| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Теперь пока про нас. Я, как и подобные мне создания, целиком состоим из магии, но в не-сбалансированном её состоянии. Как раз то, что магией считается у вас. Пример: некий маг творит 'Сосульку', а на деле он выдергивает одного из примитивных созданий воды из моей реальности, и оно тут же разрушается в вашем мире, вот с такими спецэффектами.
— Ты хочешь сказать, маги уничтожают вас своими заклинаниями?
— Ну вот не прямо нас — наш мир тоже многообразен. Есть у нас существа и наподобие тех же зайцев, жуков и прочей мелочи в вашем мире. Именно их, чаще всего, дергают маги. Таких, как я, вызвать ох как нелегко, и вызванные существа тут же распадаются, а энергия в чистом виде попадает обратно к нам. Не сразу, но обязательно. Чем быстрее происходит разрушение чего-либо, тем сильнее внешние его проявления, яркий пример — горение, когда быстро разрушается значительная часть материального вещества, получается пламя, получается тепло. Наши, будем назвать их, тела, разрушаются здесь с непредставимой пока для тебя скоростью.
— Да как это связанно все с нами-то? Ты уже скажешь? Я начинаю жалеть, что пустил тебя в голову! Толку мне с твоих заумных лекций, если завтра мы оба будем разрушатся!Ты быстро, а я медленно?!
— Если ты желаешь, я умолкну. Но объяснить цель без причин я не могу. Продолжать?
— Как будто у меня есть выбор...
— Наши миры тесно связанны, естественное течение энергий — от вас к нам. Вы, будучи воплощенными, все время своего существования аккумулируете энергию, откуда — мы сами не знаем, не успели выяснить. А разрушаясь, вы толкаете её в наш мир. Мы называем это 'переход'. И только после этого энергия становится подходящей для воздействия на ваш мир. Ваша энергия статична, неприменима к таким выбросам у вас же. Наша статична у нас, а у вас же это просто взрыв.
— Я так и знал, что само существование магов оскорбляет предков! — съязвил запутавшийся напрочь Рацек.
— Хм... вряд ли они способны оскорбится. Далее. То, что происходит у нас — опосредованно влияет на ваш мир. Мы существуем бок о бок, помнишь?
— Мне вообще очень сложно это понять, а еще сложнее — понять, зачем ты обо всем этом говоришь!
— Терпение, еще немного, и все встанет на свои места. Мне тоже тяжело из твоей памяти вытаскивать нужные слова и понятия! Ты, конечно же, слышал о духах деревьев, духах ручьев и тому подобных?
— Ну, даже видел. Чего уж там.
— Так вот это — наши существа, 'проросшие', если тебя так понятнее, в ваш мир. Все живое и неживое 'теряет' в наш мир малую толику энергии, но постоянно. Энергия как бы сочится через своеобразные поры. К этим слабым источникам присоединяются существа, не нашедшие другого, или, реже — сознательно выбравшие этот путь, и питаются этими крохотными ручейками. Если это дух двухлетней березки, то он слаб, потому как поток от нее совсем крохотный, но если дух опытен, он начнет 'подкармливать' свою березку той энергией, которой ей не хватает для жизни, потребляя лишь ту, которая в избытке — в дисбалансе с остальными. Со временем он получит сильное дерево, исправно снабжающее его пищей, а береза — лучшие условия, потому как его вбросы в этот мир, хоть и микроскопические, изменят само место, плодородность земли и так далее. Это хороший вариант развития событий.
— Есть и плохой?
