Экипаж автобуса

— Час, или около того.

— Помогите бросить труп в аномалию.

— Зачем? — хором спросили все.

— Чтобы он ничего не заподозрил, бросаем труп туда и ждём, пока исчезнет. Потом я и Кирилл остаёмся здесь и ждём его. Бегать можно долго, рано или поздно, он нас достанет. Раз девочка не почуяла ловушку, значит, он тоже ничего не почует, а мы встанем с другой стороны от неё.

— Опасно, — заметил Прокуда.

— Я же говорю, нет смысла бегать всё время, он быстрее. А так у нас есть шанс.

— Вообще-то, да. — согласился Умар, — если его не убивать, а просто заставить постареть, он тогда и воскресать будет таким старым и дряхлым? Или нет?

— Сложно сказать, — инженер развёл руками, — но попробовать стоит, это наш шанс.

Мы, с величайшими предосторожностями, затолкали труп лошади в аномалию. Все, кроме нас с Кириллом взяли вещи и пошли вперёд. Умар тоже рвался поучаствовать, но нам удалось его убедить, что ещё один человек погоды не сделает, а если нам не повезёт, то кто-то должен позаботиться о женщинах, одного инженера будет мало.

Они ушли, а мы сели ждать. Я проверил револьверы. Исправны. Заряжены. При себе ещё почти сотня патронов, и сорок штук к карабину. Это не проблема, пока. Кирилл не доставал огнестрел, зато крепко сжал рукоять меча. Огромная железка верой и правдой служила ему почти с самого начала наших приключений, он, наверное, и с собой её заберёт, в наш мир.

Теперь оставалось только надеяться, что охотник не выберет какой-либо обходной путь. Тогда всё закончится плохо, Иван Петрович и Умар его не удержат, а спрятаться здесь негде. В аномалии медленно рассыпался в прах побелевший скелет лошади. Можно было даже посчитать, каково соотношение времени здесь и там. Что-то, около двадцати лет за полминуты. Немного. Сколько сейчас охотнику? А на сколько сможем его там задержать? Время шло, напряжение росло, ладони, лежавшие на рукоятках револьверов, вспотели, и я вытер их об штаны.

Бинокль я отдал тем, кто ушёл вперёд, в горизонт мы всматривались невооружённым взглядом. Наконец, вдалеке показалась тёмная фигура.

— Думаешь, он? — спросил я лениво.

— Не видно пока, — так же неспешно отозвался он, — может, он, а может, олень приблудный.

— Прошло ещё минут десять. Гипотетический "приблудный олень" по мере приближения приобретал всё более человеческие черты. Высокая фигура в балахоне, молодецкой походкой перепрыгивающая с места на место. Если это не он, то кто? Скоро различили лысину и оскаленную злую рожу. Он.

Мы встали с места. Адреналин ударил в кровь. Кирилл разминал руку с мечом, я вынул револьверы. Скоро он подошёл достаточно близко. Мы встретились взглядами. Убийца остановился. Перекошенное злобой лицо попыталось приобрести другое выражение, но не смогло. Застывший нервный тик? Что-то его смущало. Добыча должна бежать, прятаться, дрожать от страха. Мы стояли на месте, смело глядя ему в глаза. Ну. Иди к нам.

Револьверы были у меня в руках, но стрелять я не спешил, пули, пролетев через аномалию, могут как-то измениться и выдать нас, не факт, что они вообще долетят.

Он стоял на месте, не решаясь сдвинуться. Мы стали расходиться в стороны, я поднял револьверы, а Кирилл несколько раз махнул мечом, со свистом рассекая воздух. На лице охотника наметилось какое-то оживление. Глаза его умудрялись следить за нами обоими, свободно вращаясь в орбитах, независимо друг от друга. Наконец, терпение его лопнуло, а волшебная чуйка, позволявшая находить нас везде, на этот раз отказала.

