Он любил думать о себе как о бывалом путешественнике, хотя, насколько Сет мог судить, ходил по широкому кругу. В этой части Бавленда находилось много мелких шахт — и мелких деревень. Скорее всего, год за годом Тук бывал в одних и тех же деревнях, но на шахтах работало множество временных рабочих. Никто не помнил его, если, конечно, кто-то не обратил внимание на его рассказы, приправленные ужасными преувеличениями.
Ужасными или нет, но шахтеры хотели еще. Они предлагали ему пиво и требовали от него новых рассказов, и он скромно соглашался.
Сет сидел тихо, ноги подогнуты, руки на коленях, по руке стекает кровь. Знали ли паршенди, убегая из Холинара той ночью, на что они обрекают его, выбросив Клятвенный Камень? Сету понадобилось время, чтобы найти его, а потом он стоял у дороги, спрашивая себя, найдут ли его и казнят — надеясь, что его найдут и казнят, — пока проезжавший мимо торговец не заинтересовался им. И Сет стоял в одной набедренной повязке. Честь заставила его сбросить с себя белые одежды, по которым его было легко узнать. Он должен был сохранить себя, чтобы подольше страдать.
Короткое объяснение — без подробностей преступления — и Сет уже ехал на задке тележки торговца. Торговец, человек по имени Авадо, оказался достаточно умен и мгновенно сообразил, что из-за смерти короля на всех иностранцев будут смотреть косо. И он отправился в Джа Кевед, не подозревая, что укрывает убийцу Гавилара.
Алети не искали его. Они предположили, что он, печально знаменитый "Убийца в Белом", сбежал вместе с паршенди. Скорее всего, они собирались встретить его где-нибудь на Разрушенных Равнинах.
Наконец шахтеры устали от историй Тука, которые он рассказывал все более заплетающимся языком. Они распрощались с ним, не обращая внимания на ясный намек на то, что еще одна кружка пива помогла бы ему вспомнить самую интересную историю: однажды он увидел саму Смотрящую в Ночи и украл у нее сверкающие сферы. Этот рассказ всегда беспокоил Сета, потому что напоминал о странной сфере, которую ему дал Гавилар. Он спрятал ее в Джа Кеведе. Странная непонятная вещь, но он не хотел рисковать, зная, что в любую минуту хозяин может найти ее.
Никто не предложил Туку еще одну кружку пива; он неохотно встал со стула, махнул Сету и, спотыкаясь, вышел из таверны. Снаружи царила темнота. В этом городке, Железнодоле, было несколько сотен домов и три разных таверны. Его можно было назвать столицей Бавленда — маленькой, почти никому не ведомой области к югу от Пиков Рогоедов. Географически область принадлежала Джа Кеведу, но даже ее кронпринц держался от нее подальше.
Вслед за хозяином Сет пошел по улице, которая вела в самый жалкий район города. Тук был слишком беден, чтобы снимать комнату в хорошем — или даже просто приличном — районе. Сет оглянулся, желая, чтобы Вторая Сестра, которую восточники называли Номон, поднялась над горизонтом и дала хоть чуть-чуть света.
Тук пьяно брел впереди, потом внезапно упал. Сет вздохнул. Не в первый раз ему придется тащить хозяина домой. Он встал на колени, собираясь поднять Тука.
И застыл. Из-под тела хозяина вытекала теплая струйка. И только сейчас он заметил нож, вонзившийся в шею Тука.
Сет насторожился. Из переулка появилась группа бандитов. Один из них поднял руку, свет звезд осветил нож, который он собирался бросить в Сета. Сет напрягся. В мешочке у Тука было несколько заряженных сфер, из которых он мог вытянуть Штормсвет.
— Погоди, — прошипел один из бандитов.
Человек с ножом замер. Другой бандит подошел ближе и внимательно оглядел Сета.
— Он из Сина. Мы не охотимся на крэмлингов.
Остальные оттащили труп в переулок. Человек с ножом опять поднял свое оружие.
— Может заорать.
— Тогда почему молчит как рыба? Секи, они безвредны. Почти как паршмены. Мы можем продать его.
