— Не знаю, — честно ответила Рейган. — Иногда настолько важно, что скулы сводит от бешенства. Иногда мне удается оставаться спокойной.
— Мы с самого начала договорились о свободных отношениях, — напомнила Амин.
— Я никогда не ревновала тебя, знала, что все это лишь увлечения.
— Сейчас...
Но Рейган не позволила подруге договорить или солгать.
— Сейчас все иначе, — сказала она, тоже не глядя на Карифу. — Я это чувствую, а ты это знаешь: ты по-настоящему влюбилась в А2.
— Давай не будем, — попросила Амин.
— Почему?
— Потому что нам только что было невероятно хорошо, потому что А2 остался на другом континенте, а мир долбит suMpa, потому что нет ничего важнее, чем здесь и сейчас, — объяснила Карифа. — Пожалуйста, ни слова об А2.
— Я... — Рейган поняла, как глупо выглядит, отвернулась, тихо проронила: — Прости, я не должна была заводить этот разговор.
И ушла в ванну, заперев за собой дверь.
Бежать за ней Карифа не собиралась.
Некоторое время продолжала лежать на кровати, переживая скандал и ожидая, что Рейган вернется, потом услышала шум льющейся воды, пожала плечами и включила настенный коммуникатор, настроенный на новостной канал, и сразу натолкнулась на репортаж о распространении suMpa. Впрочем, другие новости сейчас никого не волновали.
— Вирус продолжает атаковать, — сообщил диктор, мрачно глядя в камеру. — Количество взорвавшихся олдбагов не уменьшается, и сообщения о кровавых событиях приходят со всех концов страны. Из всех стран мира.
Картинка сменилась на беспорядочное видео с улиц крупнейших городов: рыдающие люди, которых спасатели вытаскивают из нью-йоркского метро, — олдбаг взорвал поезд; окровавленные люди, разбегающиеся с Пиккадилли; пылающий торговый центр в Москве; бойня в парижском Лувре...
— Нам сообщают, что в поведении олдбагов отмечены изменения: большинство по-прежнему демонстрирует немотивированную агрессию и жажду крови, но женщины и старики предпочитают прятаться, проявляя скорее страх, чем ярость. С нами на связи находится знаменитый психиатр Морган Каплан, директор Института перспективной психиатрии, который работал и продолжает работать с WHO над лечением suMpa. Доктор Каплан, скажите, как можно объяснить изменения в поведении олдбагов?
— Мутацией вируса, — уверенно ответил психиатр. — Полагаю, в земных условиях он начал меняться и теперь проявляет свои ужасные свойства с некоторой задержкой.
— То есть агрессия у прячущихся олдбагов обязательно проявится?
— Без всяких сомнений, — кивнул Морган, небрежно поправляя упавшую на лицо прядь. — Мы уже встречались с подобными случаями, и я могу твердо заявить, что все взорвавшиеся олдбаги рано или поздно начинали убивать. Олдбаг опасен, потому что он — олдбаг.
— Спасибо, доктор Каплан.
— Рад был помочь.
На экран вернулись кадры с растерзанных улиц. На большом коммуникаторе изображение выглядело почти объемным и настолько детализированным, что Карифа поморщилась. Уличные столкновения снимали мастера своего дела, репортажи получились жесткими и не оставляли сомнений в том, что все происходящее — лишь начало страшных преобразований.
Очень страшных.
И девушку окутало явственное ощущение надвигающегося конца. Мир не треснул, как ей показалось изначально, а забеременел. В мир пришло нечто новое, то ли идея, то ли технология, пришло нечто такое, что заставит его разродиться, пожрав самого себя, и стать другим.
Обязательно заставит.
И это понимание оглушило Карифу. Обдумывая его, она машинально достала из рюкзака кисет, бумагу, свернула самокрутку, пусть не так ловко, как А2, зато аккуратно, раскурила, с наслаждением затянулась, продолжая задумчиво смотреть на экран, и опомнилась лишь услышав удивленный вопрос Рейган:
— Настоящий табак? — Красноволосая вышла из ванной комнаты и застыла, комкая в руке полотенце.
