"Что же мне должно помочь против них? — судорожно размышлял я, выкроив себе комбинациями двух дзюцу драгоценные секунды на раздумье. — Одно лишь тайдзюцу мне не поможет. Слишком слаб я в нём. Гендзюцу и ниндзюцу также отпадает из-за чакры Тьмы у Тэнгу. Лишь способности мангекью шарингана обладают достаточной мощью, чтобы противостоять поглощающему действию элемента Тьмы. Но тогда я буду слепнуть..." — мне пришлось прекратить свои думы, уворачиваясь от очередного клинка.

Взглянув на поле боя, я отметил, что сейчас тут находятся уже семеро бойцов.

"Они хотят меня убить, если я дам слабину, я умру. Лучше быть живым слепцом, чем мёртвым глупцом". — Тройка Тэнгу, поднявшись в воздух, напала на меня.

Мне приходилось теперь уворачиваться от когтей, мечей и острых, как лезвие бритвы, перьев.

"Цукуёми!" — активировал я сильнейшее гендзюцу шарингана, как только смог поймать взгляд одного из них.

Заставив его замереть на месте при помощи этого гендзюцу, я тут же бросил пару кунаев, целя ими в глаза противника, после сразу же переключаясь на второго.

Краем зрения я отметил, что кунаи нашли свои цели и торчали сейчас в глазницах Тэнгу.

Если они думали, что смогут покуситься на мою жизнь и не умереть, они сильно ошибались.

Чувство боя полностью захватывало меня. Мысли начали течь быстрее, мир воспринимался ярче, светлее. Сейчас было всё понятно.

Вот он я. Вот противники. Сегодня они умрут, а я продолжу свой список побед.

"Цукуёми!" — поймал я очередного гуманоидного, внешне совершенно не отличающегося от человека Тэнгу в иллюзию, заставляя того на момент выбыть из боя. Но более мне и не нужно.

Хватаю его кадык и вырываю его. Кровь противника орошает меня, вводя мой разум в экстаз.

Чувство победы пьянит, кажется, что будь предо мной целая армия, то и её я смог бы повергнуть в одиночку.

Ухожу от взмаха клинка.

"Цукуёми!"

Очередной противник падает на пол с пробитой головой.

"Цукуёми!" — Вырываю клинок из рук Тэнгу и насаживаю его на его же лезвие.

"Цукуёми!" — Мои пальцы с лёгкостью входят в глазницы.

"Цукуёми!" — Удар кунаем в висок.

"Цукуёми!" — Схватив клюв человека-птицы руками, начинаю разрывать его.

"Цукуёми!" — Вбиваю кунай под ключницу гуманоидного Тэнгу и тут же впиваюсь следующему зубами в горло. В рот течёт тёплая кровь врага. Она пьянит меня более чем сильнейший алкоголь.

"Цукуёми!" — Карасу передо мной. Замирает на момент. Мои губы расходятся в безумно-предвкушающей улыбке. Месть. Рванул к нему, стараясь успеть до конца действия иллюзии. На это у меня есть лишь момент, ведь даже воздействие Цукуёми не может сильно удивить Тэнгу.

Вот он, рядом. Руки сами тянутся к его горлу.

Вот только Карасу уже готов к бою. Его лезвие нанизывает меня как бабочку, заставляя замереть. Даже предугадывание шарингана не помогло мне увернуться от его выпада. Слишком близко был я к нему, и слишком быстр был мой противник.

Но это не остановит меня.

"Цукуёми!" — Очередная иллюзия на Тэнгу. Хватаюсь за клинок. Нанизываю дальше сам. Всё моё существо хочет забрать жизнь этого ворона.

Очередной клинок входит в меня, в этот раз со спины.

Поворачиваю голову.

"Цукуёми!" — Кунай из подсумника отправляется в глаз того, кто посмел напасть на меня со спины.

Разворачиваюсь вновь к Карасу.

Моя рациональная часть кричит мне о том, что нужно использовать кунай, а после разорвать дистанцию, но вновь пробудившийся зверь во мне хочет убить его сам, своими руками, зубами.

Ловлю полуосмысленный взгляд Карасу.

"Цукуёми!" — Очередная иллюзия. Его нельзя недооценивать.