— Есть. Пример: дух болотца медленно развивает свой 'мирок' и живет не тужит. Но в какой-то момент приходит очень сильное, энергетически, создание на его болото — воплощенный. В сумерках воплощенный видит в коряге нечто страшное, что его пугает и вынуждает бежать, и дух получает дармовой всплеск энергии — страх, в коем количестве получил бы, за полгода, а то и год развития своего мирка. В следующий раз дух попробует повторить эту ситуацию уже искусственно, и если получится — он пропал, больше он с этого пути не сойдет. Дальше — больше. Энергии становится настолько много, что дух начинает менять какого-нибудь головастика, чтоб он вырос и начал пугать воплощенных. Так появляются водяные и кикиморы. А потом, скорее всего — случайно, испуганный воплощенный умрет, и хорошо если утонет, тогда его 'хватит' на долго, а вот если его убьют... ...вобщем энергия умирающего не идет ни в какое сравнение с испугом! И кикиморы, войдя во вкус, начинают убивать. Подобным образом возникли легенды и о демонах.
— Красиво поешь: 'не мы таки — жизня така!' прям мильён раз такое слышал, тока без магиев и духов. Значит ты — этот, кикимор болотный? — вкинул-таки свой медяк Рацек.
— Нет, я существо, изъятое непосредственно из нашего мира.
— А че ж ты это... того, не разложился со спецеффектами, как все?
— Я пользуюсь искусственной связью с тобой. Меня долгое время держали в артефакте в голодовке, а у нас от количества энергии напрямую зависит мыслительная способность, поэтому мне даже сложно предположить, какой промежуток времени я так прозябал. Затем привязали к тебе, привязали с определенной программой, а спасло меня то, что ты носишь артефакт, который пробивает брешь в наш мир. Я так понял, он тебя от магии защищал, и сливал к нам энергию заодно. Я подключился к этому каналу, и начал потихоньку восстанавливаться. Затем я понял, что непосредственно от тебя я получаю больше, да и твой артефакт свой ресурс исчерпал, и магия стала накапливаться, а так как ты сам с ней обращаться, судя по всему, просто не умеешь, я начал её поглощать.
— То есть ты хочешь сказать что медальон, он был магический?
— Скорее — антимагический. По ту сторону от него собралось огромное количество потребителей, и они жадно хватали всю магию, до которой могли дотянутся... Ну, в общем-то, поэтому ты к ней и был почти что неуязвим.
— Теперь, по сути дела, мне надо добраться в совершенно определенное место в вашем мире, оттуда я смогу вернутся домой без расщепления. Но до этого надо отвязать нас друг от друга, потому что программа выполнится без моего участия, моя задача была лишь контроль — что бы ты двигался в нужном направлении. Для этого мне придется тебя научить, научить, как провести процедуру. Другого выхода нет, вашим магам в этом плане доверять нельзя, они предпочтут меня пленить и использовать, пока это будет возможно, а затем уничтожить, да и вряд ли они обладают необходимыми знаниями для процедуры разделения. Поэтому только ты, существо которому это выгодно не меньше, чем мне самому, сможешь это сделать. Сил у тебя достаточно. Не хватает только знаний.
— Зачем мне это? Не проще ли тебя уничтожить, и дело с концом? Вона, к эльфке дойду, тебя там распылят, да и все...
— Не дойдешь, твое сердце в моем распоряжении. Забыл? Да и после обучения ты сможешь успешно прятаться и отбиваться, что несомненно увеличит твои шансы на выживание. Решай. Учить насильно нельзя. Это один из законов.
— Ха! Решай. Ты делаешь мне последнее время такие предложения, что отказаться от них просто ни в какую не получается! Что с дроу делать будем? И с этим... Посланцем — бодрым трупешником?
* * *
Впервые после дома Лары, и впервые вообще, по собственной воле, Рацек снял амулет, подаренный мамой. Демон объяснил, что хоть этот амулет не один раз спас Рацеку жизнь, но теперь его миссия подходит к концу. Оказалось, что это вещь из того же разряда, что и амулет, призвавший демона — он тоже соединял миры, но по-своему. Сознания, заложенного в амулете было мало, и тварь, пойманная в него, была слаба, однако даже этого с лихвой хватало, чтоб переливать почти всю энергию носителя и его окружения в сопредельную реальность. Хотя демон и пытался втолковать, что реальность-то как раз была одной, лишь их с Рацеком природа столь сильно разнилась, что мир они воспринимали каждый по-своему, Рацеку было все же проще было делить миры на 'там' и 'здесь'. И без того его несчастный мозг пух от количества новой для него информации.
