О бедном монахе замолвите слово

— Вот, — я показал ему ту часть девушки, что свешивалась с моего плеча спереди. — Меняю. Да ты хоть знаешь, из какой она семьи? — старик в ответ покачал головой. — Я тоже не знаю, но это очень знатный и богатый род. Ты не поднимешь столько серебра, сколько ее отец даст за возвращение дочери домой!

Старик, видимо понявший, что убивать и грабить его никто не собирается, быстро взял себя в руки, внимательно осмотрел предложенное на обмен, и хмуро прищурился.

— Оставь себе. Этот лао Ху уже слишком стар для таких дел.

Я тяжко вздохнул, перехватил метлу и выгреб из кармана кошель с оставшимся серебром.

— А если с доплатой? И ты учти, про награду я не шутил!

Старик неожиданно ловко сграбастал кошель, развязал и засунул свой длинный нос внутрь, потом высыпал монеты на ладонь, и задумчиво побренчал ими. Торговаться мне с ним было некогда, и он как-то это понял без слов.

— Только Нао-Нао не продам!

Так, видимо, звали его осла, но осел мне бы без надобности — судя по экстерьеру, он был старику ровесником. Со стариком мы ударили по рукам: в обмен на телегу, пусть груженую и старую, я отдал ему все деньги, которые у меня были и в довесок бывшую пленницу, которая интенсивно жевала кляп, спеша поведать мне и всем окружающим все, что она об этой сделке думает.

А вообще, разумеется, можно было бы ничего не покупать и не менять, а просто забрать силой, но я не стал, и не окружающие нас люди были тому причиной — вряд ли кто-то из простых жителей смог бы оказать сопротивление практику боевых искусств. Дело было в другом: этот Дао, хоть и не велик годами, хлебнул нуждишки, и отлично знал, чего стоит каждая монета для таких вот стариков. А поскольку уровень моей культивации оставался прискорбно низок, то и научиться смотреть на простых людей, как на муравьев под ногами, мне не довелось.

Я и сам, в общем-то, такой же муравей.

— Учитель, — воззвал я к метле. — Как мне призвать духовного зверя?

Вообще-то мысль призвать Свинью во время драки и погони посещала меня неоднократно, но это была явно не самая лучшая идея. Во-первых, я не знал, как это сделать, а разбираться было некогда, а во-вторых, духовный зверь низкого уровня посреди города — это просто кусок пирога для окружающих практиков.

Пирога со свининой, очень вкусной и полезной для культивации, да еще и мало того, что бесплатной, так за добычу этой самой свинины могли бы и наградить того храбреца, что истребил дикого духовного зверя! А что он не такой уж и дикий — кого это потом будет волновать? Как можно позволить такому мусору, как нищий слабосилок, владеть такой ценной вещью, как духовный зверь?

Но сейчас было другое дело, и дурацкая идея использования боевого зверя в качестве тягловой силы уже не казалась мне слишком уж глупой. И когда магический узор на моей руке налился чернотой, а с ладони стек клочок черной дымки, рассеивающейся в воздухе, а потом на этом месте материализовался могучий зверь — толпа вокруг немало потешила мое чувство собственной важности зрелищем отвисающих челюстей и вытаращенных глаз.

— Эй, Ванкси-эр, познакомься! — взмахом руки подозвал я все никак не могущую отдышаться девушку поближе. — Это мой новый друг, его зовут Свинья!

— Ненавижу. Вас. Обоих! — проскрипела мне в ответ девушка. Мне кажется, Свинья ей не понравился. Впрочем, явлением это оказалось обоюдным. Свинья вообще на вызов явился вялым, сонным, и выглядел недовольным и слегка растерянным, что, в целом, понятно: не думаю, что раньше он бывал в столь экзотических для него местах, как воротная площадь города Цзегу. Однако какие его годы! С таким бравым практиком, как этот Дао Ли, он, безусловно совершит немало новых открытий на своем жизненном пути.

