— Невеста и жених, — ухмыльнулась Бобби. — Ты их нам покажешь?
— Я не знаю, кто это. В школе нет учеников с такими именами, — ответила Катя.
* * *
На двенадцатилетие Джиль получил подарок от Деда. У Деда были имя и фамилия, но все звали его просто Дед. Он это одобрял, принимая, как знак признания своего авторитета.
Подарком оказалась портативная рация. Красивая такая коробочка, размером с портсигар отца и тремя разноцветными кнопками. Дед вынул ее из ящика стола, вручил внуку.
— Она не работает.
— А починить, Дед?
— Кто ж тебе починит. Эта техника — неремонтопригодна.
Дед любил длинные составные слова и сочинял их с превеликой легкостью. Джиль поблагодарил, сунул изящную в своей бесполезности вещицу в карман, и отправился в школу. Дорого внимание, и Дед его проявил.
Показал рацию одноклассникам.
— Батарейку вставить и заработает, — посоветовал один.
— Тут аккумулятор, — поправил второй.
Среди разнообразного барахла, которое во все времена невесть зачем собирают мальчишки, у кого-то нашлась зарядка. Через полчаса глазок на корпусе засветился красным. Еще через час он стал желтым, а потом зеленым.
Честь нажать кнопочку, конечно, предоставили Джилю. Рация протяжно пискнула и замолкла. Товарищи уважительно посмотрели на Джиля. Обладать вещью, которая когда-то работала и до сих пор проявляет признаки жизни — это что-то.
Прозвенел звонок. Вошел учитель, заметил возбуждение класса.
— Что стряслось на этот раз?
Все дружно загалдели. Учитель успокаивающе поднял руку.
— Хочу сообщить вам, что школьный совет собирается ввести совместное обучение. В классах будет поровну мальчиков и девочек.
Переждал протестующие возгласы.
— Зачем девчонки? Хотя бы затем, что в их присутствии вы будете вести себя прилично. Из нынешней банды получится вполне достойное первобытное племя. Рассказывайте, из-за чего сыр-бор? Что-то у всех вид... первооткрывателей.
Делать нечего, Джиль встал, предъявил подарок Деда. Учитель повертел рацию в руках. Особенным нажатием снял заднюю крышку. Извлек тонкую пластину, испещренную золотистым паутинным узором. Осмотрел внимательно. Пожал плечами. Вернул ее на место. Со щелчком закрыл крышку и вернул устройство Джилю.
— Микротрещина в электронной схеме, наверное. Тут ничем не поможешь. Впрочем, на перемене поройся в архиве. Пароль доступа я вам всем давал.
Шарить по базе данных никому не хотелось. Что за глупость: потратить перемену на чтение с экрана всякой непонятицы. Лучше в футбол погонять. Джиль тоже так думал и большую перемену провел весело и с толком. Забил два гола, чем еще больше поднял свой авторитет.
Уроки закончились, ученики дружно и радостно ринулись вон. Учитель увидел, что Джиль нерешительно топчется в дверях. Весело сказал:
— "Уйти нельзя остаться!" Где поставишь запятую?
В результате Джиль больше часа провел у доски — она же демонстрационный экран. Пишешь на нем стилусом запрос, читаешь ответы. Учитель ушел, напомнив любознательному ученику выключить всё и активировать сигнализацию, когда закончит работу.
Так Джиль и сделал. Прошел пустынным тихим коридором, спустился по широкой лестнице на первый этаж. У выхода его ждал малец из интернатских.
— Опять? Прошлый раз ты меня подвел. Не вернулся сразу в школу, где-то шлялся. Мне из-за тебя влетело.
Первоклашка зашмыгал носом.
— Я больше не буду... — универсальный ответ всех детей во все времена.
Джиль взял его за руку и так провел через калитку. Что такого в этом чугунном шедевре, что одних она пропускает свободно, а других нет? Джиль всегда мог войти и выйти, а малец — только войти. Джиль довел его до лавки, где торговали сладостями. Учеников там отоваривали за счет школы.
