Фолклендское коммандо

Самыми лучшими рационами из всех были предназначенные для Арктики. Они обеспечивают 5000 калорий в день, если вы едите все, с очень адаптированным, но, главным образом, обезвоженным меню. Всеобщим любимцем, кроме фруктового салата, был арктический горячий шоколад — блюдо само по себе.

Основная проблема с обезвоженными пайками заключается в том, что вы редко успеваете замочить их достаточно надолго — при условии, что у вас достаточно воды. Плохо размоченный арктический паек был хрустящим, что было прекрасно, но затем впитывал воду из вашего желудка, что приводило к общему обезвоживанию, плюс еще более закупоривающий, чем обычно, запорный эффект "компо". Даже в чрезмерно влажных условиях Фолклендских островов часто не было достаточно чистой воды для безопасного употребления. Поскольку мы не могли бродить в поисках ручьев, то даже найти грязную впадину с водой, в которую можно погрузить флягу, зачастую было проблемой. Таблетки для очистки воды использовались постоянно, делая воду на вкус водой из бассейна.

Холодные влажные ветреные условия сделали обезвоживание особой проблемой. Ветер очень быстро испаряет влагу с кожи, особенно при движении и сильном потоотделении. Это вызывает быстрое обезвоживание и делает вас уязвимым.

Всякий раз, когда это было возможно, мы занимались готовкой перед самым рассветом и употребляли много "питья", чтобы поддержать уровень жидкости в организме. Но если много пить после еды, а затем попытаться заснуть, то это создает проблемы само по себе. Встать ночью, чтобы поссать, это серьезное дело. Тебе приходится переползать через своего "оппо" (напарника — прим. перев.). Под пончо на высоте двух футов (прим. 0,6 м), которое туго натянуто из-за скопившейся дождевой воды и маскировочной сети, набитой дерном и травой. Потом вам нужно пробираться по грязевому туннелю во внешний мир. Многие из нас использовали технику "бутылки для писания в спальном мешке", которая дополнительно использовалась как очень желанная грелка. Бутылка должна была быть очень большой, чтобы свести к минимуму риск просчета и катастрофического переполнения.

Долгие дни, проведенные в ожидании темноты или на скрытых наблюдательных постах на горных вершинах, были пронизывающе холодными. Мы вообще не могли двигаться и уж точно не для того, чтобы вырабатывать тепло. Мы надевали всю нашу одежду, плюс простеганые "костюмы председателя Мао". Затем, если позволяла обстановка, заползали внутрь наших "коконов", чтобы согреться.

Съеденная плитка шоколада, казалось, почти мгновенно давала энергию и ощутимое тепло, а ценность горячей, очень сладкой чашки чая была непостижима. Мы, обычно, придерживали плитки шоколада на ночь, когда не решались зажечь плиту.

Блюда, которые мы готовили в этих условиях, были восхитительны на вкус, хотя на самом деле они были однообразно похожи. Лучшей быстрой и горячей едой был гуляш "все в одном", в котором смешивалось все — от тушеного бифштекса и порошкового супа маллигатони, до яблочных хлопьев и фруктового пудинга. Вы могли смешать соль, бульонный кубик и раскрошенное печенье, а потом залить чашкой хорошего чая. (Любители разогревали каждую банку в горячей воде, чтобы не мыть свой котелок). Раскрошенное печенье АБ сгущает все это до необходимой консистенции рагу.

Конечно, иногда мы не рисковали показать даже слабый свет гексаминового таганка и не могли готовить вообще. Ланч или снэки были хороши и холодными, но лучше с чаем, шоколадом и конфетами с печеньем и банкой паштета. Но обезвоженную еду есть не стоило, если она была приготовлена с холодной водой — слишком трудно прожевать, плюс запор.

Холод пробирал нас насковозь. Вы должны были помнить, что нужно переместить свой шоколад и батончики "Марс", банки с фруктовым салатом и паштетом во внутренние карманы, чтобы они оттаяли перед едой. Замороженные "Ролло" (палочки печенья в шоколаде, типа "Твикс" — прим. перев), входившие в снэки, были похожи на колючие куски металла. Люди теряли пломбы и зубы, пытаясь их съесть.

Металлические фляги трескались, так что мы использовали альтернативный вариант из толстого пластика.

Поскольку пайки затрудняют работу пищеварительной системы, вы должны есть свежую еду один раз в пять дней, если питаетесь ими непрерывно. Но запор не был недостатком, так как мы, по понятным причинам, не желали ежедневно прислушиваться к зову природы — если вообще хотели — из-за холода. Одетые в несколько слоев одежды, расстегивая все пуговицы онемевшими пальцами, вы слишком долго подставляете свои нежные части тела кусачим ветрам. Наши штаны были сделаны из материала двойной толщины, обычно мокрого и слишком тяжелого; карманы были набиты запасными магазинами к винтовкам, перевязочными пакетами и картами. Многие из нас носили подтяжки вместо ремней, которые могли вызывать неприятные язвы. Подтяжки требовали раздеваться еще больше. Короче говоря, все поощряло отсрочку жестокого момента "лопаты", еще больше вызывая запор и без того несчастной системы.

