-за беспомощности, похожести на себя саму и боязни однажды оказаться на его месте — проворчал я — Человек тот еще гнида черствая. Ему жалко лишь тех, кто кажется ему маленьким, милым и хоть чем-то похожим на него самого. Ой девушка без ног — бедняжка! Ой птичка со сломанным крылышком — надо ей срочно помочь! Ой старушка упала — поднимите ее! Ой серийного убийцу-насильника хотят казнить — это же бесчеловечно! Давай устроим протест! Ой тут какой-то склизкий стонущий разумный мешок — фу! Убейте его из милосердия!

— Да хоть бы и так! Птички со сломанными крылышками трупы не жрут!

— Мало ты птичек видала, похоже — хмыкнул я — Руби по белому, Рэк. Желтое не трогай. Бурое точно не трогай — это вроде как дерьмо.

— Забьемся на ту же ставку? — обратился орк к зомби.

— На что?

— Я вырублю эту вонь склизкую всего за десять минут. Можешь засекать.

— Не вырубишь.

— Так что?

— Поднимаю втрое.

— По рукам!

— Но если что — помогу рубить.

— Ты бы лучше не тратил силы, Баск — заметил я, поднимаясь и отходя к стене — И ты, Йорка.

Секунда. Другая. И Йорка не выдержала, задав ожидаемый вопрос:

— Почему?

— Вам еще щит доставать — нехорошо улыбнулся я — Тот, что провалился глубже в шахту. Тот, что Баск с чего-то вдруг решил передать Йорке.

— Я достану — опустил голову зомби.

— Мне насрать кто именно из вас полезет туда, а кто будет следить. Но щит вы достанете. При этом не рисковать, на рожон не лезть, при виде серьезного противника — немедленно отступить.

— Сделаем — мрачно ответила девушка.

— Можете идти — взмахнул я рукой.

— Уверен?

— Более чем. Гнида Хван не станет устраивать проблемы. Ведь ему нужна помощь.

— Может хватить называть меня гнидой?

— Не хватит — покачал я головой, внимательно оглядывая лежащий на полу коридора ужас — Ты ведь и есть гнида. Нет?

— Потому что я напал? Поэтому гнида-ублюдок?

— Гнида — это яйца вшей — отозвался шагающий к шахте лифта зомби — А ты оно и есть. Яйцо с разумом и рукой.

— И второй головой — добавил я — Или это опухоль с усиками?

— Да я хрен его... Ой!

— По розовому рубанул — констатировал Рэк, поспешно отодвигаясь от брызнувшей из Хвана жижи — Во воняет. Хреносос ты грязный. Жопу мыть учили?

— Как я до жопы дотянусь, ублюдок?! Чем?!

— Заткни пасть, а то я тебе жопу грязную топором заткну! Командир! У него тут целые наросты дерьма!

— Сочувствую — сказал я — Хотя даже представить не могу насколько все чешется. Или не чувствуешь?

— Еще как! Сука еще как! И так день за днем! Чешется и чешется, свербит и свербит!

— Расскажи-ка мне все с самого начала — велел я — И чем интересней и подробней будет рассказ — тем больше вкусняшек я тебе скормлю.

— Договорились! Хотя рассказывать особо нечего.

— Разберемся.

Светя орку, я внимательно оглядывал невероятно странное создание, лежащее в коридоре.

Гнида и есть гнида.

Хотя проще это назвать сшитым из живой плоти спальным бело-розовым пульсирующим мешком, что выбросил из себя что-то вроде белых толстых хлыстов, прилипших к полу и стенам, намертво приклеившим хозяина. Выглядело это дерьмо так, будто на гнилой деформированный длинный овощ вылили щедрый половник протухшего майонеза. Все это дерьмо подзастыло, после чего в него воткнули что-то вроде длинного суставчатого хвоста с одной стороны и затянутое прозрачным студнем почти человеческое лицо с другой. Не могут же у человека быть полностью зеленые глаза — без разделения на радужку, зрачок и прочее. И не может быть такой рот — неестественно широкий, растянутый, снабженный мелкими-мелкими игловидными зубами. И нос... его почти нет. Просто расплющенный бугорок с четырьмя дырками ноздрей. Самое же "вкусное" находится на левом виске — из него растет то ли вторая голова, то ли опухоль. Причем снабжено это полупрозрачное розовое дерьмо двумя длинными шевелящимися усиками, парой явно неразвитых зеленых глаз и довольно громко попискивающей пастью. "Майонез" — внешние покровы — застыл так сильно, что легко выдержал пару ударов топора.

— И вот это все дерьмо еще и эволюционировать должно? — уточнил я, обводя руками контуры разлегшегося в коридоре Хвана, кем бы или чем бы оно не было.

— Я же яйцо! Кокон!

— Откуда знаешь, что скоро эволюция?

— Оповещение статуса в меню.

— У тебя есть интерфейс?

— Ну да. Правда там всего один раздел — мой статус. И все.

