Восьмой Зверь

— Ты что творишь! — взвизгнул Генрих, с ужасом наблюдая, как уничтожается документация за прошлый месяц.

— Не понравилось? — Еще одна пачка упала в огонь, наполняя помещение резким запахом и дымом.

— Немедленно прекрати! — Генрих был просто в ужасе от такого святотатства! Его гроссбух, его записи! — Я вспомнил! Вспомнил! Только затуши пламя!

Гость ловким движением набросил на огонь ковер и потоптался на очаге сверху.

— Так что ты вспомнил?

— Несколько лет назад ко мне обращался один мутный тип, просил оценить подборку вещей. Толкнул пару картин, а затем исчез. Он описывал золотой амулет на цепочке, граммов в двести, обещал принести.

— Где он?

— Сдох. Снабжал одного нарка дозами, видимо, и сам не удержался. А там — пожар. Сгорели оба, вместе со всем добром, — фыркнул ростовщик.

— Металл не горит, — напрягся гость.

— Да не знаю я, где эта пластинка! Нет продавца — нет интереса. Может, местные подобрали. Может, родичи, мне откуда знать? — всплеснул руками хозяин.

— Имя продавца? Где был пожар? — Странный посетитель вновь достал спички и подошел к стеллажу с бумагами.

— Убери огонь! Сейчас, у меня все было записано, — побежденно произнес Генрих, довольно шустро нашел нужную страницу в своем ежедневнике и аккуратно выписал информацию на отдельный листок.

Мужчина в плаще довольно кивнул.

— Сколько я тебе должен?

— Шесть золотых за беспокойство, по десять за охранников, один за информацию, четыре за ковер и восемь за бумаги. Итого пятьдесят девять, — мстительно проворчал Генрих.

— Держи, тут шестьдесят. — Клиент бросил кошелек на стол и двинулся на выход.

Генрих тщательно пересчитал монеты, придирчиво рассматривая грани, затем взвесил и с довольным видом отправил в тайную секцию ящика. Положительно, день начался очень удачно.

— Одди, почисти тут! — распорядился он, зная, что где-то за стенкой его порученец аккуратно возвращает бомбу в безопасное состояние. Имея дела с серьезными людьми и деньгами, приходится быть готовым ко всякому, в том числе самому плохому исходу переговоров. — И найми еще четырех охранников.

Глава 12

Некоторые события хочется приблизить как можно скорее, и далеко не все они из числа приятных. Иных ждешь только для того, чтобы пережить, перешагнуть, выбросить из головы и идти дальше. Беседа с няней была из их числа — перед строгим взглядом я терялся, неловко переминался с ноги на ногу и совсем не знал, можно ли уже начать каяться, что не появлялся целую неделю. Или, может, есть иные причины для ее гнева, так что стоит повиниться еще и в них, чтобы комплектом выдать искреннее раскаяние, получить выговор и облегченно вздохнуть. Марта молчала.

Мы находились в гостиной Томаса — по крайней мере, меня сюда вели. Теперь помещение совсем не походило на то, что я помнил из последнего визита. Возможно ли за неделю сменить декоративные ткани на стенах, поменять занавеси в тон, обновить мебель и выбросить наконец старый аквариум, рыбы в котором не было изначально, а от пауков избавились год назад? Вполне возможно — если хозяйка беременна, а хозяин очень не хочет ее расстраивать.

Кстати о хозяине — господин Баргозо присутствовал при разговоре. И даже дед Джейн присутствовал — оба этих жука сидели на стульчиках возле дальней стены и старались не отсвечивать, опасаясь попасть под гнев Марты. Да и вид у них был какой-то... пьяненький, наверное, так что боялись они как минимум по двум причинам. Рикошетом и их грешки могут вспомнить — вряд ли это их сильно заденет, но крики в похмельном состоянии слушать тоже никакого удовольствия. Голова же раскалывается.

— Итак, ты женился, — холодно промолвила няня, разрушив тишину. — Не спросив благословения! Слова не сказав! Как будто я тебе чужой человек!

Я потерянно развернулся в сторону стариков в ожидании поддержки. Где уж там — эти два прохиндея замахали руками — мол, сам выпутывайся, а они тут для мебели.