Если кто-то думает, что запрячь свинью, хоть и большую, в упряжь для ослика, хоть и маленького — это простая задача, то он ошибается, но этот старик таки справился, хотя кое-где ремни, и без того старые и потрёпанные, пришлось резать и наспех наставлять — где веревкой, изъятой из телеги, где и куском собственного пояса, что прочности сбруе не добавило. Ну, да и так сойдет — мне не на свадьбу ехать, и не патриарха секты в столицу везти. С десяток ли выдержит — и то ладно. И если со снаряжением Свиньи в путь-дорогу особых проблем и затруднений не возникло, благо тот не сопротивлялся, а я прекрасно знал, как со всей этой ременной тряхомудией обращаться, то вот чтобы заставить его сдвинуться с места понадобилось немало усилий: мой волосатый приятель никак не мог уразуметь, что я хочу от него добиться. Хотя, может быть, просто притворялся пеньком, и телегу тянуть не хотел. Без большого удовольствия в сию карету забралась и Ванкси, но хоть ее-то убеждать не пришлось, что не могло не радовать. Умная девушка отлично понимала, что лучше плохо (и весьма ароматно!) ехать, чем хорошо бежать, и, тем более, это будет гораздо приятнее, чем бодро отвечать разным людям на всякие неудобные вопросы, если не получится плохо уехать или хорошо убежать. Поэтому она со стонами и скрипом зубов взгромоздилась на облучок, взялась за вожжи и с нетерпением ждала, когда же Свинья соизволит растрясти жирок и немного пробежаться. А он не хотел, оставаясь нечувствительным как к моим уговорам, так и к похлопываниям вожжами, каковые ввиду толщины шкуры и повышенной мохнатости вряд ли вообще ощущал.

Но вот невдалеке послышался шум приближающейся погони, а, значит, пришло время нам, наконец, покинуть веселый и гостеприимный город Цзегу! Преследователи, по-видимому, заблудились в переплетениях узких улочек трущоб, чем и объяснялась задержка с их появлением, и я был им сильно благодарен за предоставленную фору, но одна волосатая скотина все никак не желала поддаваться на уговоры. Тем не менее, если Свинья и желал остаться в стороне от происходящих событий, сбыться этому было не суждено, ибо никто не смеет недооценивать талант убеждения этого Дао Ли! Ведь, как говорится, если ты не способен достучаться до разума, то, возможно, стоит попробовать постучать в другие места? И пинок, несущий в себе всю тяжесть обрушившихся на хрупкие плечи этого старика бед и горестей, опустился на волосатую задницу моего друга, а, чтобы у него не осталось никаких сомнений в личности виновника такого оскорбления, я, забросив метлу в телегу и оббежав Свинью сбоку, отвесил ему еще и смачный щелчок прямо в пятак.

Да, знаю, нехорошо так поступать со своим зверем, и моя душа была полна раскаяния, но иного выхода не было. Я утешал себя тем, что позже обязательно извинюсь перед зверем и непременно угощу его хорошей едой, а пока же припустил в сторону ворот, потому что в налившихся кровью глазках моего друга явственно проявилось желание откусить мне жопу. Обуреваемый этим жарким порывом, Свинья бросился за мной так резво, что Ванкси повалилась назад в телегу, запутавшись в вожжах. Зверь же помчался за мной, подобно урагану! Словно порыв горячего южного ветра, словно могучий водный поток из прорванной плотины, повергая в смятение бродяг и собак красотой и размахом мохнатых плечей, несся за мной могучий и гордый Свинья, снедаемый горечью обиды, нанесенной этим беззаботным стариком.

