— Вы утвержаете, что жизнь какого-то халуя доложе жизни госпожи Дель Форо?
— Я-я такого не говорил. — Как-то сразу побледнел бравый вояка.
— Это хорошо, что не говорил. — Дружелюбным тоном сказал этот тип, и убрал свою руку.
— Хорошо. — Явно через силу сказал он. — Возможно твои действия были оправданы, однако исполнение плана... Зачем было убивать коменданта? Уверен, у вас было полно пленников.
— Для поднятия высшей нежити необходим человек с даром. В крепости на тот момент было лишь четыре подходящих людей.
— И зачем понадобилось поднимать высшую нежить? — Выплюнул он, явно недолюбливая нежить... — Нельзя было обойтись той, которая не требует убивать своих? Сомневаюсь.
— Обойтись можно было бы. — Кивнула я. — Если бы я поднимала нежить с самого начала осады. Однако из-за того, что подчинилась приказу о запрете использования некромантии, я этого сделать не могла. А когда командир снял этот запрет было уже слишком поздно: защитников почти не осталось, как и времени поднять достаточное количество нежити.
— Вы же решили прорвать осаду? В таком случае вообще не было нужды поднимать большое количество нежити...
— Это так, однако только высшая нежить способна управлять низшей.
— А до этото кто ею управлял тогда?
— Я, однако управляя таким количеством немертвых я не могла даже передвигаться, не говоря уже о прорыве осады.
— Ты могла остаться в крепости. — Выдал он.
— И с какой стати мне это делать? — На секунду повисло молчание.
— Любой уважающий себя солдат империи отдаст свою жизнь за товарища! Если ты могла спасти всех остальных...
— Какой позор. — Решила я прервать этого вояку.
— Что ты сказала? — С угрозой в голосе переспросил он.
— До чего же опустилась Империя, если требует от гражданского ребенка пожертвовать собой, чтобы спасти тренированого воина... Ведь насколько мне известно, я еще не вступила в армию, да и совершеннолетия не достигла. Уверена, что Коалиция будет просто в восторге от этой истории: такой материал для пропаганды. Мол враги ослабли и уже детей на передовую гонят. — От моих слов вояка аж позеленел, а вот остальные зашептались. Кроме Директора с Грэхамом: эти двое откровенно наслаждались происходящим.
— Твоего мнения никто не спрашивал!!
— Достаточно. — Снова успокоил его непримечательный сосед. — Мы услышали достаточно и будем принимать решение. У тебя есть еще, что сказать? — Спросил он меня.
— Не знаю насколько вам это интересно, но у меня есть предположение, касательно того таинственного "помощника" Максимилиана.
— Мы тебя слушаем.
— Я считаю, что это был Натан Думринг. — Грэхам от моих слов тут же помрачнел и стал предельно серьезным. Ну да, Натан и был тем самым учеником, о котором учитель расказывал во время нашей первой встречи.
— Громкие слова. С чего такое предположение?
— Честно говоря я не совсем уверена в личности, этого человека, однако учитывая обстоятельства, Натан — наиболее вероятный вариант. Дело в том, что с самого начала стало понятно, что им нужны обладатели дара, причем живые. Однако сама идея устраивать осаду крепости, чтобы получить недоучившихся студентов кажется дикой. Но если вспомнить требования для поднятия архилича, то все становится на свои места.
— Хочешь сказать, что он хотел поднять четырех архиличей? — Спросил директор. Впрочем удивленным он не казался. Да никто здесь не казался удивленным.
— Именно: для поднятия сразу архилича нужен не только обладатель дара. Нужно соблюсти несколько условий. Обряд должен проводиться на земле, пропитаной смертью и страданием, а так же во время обряда должны принести в жертву не менее двухсот человек. Поле боя — идеальное место как ни посмотри. А в случае удачи этого предприятия, армия крестьян с четырьмя архиличами без труда разбила бы посланую на перехват Имперскую армию. А в ней наверняка находились маги поддержки, которые скорее всего разделили нашу участь. А десять-двадцать архиличей, это уже серьезная сила, с которой разве что несколько архимагов и справятся, но отсылать их от границы... Коалиция может этим воспользоваться...
