Павел Корнев Ревенант

Мы с Микаэлем уныло переглянулись, поскольку не понаслышке знали, чем чреваты попытки дать ход жалобам на бездействие городских властей. Только позволь втянуть себя в склоку — моргнуть не успеешь, как окажешься крайним.

— Ну а теперь что стряслось? — нехотя уточнил я. — Месяц же прошел?

— Так вспомнила я! — выпалила горожанка. — Сначала все как в тумане было, а сегодня ночью будто морок развеялся и пелена с глаз спала! Вспомнила я, с кем деточка ушла, а меня и слушать никто не хочет, только смеются втихомолку!

Микаэль незаметно покачал головой, давая понять, что тетка попросту свихнулась от горя, а вот я заинтересовался. Чтобы свидетель через месяц вспомнил что-то путевое, такого в моей практике еще не случалось, вот и коллеги от новых показаний точно отмахнутся, им и в голову не придет оформить их документально. А это прямое нарушение порядка ведения следствия.

Некрасиво с моей стороны? Ну-ну...

— Уве! — окликнул я стоявшего поодаль школяра, который усиленно делал вид, будто нисколько не прислушивается к разговору. — На тебе протокол! И найди старые показания фрау...

— Ланге, — подсказала просительница. — Анна Ланге, вдова.

Уве убежал наверх за бумагой и писчими принадлежностями, а я присмотрелся к нашей гостье, жестом подозвал Марту, притянул ее к себе и произнес на ухо:

— Принеси стакан вина, только водой хорошенько разбавь.

Маэстро Салазар при этих словах одобрительно хмыкнул; он не хуже моего видел, что просительница просто изнемогает от желания промочить горло. Ей с трудом удавалось сдерживать тремор пальцев, глотание не приносило облегчения, а сухой язык нисколько не увлажнял потрескавшихся губ.

К тому времени когда вернулся Уве, посетительница уже ополовинила стакан, лишь чудом не расплескав вино при первом глотке, и обрела некоторую уверенность. По крайней мере, излагать свою историю она начала без заминок и запинок.

— Мы в тот день на рынок у Белых ворот пошли. Собирались туда прямо с утра заглянуть, хотели рыбы свежей купить, да немного припозднились. — Горожанка смущенно потупилась и стиснула стакан в ладонях, словно тот мог испариться. — Толкотня там была ужасная. В ней я кровиночку свою и потеряла. Да только все не так было, как мне помнилось! Ведьма к нам подошла! Она и доченьку увела.

— Что за ведьма? — уточнил я, бегло просматривая первоначальную версию показания. — Подробнее! Как выглядела, что сказала...

— Сарцианка старая, вся седая, лицо как печеное яблоко! — быстро выпалила горожанка. — Глянула на меня мертвым глазом, как в душу заглянула! Сказала, что девицу невинную себе в помощь ищет, платить хорошо пообещала и мастерству научить. А я стояла и слушала, ни слова вымолвить не могла, будто околдовали. Старуха пару талеров в руку вложила и девочку увела. А я... я и не помнила ничего до вчерашнего дня! Да и сейчас словно сон, словно не со мной это все происходило. Не средь бела дня на глазах у всего честного народа, не наяву!

Просительница вновь пустила слезу, промокнула платочком глаза и осушила стакан.

— Сглазила ведьма меня! Околдовала!

Я кивнул и спросил:

— Мертвый глаз — это как?

— Белый весь, неживой!

— С бельмом?

— Мертвый!

Уве перестал скрипеть пером, и я без особой надежды услышать что-нибудь стоящее поинтересовался:

— Еще что-нибудь о ведьме помнишь?

— Из городских она, — уверенно заявила просительница. — В темном платье была, и платок не цветастый, как у бродячих сарциан. И серег в ушах не было. Точно помню!

Я задал еще пару не имевших особого значения вопросов, затем попросил Уве отвести фрау в отделение Вселенской комиссии, а по итогам беседы с клерками снова опросить и дополнить протокол.

— А зачем это? — заволновалась горожанка. — Я все как на духу рассказала, ничего не придумала!