Мои руки хватают его шею. Начинаю сжимать её. Сейчас он умрёт.

Но в следующий момент мне приходится убрать свои руки, иначе их бы отсекли взмахом меча.

Перевожу полный ненависти и ярости взгляд на Тэнгу, который едва не отсёк мне мои конечности.

"Цукуёми!" — Больше нет кунаев. Два шурикена летят в его глазницы. Но этого мало. Вдогонку летят ещё пять железных звёздочек, которые пару мгновений позже впиваются в его тело, в уязвимые точки.

Хорошо, что большинство Тэнгу-воинов — гуманоиды.

С хрипом эта мразь заваливается на пол.

Желаю продолжить убийство Карасу, но его уже нет передо мной. Он, оставив своё оружие во мне, разорвал дистанцию, спасая свою жалкую шкуру, или уместнее будет сказать перья?

Полное злости рычание вырывается из моей глотки. Моя добыча ушла от меня. Перед глазами всё плывёт. Обзор сужается.

Из-за потери крови или использования мангекью шарингана?

Неважно. Главное — забрать с собой на тот свет как можно больше ублюдков.

"Райтон: Джибаши но Дзюцу — Высвобождение молнии: Убийство магнитного поля". — Дзюцу отбрасывает от меня большинство противников.

"Цукуёми!" — Ловлю очередную жертву.

"Райтон: Сандаборуто но Дзюцу — Высвобождение молнии: Удар грома". — Кулак, в котором сконцентрировано это дзюцу, разрывает грудь Тэнгу. Мертв.

"Цукуёми!" — Очередная жертва. Поднимаю с пола клинок одного из моих поверженных врагов. Бросок. Клинок срубает в полёте голову очередного ворона.

"Цукуёми!" — Подняв очередной меч, резко сокращаю дистанцию с ещё одним противником, находящимся сейчас в иллюзии. Взмах. Фонтан крови изливается из разрубленного пополам тела, вновь окутывая меня своим потоком.

На мне не осталось места, где не было бы крови. Как моей, так и чужой. Очень много чужой.

Взгляд зацепляется за пару десятков обгорелых трупов. Видимо, не все успели поглотить воздействие моего огня.

Оглядываюсь, но не замечаю больше противников. При помощи сенсорики замечаю их надо мной. Поднимаю свой взгляд. Они парят над моей головой. Снесённая моими дзюцу крыша дала им пространство для действия.

"Ожидают, когда я обессилю от ранений", — проскользнула в моей голове здравая мысль.

Безумный оскал. Посмотрим, смогу ли я.

— Сусаноо! — использую две трети оставшейся чакры, чтобы призвать мне на помощь призрачного воина клана Учиха.

Вокруг меня появляется ярко-белый каркас воина. Медленно формируется скелет. Покрывается призрачной плотью. Поверх плоти воина появляются доспехи. В руках моего Сусаноо создаётся меч.

Взмах. Удар. Сметаю сразу больше десятка противников.

Парящий в небе остров, на котором построен дом старейшины, не выдерживает удара, распадаясь на части. За моим призрачным воином открываются крылья. Впервые я смог достичь совершенной формы Сусаноо на грани жизни и смерти.

С моих уст срывается помимо моей воли безумный смех.

Хорошая смерть.

Очередной взмах воина, забирающий жизни летающих мразей. Ударная волна размалывает в труху парящий рядом остров.

Вновь наношу удар. Вновь обрываются жизни Тэнгу.

Ещё один удар. Мир Тэнгу дрожит, не выдерживая мощи воплощения бога войны. Вихри ветра закручивают и разбрасывают воронов.

Удар, удар, удар, удар, удар, удар, удар... Каждый раз быстрее, увереннее.

Осталось мало времени. Глаза уже ничего не видят. Бью вслепую.

Из моих глазниц течёт кровь. Глаза не выдерживают высвобождающейся мощи.

Чувствую, что мой конец близок. Сейчас? Нет, ещё рано. Я не готов уйти. Я соберу богатую жатву для Шинигами.

Вслепую наношу удары. Чувствую смерть. Каждый удар несёт смерть.

Во взоре тьма. Но мне не нужен свет моих очей, чтобы поддерживать Сусаноо.