Когда выходили, малый обеими руками держался за кулек с конфетами. В таком эйфорическом состоянии он вряд ли способен на вредные фокусы. Не убежит и не отправится шаболдаться, как в прошлый раз. Но рисковать Джиль не хотел. Предложил:
— Проводить тебя, на всякий случай? Мало ли, кто на сласти позарится.
Уловка сработала. Джиль сопроводил подопечного до школы и с чувством выполненного долга отправился домой.
После ужина отец с мамой уселись перед телевизором — смотреть очередной сериал. Дед ушел, объяснив, что у него сегодня дежурство. Отец сказал вдогонку, мол, синекура бы подождала. Дед уже был на пороге, но услышал и проворчал:
— Это без вас можно обойтись. А без меня нет.
И сердито хлопнул дверью. Через полчаса издалека донесся раскатистый гул, в окнах зазвенели стекла. Станция обороны произвела очередной залп по Врагу.
— Там же всё на автоматике, — сказал отец. — Зря он так переживает.
— Папе нравится чувствовать себя нужным, — ответила мама.
Джиль ушел к себе, вроде как делать уроки. Вынув из школьного рюкзачка рацию, он извлек из нее микросхему. Подражая учителю, осторожно держал ее пальцами за оба края. Пробрался с ней на кухню. Там, на полке в стенной нише стояла микроволновая печка.
Джиль аккуратно выставил на регуляторах температуру 220 градусов и время 7 минут. Положил пластину микросхемы внутрь. Закрыл дверцу и включил печку. Всё по инструкции, найденной сегодня в школьном архиве. Крайнее средство. Или поможет или нет.
Когда время истекло и печка с тихим звяком выключилась, Джиль кухонными щипцами вынул тарелочку, в которой лежала микросхема. И отнес к себе в комнату. За окном почти стемнело и Джиль зажег настольную лампу. Подождал пока пластинка остынет и вернул ее в рацию. Перед тем, как закрыть крышку, прочел надпись на внутренней стороне. "Subetero ligulo. Mago Novoterra". Задумался. Не всегда удается понять сложное слово. Sub — устаревшая форма предлога "под". Etero — кто его знает, что такое? Ligo — "связь", Ulo — "инструмент, устройство".
Нажал на кнопку. "Устройство" молчало. Потом на нем засветилась узкая полоска с яркими зелеными буквами: "Прием". Работает?! Ожог никогда ранее не испытанной светлой радости еще не прошел, как из приборчика донесся высокий детский голос:
— Ты кто?!
* * *
Бобби больше всего ненавидела здешнее утро. Спозаранку верещит... "верещалка", по другому не скажешь. Выскакиваешь, не разлепив глаза из кровати, вместе с такими же пятнадцатью несчастными девчонками. Сталкиваешься спросонья с Теей, ее кровать рядом. Бегом в умывальную комнату. Коридор полон топота — из всех спален мчатся не отошедшие до конца от сна девочки и мальчики.
Слышен резкий голос Лейсан — школьной охранницы. В очередь, в очередь, в очередь. В темпе, в темпе, в темпе — не вы одни хотите умываться и чистить зубки. Да не хотим, к той самой матери! Бобби ругалась только в мыслях, верная слову, которое они с Теей дали друг дружке. Тея крепилась тоже. Хотя видно, как иногда ей хочется заорать и послать всё и всех в то самое, известное место. И горько заплакать. Нет уж. Пусть пацаны рыдают. Говорят: в их комнатах кровати двухэтажные — так кто-то по утру сверзился и разбил нос. Рева и соплей было много.
В трусах и майках во двор, на пробежку. Лейсан с утра полила двор из шланга, чтобы прибить пыль. В одном краю двора девчонки, в другом пацаны, глотая утренний, пахнущий мокрой землей воздух, нарезают круги... Бегают, то есть. Потом раз-два, ноги шире, руки туда-сюда, наклоны взад-вперед... Намахавшись попами и другими частями тела — одеваться и на завтрак.