Потянув из ножен меч, он кинулся вперёд. Кирилла он посчитал более серьёзным врагом, поэтому первая атака была направлена на него, а поскольку он тоже стоял по ту сторону аномалии, атака завершилась так, как мы и ожидали. Не знаю, что чувствует человек, попавший в такую аномалию, может быть, что и ничего особенного. Кирилл сработал грамотно, он метнулся в сторону, добившись соответствующей реакции Люпуса, тот вильнул за ним и выписал кривую линию внутри аномалии, потом только, видимо, осознав, где находится, метнулся вперёд.

Он был страшен, меч его выписывал фехтовальные фигуры, вот только скорость уже не впечатляла, Кирилл, хоть и с трудом, отбивал его удары, а через некоторое время тот вихрь ударов, которым взорвался охотник, сошёл на нет, он опустил меч и тяжело дышал. Готово.

Лицо его почти не изменилось, но руки были теперь руками дряхлого старика, неспособного на прежние подвиги. Посмотрев на себя, он внезапно осознал, что именно с ним произошло, зубы его заскрипели, глаза, которые и так выпадали из орбит, раскрылись ещё больше. Заревев раненым динозавром, он кинулся уже на меня. Револьверы заговорили одновременно с рёвом. Надо отдать ему должное, даже сейчас, сильно постарев, он пытался уворачиваться от пуль. Кое-что даже получилось, преодолев те несколько метров, что нас разделяли, он получил только три пули из двенадцати. В левое плечо, в правую кисть и в шею. Последняя рана была наиболее серьёзной, из шеи вырвало кусок мяса, а кровь стекала рекой.

Я успел отпрыгнуть назад, а меч пронзил пустоту. Рухнув на колени, грозный некогда охотник, с великим трудом поднял руку, которая для него весила тонну. На ладони снова засветился магический узор, но было поздно. Сзади подошёл Кирилл и, несильно замахнувшись, отрубил ему руку по локоть. После чего вогнал клинок ему в грудь...

Глава двадцать вторая

— ...и Люпус увидел свой конец, — закончил свой рассказ Кирилл.

Мы сидели в просторном помещении портового кабака в селении на берегу. Селение это было довольно крупным, на пару тысяч человек, а то и больше. В море мы увидели огромную бухту, защищённую от неспокойного моря большой горной цепью. Здесь корабли могли отстояться в неспокойное время, отсюда они ходили в плавание. Рассмотреть, что было с самим морем, пока не получилось, да были волны, шумел прибой, но что там на самом деле, пока осталось тайной.

В помещении было почти пусто, а потому хозяин смог уделить нам некоторое внимание. На столе стоял чугунок, полный наваристой густой ухи. Над ним стоял пар столбом. Здесь же стоял каравай чёрного хлеба. С напитками тут было просто, наливали что-то на основе жжёного сахара или мёда. Вкус был сильно своеобразным, зато это питьё было горячим, что резко поднимало его ценность для людей, которые долго шли по морозу.

Горячее варево с кусочками рыбы, лука и каких-то овощей разлили по глиняным мискам и принялись осторожно хлебать, стараясь не обжечься. Некоторое время стояла тишина, нарушаемая только стуком ложек. Когда первый голод был утолён, Прокуда, отвалился от стола и, сыто отдуваясь, начал разговор.

— Я понимаю, что все мы несказанно рады решением одной из проблем.

— Не решением, — напомнил я, — отсрочкой. Наш противник жив, но он далеко отсюда и, надеюсь, уже не так опасен, как раньше.

— Да, — подтвердила Анечка, — он жив, более того, он вернётся. Он не может иначе.

— Допустим, — согласился Иван Петрович, — но в данный момент он нам не угрожает, поэтому можно о нём на какое-то время забыть и заняться другими столь же неотложными делами. Так?

— Допустим. — Кирилл облизал ложку и спрятал её в карман, — теперь, как я понимаю, наша задача — найти отмороженного капитана, который не побоится перевезти нас на другой материк.

— Совершенно верно, что у нас с деньгами?

— Одна тысяча сто пятьдесят три монеты, — с готовностью ответила Анечка, — уже сто пятьдесят две, одну отдали за еду.