— Уважаемая! — растянул я губы в некоем подобии улыбки. — Это все сущие формальности. Просто сделайте, как я прошу!

Тетка истово закивала и позволила Уве взять себя под руку и увести от стола.

— И что думаешь? — обратился я после этого к Микаэлю.

— Выдумка от первого и до последнего слова, — безапелляционно заявил тот. — Филипп, ты ее видел! Такая родную дочь продаст, не то что племянницу! Не было никакой ведьмы, наверняка сваха девчонку купила для богатенького любителя дев помладше. И заплатили ей не два талера, а куда больше. За месяц все деньги на вино ушли, вот и решила не мытьем, так катаньем заработать на выпивку!

Я кивнул, поскольку выводы маэстро Салазара в немалой степени перекликались с моими собственными предположениями на этот счет, а вот Марта возмущенно фыркнула.

— Ты во всем одну только грязь видишь! Не об уличной девке речь идет, о невинной девице! — укорила она бретера.

— Подчас невинности цена — бокал игристого вина; у дев, что поскромнее, — два, — изрек Микаэль, подмигнул Марте и с многозначительной улыбкой заключил: — А кто-то даст и задарма!

На бледно-белых щеках и скулах ведьмы моментально разгорелся румянец.

— Это совсем другое! — упрямо заявила она.

— Ты об этом случае или о своем собственном? — с нескрываемой ехидцей уточнил маэстро Салазар, и рука девчонки скользнула под камзол, как видно поближе к ножу.

— Угомонитесь! — прервал я разгоравшуюся свару, и Марта насупилась, а вот маэстро Салазар с победным видом пригладил усы.

Как дети малые, право слово!

— Она боялась, — сказала вдруг ведьма. — Я чувствовала ее страх, выпивка не смогла его заглушить.

— Продала племянницу, а теперь боится, как бы правда не всплыла, — пожал плечами маэстро Салазар. — Нет, со временем ментальные чары ослабевают, конечно, только это не наш случай, точно тебе говорю.

— Вот что, Микаэль, — решил я все же проверить эту историю, — отправляйся-ка ты в ратушу, наведи справки и об этой вдове, и о седой сарцианке с бельмом на глазу. Если она из местных, ее должны знать. Заодно с кем-нибудь из ночной и дневной стражи потолкуй. Узнай, может, девицы и раньше пропадали. Ну ты в курсе, как это бывает: решили, что дуреха с ухажером сбежала или в бродячего торговца влюбилась, и хода делу давать не стали. Или вдруг тела находили подходящие под наш случай. Такое тоже может быть.

— Наш случай? — поморщился бретер. — Это уже наш случай? Серьезно?

— Хорошо бы утереть местным нос, — недобро усмехнулся я. — Да и в любом случае я не собираюсь уезжать из Риера, не поговорив с Адалиндой.

Маэстро Салазар поморщился и ворчливо пробормотал:

— Вот и надо маркизу искать, а не ведьму!

— Ничего не мешает тебе заодно навести справки и о сеньоре Белладонне. Держи нос по ветру, — посоветовал я.

— А рыночные жулики? — припомнил Микаэль мое вчерашнее распоряжение.

Я на миг задумался, затем решил:

— Сам на рынках покручусь. Может, и о ведьме что узнаю.

— Ну смотри... — с некоторым сомнением протянул бретер, но отговаривать меня не стал. — Один только не ходи. Ее хоть возьми, — кивнул он на Марту. — Или Уве дождись.

— Хорошо. Встречаемся здесь в обед.

Микаэль поправил оружейный ремень и зашагал к выходу, я тоже в общем зале засиживаться не стал и поднялся к себе в комнату. Сегодня распогодилось, поднявшееся над крышами домов солнце ощутимо пригревало, и в плаще можно было запросто упреть. Пришлось оставить вместе с ним и оружие, да и магический жезл тоже не взял, поскольку с колдуном простецы точно откровенничать не станут. Взамен сунул в сапог стилет, просто на всякий случай.

