Радиоволна или соло втроем.

— С тобой поеду, без тебя нет, — капризно наморщив нос, решительно выдохнула та.

— Катюша, солнышко, ну я никак не могу с тобой поехать. Да и зачем я там тебе? Тебе и без меня там весело будет, моя принцесса. Да и время быстро пролетит, еще просить не забирать тебя оттуда будешь.

— Ничего и не буду. И без тебя не поеду. Не нужен мне никакой парк с понями.

— С пони, — тут же поправил ее Аркадий.

— Все равно не нужен, хоть с пони хоть нет!

— Принцесса, пойми, это очень хорошее место. Ты отказываешься, даже не увидев его. Давай ты туда приедешь, побудешь там пару деньков, а вот если тебе там не понравится, то оставаться там вы не станете и вернетесь обратно. Давай так договоримся? Ладно?

— Нет, не ладно! Не поеду туда без тебя! Ты поедешь со мной, а вот если мне захочется остаться, я тебя отпущу.

— Ну я никак не могу поехать с тобой, моя принцесса.

— Значит, я не поеду! Не нужен мне такой сюрприз! — голос Кати сорвался на крик.

Маргарита, наблюдающая за их общением, раздраженно отвернулась. Порой дочь вызывала в ней такой прилив гнева, что она с трудом сдерживалась, чтобы не накричать на нее, одновременно внутренне недоумевая, как у Аркадия хватает терпения выдерживать подобные закидоны абсолютно чужого для него ребенка.

— То есть ты даже посмотреть не хочешь ни на пони, ни на зоопарк? А там между прочим еще лисички маленькие живут, — не оставил своих попыток по-хорошему уговорить дочь на поездку Аркадий.

— Не хочу я на них смотреть!

— И павлины. Ты хочешь павлинье перо? Ведь каждой принцессе необходимо иметь павлинье перо в коллекции. А там тебе обязательно его подарят. Из него ведь что угодно можно сделать: и веер, и заколку для волос. Ты что больше хочешь: веер или заколку для волос?

— Ничего не хочу!

— Как так? Всем принцессам надо, а тебе нет. Ты что ненастоящая принцесса?

— Пусть ненастоящая! Мне не надо и отстань. Я никуда не поеду! Останусь дома с тобой и не нужны мне перья!

— Так меня дома не будет. Мы с мамой тоже уедем. И ты останешься тут так же лишь с Софи и Марком, но без развлечений и перьев. Ты этого хочешь?

— Нет! — отчаянно замотала она головой. — Я хочу поехать с вами.

— Это невозможно. Туда, куда мы едем, маленьких девочек не берут.

— А я не маленькая, а большая уже! И я хочу с вами! — в ее голосе послышались слезы и зазвучали истерические нотки.

— Во-первых, большие девочки так не кричат, а во-вторых, это невозможно.

— Возможно! Я хочу! Ты меня не любишь, раз с собой не берешь! Я хочу поехать с тобой! — в гневе она отпихнула тарелку так, что та полетела на пол и тут же со звоном разбилась, потом соскочив со стула, оттолкнула, свалив и его, после чего, заливаясь слезами, стала топать ногами, крича: — Возьми меня с собой!

— Катюша, Катюша, ты что?! — Аркадий порывисто встал и, подхватив ее на руки, прижал к себе. — Что с тобой? Принцессы так себя не ведут!

— Не хочу быть принцессой, хочу поехать с тобой! — вырываясь и стуча кулачками по его плечам, начала вопить она. — Пообещай! Пообещай, что возьмешь!

— Я бы с удовольствием пообещал, если бы это было возможно, но это невозможно, моя радость. Зато возможно, чтобы я тебе какую-нибудь куклу красивую купил или медвежонка плюшевого. Ты ведь любишь больших плюшевых мишек? Нет? Не хочешь? А можно вообще пони купить. Пони хочешь? Если там тебе понравиться кататься на пони, то я куплю тебе такого же, как там, ну или другого. Сама выберешь. Тебе вообще-то какие нравятся: белые или коричневые с черной гривой? Или в яблоках? Ты знаешь, что бывают пони серые в яблоках?