— Надо полагать, это большая сумма, — констатировал инженер, — по крайней мере, наши предыдущие траты говорят об этом. Теперь нужно только найти человека. Смелого и жадного.

— А не убьют ли нас за эти деньги? — задал провокационный вопрос Умар, — перебить семерых и забрать себе кучу серебра куда проще, чем рисковать кораблём и командой в неспокойном море.

Он был прав, вряд ли в таком отдалённом уголке земли чтят частную собственность, гостей тут приняли, накормили и напоили, но что будет, когда узнают о крупной сумме в рюкзаке?

— Значит, нам нужно как-то скрыть этот факт, — задумчиво проговорил Прокуда.

— Но как скрыть тот факт, что у нас есть деньги, если мы будем эти деньги предлагать капитану? — напомнил я, — можно, конечно, сказать, что с собой у нас денег нет, они прибудут чуть позже, но вряд ли с нами станут после этого разговаривать.

— Давайте, для начала, установим сам факт навигации в это время года, — предложил инженер, — может, тут и обсуждать нечего.

— Так и сделаем, — подвёл итог я, — давайте, что ли, ночлег подыщем?

Ночлег нашли быстро, нас к себе на постой пустил один из местных. Высокий бородатый мужик лет пятидесяти, в длинной меховой шубе. Денег он с нас не взял, сказал, что так велит обычай. Нас разместили в какой-то хозяйственной постройке, где пол был устлан соломой. С одной стороны здания мы нашли полки, которые вполне сойдут за нары, спать здесь можно, а больше нам пока ничего и не требуется. Сам хозяин проживал в крепком деревянном доме с тесовой крышей, с ним жили жена и сын.

Когда все разместились и сгрузили вещи, я вышел во двор и попытался завязать разговор. Хозяин стоял во дворе и смотрел, как его сын, мальчик лет двенадцати, загоняет стадо коз в дощатый хлев. Получалось плохо, козы разбегались в разные стороны, их приходилось ловить и разворачивать, а в это время сбегали другие.

— Может, помочь ему? — предложил я, кивая на мальчика, который старался изо всех сил.

— Не надо, — резко сказал отец, — пора самому справляться, я в его годы уже в море ходил, а он со скотиной не справляется.

Ясно, конфликт отцов и детей. "Мы такими не были!"

— А сейчас в море ходят? — спросил я, как бы, невзначай.

— Ходят, отчего не ходить, — мальчик, наконец, пихнул в хлев последнего козлёнка, поддав ему пинка для скорости, после чего быстро закрыл дверь, отец удовлетворённо кивнул, — сейчас ещё терпимо на море, через неделю начнётся.

— Что? — не понял я.

— Волны, — он посмотрел на меня, как на идиота, — волны, высотой, как четыре моих дома. Дно морское шевелится, вот они и идут, тогда все корабли здесь прячутся, да ещё южнее есть две таких бухты, кто, стало быть, сюда не успел вернуться, там переждёт с месяц.

— А как далеко корабли ходят, вы не смотрите на меня так, я человек пришлый и моря никогда не видел, мне интересно.

— Интересно, — он глянул на меня из-под густых бровей так, словно уже догадался, что я вражеский шпион, — ну, раз интересно, слушай: ходят они вдоль берега, миль сто-сто двадцать, дальше уходить опасно, да и смысла нет никакого, товары на берегу нужны, в море их покупать некому. Да и рыба тоже только здесь, дальше её куда меньше. Есть острова дальше, я был на одном, неплохо там, да только пристать сложно, да и перемещается он постоянно, не найти на прежнем месте.

— А на соседний материк? Туда кто-нибудь ходил?

— Материк? — не понял он, видимо, слово такое тут не в ходу.

— Не знаю, как объяснить, — я растерялся, — вот этот берег океана, а если долго плыть на запад, там будет другой берег, туда кто-нибудь ходил?

— Ходил? — мужик скривился, седая борода пошла волнами, — ходил, как же. Да только всех, кто ходил туда, давно море взяло.

— Они не вернулись?

— Вернулись, ещё как вернулись, и добыча богатая у них, да только люди уже другие были.