Из-за этого ночные вылазки с лопатой были настоящим спектаклем. Сначала вы должны были заставить члена вашего "оппо", стоящего в качестве часового, сообщить остальным членам команды о вашей задаче и направлении, в котором вы идете с оружием и лопатой. Часовой старательно следил за секторами, пока вы возились со штанами, в тисках режущего мокрого ветра. В темноте и безотлагательности момента важно было точно знать, где размещено ваше оружие. Эти вылазки обычно были дополнительно чреваты тем, что на них задерживались дольше, чем это было разумно.

Тем не менее, впоследствии лопатные патрули были оживленным источником историй, подробно и с большим удовлетворением пересказываемых. Потому что, как и еда, они были естественной деятельностью и имели некоторую степень эскапизма.

Вполне приемлемым вступительным гамбитом к разговору, даже с незнакомым человеком, было сказать: "Я так славно просрался прошлой ночью". В этом очень странном деле был еще один особенно важный элемент — облегчение после пережитого события: катарсис, нечто такое, что пережил и выжил, героическое и аллегорическое, чем каждый мог поделиться. И самое главное, это было что-то личное — событие, не связанное ни с чем военным.

Выбор подходящей одежды для холодных влажных условий очень трудно сделать правильно. Когда вы носите полностью водонепроницаемые вещи, вы двигаетесь, пот накапливается внутри. И вы, в конечном счете, промокаете изнутри наружу. Я обнаружил, что снаряжение "Гортекс", предназначенное для того, чтобы выпускать пот, но не пропускать дождь, работало до определенной степени, особенно мешки "биви", в которых можно было спать, не утруждая себя пончо или каким-нибудь навесным укрытием.

Погода на Фолклендских островах была очень опасной. Частые резкие перепады температуры до уровня значительно ниже нуля, плюс сильные ветры, создали ветроохлаждающий фактор, который еще больше понижал эффективную температуру. Когда идет дождь, температура (очевидно) выше ноля и мы часто промокали насквозь. Затем температура внезапно опускалась ниже нуля и при обычно сильном ветре мы становились классическими кандидатами на переохлаждение (гипотермию). Но мы пережили все это на бесчисленных учениях в Норвегии, где именно такие условия возникают к конце зимы, когда температура колеблется около ноля.

"Принцип слоев" одежды, испытанный и проверенный в Арктике, имеет важное значение. Вы носите много тонких слоев одежды, а не несколько толстых, чтобы удержать как можно больше теплого воздуха рядом с телом. На мне был терможилет "Лайфер", поверх него жилет и подштанники из веревочной сетки, затем норвежская армейская рубашка с высоким воротником на молнии., сделанная из хлопчатобумажного материала с ворсом, мои камуфляжные штаны были из ветрозащитного материала двойной толщины, держались на подтяжках, потому что с набитыми карманами они становились при намокании очень тяжелыми и пояс натирал мне талию. Поверх рубахи-норвежки я надел камуфлированный полевой китель для джунглей, сделанный из высококачественного хлопка плотного плетения. Его многочисленные карманы были заполнены едой, ИПП, боеприпасами, пачкой туалетной бумаги, блокнотом, шариковыми ручками и карандашами. Поверх была надета арктическая камуфлированная прыжковая куртка — смок.

Если мы двигались, я мог расстегнуть все пуговицы на кителе, воротник норвежки и смок, чтобы проветриться. Карманы смока тоже были набиты едой, боеприпасами и аптечкой первой помощи — сам смок весил более 20 фунтов (прим. 9 кг).

Когда мы останавливались, я застегивал все молнии, а затем обычно надевал куртку от моего "костюма председателя Мао", поверх всего остального. На опорном пункте я носил все, что у меня было: "костюм председателя Мао" и ветрозащитные и водонепроницаемые вещи поверх него. На мне была шерстяная альпинистская шапочка, а на ночь — черная балаклава и зеленый арктический шарф-труба на шее.

Мокрые ноги были злейшим врагом, но избежать этого было невозможно. Несмотря на здравый военный смысл на случай нападения носить ботинки постоянно, даже во сне, мы часто снимали ботинки и носки, нанося тальк для ног и надевая наш тщательно сохраняемый сухим набор носков. Когда нам удавалось залезть в спальные мешки, мы меняли ботинки на стеганые арктические вкладыши. Это был очень важный ритуал, позволяющий нашим ногам немного восстановиться, будучи сухими и в тепле в течении нескольких из 24-х часов.

В стремлении восстановить кровообращение часто уделялось некоторое время на массаж и растирание. Это были постоянные, ежедневные усилия уберечься от траншейной стопы, обморожения и других проблем с ногами. Позже, во время кампании, мы добыли шведские армейские лыжные ботинки, которые не пропускали воду. С британскими уставными белыми арктическими носками, надетыми под пару обычных носков цвета хаки, проблема ног в значительной степени решалась — при условии, что вы посыпали тальком и массировали ноги каждый день. Мокрые носки можно было высушить до приемлемого состояния, повесив их на плечи под смоком, когда вы шли, как на передвижную бельевую сушилку.