— Начинай рассказ, Хван. Кстати, почему Хван?

— Все хватал и жрал, потому что.

— Тога почему не Хват?

— А хрен его... мне начинать?

— Рассказывай.

И Хван начал говорить. Сначала сбивчиво, не скрывая до сих пор мучающих его эмоций, но затем голос стал ровнее и четче, гнида перестала прыгать в рассказе с пятого на десятое.

Он очнулся от боли. От безумной терзающей его внутренности боли. Попытался вскочить — и понял, что вместо ног у него какие-то жалкие обрубки. То же самое вместо рук. Зато поясница — странно и неприятно щелкающая — стала удивительно гибкой. А еще у него в животе торчит обломанное копье. Глубоко сидит. А из дыры медленно течет странная бело-зелена жижа меньше всего похожая на нормальную красную кровь. Он дернулся, упал на копье, вбивая его еще глубже. Не специально — находящийся в шоковом состоянии организм дернулся сам, а конечности разъехались.

Вспышка боли. Яркая, ослепляющая, горячая. И он отключился.

Когда сознание вернулось — он куда-то падал. От этого состояние — ощущение падения — и пришел в себя. Говорят, что даже если во сне человеку приснится падение — он просыпается. Может и здесь так же. Он очнулся. И понял, что лежит на в глубокой луже на стальном полу. Приподнявшись, застонал, глянул на живот — и увидел, что копье нет, а дыра стала шире, рваней, безобразней.

В этот момент случилось странное — он потерял контроль над телом. Его будто отодвинули от рукоятей управления на место зрителя. И он "увидел", как приближается к лицу грязная соленая жижа лужи, как он жадно хлебает и хлебает из лужи, захватывая ртом воду, грязь, мелкие водоросли. Влив в себя литров десять воды — не меньше! — захлопнув полный воды рот, он пополз вперед, уходя в темноту. Пополз медленно, но упорно. И снова дикая терзающая боль от раны или ран — и снова потеря сознания. При этом, падая в темноту, он ощущал, что по-прежнему двигается, уволакивая себя все дальше и дальше по коридору.

Очнувшись, обнаружил себя лежащим в каком-то влажном углу и пожирающим чешуйчатую тварь с пастью на пузе. Над головой мигает умирающий фонарь. Тварь еще жива — он пожирает ее заживо, пробив левой рукой — что превратилась в длинное копье с игловидным наконечником. Его зубы легко пробивают прочную на виду чешую, в рот льется зеленая вкусная кровь, мигающие вспышки фонаря заставляют болезненно морщиться, а в мозгу разливается ощущение теплого счастья — ведь он насыщается, он получает жратву. Не сразу он обратил внимания на странное попискивание — что вроде доносилось от него самого, хотя рот был занят едой. Доев, отбросил опустевшую — и тщательно вылизанную — шкуру и улегся, уложив рядом руку-копье. И к нему снова вернулся контроль. Что позволило оглядеться по сторонам, осмотреть себя самого и заодно успокоиться — нет ничего страшней понимания, что ты своему телу не хозяин.

Именно тогда он осознал, что ему не привиделось и он представляет собой не человека, а какое-то подобие личинки. Еще ему показалось, что обрубки ног и руки стали короче — за исключением левой, что превратилась в жутковатое копье и вроде бы сместилась куда-то за спину.

Подкатила истерика.

Поганая визгливая истерика, когда катаешься по полу, бьешься с воем головой о стену, требуешь у кого-то ответов или хотя бы сраного намека.

Что сука происходит?

Почему он не человек, а гребаная личинка?

Почему?

И едва он задал себе этот вопрос, перед ними появилась зеленые строчки.

Активация интерфейса — успешно.

Перечень последних трех событий:

Комплексная ампутация — успешно. Демеморизация — успешно. Активация интерфейса — успешно.

МЕНЮ.

Статус...

Ранг: Измененный (принудительно). Текущий статус: ПРИЗМ. 1-ая стадия. Процесс эволюции до 2-ой стадии: в процессе.

Страшные строчки.

Но они неожиданно успокоили.

А следом за спокойствием пришла злость.

Злость странная, сильная, направленная на кого-то определенного.

Не на что-то. А на кого-то.

На смену злости пришла твердая уверенность — он выживет. Он переживет любое дерьмо, любую беду. Он пройдет эволюцию до второй стадии и посмотрит, что получится в итоге. Но даже если он навсегда останется таким — сделает все, чтобы вернуть себе память и выяснить кого именно он ненавидит с такой безумной силой, что готов быть гусеницей.

Насколько сильно он был уверен, что все это не выдумки его шокированного разума?

Разум хрупок. И порой, чтобы не разлететься вдребезги, разуму нужна какая-то цель, какой-то ориентир. Так что, даже если ориентир вымышленный, даже если ему некого ненавидеть кроме себя самого — он все равно будет стремиться к этой цели.