Отрицать очевидное не имело смысла, и Амин кивнула:
— Да, — и демонстративно пустила к потолку дым. — Ты ведь на меня не донесешь?
— Я чувствовала запах от твоей одежды, иногда — из твоего рта, но убеждала себя, что ошибаюсь. Я заставляла себя думать, что ошибаюсь.
Кажется, впервые в жизни Рейган была по-настоящему растерянна.
— Ты не ошибалась.
— И что теперь делать?
Карифа равнодушно пожала плечами и вновь затянулась, с наслаждением вдыхая ароматный дым.
— Он научил? — тихо спросила красноволосая, присаживаясь на краешек кровати.
— Да.
— И как?
— Тебе не понравится, — прохладно ответила Амин. — Мне самой поначалу не нравилось, но постепенно втянулась.
— Он сделал из тебя наркоманку, — почти всхлипнула Рейган
— А2 не любит химию и брезгует курительными смесями.
— Разве обязательно курить табак?
— Иногда нужно делать то, что запрещено, — пожала плечами заместитель директора GS. — Просто для того, чтобы не идти в строю.
— Ты служишь закону, ты уже в строю, — сказала Рейган, а в следующий миг с горечью подумала, что использовала неправильный оборот: следовало сказать не "уже в строю", а "была в строю".
///
Таинственная сестра не подвела: во время полета в их "балалайках" появились метки NATO и контроль в Белгороде путешественники прошли без проблем. А на выходе из аэровокзала их ожидали двое темноволосых мужчин в военной форме без опознавательных знаков, которые уверенно подошли к Бобби, молча вручили ему черный брелок, ткнули пальцем в тяжелый внедорожник с номерами бригады наблюдателей ООН и тут же испарились, словно их не было.
— Еще один подарок судьбы? — хмуро осведомился Орк.
— Надеюсь, ты умеешь им управлять? — осведомился Челленджер.
Но осведомился вежливо, без привычной язвительности, поскольку Бенджамин предложил толстяку помощь и тащил один из массивных рюкзаков с аппаратурой.
— Разумеется, умею.
— Сядешь за руль.
Бобби открыл задний люк, сложил и тщательно закрепил в грузовом отсеке снаряжение, спросил у Беатрис, где она хочет ехать, услышал, что впереди, в командирском кресле, улыбнулся:
— Не сомневался в ответе, — и с комфортом расположился на заднем диванчике. — Поехали.
Но опоздал с приказом на пару секунд: в тот миг, когда толстяк захлопнул тяжелую дверь, Орк надавил на акселератор, медленно вывел внедорожник с парковки и сообщил:
— Я не знаю, с кем договорилась твоя сестра, но эта машина — военная, только перекрашена.
— Если я правильно разобрался в загрузившемся приложении, все оружие автомобиля на месте и пребывает в боевой готовности, — обронила Беатрис.
— В боевой готовности оно пребывает перед боем, — уточнил Бен. — А наше оружие подготовлено и заряжено.
В его "балалайку" тоже скачалось приложение, и теперь Орк видел машину от покрышек до установленных на крыше дронов.
— Опознавательные чипы отсутствуют, даже пассивные, серийные номера стерты без возможности восстановления, — вставил свое слово толстяк. — Но самое главное — внедорожник выполнен по схеме "глухарь", салон экранирован, и сигнал наших "балалаек" исчез в тот самый миг, когда Орк захлопнул дверцу.
— Все правильно, — кивнула девушка. — Все так, как должно быть.
Но от объяснений уклонилась.
— На самом деле один чип работает — он выведет нас из города, — добавил Бен. — Видимо, потом он отключится, и мы окончательно исчезнем.
— Все так, как должно быть, — повторила девушка.
— Откуда у твоей сестры такие возможности? — тихо спросил Бен.