— Не хочу пони! Нечего не хочу! Хочу с тобой! Я не отпущу тебя! — еще сильнее зашлась она в рыданиях, проигнорировав все попытки Аркадия переключить ее на обсуждение покупок или мастей пони.

Не в силах больше наблюдать за этой истерикой, Маргарита резко встала, намереваясь привычно уйти и предоставить Аркадию возможность очередной раз самостоятельно выяснять отношения с дочерью, но возникшая перед глазами картинка вероятного развития событий, остановила ее.

Решительно шагнув к ним, она уверенным движением схватила дочь за подбородок и, развернув ее лицо к себе, громко и с напором произнесла:

— Это мой дом и в нем так отвратительно, как ты, себя не ведут! Если ты сейчас же не извинишься за свои крики, не поднимешь стул и не соберешь, чтобы выкинуть, осколки тарелки, тебе придется отсюда уйти! Потому что терпеть здесь подобное я не желаю.

Увидев, что дочь испуганно затихла на руках Аркадия, она разжала пальцы, которыми сжимала ей подбородок и, повернувшись к Аркадию, безапелляционно распорядилась: — Опусти Катю на пол и не вздумай вмешиваться! Будет хуже всем.

Не став спорить, он молча поставил Катю на ноги и сделал шаг в сторону. Та нервно облизнув губы, насуплено взглянула на нее, а потом убежденно проговорила:

— Ты не можешь меня выгнать, я твоя дочь, и я тут живу тоже.

— Моя дочь не может вести себя подобным образом! Поэтому или ты прекращаешь подобное поведение и извиняешься за него или ты не моя дочь и тогда делать тебе в этом доме нечего!

— Я твоя дочь, но извиняться я не буду!

— Хамка и истеричка моей дочерью быть не может. Поэтому или извиняйся за недостойное поведение или уходи!

— Пап... — Катя в замешательстве обернулась к Аркадию, — меня мама выгоняет.

— Извинись, — тихо проговорил он, — ты действительно вела себя не лучшим образом.

— Не буду, — еще больше насупилась она.

— Тогда тебя и вправду придется уйти, потому что хозяйка этого дома — мама, и она вправе решать, кому здесь жить, а кому нет, — перехватив мрачный взгляд Маргариты, окончательно встал на ее сторону Аркадий.

— Ну и уйду, а вы еще пожалеете, что выгнали меня! — дочь решительно направилась к выходу.

— О ком жалеть? О неблагодарной девочке, не ценящей, что для нее делают родители и хамящей им в ответ? О таких не жалеют! — резко выдохнула ей вслед Маргарита. После чего, дождавшись, чтобы дочь отошла по коридору настолько, что не могла их слышать, шагнула к испуганно замершей за столом гувернантке:

— Софи, Вы получите дополнительно еще один оклад, если сейчас последуете за моей дочерью со словами, что ближайшие несколько дней бросить ее не можете, так как Вам за них уже заплатили. А потом поводите ее по самым грязным окраинам и помойкам соседнего поселка и, хорошенько напугав разговорами, что жить ей отныне предстоит на улице или в детском доме, подведете к мысли, что ей стоит вернуться и извиниться. Сумеете?

— Я постараюсь, — кивнула та и, быстро поднявшись из-за стола, поспешила следом за Катей.

— Не боишься так рисковать? — шагнув к Маргарите и тронув ее за руку, по-русски, чтобы не понял обедавший вместе с ними Марк, спросил Аркадий.

— Я не рискую, — так же по-русски ответила она. — Я знаю, что все закончится хорошо. Пока не знала, сидела и молчала в тряпочку, наблюдая, как ты своей вседозволенностью калечишь психику ребенка. А теперь знаю, как то, что будет в одном случае, так и то, что будет в другом. Так вот честно скажу, второй вариант меня не порадовал, поэтому я и вмешалась.

— Понял. Что ж, доверимся твоей интуиции, возможно, я и вправду немного избаловал Катюшу, и ей не повредит узнать, что есть определенные рамки дозволенного поведения. Хотя мне ужасно жалко ее. Почувствовать, что ты вдруг стала не нужна, и тебя выгоняют из родного дома самые близкие люди, жуткий стресс для ребенка.