В столовке опять же — лопай и не мешкай. Вскоре "тьма египетская" наступает — обычное утреннее затмение, когда восходящее солнышко скрывается за Гатором. Вон он, огромный и темный в небе висит, с места не сходит. Никогда. Зато почти час свободный в запасе, перед началом занятий. Кто не успел выучить-списать-повторить — не мешкай. Бегом в школьный вестибюль — на это время там включают свет. Бобби как-то спросила у Лейсан: что такое египетская темнота, но та пожала плечами. Так иногда говорят, вот и всё.
Сестрам ни доучивать что-то, ни списывать нужды в этот раз не было. Отошли, пока совсем не стемнело, в облюбованный уголок двора — узкий проем между забором и стеной школьного здания. Сиденье от парты служило подобием скамьи. Хорошее место — грустить в одиночестве, глядя вовне. Там смыкались две улицы — главная, с которой когда-то (не так уж давно) они вошли в эту школу-тюрьму, и переулок, на другой стороне его находилась продуктовая лавка. Хрен туда сбегаешь. Как везде, невидимая, упругая стена силового поля не давала даже дотронуться до забора. Между ним и силовым полем оставался промежуток около метра.
Послышался голос Кати:
— Чего расселись, как тараканы в темноте?
— Темно, вот и сидим, — отозвалась Тея. — Посиди и ты вместе с нами.
Катя, вытянув руки, осторожно подошла к ним.
— Я по двору могу ходить с завязанными глазами. Уже всё до камешка выучила.
— А нас как нашла?
— По дыханию. Вы сопите, как два паровозика.
Тея хихикнула.
— Врешь. Ты просто видишь. Мы тебя тоже видим.
Глазам, привыкшим к темноте, достаточно света Звездного облака.
— Я придумала, как выйти! — заявила Катя.
— Как?!.. — хором воскликнули сестры, а Катя предостерегающе прошептала: — Тшш-ш! Не орите...
Судя по тому, что на улицу свободно можно выбросить хоть камень, хоть яблочный огрызок, система охраны не отличает живое от неживого. Но когда мальчишки поймали где-то мышь и запулили ее наружу, то бедняжка не преодолела невидимую преграду и упала тут же, оглушенная.
— Пацаны... они глупые, злые... пинали ее, издевались. Она умерла. Тогда ее снова выбросили и она улетела далеко, аж на улицу. Там ее коты съели. Прогнали собаку — она первая примчалась и съели.
— Ну... и что? Дохлая мышка или камень. Оба неживые, — Тея пожала плечами. — Какая разница?
— Как ты не поймешь?! Яблоком я могу бросить так, что через улицу улетит. Оно — живое! Посади семечку — дерево вырастет. Но, выкинуть отсюда живую мышку — не выходит! В чем разница? Ты видишь?!
Тея медленно сказала:
— Яблочко... — безмозглое. Оно — не думает. Кто умеет думать — тому выхода нет.
Бобби удивленно спросила:
— А как перестать думать? Я вот думаю, что надо не думать, а получается: всё равно думаю!
Все трое замолчали. Шли минуты, постепенно становилось светлее. Скоро темнота пройдет совсем, тогда прозвенит звонок. Первый урок — арифметика.
Катя задумчиво пощипала пальцем нижнюю губу. Потом сказала:
— Очень просто. Задушите меня. Вдвоем. Моими же косами. Когда я потеряю сознание, вытолкните меня наружу.
3. НЕДРУГИ И ДРУЗЬЯ
Катя обернула обе косы вокруг шеи и кивком предложила сестрам тянуть их в разные стороны.
— Потихоньку. Не изо всей дурацкой мочи.
Несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
— Давайте!
Мелинда подошла неслышно, как она всегда это делала. Интересная игра — придушить девочку. Здорово будет попробовать. Но что-то тревожило и она медлила. Сама того не сознавая, с некоторых пор Мелинда начала заранее обдумывать последствия своих поступков.
— Вдруг у тебя остановится сердце — мы тебя не откачаем, — сказала Тея.
— Мы маленькие и слабые. Тут руки крепкие нужны... массировать... — продолжила за нее Бобби. — Пока взрослых позовем — брякнешься и помрешь.