Игнорировать этот вопрос Беатрис не могла и неохотно сказала:
— Она давно в outG, и друзей у нее больше, чем у меня.
После чего отвернулась.
///
Неожиданная вспышка suMpa, сразу получившая имя Первая, изменила мир. Напугала и сделала жестоким. И, разумеется, напрочь поломала пассажирский трафик. Если расписание внутренних рейсов кое-как соблюдалось, то международное движение рухнуло, почти сутки не подавало признаков жизни и лишь затем стало потихоньку восстанавливаться. В результате Карифа прибыла в Москву намного позже, чем собиралась, сразу направилась в местный филиал GS и затребовала материалы по инциденту в Шереметьеве. Конелли получил часть из них еще в Париже, в полете просмотрел, не нашел ничего интересного, однако Амин решила лично убедиться в том, что подозреваемые не принимали участия в перестрелке.
— Олдбаги опознаны?
— Двое мужчин и женщина, все местные.
— Точно?
— Абсолютно.
— Угу...
Карифа не особенно рассчитывала на то, что Орсон взорвется в московском аэропорту, это было бы слишком большим подарком, но надежда, как известно, умирает последней, и когда она умирает, становится немного грустно.
— Вот уточненный список жертв, — произнес агент, пересылая Амин следующий файл. — Пятьдесят семь трупов.
— Конелли, это тебе.
— Да, мэм.
При посторонних оператор не мог ответить иначе, однако ответ прозвучал настолько сухо, что местный агент удивленно поднял брови, но промолчал. А вот Карифу давно перестало беспокоить официальное обращение подчиненных. Да, их отношения изменились, от тепла, которым она гордилась, не осталось и следа, но мир, мать его, изменился настолько, что потеря дружеских связей с подчиненными растворилась в захватившей реальность мерзости.
Стало безразлично.
— Вы зафиксировали всех участников, свидетелей и... жертв расстрела? — Паузу Амин сделала для того, чтобы не ранить чувств местного агента, показать, что ей не все равно.
Именно показать.
— Мы отметили всех, кто находился в аэропорту и вокруг, но проверить не успели, — агент развел руками. — Работы очень много.
— Я понимаю, — с чувством произнесла Карифа. — Конелли?
— Я все понял, мэм, уже работаю.
Снова проверка — повторная, и снова, наверняка впустую. У них есть только нечеткое изображение возможного Орсона, под которое подошло больше сотни из находившихся в аэропорту мужчин, как определить нужного? Выделить тех, кто прилетел? А если Орсон успел покинуть Шереметьево до перестрелки?
Если, если, если...
— Кстати, в прошлых материалах отсутствовало видео с нашим скромным героем, — произнес агент.
— Кто-то из ваших отличился? — равнодушно поинтересовалась Амин.
— Нет, отличился пассажир, один из тех, кто оказался во время атаки в зале.
И в этот момент Карифе показалось, что она находится в казино, дернула за рычаг автомата и услышала бравурную музыку, означающую выпадение джек-пота.
— Что он сделал? — очень тихо, поскольку боялась спугнуть удачу, спросила девушка.
— Отвлек олдбага, чтобы его подружка смогла уйти, а затем выпрыгнул из окна, — рассказал агент. — Отчаянный парень, мало кто решился бы на такой кульбит. Да и девчонка его молодец, отличная подруга для такого смельчака.
— Покажите, пожалуйста, видео.
Амин и ее агенты просмотрели запись в полной тишине. Затем — так же молча — подождали вердикта Конелли и шумно выдохнули, когда оператор доложил:
— Парень вполне подходит под описание.
Карифа повернулась к агенту:
— Вы зафиксировали "балалайку" героя?
— Разумеется.
— Конелли!
— Уже.
Оператор подключился к программе глобального слежения.
— Из Шереметьево указанный чип направился в многоквартирный дом неподалеку, — и посмотрел на агента. — Я скинул адрес.