Из-за чрезвычайно сырой погоды и переувлажненной почвы, нам приходилось ревниво оберегать каждую частичку нашей сухой одежды и двигаться ужасно осторожно. Промокнуть было серьезной проблемой, почти такой же серьезной, как и получить травму. Один капитан SAS чуть не умер от переохлаждения, промокнув на опорном пункте. Он пытался высушить свою одежду и согреться, рискнув разжечь огонь в пещере, но вскоре его пришлось эвакуировать.

Мы лежали под проливным дождем, съежившись под навесами из пончо, натянувшимися из-за дождевой воды, как тетивы луков, и молились, чтобы они не протекли и не рухнули. Пончо, соскользнувшее посреди ночи и вызвавшее водопад, обрушившийся на башу, было потенциально смертельной катастрофой.

Организация вашего снаряжения была первостепенной задачей. Вы должны были быть в состоянии взять в руку любую конкретную часть вашего снаряжения. Вы должны были точно знать, где в ваших карманах, разгрузке или "бергене" все это хранится. А еще нужно было знать, где ваш "оппо" хранил свои вещи, чтобы приготовить ему чашку чая, или, что более важно, найти у него аптечку первой помощи если его ранят. Это не так сложно, как кажется, так как некоторые вещи хранятся всеми в одних и тех же местах, т. е. ИПП в кармане над сердцем (с левой стороны) или запасные магазины в левом подсумке, так что вы можете держать свое оружие правой рукой и доставать новый магазин левой.

Время солдата больше тратится на борьбу со стихией, чем с противником. Выживая во враждебной среде, вы должны выработать образ жизни и распорядок дня для всего, чтобы некомфортные обстоятельства не взяли верх и не сделали вас неспособным выполнять свою работу. Вы должны быть довольно стоическими, а хорошее, непоколебимое чувство юмора — это, безусловно, самая важная вещь, которую нужно иметь.

Операция "Брюэрс армс", наша следующая задача, вполне могла быть задумана как проверка всех этих качеств.

— Глава 10. Операция "Брюэрс армс"

Стив Хойланд и я вернулись из Фокс-Бей 26 мая на "Интрепид" абсолютно разбитыми. Но по прибытии нас вызвали в кают-компанию, к Джонатану Томпсону, у которого на длинном полированном обеденном столе лежала гора карт. Он набросал план, предполагающий, что мы снова отправимся в путь — немедленно. "Наши сердца умерли внутри нас" (как сказал один уроженец тихоокеанских островов в одной из моих детских книг, после того, как начальник округа попытался заставить их играть в крикет).

Существовала теория, что группа из аргентинских частей специального назначения по рации руководила воздушными налетами "арджи" откуда-то из района Маунт-Розали. Находясь на западе, сразу за Фолклендским проливом, Маунт-Розали возвышалась над входом в Сан-Карлос-Уотер. Мы должны были переправиться туда на лодке, высадиться, найти их (с помощью нашего тепловизора), обстрелять и захватить или справиться с ними как-то иначе. (Прим. автора: десятилетие спустя я смог убедиться, что это был один из аргентинских "Red de Observatores A Ellas", гражданских добровольцев, возможно, из секретных служб, расположившихся с передатчиком среди холмов вне нормального радиолокационного прикрытия. Рации у жителей Фолклендов были конфискованы и переданы этим наблюдателям, в течении некоторого времени очень эффективно руководившими аргентинскими воздушными атаками на британские корабли в Сан-Карлос.)

Это надо было сделать пять минут назад и это был хороший пример того, как штаб бригады придумал то, что они считали хорошей идеей, приказал нам это сделать, а затем больше не думал об этом, помимо упреков, что мы этого не сделали. Я понял, что если мы хотим избежать невыполнимых задач, которые рано или поздно приведут к катастрофе, мне придется тщательно обдумывать все, что мне скажут.

С этой конкретной идеей было несколько проблем, помимо моего нежелания бросаться во что-то без надлежащей подготовки. Мы не знали, сколько врагов может находиться в районе Маунт-Розали, плюс мы знали, что там уже несколько недель находились в длительном патрулировании SAS. Но они перестали выходить на связь... Таким образом, мы не могли открыть огонь по кому-либо, не рискуя подойти достаточно близко, чтобы полностью быть уверенными кто они — в пределах досягаемости стрелкового оружия... Наше присутствие в этом районе будет неизвестно патрулю SAS, который, если увидит нас первым, откроет огонь, а потом будет задавать вопросы.

Тем не менее в рекордные сроки мы подготовились для недельного выхода. Но после нескольких часов холода и сырости в десантном катере, который доставил нас на "Фирлесс", включая сомнительное удовольствие наблюдения за воздушным налетом из середины Сан-Карлос-Уотер, стало темно и операция на Маунт-Розали была отложена. Мы остались на "Фирлессе", который был переполнен и должны были спать в дизельных парах на танковой палубе.

Некоторое разочарование сквозит в письме, написаном мною домой с "Интрепида" в это время (через два дня после рейда на Фокс-Бей), в ожидании и беспокойстве за Ника и Деса в Порт-Говарде.