— Может быть, — сказал другой. — Он испуган. Только посмотри на его рожу.
— Иди сюда, — сказал первый бандит, махнув Сету рукой.
Он подчинился и вошел в переулок, который внезапно осветился — бандиты открыли мешочек Тука.
— Келек, — сказал один из них, — не стоило усилий. Пригоршня обломков и две марки. Ни одного брума.
— А что я вам говорю, — сказал первый. — Мы можем продать этого урода. Людям нравятся рабы из Сина.
— Да он еще пацан.
— Не-а. Это они так выглядят. Эй, а эт чо? — Он выхватил из руки человека, пересчитывающего сферы, мерцающий кусок камня. Совершенно обычный камень, немного кристаллов кварца и ржавая железная прожилка сбоку. — Эт чо?
— Какое-то дерьмо, — сказал один из бандитов.
— Я должен заявить тебе, — тихо сказал Сет, — что ты держишь мой Клятвенный Камень. Пока ты обладаешь им, ты — мой хозяин.
— Чо, чо? — спросил другой бандит, вставая.
Первый, зажав камень в кулаке, бросил острожный взгляд на остальных. Потом посмотрел на Сета.
— Твой хозяин? Что это значит? Поясни!
— Я должен подчиняться тебе, — сказал Сет, — во всем, хотя я не выполню приказ убить самого себя.
Он также не мог отдать Клинок, но сейчас об этом лучше было не вспоминать.
— Будешь подчиняться мне? — спросил бандит. — Типа делать все, чо я скажу?
— Да.
— Все?
Сет закрыл глаза.
— Да.
— Ну, эт интересно, — задумчиво сказал бандит. — Очень интересно...
Вторая часть
Освещающие Шторма
Далинар. Каладин. Адолин
Главная карта Разрушенных равнин. На востоке можно ясно различить Башню, самое большое плато. На западе видны военлагеря. Глифы и номера плато удалены, чтобы сохранить ясность изображения. Это более мелкое воспроизведение оригинала, висящего в картографическом кабинете Его Величества короля Элокара
Глава двенадцатая
Объедини их...
Старый друг, я надеюсь, что это послание найдет вас здоровым. Хотя вы, в сущности, бессмертны, мне представляется, что в вашем положении хорошее здоровье не помешает.
— Сегодня, — объявил король Элокар, выезжая под ясное безоблачное небо, — великолепный день, чтобы убить бога. Что скажете?
— Несомненно, Ваше Величество, — быстро и гладко ответил Садеас с понимающей улыбкой. — Можно сказать, что боги, как правило, боятся аристократов Алеткара. По меньшей мере большинства из нас.
Адолин покрепче сжал поводья. Он всегда напрягался, когда кронпринц Садеас начинал говорить.
— Быть может, нам лучше поехать впереди? — прошептал Ринарин.
— Я хочу послушать, — тихо ответил Адолин.
Он и его брат ехали в авангарде колонны, рядом с королем и кронпринцами. За ними шла величественная процессия: тысяча солдат в синих мундирах Холина, толпа слуг и даже женщины в паланкинах, которые должны были посмотреть на охоту. Адолин поглядел на них, протягивая руку к фляге.
Он надел Доспехи Осколков и теперь должен брать ее очень осторожно, если не хочет раздавить. Мышцы реагировали слишком быстро и сильно, и нужен был немалый опыт, чтобы правильно пользоваться ими. Время от времени Адолин все еще допускал промахи, хотя владел Доспехами — унаследованными от родственника со стороны матери, — с шестнадцатого дня рождения. С того времени прошло уже семь лет.
Он повернулся и сделал большой глоток тепловатой воды. Садеас ехал слева от короля, а Далинар — еще крепкий отец Адолина — справа. Последним кронпринцем на охоте был Вама, не Носитель Осколков.