— Ты утвержаешь, что натан работает на Коалицию?
— Я всего-лишь расказываю о своих мыслях. Утвержать, или делать залючения... Не в моей компетенции.
— Мы тебя поняли. — Кивнул мне директор. — Уведите подсудимую. — После чего мой конвоир покину свой угол, и я покинула помещение.
— Я смотрю ты тут неплохо устроилась. — Раздался со стороны входа голос директора. Я прекратила считать трещинки в потолке и села на своей койке, взглянув на Гордана. Странно: до этого для встреч с кем-либо меня выводили в относительно уютную комнатку...
— В каждой ситуации надо искать лучшее. — Пожала я плечами.
— В таком случае спешу тебя расстроить: больше ты здесь спать не будешь. Все обвинения с тебя сняты, так что возвращайся домой. У тебя еще больше недели до начала занятий. — А когда я встала на ноги, добавил. — Изначально Илла с Грэхамом хотели начать с тобой работать сразу после завершения задания, но учитывая обстоятельства, они решили дать тебе отдохнуть.
— Понятно.
— И еще одно. Спасибо, Юки, я не хотел бы потерять внука.
— Спасибо в карман не положишь. — Буркнула я, проходя мимо. — Мало того, что дерьмом облили, так еще и столько времени в этой камере потеряла...
— Ха-ха-ха!! — От всей души рассмеялся мужик. — Давно я не встречал таких наглецов! Ладно, посмотрим что можно сделать. — Я кивнула и направилась к выходу. Останавливать меня никто не стал, так что я без проблем покинула здание и направилась домой. Вернее хотела направиться: как только я отошла на несколько шагов, меня тут же кто-то схватил в охапку.
— Юки!! — Прозвучал у меня над ухом крик Лиз. — С тобой все в порядке? Тебя не обижали? Хорошо кормили? — Затараторила она.
— А ну прекрати это! И отпусти меня уже! — После того, как я оказалась на свободе, я смогла нормально осмотреть Лиз. Загорела, и теперь выглядит еще привлекательнее. А вот я нет: то в подвалах крепости, то в тюрьме просидела все каникулы... Впрочем еще одна неделя есть, чтобы наверстать упущенное. — И что ты вообще здесь делаешь?
— Как "что?" — Сделала она круглые глаза. — Когда я узнала, что тебя арестовали, я сразу сюда прибежала, но мне почему-то не разрешили с тобой встретиться. Тогда я стала расспрашивать твоих учителей, но и они ничего толком не рассказали. Вот с тех пор, если есть свободное время, тут и жду.
— И что, долго ждешь?
— Третий день уже. Конечно приходится ходить на курсы, но в остальное время...
— Ясно. Как отдохнула?
— А? Отлично, спасибо большое! Я тебе несколько подарков привезла, дома покажу. А с вами-то что случилось? Почему арест?
— Долгая история, потом как-нибудь расскажу. Если заслужишь. — Улыбнулась я, намекая на самый эффективный способ избавления от стресса и напряжения.
— Я буду стараться.
— Эмм... Подарок значит?
— Ну да. — Непонимающе посмотрела на меня Лиз.
— Это ты называешь подарком? — Потрясла я перед собой несколько ниточек, которые должны изображать купальник.
— Не нравится? Тогда вот еще. — Она протянула мне еще один купальник. Этот уже гораздо лучше. — Я просто не знала, что вам нравится, поэтому прихватила сразу несколько.
— Ну этот уже получше будет. — Простенький, синий купальник был как раз нужного размера. Хммм... — А откуда ты знаешь мой размер?
— Ну... — Девушка зарделась. — Запомнила.