— Да что вы знаете про мое сердце?.. — возмутилась Катя. — Это всего на несколько секунд. Я видела, как мальчишки играли. И ничего... Кто-то когда-то умер, но это — редкость. Что-то не так сделали. И ничего у того парня не остановилось. Просто поплохело, и...
Ее дыхание пресеклось. Она инстинктивно вцепилась в удавку из собственных волос, стараясь ослабить, но тут Бобби и Тея сами отпустили ее. Похлопали по щекам. Довольно сильно, получилось почти как пощечины. Но даже так почему-то было приятно.
— Молчи и слушай. Всё это зря. Пускай сомлеешь... Стенка всё равно не пропустит, — сказала Тея.
— ...Выйти сможешь только мертвой... — пояснила Бобби.
Катя ошеломленно переводила взгляд с одной близняшки на другую.
— ...Эта стенка — очень глупая...
— ...Она не разбирает: есть у тебя мозги, думают ли они...
— ...Ей важно, что у тебя есть сердце! Она его слышит. Пока оно бьется, ты не убежишь. Мы тоже. Вообще никто, у кого в метке на руке не записано, что можно.
— ...Вот. Мы немножко тебя побили. Ты извини.
Мелинда исчезла так же незаметно, как появилась. Сделал дело — гуляй смело. А девчонки пусть дальше ломают головы. Это вам не задачки по арифметике решать.
Сестры расправили Катины косы.
— Растрепали тебя. Давай, заново заплетём?
Катя охотно бы согласилась, но вдали уже вовсю заливался звонок.
— Не успеем! На перемене сделаете. Сейчас идемте... страдать и мучиться.
— Отчего мучиться? — полюбопытствовала Бобби. — Ты же таблицу умножения помнишь?
— Эх, вы — тёмные! У нас задачи: с иксами, игреками! От некоторых... без всякой душилочки в обморок валишься. На перемене я вам покажу.
— Обморок?
— Задачу! А упадете от нее вы.
Катя сдержала слово. На большой перемене, в том же тенистом уголке двора, где они познакомились, у песочной ямы, она на простых примерах объяснила сестрам задачу с неизвестными. Против ожидания, девочки легко приняли идею, что "неизвестные" — это числа, которые до поры до времени содержатся в секрете и зашифрованы буквами. Правило переноса с обратным знаком близняшки тоже вроде бы усвоили.
— Теперь слушайте! У меня (не скажу по сколько) яблок и апельсинов...
— Не надо яблок, я хочу персиков! — Бобби была непреклонна.
— Хорошо. У меня персиков и апельсинов — всего восемь штук.
— Ну и жрешь же ты... — вставила Бобби.
— Молчи пока. Если количество персиков умножить на него же и отнять апельсины, то получится четыре. Сколько у меня тех и других?
Она с ехидцей наблюдала, как смешные девчонки, пыхтя от усердия, рисовали прутиком на песке систему уравнений:
X + Y = 8
XX — Y = 4
Довольно скоро они сообразили, что XX + X = 12. Катя, храня серьезную мину, а в душе давясь от смеха, наблюдала за их напрасными потугами. Квадратное уравнение первоклашкам не осилить. Потому что формулу не знают. Чертили что-то палочками на песке, затирали ладонями и пробовали снова... Пустой номер.
Под конец, не вынеся их мучений, Катя сжалилась.
— Попробуйте подбором. Икс равно один — не подходит. Два?
Сестры тупо смотрели на нее. Переглянулись и опять молча на нее уставились. Катя потеряла терпение.
— Три! Умножить на три, будет девять и прибавить столько же. Вот вам двенадцать! Значит: три персика и пять апельсинов! Понятно?
Бобби небрежно уселась на скамейку, губы у нее изогнулись в лукавой улыбке.
— Минус четыре! — сказала Тея. — Минус четыре на себя — это шестнадцать и минус четыре. Вас... не учили отрицательным числам?
Катя обомлела.
— У... ээ-э... Скажи на милость, как ты себе представляешь минус четыре персика и двенадцать апельсинов!?
— У тебя нету персиков. Ни одного... Но четыре ты кому-то должна. Например, нам. Отдашь, когда сможешь.
Тея ласково погладила Катю по голове.