Никто и ничто не могло встать у него на пути, и все вокруг боялись и благоговели, предусмотрительно убираясь с дороги. Ленивые привратные стражи попытались, было, как-то отреагировать, но я легко увернулся от тычка древком копья одного стража и неловкой попытки схватить меня другого, с разбегу взбежал на пару шагов по неровной стене возле распахнутых настежь ворот и повис на надвратной балке. С воинственным всхрюком подо мной промчался Свинья и я разжал пальцы, мягко опустившись в телегу. Путь был свободен. Свинья мчался, не сбавляя скорости, повозка трещала и скрипела, Ванкси ругалась. Я наслаждался свободой и скоростью и беззаботная детская улыбка светилась на побитом лице этого старика, девушка же тужилась управлять повозкой и снова была недовольна: неподрессоренный навозовоз исправно сообщал ее пятой точке обо всех ямах и кочках, что в изобилии располагались на дороге, ведущей из славного города Цзегу а содержимое телеги терзало ароматами ее нежное обоняние, но, зато, мы выбрались!

Опасность, меж тем не миновала — следом за нами неслась погоня, к счастью, на своих двоих, и к моему сожалению, потихоньку нас настигала. А что поделать? Не так-то просто сбежать от практика боевых техник, неустанно упражняющего тело и прилежно культивирующего внутреннюю силу!

Первым мчался юноша в дорогой одежде, и его длинные черные, словно ночь, волосы развевались за его широкими плечами. Я смутно припоминал его — не с ним ли я сразился в доме старого Оуяна? Его гордое лицо, сиявшее благородным гневом, казалось мне смутно знакомым. Но на воспоминания времени не было, ведь юноша уверенно настигал повозку, воинственно потрясая копьем, и я схватил один из мешков, наваленных на дно телеги, и метнул в него, и тут же метнул следом второй. Храбрый и гордый молодой мастер не посчитал нужным уворачиваться от всякого мусора: его рука, сжимающая дорогое красивое копье, небрежным движением, исполненным изящества и внутренней силы, смело и дерзко отвела летящий в него мешок, но разве может какая-то трухлявая мешковина противостоять благородному духовному оружию? И мешок порвался и, судя по яростному крику, наполненному неизбывной ненавистью, содержимое мешка оказалось достаточно высокого качества.

В этом крике — жажда битвы! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышал Дао в этом крике, и во мне окрепла уверенность, что этот старый несчастный Дао Ли приобрел кровного врага, который будет преследовать меня до конца жизни.

А в то же время, этот благородный юноша, уверенно расправившийся с первым мешком, в силу ограниченной видимости (не иначе, в глаза что-то попало) не смог вовремя заметить второй. Но разве может какой-то там мешок, пусть и попавший в голову, потрясти молодого мастера из знатной семьи? Разве что немного сбить с пути, но этого хватило, чтобы он растянулся на пыльной дороге, временно решив оставить преследование и поразмыслить о такой важной и ключевой для процесса совершенствования каждого практика боевых искусств вещи, как месть.

Следующим вперед вырвался еще один юный мастер, и его улыбка, исполненная ледяной ярости, поразила меня до глубины души. Его я вспомнил уверенно — именно он был сражен шваброй тетки Шу в битве при Оуяновом подвале, и жаркое предчувствие скорой мести пылало в его глазах. Используя все возможности закаленного культиваторского тела, он догнал телегу и вцепился в ее задний борт и был сокрушен очередным увесистым мешком, обрушившимся на его голову, и пусть благодарит всех богов, демонов и самого Будду, что у меня не оказалось под руками метлы.

Мешков было еще много, и я не собирался экономить боеприпасы, но не следует недооценивать практиков, в чьем сердце пылает жажда отмщения за незаслуженное поражение! Но, едва я повернулся с очередным снарядом, передо мной возникла девушка, чьи небесной красоты черты лица не портило выражение благородного гнева. Тонкие, слегка изогнутые брови, яркие глаза, глубину которых можно сравнить лишь с глубиной ночного неба, изящный тонкий носик и алые губки, легкий румянец на нежных ланитах — эта юная прелестница могла бы сразить любого мужчину только лишь одной своей красотой, и без всяких там боевых искусств. Но дева, благословленная небесами, не стала идти по легкому пути, и предпочитала тяжкий и тернистый путь самосовершенствования! Этой девушкой была несравненная Мэй-эр, прекрасная дочь семейства Роу.