— Мам, да нет никакой свадьбы, шесть лет же еще.

— Но помолвка-то есть! — укорила меня няня. — А я даже невесты не видела! Вдруг она карлик? Вдруг у нее ноги нет?

У дальней стены раздался возмущенный вопль, тут же сменившийся натужным кашлем.

— Хорошая она, мам. Честное слово, будет возможность — познакомлю. Мы же сейчас в стенах академии заперты, как в осаде. Ни ногой оттуда.

— Это потому-то ты этим утром был в кровавых бинтах? — Тон голоса поднялся на предгрозовую отметку. — Заперт он! По портовым подворотням шастать он может, в драки лезть он может, а к няне — как к последнему человеку, только под конвоем?!

— Виноват я, мама. Прости меня, ведь мог бы и строчку черкнуть, но голова совсем закружилась, — поспешил я покаяться.

Откуда она знает про тряпки? Так, стоп, что-то я совсем голову потерял. Я же вчера сказал Джейн о замужестве, а сегодня утром оказался перед ней в далеко не лучшем виде. Значит, что? Она написала деду по одному поводу, но черкнула еще и про мой вид на всякий случай. Тоже мне загадка.

— У тебя была такая хорошая девушка в пригороде, такая добрая! Как там ее звали? Ах да, Мили! Такая работящая хозяйка! — покачала Марта головой, осуждая мою ветреность.

— Мам, так сложилось, пойми.

— Она что, беременна? — Голос няни стал строже.

Я еще раз посмотрел на двух похмельных дедушек, не соизволивших посвятить Марту в свои планы. Ну я вас сейчас, только держитесь.

— Да, — выдохнул я, стараясь смотреть честно. — И Тина тоже.

У стены кто-то сдавленно прохрипел очень похожее на "я убью его!".

— Тина? — Потерянно повторила Марта. — Какая Тина?

— Служанка Джейн. Милая и хозяйственная девушка, тебе точно понравится.

— Но-о ка-ак? Всего неделя? — Няня достала платочек и принялась терзать его, комкая в руках.

— Не удержались немножечко... — обезоруживающе улыбнулся я, стараясь сдержать смех.

— Ничего себе немножечко, — совсем растерялась вторая мама.

— Кстати, Мили тоже, — решил я добить сцену.

— Это что, детскую еще пристраивать придется? — спросила вслух няня, совсем растеряв запал.

— Мам?

— Так, если купить дом справа, снести и достроить... Ау?

— Так я пойду? Меня жены ждут.

— Жены, да. Иди-иди, родной. Ты только, ну я не знаю, осторожнее там, хорошо?

— Конечно.

Полная дум о будущих преобразованиях и стройке, Марта поднялась с места и вышла из гостиной. Я было тоже двинулся на выход, но возмездие, добрым голосом господина Баргозо, слегка изменило планы.

— Сынок, подойди к дедушкам. Мы тебя хвалить будем.

Впрочем, что я нервничаю? У меня же регенерация до шестидесяти процентов организма!

В проеме двери тут же появилась фигура Вилли, намекая своим видом, что убежать не получится. Да не очень-то и хотелось, будто бы "добрые слова" мне в новинку.

Куда интереснее был другой вопрос — сдал хозяин таверны только мое местоположение или же присовокупил информацию о покупке корабля? С одной стороны, он изначально должен был думать, что борт покупается не для меня, а для господина Баргозо, — уж очень я связан с его именем. Потому, кстати, меня не попытались кинуть или подсунуть дырявое корыто. Да, у предложенного варианта тоже есть проблемы, но вполне решаемые, я бы сказал, очень легко решаемые с влиянием и деньгами моего "отца". Значит, намекать про борт мой старый знакомец не стал бы — зачем, если я тут по поручению Самого. А то, что он меня хочет видеть, — обычное дело. С другой стороны, нет смысла обманывать себя — никакого запасного варианта в этом городе мне не светит, как бы я ни старался действовать скрытно. Слишком много власти у Томаса, слишком быстро он может выяснить, куда и как трачу я деньги.