— Намекаешь, что я злая и бессердечная мать? Возможно, не спорю, но я поступлю еще более бессердечно, если позволю искалечить ее будущность, вырастив из нее эгоцентричное никчемное существо, способное лишь паразитировать. При этом я ей четко объяснила, что она не нужна лишь такая: эгоистично-капризная, поменяется — примем с распростертыми объятьями.

— Ты считаешь, это так легко сделать, особенно маленькой девочке?

— В детском возрасте такие вещи даются несказанно легче, к тому же стресс, страх и Софи помогут ей сделать первый шаг, а потом уже мы будем поддерживать и помогать. Так что не драматизируй, все не так ужасно.

— Возможно, возможно... но я все равно очень волнуюсь за нее. Вдруг Софи захочет воспользоваться ситуацией, наговорит ей что-то на тебя... или еще что...

— Успокойся. Софи — неглупая девушка и при этом не интриганка и не аферистка, которые могли бы попытаться использовать подвернувшийся случай в многоходовой комбинации. И потом, ее саму наверняка подобные капризы и истерики Кати раздражали, так что она постарается подыграть мне, а не наоборот.

— Ладно, будем надеяться, что все обойдется, — он тяжело вздохнул, потом с легкой усмешкой покачал головой. — А ты, оказывается, умеешь быть очень твердой и даже жестокой...

— А ты сомневался? — иронично усмехнулась она в ответ. — Я, по-моему, это никогда не скрывала.

— Больше не сомневаюсь и постараюсь до крайностей тебя не доводить. Кто знает, до какого предела ты способна быть жесткой, — подойдя к ней ближе, он подхватил ее руку и прижал к своим губам.

Марк, до этого молча сидевший за столом, тут же поднялся и по-английски обратился к Аркадию:

— Насколько я вижу, миссис Маргарита убедила Вас в правильности своих действий. Лично я не одобряю ее поступок, но понимаю, что спорить сейчас с ней бесполезно, поэтому позвольте мне с Пабло хотя бы издали проконтролировать ситуацию. Вы ведь не можете не понимать

Договорить ему Маргарита не дала, оборвав жестким:

— Нет, я не позволю Вам сорвать мне воспитательный процесс, устроив балаган со шпионской слежкой. Из вас с Пабло шпионы, как из чучела дворецкий. И вообще это не Ваш ребенок, и не лезьте не в свое дело, Вы абсолютно не разбираетесь в детской психологии.

— Вы, миссис Маргарита, между прочим, находитесь на территории, где действуют законы ювенальной юстиции, — задетый ее безапелляционным тоном, не преминул заметить Марк.

— И чем же я их нарушила, отправив дочь в сопровождении гувернантки пройтись по окрестностям? Вы, Марк, и в юстиции разбираетесь не лучше чем в психологии, так что уж лучше молчите, пока я не настояла на Вашем увольнении!

— Я могу, конечно, и помолчать, но, — неодобрительно покачав головой, начал он, но тут его уже прервал Аркадий.

— Вот и хорошо, Марк, что можете помолчать, и раз можете, то не спорьте и идите к себе. Когда Ваша помощь потребуется, я к Вам обращусь.

— Хорошо, мистер Аркадий, как скажите, — согласно кивнув, психиатр поспешно вышел из обеденной залы.

Проводив его неприязненным взглядом, Маргарита отошла к окну, сквозь зубы презрительно проронив:

— Ну надо же, лично он не одобряет моих действий, забыла его одобрения спросить. Наглец.

— Не сердись. Я поговорю с ним, он больше не посмеет с тобой в таком тоне разговаривать, — на ее плечо легла рука Аркадия, подошедшего к ней.

— А за моей спиной? — иронично осведомилась она.

— И за твоей спиной не посмеет. Он неплохой мужик, просто в роль твоего опекуна слишком хорошо вошел и испугался, что с Катюшей ты перегнула палку. Он же не знает, что ты ведунья.

— Ну ладно, уговорил, не стану его увольнения добиваться, пусть остается.

Ближе к вечеру в комнаты Маргариты постучался Марк и после разрешения войти, прямо с порога начал:

— Миссис Маргарита, пойдемте скорее, там Софи привела Вашу дочь, охрана их не пропускает в соответствии с распоряжениями мистера Аркадий, который сказал, что войти они могут только с Вашего разрешения.