Едва решив это, он уснул. Его будто выключили.

Проснувшись, понял — он находится в другом месте. Где-то в кромешной темноте. И медленно движется к источнику сладкого запаха.

Странное и страшное двойственное ощущение. Ему одновременно казалось, что он ощущает сладкий вкусный аромат обещающий обильную пищу, а с другой стороны ощущал страшную вонь.

В итоге оказалось, что он набрел на труп гигантского слизня, которого дэвы называют жавлами — он узнал это гораздо позже. А в тот день он, оставаясь зрителем без контроля, наблюдал, как его тело вгрызается в огромную кучу дохлого разлагающего мяса. Что-то внутри него содрогалось от ужаса и от позывов рвоты. Но рот продолжал жадно чавкать, тухлое мясо продолжало пропихиваться сквозь глотку, глаза продолжали искать куски послаще и помягче, а зажатый под потолком фонарь продолжал сквозь студень раскисающего мяса освещать щедро накрытый стол.

Он провел там долгое время. Не знает сколько. Потому что большую часть времени он проспал. И с каждым разом периоды сна становились все длиннее. Чудовищно измененный организм будто смилостивился и предпочел отрубить излишне умное сознание — чего в темноту часами таращиться и слушать, как хрустит его изменяющееся тело.

Где-то в тот период он заметил, осознал и принял тот факт, что у него из виска растет вторая голова — причем явно не человеческой природы. Голова какого-то насекомого без панциря. Почти разумный кусок трясущейся попискивающей плоти. Кусок плоти нацеленный только на одно — найти жратву!

Хван честно признал — если бы не эта хрень на виске, он бы не выжил. Злоба злобой, но этого далеко не всегда достаточно. Человеку свойственно впадать в отчаяние и апатию. А насекомому насрать на все эти чувства. Оно прет и прет, руководствуясь исключительно первобытными инстинктами.

Затем случилась эволюция до второй стадии. Хотя мелкие метаморфозы шли постоянно — кожа огрубела, на ней выросли твердые бугорки, что постепенно слились в единые щитки жутко напоминающие ногти. Толстые оторванные ногти рассыпанные по всему телу... но он привык.

Что дала эволюция?

Многое. Тело увеличилось и стало крепче. Конечности исчезли. Осталась только левая рука, что благополучно закончила свое путешествие по телу, закончив на пояснице — где и остановилась, резко увеличившись в длине и силе, став походить на мощный скорпионий хвост. Только яда не было — но четыре острых белых когтя прекрасно пробивали броню даже крупных чешуйчатых тварей. Усталость — вообще перестала появляться. Он мог часами ползти по коридорам. Медленно, но постоянно. Тогда как раньше измученное тело сдавалось через десяток метров. Попробуй поползать без рук и ноги — пусть и с измененным хребтом.

И наконец в своих странствиях он обнаружил нечто, что сначала счел великим сокровищем, которое впоследствии обернулось кошмаром — он нашел шахту лифту заваленную трупами дэвов и пирующими на них слизняками, что так похожи на черепах с содранными панцирями. У него ушло немало времени, чтобы спуститься и первые несколько метров все шло хорошо. Затем хвост сорвался и он рухнул вниз. Сеть трупов выдержала его вес — повезло.

В этот миг впервые пришло осознание того, что он сделал огромную ошибку — выбраться наверх уже не сможет. Но вокруг было столько еды, что все тревоги мгновенно рассеялись. Он принялся жрать. Полуголодное существование закончилось. У него было столько жавлов, сколько он хотел. Тут попадались и плуксы — их он ловил в первую очередь, не давая прытким ублюдкам убежать. Первыми убивал мелких оранжевых — умные суки, что наловчились командовать своими куда более тупыми собратьями.

Следующей находкой стал заблокированный этаж. Т-образное логово забитое жавлами! Он двигался по коридору, чувствуя себя зажатым внутри колбасы со стальной оболочкой и вкуснейшей начинкой. Где-то на пятом метре сплошного обжорства он начал отключаться. Причем надолго. Очень надолго. Тут уже речь шла не нескольких часах, а о днях. Информация в статусе, что долго игнорировалась, снова стала актуальной и тревожной.

Ранг: Измененный (принудительно). Текущий статус: ПРИЗМ. 2-ая стадия. Хищбог. Процесс эволюции до 3-ой стадии: в процессе.

Последняя строчка появилась недавно. И говорила о том, что организм уже движется к следующей метаморфозе. А инстинкты второй головы, отчетливо ощущаемые Хваном и порой принимаемые за свои собственные, говорили о том, что игнорировать это предупреждение нельзя. Надо срочно готовиться.

Вот тут и настала жопа.

Хван понял — пора выбираться из ямы, где он кормился так долго и сытно, но где уже закончилось угощение. Он как раз добрался до конца тупика, попутно сожрав все живое. За спиной лишь дэвы — он уже пробовал их жрать и убедился, что проще переварить камни, чем их странную плоть.