Король блистал в золотых Доспехах Осколков, хотя в Доспехах кто угодно выглядел королем. Даже Садеас смотрелся весьма внушительно в красных Доспехах, хотя багровое лицо-луковица портило впечатление. Садеас и король гордо выставляли Доспехи напоказ. И... да, возможно, сам Адолин. Его были раскрашены в синее, к шлему прикреплено несколько украшений, и еще полдроны, благодаря которым он выглядел куда более устрашающе. Как можно не выставлять себя напоказ, если носишь нечто столь величественное, как Доспехи Осколков?
Адолин сделал еще один глоток, слушая, как король рассказывает о возбуждении, охватывающем его во время охоты. Только один Носитель Осколков в этом шествии — да что там, во всех десяти армиях — никак не украшал свои Доспехи. Далинар Холин. Отец оставил Доспехам их естественный синевато-серый цвет.
Далинар, с мрачным лицом, ехал рядом с королем. Шлем он привязал к седлу, открыв квадратное лицо с короткими черными волосами, побелевшими на висках. Мало кто из женщин назвал бы Далинара Холина симпатичным: неправильный нос, крупные и жесткие черты лица. Лица воина.
Он ехал на огромном ришадиумском жеребце по кличке Кавалер, одном из самых крупных коней, которых Адолин видел за всю жизнь, — и если король и Садеас выглядели как цари, Далинар каким-то образом ухитрился выглядеть солдатом. Для него Доспехи были не украшением, а рабочим инструментом. И он никогда не ошибался в расчете силы или скорости, которые Доспехи ему давали. Для него, Далинара Холина, носить Доспехи было нормальным состоянием — скорее без них он чувствовал себя как без кожи. Возможно, именно поэтому он заработал репутацию одного из самых великих воинов и генералов, когда-либо живших на Рошаре.
Адолин страстно желал, чтобы внешне отец чуть побольше соответствовал своей репутации.
Он думает о видениях, догадался Адолин, перехватив отсутствующее выражение и тревогу в глазах отца.
— Прошлой ночью опять, — шепнул он Ринарину. — Во время сверхшторма.
— Знаю, — ответил Ринарин взвешенным размеренным голосом. Он всегда отвечал с задержкой, как если бы взвешивал слова в уме. Некоторые женщины признавались, что манера разговора Ринарина заставляла их чувствовать себя так, как если бы их мысленно разбирали на части. Они дрожали, разговаривая с ним, хотя сам Адолин никогда не находил младшего брата даже на чуточку неприятным.
— И что, по-твоему, они означают? — спросил Адолин, говоря так тихо, что только Ринарин мог его слышать. — Отцовские... приступы?
— Не знаю.
— Ринарин, мы не можем делать вид, что их не существует. Солдаты болтают. Все десять армий полны слухами!
Далинар Холин сходил с ума. Во время сверхшторма он валился на пол, его била дрожь. Потом начинал нести чушь. Часто вспрыгивал на ноги и молотил руками по воздуху; в голубых глазах плескалось безумие. Адолин должен был держать его, иначе он мог ранить себя или других.
— Он видит вещи, — сказал Адолин. — Или думает, что видит.
От галлюцинаций страдал еще дед Адолина. Состарившись, он решил, что вернулся на войну. Быть может, то же самое происходит с Далинаром? Быть может, он снова переживает первые битвы, дни, когда он заслужил славу? А может быть, он опять и опять видит ту ужасную ночь, когда Убийца в Белом убил его брата? Но почему после приступов он так часто упоминает Сияющих Рыцарей?
В результате сам Адолин чувствовал себя больным. Далинар, по кличке Терновник, был гением боя и живой легендой. Он и его брат, вместе, сумели объединить кронпринцев Алеткара, которые столетиями враждовали друг с другом. Он победил на дуэлях множество людей, выиграл дюжины сражений. Все королевство глядело на него. И сейчас тоже.
И что я должен сделать, когда человек, которого я люблю, — величайший человек из всех живущих, — сходит с ума?
Садеас рассказывал о недавней победе. Два дня назад он добыл еще одно гемсердце, и король вроде бы еще не слышал об этом. Адолин напрягся, слушая его похвальбу.
— Мы должны перейти назад, — сказал Ринарин.