На выходе из комнаты я столкнулся с Блондином, который только-только продрал глаза и, позевывая, шел на завтрак.

— Ренегат! — обрадовался он мне. — Скажи, как зовут твоего слугу с белыми волосами?

— Мартин, а что? — насторожился я.

— Из него выйдет толк. Я убийц вижу по глазам. Готов прямо сейчас поменять на бестолочь Эберта, но ты ведь не согласишься, так?

— Не соглашусь, — с улыбкой подтвердил я. — Но на будущее буду иметь в виду. Если вдруг не сумею удержать на коротком поводке сам, напомню тебе об этом разговоре.

— Вот и чудесно. Какие планы на сегодня?

— Пройдусь по городским рынкам.

— Составить компанию?

— Не думаю, что будут проблемы.

Франсуа хлопнул меня по плечу и настаивать на своем не стал. На первом этаже мы распрощались, я позвал за собой Марту и вышел на улицу.

— Не будем брать лошадей? — удивилась Марта.

— Так сходим, — покачал я головой, хоть обычно и не испытывал никакой тяги к пешим прогулкам. — Посмотрим, чем город дышит. А возникнет нужда — извозчику заплачу, домчит с ветерком.

2

Белыми именовались ворота, через которые мы въехали в Риер. Путь туда был неблизкий; время от времени я снимал шляпу и обмахивал лицо, а примерно на середине дороги не выдержал и позволил зазывавшему посетителей цирюльнику усадить себя на лавку, чтобы укоротить шевелюру и подровнять бороду.

С наступлением теплых дней городской воздух наполнился непередаваемыми миазмами самых разных зловоний, и если мне к подобным ароматам было не привыкать, то Марта страдальчески морщилась, шагая по усыпавшим мостовую конским яблокам. А уж когда на подходе к рынку стали попадаться наваленные в сточные канавы груды гниющих отходов, она и вовсе прикрыла нос платочком. Пришлось пригрозить девчонке пальцем: негоже слуге серьезного человека демонстрировать эдакую утонченность, циников с городского дна это могло подтолкнуть к совершенно неверным выводам на мой счет.

Рынок у Белых ворот оказался на редкость обширен, помимо привозимых в город из окрестных деревень продуктов торговали там своими изделиями и мастеровые. Несколько рядов занимали местные кожевники, рядом с ними расположились гончары, дальше шли прилавки с тканями и лавки с пушниной. Тут же точили ножи и прочий инструмент, чинили обувь и латали прохудившиеся кастрюли и котлы. Еще повсеместно готовили немудреную снедь и подогревали вино, а шустрые юнцы разносили их, предлагая и торговцам, и покупателям.

Последних хватало с избытком. Больше всего горожан привлекали продуктовые лавки, но собирались люди и у прилавков с прочими товарами. Столпотворение, шум, гам, крики зазывал. Какой-то бродяга живописал компании таких же оборванцев несметные сокровища, которые достанутся участникам очистительного похода после разгрома язычников. Парочка немолодых сарцианок предлагала погадать судьбу по линиям ладони и снять порчу, от них шарахались, будто от чумных. На небольших пятачках жуликоватого вида молодчики зазывали сыграть в карты и кости, в укромных уголках шла игра в орлянку, звенело серебро. Еще строили глазки почтенным бюргерам продажные девки, но пока что в силу раннего времени их немудреные уловки никого не привлекали. А вот один не слишком ловкий воришка внимание к себе привлек и получил по сопатке от едва не лишившегося кошеля пузатого дядьки. Ударил тот вполсилы, больше для острастки, но кровь так и брызнула. Чинно прохаживавшиеся меж рядов стражники поглядывали на все это безобразие сквозь пальцы, по-хозяйски брали с лотков пирожки да покрикивали на покупателей, чтобы те шустрее освобождали дорогу. Упитаны стражи порядка были сверх всякой меры.