— Плешивый подонок! Отведай технику Когтей Орла! — Непреклонно глядя мне в глаза, с этими словами она вонзила свои пальцы, окутанные слабым сиянием, прямо мне в живот.

Преодолев легкое сопротивление, ее пальцы погрузились внутрь, и, почувствовав это, мертвенная бледность залила лицо красавицы. Я ее понимал: наверняка, убивать ей раньше не приходилось, тем более, таким ужасным способом. Да она, скорее всего, убивать-то и не хотела: травмировать, сбросить с телеги — да, но не лишать жизни! Она придушенно пискнула и медленно опустила наполнившиеся слезами и ужасом прекрасные свои очи вниз, боясь узреть дело рук своих

— Ты лучше не взбалтывай!!! — перекрикивая шум, посоветовал ей я, и отпустил сраженный смертоносной техникой Когтей Орла мешок. — Река с правой стороны!!!

Девушка, впавшая в некое подобие каталепсии, молча кивнула и, засим, поспешила нас покинуть.

— Негодяй! Как ты смеешь обижать маленькую Мэй! — донеслось до меня из клуба пыли, взметаемой с дороги повозкой. — Ты ответишь за это! Техника Огненного Пера!!!

И огненный росчерк миновал телегу, попав в вековую сосну, росшую неподалеку от обочины. Вспышка пламени, облако щепы и с треском обрушившийся ствол дерева явственно продемонстрировали мне яростную мощь свирепой техники! Боюсь, даже практик, укрепивший свое тело столь могучей техникой, как Алмазное Тело, получит ужасные травмы, а, может быть, и расстанется с жизнью!

Дабы не испытывать прочность собственной шкуры, я поспешил метнуть навстречу преследователям еще один большой мешок, и сделал это как нельзя вовремя: следующий удар могущественной техники Огненного Пера пришелся именно в него. Облако дымящейся взвеси повисло на месте их встречи и преследователи влетели в него, и тяжкая, подсердечная злоба вкупе с волной убийственного намерения, докатившиеся до ушей этого старика вместе с исполненным яростного бешенства криком, сообщили мне, что теперь уж точно всем досталось. Но им уже было нас не догнать: взбудораженный воплями, вспышками и взрывами Свинья решил, что с него довольно, и, наконец, показал свои истинные возможности. Что там южный ветер? Подобно отблеску молнии помчался он по дороге, прибавив скорость, как минимум, вдвое. Он несся, обгоняя солнечный свет, быстротой подобный мысли ученого мужа. Кто способен догнать такое создание, да еще и пешком? Определенно, я зря сетовал на судьбу и привередничал, когда этому Дао посчастливилось повстречаться с ним! Некоторое время я наслаждался бьющим в лицо ветром, и мельканием окружающих пейзажей, но вскоре свинье надоело бесцельно мчаться по дороге, и он решил, что лес, хоть и не родной, ему милее. Он жаждал покоя, он жаждал свободы, и не каким-то жалким поводьям смирять его воинственную и свободолюбивую душу!

Некоторое время поездка продолжалась по лесу, сопровождаемая треском кустов, жутким скрипом и скрежетом повозки и чем-то странным, напоминавшем вопли кошки, наматываемой на колесо телеги. Через некоторое время я понял, что это орала Ванкси, и я в очередной раз восхитился ее способностями: столь долгое время тянуть одну ноту, не меняя громкости и тональности, дано только певцам, одаренным самими небесами. Клянусь своей культивацией, с такими талантами ей самое место в хоре самого Императора, и будь я проклят, если она не станет там самой известной дивой!

Но все имеет свой конец. Погаснут однажды звезды, песком рассыплются горы, уйдут забытые боги, истлеют сокровища. Имело свой конец и наше путешествие. Не выбирающий дороги Свинья, наконец, нашел подходящее дерево, об которое зацепился повозкой, ее занесло, передняя ось не выдержала и лопнула, и пришел тот час, когда нам пришлось разделиться.