— У нас достаточно высокий ранг, — ответил Адолин.
— Мне не нравится, как ты себя ведешь, когда Садеас рядом.
Мы должны не спускать глаз с этого человека, Ринарин, подумал Адолин. Садеас знает, что отец слабеет. Он обязательно попытается ударить. Адолин, однако, заставил себя улыбнуться и постарался расслабиться, чтобы перед Ринарином выглядеть уверенным в себе. В целом совсем не трудно. Он всю жизнь дрался на дуэлях, бездельничал и приударял за любой симпатичной девушкой. Последнее время, однако, жизнь противилась тому, чтобы он продолжал радоваться таким простым удовольствиям.
— ...в последнее время примером храбрости, Садеас, — говорил король. — Ты храбро себя вел, захватывая гемсердце. Ты заслуживаешь похвалы.
— Спасибо, Ваше Величество. Однако соревнование становится все менее захватывающим, потому что в последнее время кое-кто перестал участвовать. Мне кажется, что со временем даже лучшее оружие тупеет.
Далинар, который раньше обязательно ответил бы на завуалированный намек, не сказал ни слова. Адолин стиснул зубы. Совершенно бесчестно со стороны Садеаса выпускать стрелы в отца в его нынешнем состоянии. Быть может, Адолин должен вызвать на дуэль высокомерного ублюдка. Кронпринцам не бросают вызов — если вы не готовы к страшному шторму взамен. Но, может быть, он решится. Может быть...
— Адолин, — предостерегающе сказал Ринарин.
Адолин посмотрел в сторону. Оказывается, он вытянул руку, как если бы хотел призвать Клинок. Вместо этого он ухватился за поводья. Проклятый штормом, подумал он. Оставь отца в покое.
— Почему бы нам не поговорить об охоте? — сказал Ринарин. Как обычно, самый младший Холин ехал с абсолютно прямой спиной, совершенная посадка, глаза спрятаны за очками, образец благопристойности и серьезности. — Почему она тебя не возбуждает?
— Ба! — сказал Адолин. — Все почему-то считают охоту интересным занятием, но не я. И мне не важно, насколько велико животное, — в конце концов это бойня, и никак иначе.
Дуэль — вот это действительно возбуждает. Клинок Осколков в руке, а перед тобой соперник, умелый, искусный и осторожный. Мужчина против мужчины, сила против силы, ум против ума. С этим не сравнится никакая охота на глупого зверя.
— Может быть, тебе стоило пригласить Джаналу, — сказал Ринарин.
— Она бы не пошла, — сказал Адолин. — Не после... ну, ты знаешь. Вчера Рилла была в голосе. Лучше всего было просто уйти.
— Ты должен был вести себя с ней поумнее, — неодобрительно заметил Ринарин.
Адолин промямлил что-то неразборчивое. Не он виноват в том, что его чувства так быстро сгорают. Ну, технически, в этот раз ошибся именно он. Но так происходило редко. Так, случайность.
Король начал на что-то жаловаться. Ринарин и Адолин отстали, и Адолин не слышал слов короля.
— Подъедем ближе, — сказал Адолин, посылая жеребца вперед.
Ринарин округлил глаза, но последовал за ним.
* * *
"Объедини их..."
Слова гремели в мозгу Далинара. Он не мог избавиться от них. Они пожирали его, пока он вел Кавалера по каменистому, усыпанному булыжниками плато Разрушенных Равнин.
— Мы еще не приехали? — спросил король.
— Мы в двух или трех плато от места охоты, Ваше Величество, — рассеянно сказал Далинар. — Еще примерно час, если соблюдать надлежащий темп. Если бы был наблюдательный пункт, мы бы уже могли увидеть охотничий павильон и...
— Наблюдательный пункт? А что ты скажешь вот о том каменном холме впереди?
— Возможно, — сказал Далинар, внимательно оглядывая башнеподобный холм. — Можно послать разведчиков и проверить...
— Разведчиков? Ба, мне нужно размять ноги, дядя. Ставлю пять полных брумов, что я доберусь до вершины быстрее тебя.