Пристальное и молчаливое разглядывание двух престарелых типов дало достаточно времени для раздумий. Я тоже не торопился объясняться — пусть поерзают.

— Почему тебя контракт не сжег? — не выдержал Виктор.

— Так он вчера кончился, — слегка пожал я плечами.

— Что?! И вы успели за вчерашний вечер? — взревел дед Джейн и тут же охнул, отклоняясь назад и потирая виски. Рядом с ним страдальчески скривился Томас — громкие звуки им явно были противопоказаны.

— Что успели? — изобразил я непонимание.

— Ты и Джейн. Ты и Тина, — побагровел Виктор. — Вместе! Как?!

— Само собой вместе, это же моя работа, — удивился я. — Не жалеть себя, так сказать, телом прикрывать от опасностей.

— Я его сейчас своими руками задушу.

— Виктор, не оставляй детей сиротами. В самом-то деле, внука увидишь при жизни, — весомо произнес Томас, удерживая друга от очередного порыва встать с места. — Или ты шесть лет ждать собрался? Так скажу я тебе: загадывать не следует, жизнь — она разная.

— Как она учиться-то будет!

— Так парень все выучит и перескажет. Хороший храмовый лекарь, да еще на территории Академии — она разве что недельку и пропустит, — продолжал урезонивать друга Баргозо. — Зато наши пацанята вместе расти будут.

— Думаешь? — угомонился Виктор и сменил вид с гневного на задумчивый.

— Точно тебе говорю. Оно такое дело — детская дружба самая крепкая. Будут помогать и поддерживать друг друга, никогда не подведут, прикроют и выручат. Здорово же?

— Хм, — потер голову Теннет.

— К нам переедешь. Дом отстроим рядышком — милое дело. Детей всегда есть с кем оставить, за жизнь их беспокоиться не придется. Первые годы, — слегка помрачнел на последних словах Томас. — Потом они к тебе, в поместье, подальше от войны.

— Так нет же поместья? — подал я голос, пытаясь сбить с толку слегка похмельных и лиричных стариков.

— Как нет? — немного не понимая, поднял голову Виктор.

— В газетах написано — нет.

— Больше газетам верь, — фыркнул Теннет.

— Но там ведь фото, статьи. Нападение, всех убили, дома пожгли, колодцы потравили. — Настало мое время не понимать происходящее.

— Пожгли, да, — согласно кивнул Виктор. — Два сарая с краешку. Сырого сена навалили да горючим сверху полили. Дым такой стоял, что ни один из писак вглубь поместья пройти не отважился. Они же жизнью дорожат, зачем им в разоренные села с зараженными колодцами идти, если им и от границы поместья все видно? — лукаво прищурился старик. — Да еще золото в карманах неожиданно зазвенело, будто бы нашептывая, что нет там ничего интересного.

— А люди? Живность? Их же не скроешь! Ярмарки, торговля...

— Верно. Оттого я их к войсковым товарищам переправил на постой, по паре семей каждому. Еще месяц назад организовал, когда с Джейн в город переезжали.

— Но зачем про смерти-то писать? — всплеснул я руками, вспоминая зареванных девушек.

— Голову включи, — строго одернул Томас. — Если людей угнали со скарбом, то они обязаны были появиться в одном из трех рабских рынков возле владения. Такой товар многих бы заинтересовал. Они приедут, начнут интересоваться — а рабов-то нет. Начнут копать — обнаружат подлог очень быстро.

— Скажете еще, долго ваша тайна проживет, — скептически покачал я головой.

— Долго, поверь. Все соседи — хорошие друзья, чужих не пустят. Уже сейчас выставили кордоны от мародеров. А нормальные люди на мертвую землю не пойдут — даже если уговаривать будешь.

— Все равно не понимаю, зачем, — покачал я головой, пытаясь уместить хоть в какие-то рамки задумку Теннета.

— Молодой потому что, — вздохнул Виктор. — Если бы я не инсценировал нападение, то последовал бы настоящий удар. С караваном из рабов, насилием, пепелищем на местах домов и людским горем всех окрасов. Понимаешь?

— Ударили бы по самому уязвимому месту, — кивнул я, прозревая. — В первую очередь.