С ходу в толпу я не полез и для начала заглянул в лавку менялы, избавился от сваамских фердингов и марок, после встал на высоком крыльце и принялся выискивать во всеобщем хаосе тех, с кем стоило завести знакомство и выспросить о сарцианской ведьме и трех бесследно пропавших на этом рынке девицах. Я высматривал нужного человека, а кто-то высматривал таких, как я. Меня высмотрели первым: пусть и убрал оба перстня в заправленный под нательную рубаху мешочек, но на общем фоне мое дорожное платье выглядело вопиюще дорогим, да и Марта в образе слуги была одета по местным меркам совсем небедно.

— Сеньора интересуют девочки? — обратился ко мне невесть откуда взявшийся прощелыга с зализанными назад рыжеватыми волосами, веснушками, приметным родимым пятном на левой щеке и смышлеными, откровенно жуликоватыми глазами. Поверх пыльной и мятой рубахи на нем был надет колет, ноги прикрывали короткие, свободного кроя штаны и тяжелые ботинки, слишком уж добротные для безденежного проходимца.

Я спустился с крыльца, смерил паренька внимательным взглядом и сказал:

— Меня интересует сарцианка.

— А-а-а! Так это вам в табор надо. Но там до вечера делать нечего, все веселье затемно начинается. Вы лучше наших девочек зацените, настоящие красотки!

— Мне нужна старая сарцианка.

— О, сеньор знает толк в извращениях! — расплылся в широкой улыбке пройдоха, без стеснения выставив на всеобщее обозрение неровные зубы, коих во рту обнаружилось куда меньше отпущенного Вседержителем количества. — Есть и в возрасте дамочки. Могу устроить встречу! Идемте!

— Нужна старая седая сарцианка с бельмом на глазу.

Прощелыга мигом скис и отступил на шаг назад, готовясь затеряться в толпе, но блеск возникшего в моей руке талера заставил его остановиться. Когда крупная серебряная монета завладела всем вниманием парня, Марта переместилась ему за спину, встав немного сбоку и сложила пальцы в замысловатую фигуру. Вмешиваться девчонке не пришлось, жулик присмотрелся ко мне и спросил:

— Зачем она вам, сеньор?

— Говорят, лучше гадалки в Риере не найти... — небрежно обронил я в ответ.

— Фи-и-и! — презрительно выдал мой собеседник. — Я настоящую гадалку знаю! Идемте провожу! Она и берет недорого.

Я покачал головой и зажал талер в кулаке.

— Мне нужна эта.

— Ну не знаю! — всплеснул руками пройдоха и запустил пальцы в зачесанные назад волосы, постоял так миг, затем покачал головой. — Нет, не подскажу, где эту искать. Видел ее на рынке несколько раз, но так, мельком.

К первому талеру присоединился второй.

— Сказал же: не знаю ее! — чуть ли не со слезами в голосе протянул жулик. — Местная она — это точно, одевается как городские сарциане, и бельмо на левом глазу есть, но где живет, хоть убейте, не ведаю. Святыми небесами клянусь!

Мне до клятв этого проходимца не было никакого дела, я потер один талер о другой и поинтересовался:

— Когда ее последний раз здесь видел?

— Вот вы спросили! — охнул проходимец и озадаченно поскреб затылок. — Давненько уже не появлялась. С месяц, наверное. Но если вам ничего не нужно, я пойду...

Расставаться с полновесным талером не хотелось, и все же я кинул одну из монет собеседнику; серебряный кругляш просто растворился в воздухе, до того ловко рыжий прощелыга его перехватил. Второй талер я вернул за обшлаг рукава камзола, взамен вытянул монету в двадцать крейцеров.

— Подумай! — проникновенно сказал я парню. — Подумай очень хорошенько, что может заставить меня сделать тебя чуть-чуть богаче?

Жулик закусил губу и нахмурил лоб, затем развел руками.

— Она служанка кого-то из благородных, зуб даю. Если гаданием и промышляет, то ради приработка.

— С чего взял?

— Видел ее как-то с девчонкой молодой. Хорошенькой! Таких богатые сеньоры любят в услужение принимать. Старуха как раз ее к карете вела. Герба не рассмотрел, там что-то серебряное было.

— Не брешешь? — насторожился я.