Собираю ту кучку чакры, которая осталась. Использую её для сенсорики. Чувствую всё вокруг себя в радиусе пятидесяти шести метров.

Круговой удар. Я вложил в него все оставшиеся силы. Смерть настигает всех, кто был слишком близок ко мне.

Призрачный воин, теряя подпитку моей чакры, начинает терять свои силы. Его яркость слабеет. Контуры размываются.

Во рту такой приятный привкус крови. Тело дрожит от перенапряжения.

Сердце сумасшедше бьётся в груди. К горлу подкатывает ком. Желудок не выдерживает.

Кровь бьёт набатом в голове. Моё тело хочет жить, отказывается умереть. Но одного желания мало.

Чакроистощение и потеря крови делают своё дело.

Мой рассудок теряется во тьме. Сусаноо развеивается, а тело падает.

Смерть?

23.

В тёмной пещере посреди мира Тэнгу, где текла чёрная река, на полу, покрытом мхом, лежало тело Изами Учихи. На лицо его капали редкие капли со свода.

В то же время старейшина воронов стоял недалеко от тела и внимательно следил за юным Учихой.

Он мог видеть, как из-за многочисленных повреждений утекает жизнь в теле юного шиноби, чувствовал, что вскоре придёт время.

"Пора", — решил древний Тэнгу, как только почувствовал смерть Учихи. В один момент оказавшись подле Изами, он приступил к своей работе. Нужно было успеть до того, как дух Учихи отойдёт в царство Шинигами.

Его ногти покрылись тёмной чакрой, которая преобразилась на кончиках пальцев в длинные чёрные когти. Подойдя к бездыханному телу, он сорвал жалкие лоскутки одежды — всё, что осталось от футболки Учихи после боя, и, присев на корточки, не обращая внимания на многочисленные ранения и кровь на теле человека, начал вырезать на его груди символы Томоэ.

Закончив первый посреди груди, он начал наносить второй на правом плече. Закончив с ним, он приступил к третьему на левом плече. Закончив наносить третий, он начал вырезать такой же на правой стороне грудного мускула. После повторил свои действия на левой стороне грудного мускула. Пятое томоэ. Вернувшись к правой стороне груди, он начал наносить шестой знак на левую часть правого грудного мускула. Закончив с ним, он приступил к вырезанию следующего, седьмого томоэ на правую часть левого грудного мускула.

Встав на ноги, он окинул взглядом дело своих рук. На груди Учихи от левого плеча до правого красовались семь вырезанных чакрой старейшины томоэ.

Удовлетворительно кивнув, древний Тэнгу взял в охапку короткие волосы Изами и притянул к себе его лицо. Аккуратно, стараясь не повредить глаза, он начал водить своими когтями вокруг глаз Учихи. Покончив с этим, он положил его на пол, после чего начал выводить символ равновесия вокруг пупка юного шиноби.

Закончив с нанесением этого символа, старейшина подхватил юношу на руки и просто скинул его в тёмные воды чёрной реки, напитанной чистой природной чакрой, которую использовали Тэнгу. Той чакрой, которая давала им возможность использовать элемент Тьмы.

Тело Изами медленно стало тонуть в тёмных водах, в то время как чакра, которая питала Тэнгу, их мир и особенно эту реку, нехотя начала втягиваться в тело Учихи сквозь вырезанные старейшиной символы.

"Если я успел провести всё вовремя, то он восстанет. Если нет, то Шинигами получит в ряды своего царства нового искусного воина, — подумал старейшина, направляясь прочь из пещеры. — Сейчас всё зависит от воли потомка старшего из сыновей Рикудо-сеннина".

Его работа сделана. Он исполнил свой долг перед Индрой, исполнил ту клятву, которую он дал Ооцуцуки в незапамятные времена, — передать способ развития глаз бога для смертного.

POV. Изами Учиха.

"Холодно", — всё моём теле промёрзло до костей. Тело билось в конвульсиях.

"Больно", — ужасающая боль в груди, вокруг глаз и в животе, прямо там, где находится очаг чакры. Но почему? Я ведь мёртв? А мёртвые не чувствуют боли.