— ???

— Вот так, — резко сказал он и сплюнул в сторону, — вот человек, ты его знаешь, видишь постоянно, знаешь, где живёт, на ком женат, кому в прошлом году спьяну глаз подбил. А потом возвращается он, а уже другой, с виду тот, а на деле другой. И не помнит почти ничего, и ведёт себя по-другому и с людьми не говорит. Другие. И всё их в море тянет, а то, что нельзя туда идти, что потопит тебя волна, то всё их не волнует. Добычу порой привозили знатную, да только и гибли всё время. Вот и погибли все. Кроме одного, тот каким-то чудом вернулся, его море не приняло. Кром его зовут, капитан Кром, с ним поговори, если тебе интересно.

— А найти его как? — я осмотрелся вокруг, темнело стремительно, скоро и дом не найду.

— Да вон его дом, на отшибе, сам там поселился, никто его знать не хочет, даже жена с детьми ушла, боятся его. Только ты, если пойдёшь, выпивки захвати, так он не станет разговаривать.

— Угу, кивнул я и, тайком перебирая в кармане монеты, направился в сторону кабака.

На серебряную монету я купил большой, литра на три, кувшин местного самогона. Сам бы я такое пить не стал, слишком мутный и сивухой воняет, но старому морскому волку в самый раз.

Оказалось, что морской волк совсем не старый, дверь мне открыл худой высокий парень, лет двадцати пяти, бледный, с редкой бородой и слезящимися глазами. Он накинул шубу на голое тело, впереди она была распахнута и обнажала тощий торс с выпирающими рёбрами.

— Чего надо? — спросил он, зыркнув на меня глазами.

— Хочу выпивкой угостить, — сразу сказал я, кивая на кувшин.

— Дело доброе, — он улыбнулся и кивнул мне, приглашая заходить внутрь. — Решил послушать байки капитана, понимаю, это всем интересно, только никто больше не пойдёт в те места, где был я, никто не рискнёт вести корабль через океан.

— А ты рискнёшь? — спросил я, присаживаясь за некрашеный деревянный стол на трёх ножках, — и корабль у тебя есть?

— Есть, там, в бухте, стоит. Красавец, на таком в самый раз пойти, да только команды нет, мне бы хоть пяток толковых ребят. Пробовал с молодыми поговорить, да их чуть старики не прибили. За то только, что со мной общались. Боятся, все боятся, что я их детей потащу в дальние края, да не вернусь.

— А ты вернёшься? — спросил я подозрительно.

— Так риск, он любого моряка с рождения до смерти сопровождает, — Кром хохотнул и достал две глиняных кружки, я хотел, было, отказаться, но подумал, что это будет выглядеть подозрительно.

На закуску у нас был чёрствый ржаной хлеб, сало, сильно напоминающее резину, и несколько головок чеснока. Я, в целом, был сыт, надеюсь, получится не окосеть раньше времени. Капитан разлил напиток по кружкам и взял одну из них.

— Ну, говори, что именно хотел знать? — с этими словами он опрокинул в рот ядрёное пойло, часть стекла по бороде. Скривившись, он бросил в рот кусочек хлеба и, разжевав его продолжил, — ты, вообще, в морском деле что-то понимаешь?

— Ничего, — честно признался я, набираясь храбрости, чтобы выпить, — а воды нет?

— А как в нашем городке оказался? — спросил он снова, указывая длинным пальцем на кадку с водой, в которой плавал деревянный ковш, — ты ведь не местный, и не моряк, я тебя в первый раз вижу.

— Нас семеро, — я решил играть начистоту, — нам нужно попасть на другой материк, ты сможешь нас перевезти? Мы заплатим.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли у него в горле.

— Зачем вам туда нужно? — спросил он после долгой паузы.

— Хотим попасть домой.

— Ваш дом не там, — уверенно заявил он, взгляд его при этом стал отсутствующим, словно он советовался с кем-то внутри себя. — Ваш дом вообще непонятно, где.

Он на некоторое время задумался, потом сказал: