Третий шаг. Книга 5. Иллюзия реальности

— Ну, завтра узнаем, что за черноту нам привезли, — сказал Яфет.

— Не узнаем, — возразил Ник Улин.

— Почему? В первый раз действительно промашка вышла. Не учли эффекты квантового испарения. Но сейчас-то такой контейнер отгрохали! Лучше любого сейфа. Напомню кое-кому, хотя сие и не очень скромно, что даже пару моих рацпредложений учли.

Сковородников знал, что только что на его глазах была совершена вторая попытка взятия пробы квантитной оболочки "ядра". В первый раз отобранный образец поместили в обычный сосуд, при вскрытии которого в лаборатории "Элеоноры" выяснилось, что он пуст. Объясняя казус, большинство членов экспедиции склонилось к гипотезе, что добытый квантит просто-напросто превратился в пространство — "испарился". Ник Улин с немногими последователями отстаивал другую теорию, однако на сей раз остался в меньшинстве. Оказывается, он и не думал менять свою точку зрения.

Яфет по обыкновению начал методичный обстрел хитрыми вопросами. Ник Улин пустился в разъяснения. Алексей Сковородников слушал-слушал, потом пожелал им спокойной ночи и отключил фантомный канал связи. Все равно экспедиционный план работ на текущие сутки был исчерпан, и ничего не должно было произойти.

Разбудило Сковородникова чувство какого-то невнятного беспокойства. Включив информэкраны, увидел: "Элеонора" гудела. Контейнер, специально сконструированный для доставки образца квантита, вновь оказался пустым. Руководство экспедиции занималось уточнением плана дальнейших действий. Группа теоретиков с Ником Улиным во главе вела бурный семинар по общим вопросам квантовой физики. Конструкторы обсуждали, каким образом доставить лабораторное оборудование в вырытую шахту для исследования квантитной оболочки "ядра" на месте.

Понемногу страсти утихли несмотря на то, что ясности по решению ни одной возникшей проблемы на возникло. Рожденные в жарких дебатах теории требовали экспериментального подтверждения. Конструкция же "Проникателя", по мнению корабельных инженеров, не позволяла установить необходимое лабораторное оборудование. В конце концов решили действовать вслепую — бурить оболочку "ядра", а там будь что будет. Для полевых исследований квантита принялись конструировать специальный аппарат, снабженный жилым отсеком для многосуточного пребывания персонала.

Алексей Сковородников вновь установил свой фантом рядом с холовским в каюте Ника Улина, чтобы вместе наблюдать за процессом проникновения в неведомое. Пытаясь вырвать квартарца из-под нескончаемого потока вопросов Яфета, спросил:

— Почему так много шума вокруг каких-то несчастных проб? Что за важность такая? Ведь сделали уже много внешних замеров физико-химических параметров квантита. Неужели нельзя обойтись без лабораторных исследований вещества оболочки?

— Квантит — это не вещество, — мгновенно среагировал Яфет.

— А что это? — изумился Сковородников.

— Это квантит.

— Яфка, не нервируй меня.

— Можно сказать, что квантит — это один из видов существования материи наряду с веществом и полем, — серьезно сказал Ник Улин. — А можно сказать иначе: это качественно следующая ступень материалов, которые мы называем живыми.

— Витасплавами, — встрял Яфет.

— Что, на мой взгляд, не совсем точно, — поправил Ник Улин. — Термин "сплав" я бы относил только к металлическим смесям со слабыми атомно-кристаллическими связями.

— Ну, взяли, и решили назвать "витасплавами". Что здесь плохого?

— Неточно. В обыденной жизни без метафор и гипербол не обойтись. И ни к чему запрещать устойчивые словосочетания наподобие "увидел сон", "заболел идеей", "столкнулся с неожиданными трудностями" и им подобные. Всем ясно, что сны, например, переживают, а не разглядывают глазами, как и не болеют идеями. Но язык науки и техники, я считаю, должен быть более точным. Более адекватно описывать явления.

Яфет неопределенно махнул рукой, то ли соглашаясь, то ли в знак пренебрежения.

— Кстати, недавно я вычитал, — сказал он, — что в незапамятные времена способы изготовления витаматериалов называли нанотехнологиями. Однако первоначальный термин не прижился. Почему?

— Слова — слова и есть. Думаю, потому, что "нано" — это что-то очень малюсенькое и плохо ассоциируется с окружающими нас изделиями. Ныне все они за малым исключением имеют сложную структуру, кирпичики которой — соединения одно— или двухатомных слоев. Этим конструкциям научились придавать массу всевозможных полезных свойств. А создавая внутри них сильные электромагнитные потенциалы, смогли в тысячи раз повысить прочностные характеристики. Есть, например, изделия, предназначенные для работы при температурах в десятки тысяч градусов, а с отводом тепла — выдерживающие воздействия среды, нагретой до миллионов градусов.

— Хорошо. Но причем здесь квантит? — Алексей Сковородников вернул разговор в прежнее русло.

— Это, как я уже сказал, можно назвать качественно новой ступенью витаматериалов. — ответил Ник Улин. — Пропитывание вещества не электромагнитными, а квантовыми полями. В результате материальные частицы связываются ког-взаимодействием до такой степени, что полностью теряют свою индивидуальность. Исчезает информация, из чего квантит создавался — из каких атомов, каких элементарных частиц. Все они становятся неотличимыми друг от друга. Да и вся квантитная оболочка "ядра" по сути представляет собой единую сущность.

— Откуда вам это известно? — удивился Алексей Сковородников. — Как вы можете столь определенно утверждать что-то о незнакомом прежде материале, ни одного образца которого не смогли заполучить?

— Теория, мой друг. Если нельзя нечто подержать в руках, попробовать на зуб, остается одна сухая теория. На острие пера получены химеры и похлеще квантита.

— В теории... а в жизни?

— На практике сложнее. Пока еще ни одна из предложенных технологий изготовления квантита не дала результата. Не получается.

— Так, может, теория неверна?

— Скорее, неполна. Человек много знает, еще больше предполагает, но в обыденной жизни пользуется жалкими крохами знаний. Скажем, сразу при появлении квантовой механики были предложены правдоподобные физические механизмы образования некоторых "чудес", включая левитацию, телекинез, мгновенную связь на большие расстояния, возможность воздействия на прошлое. Ну и что? С тех пор научились воспроизводить совсем ничего из того, что вроде бы стало понятным.

Из днища "Проникателя" высунулся щуп и с силой уперся в черную матовую поверхность "ядра".

— Глядите! — воскликнул Яфет. — Снимают физико-технические параметры.

— К сожалению, только для успокоения совести. Квантит порождает свою внутреннюю среду. Что нас ждет за поверхностным слоем, неизвестно.

— Да, пока действуют по первоначальному плану. Готовятся начать самое обыкновенное, без дополнительных искусов механическое бурение — даже ультразвуковые предвестники убрали. Заготовлен шахтерский щит стандартной конструкции. Номинальная скорость прохода любых скальных пород на планетах земной группы — десять километров в час. В два раза больше скорости обычного пешехода. Из людей, разумеется. Мы, холы, редко когда ходим. Либо бежим, либо используем какое-либо транспортное средство.

Алексей Сковородников видел, как размытые — из-за огромной скорости вращения, выпадающей за пределы возможностей человеческого глаза, — массивные режущие головки соприкоснулись с идеально ровной поверхностью "ядра". Углубились сантиметров на двадцать и... застыли, нервно дрожа.

Что произошло?

Скорость вращения и сила давления буров остались прежними. Изменились параметры среды — квантит вдруг резко повысил прочность.

— Так, не режется. Перешли в другой режим — с перфоратором.

Проходческий щит углубился еще на несколько сантиметров и вновь застыл. Шахта вдруг окуталась паром.

— Подали жидкий гелий для охлаждения, — не преминул пояснить Яфет. — Усиливают давление на буры и скорость их вращения.

И без его комментариев информации, выдаваемой на экраны, было достаточно, чтобы понять что к чему. "Проникатель", покосившись чуть более первоначального, вибрировал от перенапряжения. Шум, до этого едва слышимый, усилился. Один из якорей немного поддался вверх.

— Кончен бал и спеты песни, — ввернул хола сковородниковское выражение. — Все режущие головки стерты в пыль. Сейчас будут поднимать щит.

Ник Улин, не обращая внимания на висевшие у него над головой фантомы, лихорадочно работал. Анализаторы, установленные на проходческом щите, выдали длинные колонки цифр о параметрах оболочки "ядра". Теоретики развязали очередную дискуссию, творя колонны формул и редкие непонятные слова-междометия. Судя по одобрительным возгласам, они приходили к единодушию. Реагируя на десятое, наверное, требование Яфета пояснить происходящее, квартарец сказал:

— На глубине двадцать-двадцать пять сантиметров квантит приобрел немыслимые прочностные характеристики. Ни сверлить, ни даже отколотить кусочек не удавалось. Но нельзя всюду быть несокрушимым. Теплопроводность участка поверхности "ядра", что в нашей шахте, позволяет с успехом применить плазменный резак. Сейчас сменят рабочую головку, и прожгут эти несчастные пять метров.

— Почему пять, а, например, не десять? — недоуменно спросил Сковородников.

— Ну... потому, что зона адаптации мала... В общем, так следует из общетеоретических соображений. Квантит мы делать не умеем, но физика есть физика. Глубинные взаимосвязи, вскрытые ею, еще никто не отменял.

— Чудно!

— Да, чудно, — согласился Яфет. Чтобы не мешать Нику Улину поддерживать высокоученый разговор со своими оппонентами, он использовал двухсторонний канал связи между их каютами. — До получения права на имя я перерешал тучу странных задач. Одна из самых первых, как сейчас помню, была из раздела "общая физика" и формулировалась следующим образом: найти массу Вселенной, если известен ее возраст. Потом, помнится, стали попадаться задачки потруднее, вроде такой: доказать существование неделимой порции электрического заряда, если обнаружена магнитная монополь.

Алексей Сковородников готов был поклясться, что ни в былой жизни, ни ныне он не сталкивался с таким словосочетанием — магнитная монополь. Давным-давно, в школе он, как и большинство его друзей-сверстников, по основным предметам стойко перебивался между тройкой и четверкой. Однако в последнее время он, чтобы не выглядеть в глазах Ника Улина полным профаном, стал усиленно читать рекомендованные ему учебные материалы по естественнонаучным дисциплинам. Слова Яфета задели его.

— Ну и как ты решил задачку о массе Вселенной?

— Проще простого, Лешик. Надо лишь воспользоваться условием, что ни одно материальное тело не может покинуть нашу Вселенную. Точнее — Метагалактику. Из этого следует, что полная энергия тела произвольной массы примерно равна его потенциальной гравитационной энергии. Иными словами, наша Метагалактика — это огромная "черная дыра", из которой ничего не может вылететь. Радиус ее равен скорости света, умноженной на время ее существования. Получается простейшее уравнение.

Голова в самом деле стала работать лучше, чем в детстве и юности, констатировал Алексей Сковородников, мысленно повторяя предложенное Яфетом решение. В молодости он не способен был на такие подвиги. К тому ж нашелся вопрос с закавыкой:

— Слушай, Яфка. У тебя получается, что со временем масса Вселенной растет прямо пропорционально времени ее существования. Как же так? Откуда берется вещество?

Яфет застыл с открытым ртом. После тяжких раздумий ответил:

— А кто ж ее знает! Это же грубая оценка. Я проверял — ответ правильный. Гляди, снова щуп высунули. Будут прожигать плазмой.

Они вернулись в свои фантомы, висевшие над головой Ника Улина.

— Поверхность словно предназначена для прожигания, — пробормотал квартарец. — Но прочность как стала, так и осталась фантастической.

— И все же я не понимаю, — сказал Алексей Сковородников, обращаясь к Яфету, — по твоему выходит, что и масса Вселенной постоянно растет, и размеры увеличиваются со скоростью света. А ежели это так, то и при любой другой гравитационной энергии связи ни одна частичка обычным способом не может вылететь за пределы... Не понимаю...

Хола перевел сковородниковский вопрос на Ника Улина, вкратце рассказав предысторию. Логические нестыковки, уловленные Алексеем, беспокоили и его.

— Подобных цепочек рассуждений в науке полно, — рассеянно прокомментировал Ник Улин. — Некорректное решение некорректно поставленных задач. Как говорил Илвин Ли, это высшая ступень научного анализа, иногда называемая логикой парадоксов. Из этой же области утверждение о том, что ценность и важность любой новой теории прямо пропорциональны количеству порождаемых ею вопросов, не имеющих однозначного ответа. Представьте себе такую картинку: познавая природу, с каждой новой открытой закономерностью мы словно поднимаемся на один шажочек вверх на гору, с которой открывается лучший вид. Пока еще поднимаемся... а вот когда начнем опускаться в долину, что тогда? И начнем ли когда опускаться... Все, начали прожиг.

Из сопла хищно выросло жало факела раскаленной до миллионов градусов плазмы и коснулось матово черной поверхности "ядра". Легко двинулось на пять, десять... двадцать сантиметров... И остановилось, внезапно обессилев. Истечение плазмы прекратилось. Сбоку высунулись штанги анализаторов, коснулись поверхности "ядра" и застыли, недоумевая.

— Вот это да! — воскликнул Яфет. — Никогда не думал, что могут быть материалы с такой огромной теплопроводностью.

— Новая метаморфоза. Квантит опять резко изменил свои свойства. Сейчас тепло, что мы подводим к поверхности, практически мгновенно растекается по всей массе оболочки. Греть ее придется очень долго. Только вряд ли когда согреем... Скорее поджарим сперва "Проникатель", затем весь Шар. Мала скорость частиц плазмы: они мешают самим себе. Пора заканчивать неудачный эксперимент.

Словно ожидая слов Ника Улина, шахта вновь окуталась облаком гелия, охлаждаясь. Ученая общественность экспедиции открыла новые дебаты в поисках выхода из создавшегося тупика. Надо же: преодолеть невообразимо огромное расстояние и споткнуться о пятиметровую преграду! Положение экспедиции было столь унизительным, что раздались даже предложения взломать оболочку "ядра" гипергравитационным взрывом. Горячие головы немного охладили расчеты, показавшие, что в таком случае мало что сохранится внутри "ядра". Да и весь Шар, вероятно, распадется.

С учетом последних данных анализаторов построили новые математические модели, показавшие, что квантит поддастся лазерному излучению.

Смена рабочей головки и аккумулирование энергии заняло несколько часов. "Проникатель" включил лазер, когда по внутрикорабельному времени было за полночь. Прожиг длился всего несколько секунд, за которые квантитная оболочка из темно матовой превратилась в зеркальную, полностью отражающую бьющий в нее поток лучистой энергии.

Лазер также оказался бессильным.

На "Элеоноре" воцарилась растерянность. Никто не мог предложить плана дальнейших действий. Отправили к Шару лабораторный модуль для исследований квантита на месте с пятью астронавтами на борту. А пока, до получения новых данных, решили поставить громкую точку в неудачной эпопее проникания внутрь "ядра" — прострелить оболочку пенетратором, разогнанным до высокой скорости с помощью электромагнитного ускорителя.