— Ладно, не важно. Пойду примерю. — Сказала я, и направилась в ванную. Нет, я не стесняюсь, просто только в ванной у нас имеется достаточно крупное зеркало. Ммм... Да, вполне так ничего смотрится, мне нравится. Решив сделать все сразу, я заодно и приняла душ: всю неделю, что я сидела в тюрьме не мылась. — Лиз, а у тебя оказывается отличный вкус! — Говорила я, выходя из душа, но как только я вошла в нашу гостиную, то тут же замерла. На диване, с чашкой чая в руках расселся Винсент. Лиз же сейчас стояла рядом, с подносом в руках, на котором лежали сладости: печенье, вафли, конфеты... Я же стояла лишь с полотенцем... В руках: голову вытирала. Парень тут же замер, так и не донеся чашку до рта, и уставился на меня широко распахнутыми глазами. Лиз сделала крохотный шажок назад, бросая на меня опасливые взгляды. Это она правильно... Я же хотела сделать сразу несколько вещей, большая часть которых включала в себя либо убийство, либо жестокое избиение наглеца. Однако я вовремя себя остановила, и решила поступить по другому. А красное лицо можно списать на горячий душ. — Привет, Винсент. — Улыбнулась я, спокойно проходя к столику, и садясь на свое любимое кресло.
— А... Да, привет. — Отозвался он, отвернувшись в сторону и старательно не смотря на меня.
— Не хочу показаться неприветливой, но что ты здесь делаешь? Мужчинам же в наше общежитие вход запрещен?
— Ну проникнуть внутрь оказалось на удивление просто.
— Да? Лиз, а мне чай не полагается?
— Сию секунду. — Девушка поставила на столик сладости и убежала на кухню.
— Ну? Какое-то дело, или просто так зашел?
— Юки... Ну... Может ты оденешься? — Он продолжал смотреть куда-то в окно.
— Зачем? Я у себя дома, да и стыдиться мне не чего. А так после душа гораздо комфортнее.
— Это так, но все же... — "Это так?" Ах ты... Нет, это просто жаркий душ, жаркий душ!
— Это так же? а ты, я смотрю извращенец! Мы конечно пара, но так далеко еще не заходили...
— Я же не специально!
— Ладно, верю. — Кивнула я, делая глоток фирменного чая. Как всегда безупречно. — Ну так что?
— Ну вообще-то я хотел тебя пригласить в одно место... У нас же еще неделя каникул осталась.
— Что за место?
— Я бы не хотел портить сюрприз.
— Сюрприз значит... — Я задумалась. В принципе у меня возражений нет: все равно я бы эту неделю провела в библиотеке. А так хотя бы отдохну перед очередным изматывающим годом. — Ладно, я согласна. — Кивнула я профилю парня: он с непоколебимым упорством продолжал смотреть в сторону.
— Правда? Вот и отлично! Тогда я завтра с утра за тобой зайду. Можешь с собой особо ничего не брать. Ну кроме купальника.
— Как скажешь. Мы едем одни?
— Ну да. Ведь у Лиз уже начались занятия?
— А что с Беатрис?
— А что с ней? — Не понял он.
— Будет тут прозябать? Нехорошо ты поступаешь со своей невестой.
— Я же говорил, что это лишь формальность...
— Формальность или нет, но факт остается фактом. Кто знает, можт ты найдешь другую девушку и будешь ей говорить, что наши отношения — лишь формальность?
— Не придумывай, хорошо?
— А что? Вполне может быть...
— Хорошо, хорошо. Не знаю, почему ты так заботишься о ней, особенно после того, что она тебе наговорила, но если хочешь, то мы можем взять ее с собой. Только сама приглашай ее. — Забочусь? Ага, как же! И ты правильно сказал: после всех тех слов... Которые я не собираюсь прощать...
— Ладно, приглашу.
— Тогда я пойду, надо кое-что подготовить.
— Что, даже не поцелуешь свою девушку? — Он замер, так и не решаясь смотреть в мою сторону. — Я же обижусь!
— Ладно, я понял, ты так мне мстишь, да?
— О чем ты говоришь? Я не понимаю. — Тут он решительно повернулся, и смотря исключительно мне в лицо, подошел и быстро меня поцеловал, после чего быстрым шагом вышел из комнаты. — Ну а теперь ты, Лиз. — Повернулась я к девушке после того, как за Винсентом закрылась дверь.
— Д-да. госпожа?
— Ты понимаешь, что пустив его внутрь, поставила меня в такое неудобное положение?
— Д-да.
— Похоже ты слишком расслабилась за каникулы. Придется тебе напомнить, как надо себя правильно вести.
— Как скажите, госпожа.
— Начнем пожалуй с той милой игрушки, которую я купила перед каникулами, но так и не успела на тебе испытать...
Вот, значит где живет Беатрис... Узнать где живет девушка не составило особого труда, но меня удивило то, что она жила не в отдельном домике, а в общежитии. Хотя теперь, идя по этому общежитию... Позолота, хрусталь, фарфор, картины на стенах, фрески. Вот это общежитие, так общежитие... Конечно же исключительно женское. Нет, общежития разелили не потому, что хотят ограничить отножения межу полами. Нет, это селано, чтобы влюбленые парочки не мешали тем, кто пытается учиться. Для остальных есть специальные отели. Нужная мне комната находилась на третьем этаже, и я получила истинное наслажение, пока о нее шла: некоторые картины были ействительно красивые, в то время как другие вообще изображани не пойми что. Еще она деталь, которая бросалась в глаза, это то, насколько редки были двери в номера, что ясно свидетельствует об их размерах. Вот только оказалось, что эти самые двери довольно хорошо пропускают звук.
— Убирайся! Я тебя не приглашала. —
— Не стоит так говорить, дорогая. — Услышала я незнакомый мужской голос. — Ты не хуже меня знаешь, что у вас нет другого выбора, так что давай сразу налаживать отношения.
— Отношения? С тобой? Не смеши меня! Ты когда в последний раз в зеркало смотрелся?
— Дорогая, ну что ты упрямишься? Результат-то все равно будет одним.
— Отпусти меня. — В голосе Беатрис проскользнул металл.
— Ты мне начинаешь надоедать! Ну хотел же, как нормальные люди, но ты сама вынуждаешь меня...
— Беатрис, привет, как дела?! — Ворвалась я внутрь, пинком открыв дверь. В огромной, богато обставленой гостиной находились двое: знакомая мне девушка и какой-то низенький толстячок лет двадцати пяти на вид с сальными волосами и кривыми ногами. Ночью такого увидешь, заикой станешь! Тем временем эти вое уставились на меня с одинаковым недоумением. — Него молчишь, подруга? Не представишь мне этого... Эмм... Представителя... Эмм... Человечества? — Закончила я, стараясь сделать очевидным то, что я пытаюсь подобрать приличные выражения. Толстяк тут же покраснел от гнева, и повернулся ко мне.
— Это что еще за мерзость по моими ботинками появилась?
— Боже, неужели ты еще и в дерьмо наступил? Теперь ковер точно испорчен!
— Ты... Ты вообще знаешь, с кем говоришь?
— С тобой. — От такого он на секунду завис.
— За такое оскорбление я тебя... — Начал было он, но я не стала дальше слушать: сбросив приветливую маску, я быстро подошла к нему, и незатейливо схватила за яйца. — Ааааа! Т-ты что...
— Какой-то сальный слизняк мне угрожать вздумал? Мне честно говоря наплевать кто ты такой сейчас, но я могу точно сказать кем ты станешь, если сейчас же не извинишься: евнухом.
— Ты... За это... Заплатишь...
— Ну я-то может и заплачу, а может и нет. А вот ты точно детей иметь не сможешь. Хотя суя по твоим размерам, тебе это и так не грозит. — Краем глаза я заметила, как Беатрис отвернулась в сторону, закрывая рот ладонью.
— Ты... Ая-я-я-яй! Хватит! Хватит! Я извиняюсь, извиняюсь!
— Как-то ты это принужденно говоришь, без души. Не верю я тебе.
— Прости меня пожалуйста, я так больше не буду!
— Все равно не верю. — Покачала я головой, еще немного сжав руку.
— Ааааа! У-умоляю меня простить, госпожа!