— Именно. Иным способом навредить мне сложно.

— Но почему вы нам ничего не сказали?

— Чтобы вы все испортили? — фыркнул дед Джейн. — Все должно быть максимально убедительно, в том числе ваше искреннее горе! И не надо мне нотаций! Молодые, переживут, сердце крепкое, заодно поймут, как любят своих родных, и будут любить еще сильнее!

— Сам тоже хорош, — незаметно, одним глазом, подмигнул Томас. — Утешил красавиц, да двух сразу. Как теперь трех жен содержать собрался?

— Ах, вы про ребенка? Так это же шутка, — улыбнулся я.

И сразу вздрогнул от двух акульих взглядов, будто бы приценивающихся, с какой части тела меня начать жрать.

— Ш-шутник, — усмехнулся Томас, перестал удерживать товарища и сам встал со стула.

— Внука меня лишить решил? — зашипел Виктор.

— Эй, седые да умные, вы чего? — отступил я на шаг.

— Вилли, держи его!

Резко хлопнула дверь с характерным щелчком закрываемого замка. Я суматошно оглянулся в поисках пути к бегству. На окнах — решетки, дверь — закрыта, впереди — два весьма опасных типа с армейским прошлым, позади — Вилли. Уже чувствуя надвигающуюся панику, посмотрел вверх и улыбнулся массивной и основательной люстре, объявившейся на потолке, — видимо, пришла на смену старой, вместе с остальным интерьером.

То ли надо благодарить за появившиеся силы — смесь паники и страха, — то ли новообретенные с ритуалом возможности, но на люстру я буквально взлетел — за один прыжок в добрых четыре метра. Споро подтянул тело вверх и оглянулся на трех задумчивых типов внизу. Проняло даже вечно невозмутимого Вилли.

— Босс, может, я его подстрелю? Он и упадет? — почесал затылок подручный.

— Можно на стол встать, оттуда я его точно достану.

— Пинаться буду! — сурово пообещал я.

— Тогда точно стрелять надо, — деловито констатировал Вилли.

— Нет, только ремонт сделали. Да и Марта услышит. Подтаскивай стол.

— Мама-а! — проревел я раненым слоненком, отыскав лазейку в захлопнувшейся ловушке.

— Ну-ка молчи, — заерзал Томас, странно посмотрев на закрытую дверь. Он что, ее побаивается?

— Тогда не трожьте стол! Мы же взрослые люди, давайте договоримся. Вам нужны внуки? Да никаких проблем, сегодня же вечером все организуем.

— Вилли, дай мне пистолет! — побагровел Теннет в который раз. — Сейчас я ему организаторские способности отстрелю.

— Ня-аня!

— Да замолчи ты. Вилли, убери пистолет. Виктор, успокойся. Ник, спускайся вниз.

— Мне и тут хорошо, — натужно улыбнулся я, пытаясь устроиться на люстре поудобнее. — Да и примета плохая. Вчера вот тоже спустился вниз — так чуть не зарезали, еле отмахался.

— Стоп, что вчера случилось? — резко посерьезнел Баргозо.

— Думал, вы уже в курсе, раз Джейн про бинты все разболтала.

— Спускайся, — приказал он таким голосом, что ослушаться было очень сложно. Виктор тоже как-то подтянулся и стал серьезнее. Прошлый эпизод был мгновенно забыт. — Рассказывай.

Мне дали время собраться, пока Вилли придвигал стулья к столу. Затем тщательно допросили, выпытывая мельчайшие подробности, — про лица, одежду, оружие, — в общем, все, что я мог видеть и чего не мог. К своему удивлению, стараться, чтобы вспомнить детали, совершенно не приходилось — образы сами всплывали в голове, стоило о них задуматься. И не просто смутные картины воспоминаний — а сверхчеткие, максимально детализированные, будто бы вижу я их прямо сейчас. Попробовал вспомнить текст на одной из прочитанных некогда книг и с удивлением смог представить плотный, чуть желтоватый лист бумаги с черными, слегка смазанными буквами. Если это последствия ритуала, то только ради подобного эффекта стоило бы его провести.