"Страшно", — воспоминания прошлого врывались в мой разум и тут же сменялись на видения возможного будущего. Страшного будущего, где я теряю всё. Но ведь я всё уже потерял? Мертвецы ведь и так теряют всё при смерти? Всё, что дорого человеку, остаётся за гранью. Почему я чувствую боль в груди?

"Жалко", — умер так бездарно, так бесславно. Было такое ощущение, будто в моих жилах текла не кровь, а магма.

"Я мыслю?" — осознание этого заставило меня попробовать открыть свои глаза.

Но попытка была неудачной. Стоило мне только пошевелить веками, как невероятная боль пронзила мои очи.

"Я не мертв. Я мыслю, — поняв это, моя душа тут же воспрянула духом. — Но ведь я не дышу, и сердце моё не бьётся, — страх от осознания этого факта сковал меня. — Но кровь течёт во мне?"

"Нужно выбираться отсюда, где бы я ни был", — воля к жизни заставила меня начать грести руками и ногами, невзирая на расходящиеся волны боли по всему телу от моих действий. Тут же я почувствовал, как нехотя забилось моё сердце.

Но стоило мне сделать первый рывок, как перед глазами появилось очередное воспоминание.

Родители. Вот я, весь в бинтах, лежу в больнице, где ирьенин проводит модификацию моих мускулов, заодно убирая повреждения от жестоких тренировок Момору-сенсея.

Перед глазами встало недовольное лицо отца. Вот процедура заканчивается, и он, грубо подняв меня с кровати за шиворот, тянет за собой. Быстро добираемся до дома. Заведя меня на кухню, он наконец-то выпускает своё недовольство.

Громко отчитывает меня за мою лень, за мою слабость. Обвиняет меня в том, что я недостаточно усердно тренируюсь, плохо стараюсь.

Моя маленькая, юная версия терпит всё это беспрекословно.

Пощёчина.

В наказание он запрещает мне сегодня ужинать.

Мать, смотревшая на всё это со стороны, говорит ему, что это плохо. Это только отбросит меня в моих тренировках.

Следует грубый ответ отца. Лентяи недостойны пищи с семейного стола.

Виноватый взгляд матери встречается с моим, в котором плещутся обида и злость. Акеми отводит свой взгляд.

Я стерпел, молча пошёл наверх, стараясь побыстрее уснуть, чтобы не чувствовать голод. Даже в душ не пошёл. Сильно хочется есть. Нужно быстрее уснуть, чтобы более не терпеть это, продержаться до следующего дня.

Воспоминание резко заканчивается.

Начинаю грести дальше.

"Где же я? — после целой вечности, пытаясь выплыть непонятно откуда на поверхность, задал я самому себе вопрос. — Как долго мне ещё плыть? " — сил становилось всё меньше и меньше, а конца моего пути не было видно.

Вновь воспоминания.

Сижу, ужинаю на кухне, орудуя вилкой и ножом. Юдзуки нет среди нас, он на собрании старейшин. Мы с мамой дома одни.

Прошу маму поговорить с отцом. Она не обращает на мои просьбы внимания. Постоянно пытается перевести разговор на другую тему.

Но я всё продолжаю, умоляю её помочь мне. Говорю, что всё это слишком для меня. Впервые показываю свою слабость перед кем-то. До этого никто не видел меня таким, ни Момору-сенсей, ни отец. И никто больше не увидит.

Мать не выдерживает. Срывается на крик. Кричит мне, что я сам виноват, я слишком ленив, что она и так из-за меня разругалась с отцом. Её злой взгляд раздражает меня. Стискиваю нож в руке. Начинаю понимать, что никто не будет потакать мне, никто не будет давать мне поблажек.

"Никто меня не понимает. Я не могу больше", — глаза блестят. Но гордость не позволяет слёзкам пролиться.

Психанул. Выпрыгиваю через окно, бегу в лес.

Кто-то окрикивает меня, но я не слышу. Меня всё достало.

Сижу на дереве, сил нет, чтобы бежать дальше. Да их и не было с самого начала, лишь злость придала мне кратковременно сил. Тренировки Момору-сенсея слишком трудны. Но я стараюсь изо всех сил. Клянусь себе, что не покажу более слабости. Для себя самого.