Его амулет был кормушкой по ту сторону мира, и к нему стягивалось огромное количество сущностей, подобных демону — энергия, текущая туда, неизменно поглощалась, поглощалась с лихвой, а тем временем сам-то амулет силой почти не обладал, обеспечивая тем самым магическую 'невидимость' и неуязвимость владельцу.
Однако с маминым подарком пришлось расстаться. Рацек снял его, памятуя данное матери обещание 'никогда ни за что не снимать амулет, пока не будешь уверен, что его защита тебе не нужна'. Обещание позволяло сделать так, память о матери — нет. Но пришлось повесить амулет на ближайшем корявом, измученном горными ветрами, дереве, потому как демон поставил его перед выбором: либо Рацек учиться — либо носит амулет. А учиться хотелось — мир, про который говорил демон был интересен, очень. Рацек сам не заметил как втянулся, и иногда даже подгонял демона: 'что же там дальше? Давай, давай!'
Он так сильно тянулся к знаниям, что впитывал их, как сухая губка — воду. Да и согласитесь: знания, от которых зависит ваша жизнь, усваиваются намного легче прочих. Так он узнал, что те, кому они молятся — вовсе не и боги. Просто несчастные из мира демона, что потеряли возможность вернутся назад, в свою реальность. Обрели самостоятельность и власть. Но тут их может поддержать лишь та энергия, что добровольно, или не очень, отдают им люди. Просто ходить и питаться, как на той стороне, у них уже не получается. Отсюда и жертвы, отсюда и тот факт, что бедняк, отдающий последнее богам, приносит жертву несоизмеримо большую, чем богач, забивающий табун лучших лошадей во славу богов. Им нужна не сама жертва — жертва лишь символ. Но приносящий богам бедняк сожалеет о том, что ему теперь нечем накормить детей, а довольный собой богач идет за ломящийся от яств стол — его жертва угодна, он переплюнул всех. Но нет! Шансов, что боги обратят свой взор к бедняку, и для поддержания веры кинут тому какое-нибудь простенькое чудо, ох как выше...
Рацек начинал понимать мир таким, каким он являлся, и был ранее сокрыт от него. Он начинал видеть и задумываться над тем, что он видит. Демон объяснил, что одна энергия всегда разрушительна. Если в расщелину течет Вода, но там голый камень — там не вырастет дерево. Но если птицы нанесут туда горсть Земли, а солнце согреет эту горсть живительным Огнем и благодатный ветер будет перемешивать там Воздух, семя попавшего туда дерева непременно вырастет. А после его гибели — Земли, Воды Огня и Воздуха там станет на много больше, и на этом поднимутся другие деревья, начнут жить другие существа, многократно умножив силы данного места. Так происходит Созидание. И напротив: если пересохнет питательный ручей, то солнце, прежде благодатное, выжжет Огнем землю и все живое в расщелине, а ветер развеет оставшееся. Так происходит Разрушение. И чем больше дисбаланс стихий, тем разрушительнее она действует. Такова магия. Таков закон всего сущего. Рацеку предстояло научится Созиданию, для того, чтобы он мог освоить Разрушение. Демон утверждал, что только этот порядок правилен, так же он говорил, что воплощенные маги слабы, ибо, как правило, владеют только чем-то одним, а это путь Разрушения — на него нельзя ступать не научившись Созиданию.
Нужный им замок они нашли, нашли легко — демон рассказал, что он видит огромное количество собратьев, которые кормились здесь, у некого места — там полно дармовой энергии. Раньше было полно. Ныне же 'источник' покинул место, и демоны ошивались здесь скорее по привычке, и в надежде на возвращение источника пира. Вывод был однозначен — эльфки здесь нет. То что остаточная магия — эльфская, демон определил с большой вероятностью. С эльфом он, оказывается, уже встречался. Так же демон заверил, что 'автора' магии в замке Рацек по окончанию обучения легко найдет.
Так что спешить и в самом деле стало некуда. Континент, за оставшийся от данного им колдуном срока, год, можно весь пройти вдоль и поперек, включая пустоши.
Они ушли в горы свой странной до рези в глазах компанией. Так как теперь 'тварь-у-сердца' стала союзником, можно было надолго оттянуть миссию, но полностью отказаться было нельзя — демон заверил, что ровно через три года сработает не подконтрольное ему заклинание, и сердце носителя, Рацека, остановится. Дроу опять 'предстал перед богиней', и ему было объяснено, что человек, дескать, слаб, и его надо учить, а для этого прийдется отложить миссию. Ему же, как сопровождающему, было вменено в обязанность кормить и защищать 'миссию'. Нельзя сказать, что невольный попутчик остался доволен разговором, но возражать не решился. Пока не решился.
Они с дроу нашли пещеру, высоко в горах — не достаточно высоко, чтоб не остаться без козлятины и горного чеснока, активно прорастающего в складках гор, но и вместе с тем довольно высоко, чтобы не встретить ни одного другого двуногого разумного.
Глава 14.
Когда Дарриэль с озирающимися младшими покинули лагерь, Торден с самым решительным видом подошел к костру и сел напротив эльфийки. И тут решимость покинула его. 'Кто я такой, что бы вмешиваться? Мало им лордов?..' — подумал Торден. Но, посмотрев на безучастно сидящую девушку, решил — нужно вмешаться!
Подкинул хворост в костер, поправил угли под маленьким медным котелком с водой... И все пытался подобрать слова да они что-то расползались, не желая складываться. Принцесса Элли — не его кадет, и говорить с ней сложно, да и чувствовал себя рядом с ней воин как-то 'не в своей тарелке'.
— Торден, вы хотели поговорить, — напомнила о себе принцесса.
Торден отвлекся от огня и решил для себя — была-не-была! Элли сидела с ровной спиной, сложив руки на коленях, как примерная девочка. Воин хмыкнул, оценив шутку и начал говорить:
— Да, леди Элениэль я бы хотел поговорить о лорде Дарр...
Но эльфийка его спокойно перебила, пристально и не мигая глядя на воина:
— Оставьте, пожалуйста, титулы, политес и наш язык, Торден. Я знаю, как они режут вам слух, и как тяжело даются. Говорите, как привыкли — я пойму.
Торден выдохнул с заметным облегчением, и сказал, уже на языке дроу:
— Хорошо, — и, набрав в грудь воздуха, как перед прыжком в ледяную воду, предупредил, — Элли, то, что я тебе сейчас скажу, должно остаться между нами.
Элли, подумав немного, спросила:
— Клятва? Или достаточно моего слова?
— Достаточно слова. Вы уже доказали, что ваше слово равносильно клятве...
— Я, Элениэль Аллиан Гэлторн Тинвэ, даю слово чести воину Тордену, что все, что я от него услышу на этой поляне в этот вечер, останется скрытым только в моей памяти. — Четко проговаривая слова, делая выверенные и ровные паузы, произнесла принцесса, — Исключение составляют только те выводы, что я сделала да данного разговора и лишь подтвердятся.
Торден медленно кивнул, хотя по телу прошел озноб... Если бы статуя богини вдруг заговорила, она бы разговаривала вот так... Как принцесса сейчас.
— Хорошая формулировка. И как я пойму — что из выводов ты сделала ранее?
— Я сама определю, Торден. И, поверь, солгать не смогу. Никак. — Криво усмехнулась девушка.
— Ладно, верю, хотя сам не понимаю — почему.
Торден, усмехнулся и стал серьезен. Чуть подумав, изрек довольно неожиданное:
— Элли... Дарриэль — молодой балбес, — начал уверенно темный, — Он не похож ни на дроу, ни на светлых эльфов. Он рос со светлыми, с вашим братом под присмотром вашего отца, но подчиняется клятве, данной Императрице.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