— Да, конечно, — накинув легкую кофту, Маргарита поспешила следом за Марком к въездным воротам.

Дочь, хмуро понурившись, стояла рядом с будочкой охранника и нервно теребила перед собой руки, чуть позади нее стояла Софи, не спускавшая с нее пристального взгляда.

Подойдя к Кате и присев перед ней на корточки, Маргарита кончиками пальцев приподняла подбородок дочери и заглянула в глаза:

— Ты хочешь извиниться и пообещать, что больше не будешь устраивать таких истерик?

— Да, мам, — сдавленно проговорила та, в глазах ее блестели слезы.

— Ну вот и умница, — Маргарита притянула ее к себе и, поцеловав в макушку, ласково потрепала по волосам, — пойдем, уберешь за собой осколки, а потом Софи поможет тебе принять ванну, переодеться, покормит тебя и уложит спать.

— Ты... ты, — дочь нервно всхлипнула, — ты что, не станешь наказывать меня?

— Нет, не стану, — качнула головой Маргарита. — Ты же все осознала и надеюсь, больше так вести себя не будешь. Я правильно поняла?

— Да, мамочка, правильно, я никогда-никогда больше не стану так кричать и бить тарелки, — дочь порывисто прильнула к ней и неожиданно громко разрыдалась.

— Ты что, моя маленькая? — Маргарита подхватила ее на руки и, прижимая к себе, пошла по дороге, ведущей к дому, ласково утешая: — Не надо плакать, все уже хорошо, ты дома, все тебя любят, особенно если капризничать так больше не будешь.

— Не буду, мамочка, обещаю, — уткнувшись ей в плечо и все еще всхлипывая, тут же заверила ее Катя.

— Вот и замечательно. Значит, все у нас будет хорошо. А с чего ты решила, что я накажу тебя?

— Софи сказала, что если бы она так себя в детстве вела, ее бы очень сильно наказали, и я испугалась, что ты меня накажешь теперь тоже...

— Не бойся, сегодня наказывать не стану, но если обещание свое не сдержишь и снова так капризничать начнешь, накажу, так и знай. Поняла?

— Да, мам, — ручки дочери плотнее обхватили ее шею, — я постараюсь не капризничать, а если стану, ты лучше накажи, но не выгоняй больше... Ладно?

Дочь произнесла это с таким чувством, что у Маргариты на мгновение дыхание перехватило, и она, вновь прижавшись губами к волосам на макушке дочери, столь же эмоционально выдохнула в ответ:

— Ладно, малышка, обещаю, что больше выгонять тебя никогда не стану.

В то же мгновение Катя благодарно чмокнула ее в щеку:

— Спасибо, мамочка. Я очень тебя люблю.

На секунду Маргарита задумалась: сказать или не сказать в ответ дочке, что любит ее тоже, и тут услышала громкое:

— Ну что же ты творишь?! Разве так можно?

К ним навстречу подбежал Аркадий и, забрав у нее дочь, укоризненно покачал головой:

— Она же уже тяжелая, Маргарита. Тебе нельзя поднимать такие тяжести.

— Намекаешь, что это исключительно прерогатива отцов: носить дочерей на руках? — улыбнулась ему Маргарита, наблюдая как Катя, обвивая руками его шею, льнет к нему, озабоченно шепча на ухо:

— Ты на меня не сердишься, папочка? Я извинилась, и мама меня уже простила. А ты?

— Конечно, простил и не сержусь на тебя, моя принцесса. Я вообще не могу на тебя долго сердиться, — с улыбкой заверил он дочь и, повернув голову к Маргарите, усмехнулся: — Ну должна же бы хоть какая-то прерогатива у отцов?

Через несколько дней, когда Софи и дочь в сопровождении Марка уехали, Аркадий после завтрака ласково тронул Маргариту за плечо:

— Завтра вечером уезжаем и мы. Может, сегодняшний день посвятим поездкам по магазинам? Ты все это время не выбиралась ни разу, чтобы купить себе что-то из одежды, лишь по интернету иногда заказывала, да и то нечасто... Поехали, порадуй меня покупками красивых вещей.