— Отправьте туда группу, выясните, к кому приезжал герой, проведите обыск и арестуйте хозяина квартиры.
— На каком основании? — растерялся агент.
— У нас есть право задержать кого угодно на семьдесят два часа, — жестко напомнила заместитель директора.
— Да, конечно, извините.
Агент отошел в сторону и принялся шептать распоряжения, а Карифа посмотрела на Рейган.
— Он ушел, — негромко произнесла красноволосая. — Мы все это знаем.
— Теперь мы знаем, что его зовут Джехути Винчи, — улыбнулась в ответ Амин. — И скорее всего он едет в Воронеж. Если Орк не поменяет чип, его возьмут на первой же проверке.
///
— Когда я читал о России, мне представлялись медведи, ГУЛАГ и пьяные туземцы, — негромко произнес сидящий за рулем Орсон. — А тут, как я погляжу, весьма цивилизованно.
И он кивнул на бескрайние ухоженные поля, которые расстилались по обе стороны от дороги. Поля были аккуратно огорожены и контролировались дронами. Каждый километр стояли вышки с площадками для подзарядки, ретрансляторами и прочей повседневной аппаратурой. Картинка отчаянно напоминала сельскохозяйственный кластер на Среднем Западе, и Бен не удивился, услышав в ответ:
— Мы проезжаем владения "Clisanto".
Но заметил:
— Ты вроде говорила, что их земли расположены южнее.
— Их земли повсюду, — легко ответила Беатрис.
— А люди?
— Какие люди?
— Которые здесь жили.
— Переехали.
— Как ты понимаешь, человек может жить и там, где ведение сельского хозяйства пока невозможно, — добавил толстяк. — Плодородные земли слишком большое богатство, чтобы селить на них людей.
— Здесь, к примеру, "Clisanto" собирает три урожая в год: два в сезон и озимые.
— Серьезно? — удивился Орк.
— Серьезно, — подтвердила девушка.
— Но как?
— Генная модификация плюс удобрения и ускорители роста. Ребята из "Clisanto" знают, как правильно использовать современные ресурсы.
— А как же фермеры?
— Сельское хозяйство — слишком важный и серьезный бизнес, чтобы доверять его единоличникам, — отозвался толстяк, рассеянно взирая на бескрайние идеально ухоженные поля. — Урожай планируется заранее и ничто — ни дождь, ни ураган, не способны помешать "Clisanto" снять свою прибыль. Потому что, если сельскохозяйственные корпорации не справятся, — на Земле наступит голод.
— То есть они молодцы?
— Они молодцы, — подтвердил Бобби. — У меня сложное отношение к корпорациям, но я понимаю, что многие из них действительно удерживают человечество от падения в бездну, а не только качают прибыль. Поверь: рано или поздно население сосредоточится там, где может вырасти разве что плесень, а вся остальная земля будет принадлежать сельскохозяйственным гигантам.
— Кажется, я знаю, чьи акции нужно купить.
— Только сейчас догадался?
Они рассмеялись.
Кроме ухоженных полей в России оказались весьма неплохие дороги — ровная асфальтовая двухрядка рассекала владения "Clisanto" от горизонта до горизонта и казалась органичной частью пейзажа. А вот люди отсутствовали: ни фермеров, ни патрулей, ни армейских блокпостов. Все контролировали дроны: наблюдали за порядком и посевами, обеспечивали своевременный полив и обработку препаратами.
Мир вокруг казался доброжелательным и безмятежным, но Орсон все равно запустил боевого дрона, который обеспечивал путешественникам дополнительный обзор, а в случае необходимости мог прикрыть с воздуха. Вторая летающая машина подзаряжалась на крыше, и дроны периодически менялись. Устройства "Clisanto" поначалу проявили к гостям интерес, в сторону внедорожника даже выдвинулся боевой дрон, однако метки NATO заставили систему безопасности успокоиться.
— Неужели здесь и в самом деле настолько тихо? — прошептал Орк.
— Да.
— Да?
