Артефактика: от теории к практике

Последнее было уже выдохнуто сквозь зубы, когда господин Дайн вновь повернулся ко мне.

— Могу я для вас что-то сделать, мастер Аттария? — резкая перемена тона с рычащего на заискивающе-ласковый заставила меня вздрогнуть и выдать неожиданно для самой себя:

— А у вас нет случайно лишнего измерителя насыщенности магических полей? Наш что-то барахлит...

Управляющий растерянно моргнул и встопорщил черные усы.

— Найдем, — уверенно заявил он тоном "даже если нет — из-под земли достанем".

За ту четверть часа, что я просидела в приемной кабинета управляющего, приходя в себя, отламывая мелкие кусочки от предложенной шоколадки и запивая ее холодным (от горячего я благополучно отказалась!) чаем, я успела о многом подумать.

Самым главным осознанием было то, что Максу сообщать о произошедшем категорически нельзя. Человек, притащивший на своем горбу ритуальную маску квакиутль только для того, чтобы с моей головы не упал лишний кудрявый волосок, их ведь тут поубивает всех к бесу. Но это даже и неважно. Что важно — он почти наверняка больше не пустит меня работать в шахте. А этого я ему точно не прощу!

Значит, о маленьком приключении, сопровождавшем поиски измерителя надо умолчать. Вот только, что будет, если он узнает от кого-то другого?

Воображение живо нарисовало красочное отсечение моей непутевой головы.

Нет, плохая идея.

Но не рассказывать же?

Мучительные размышления прервало появление управляющего с измерителем в руках.

— Вот, мастер Аттария, нашли! — радостно объявил он, присаживаясь рядом. — Может, вам еще что-то нужно?

Я помотала головой, разглядывая лимон на дне чашки.

— Мастер Аттария. — В голосе мужчины послышались знакомые вкрадчивые нотки. — Честно говоря, не знаю, как это и сказать... у меня к вам будет очень деликатная просьба.

Так. Что-то начало мне не очень нравится.

— Видите ли, — продолжал господин Дайн. — Случившееся сегодня в шахте — это выходящая за любые рамки, но все-таки случайность. Я вам клянусь, что подобного не происходило ни разу за те семь лет, что я занимаю этот пост. Да и можете хоть всех работников опросить — они подтвердят.

Я кивнула — верю, еще не совсем понимая, к чему он клонит и какова же будет просьба.

— Так вот... — мужчина вздохнул. — Может быть, мы можем как-то уладить это между нами и не ставить мастера Шантея в известность насчет случившегося?

Мне послышалось? Неужели есть шанс не рассказывать Максу о происшествии? Я удивленно вскинула глаза на управляющего, но тот мое удивление, кажется, истолковал по-своему.

— Поймите меня правильно, мастер Аттария. Эта экспертиза для нашего месторождения значит очень много, и мне не хотелось бы сорвать ее из-за такого досадного инцидента, который больше никогда не повторится. В свою очередь, я мог бы...

Погодите. Про экспертизу я совершенно забыла. А ведь если бы в лифте оказалась не я, а группа шахтеров, то могла бы случиться авария и посерьезнее, с жертвами и, не дай боги, смертями... и это на шахте, где мы сейчас рассматриваем возможность повышения статуса.

Я прикусила губу. Во мне боролись два одинаково сильных желания: утаить от Макса случившееся и, тем самым, обеспечить себе дальнейшую беспрепятственную работу или же рассказать все, как есть, потому что в нашем деле этот "инцидент" значение играл достаточно большое.

— Хорошо, — наконец, приняла решение я, и управляющий ощутимо воспрянул духом.

— Но я рассчитываю, что вы предоставите мне отчет по итогам расследования. Ведь расследование будет проведено самым тщательным образом, верно? — с нажим спросила я.

Управляющий рассыпался в заверениях, что именно так оно и будет. Я встала. Мышцы все еще подрагивали внутренней дрожью, но внешне, вроде бы, ничего не было заметно.

— Мне надо вернуться в шахту. Мастер Шантей ждет.

Управляющий тоже поднялся, протягивая мне измеритель, про который я едва не забыла.

— Как вам будет удобно, чтобы я передал подарок? — вдруг поинтересовался он.

— Подарок? Какой подарок? — озадачилась я.

— Ну как же, — кустистые брови чуть приподнялись. — Знак моей признательности о сохранении нашей маленькой тайны.

В памяти промелькнуло, что и впрямь, пока я судорожно размышляла о том, как поступить, господин Дайн вещал что-то про "скромное вознаграждение за прекрасную работу, в каратном эквиваленте, конечно же". О боги, вранье враньем (нет, определенно "наша маленькая тайна" звучит лучше), но до взяточничества я еще не скатилась.

— Забудьте, — произнесла я, стараясь говорить твердо и выглядеть полностью уверенной в своей правоте. — И постарайтесь не ставить меня больше в неловкое положение столь.... компрометирующими предложениями.

Я поудобнее перехватила измеритель подмышкой и стремительно вышла из кабинета.

А спустя несколько минут я стояла в нескольких метрах от клети и понимала, что в таком чудесном плане — скрыть от Макса произошедшее и продолжить спокойно работать — был один большой прокол. При одном взгляде на эту деревянную коробку в душе зарождался неконтролируемый ужас.

Я сглотнула и медленно двинулась вперед, вцепившись в измеритель, как в спасательный круг.

Провал шахты страшил чернотой. Клеть выглядела хлипкой и ненадежной. Ноги подкашивались. При воспоминании о поскрипывании тросов над головой и жутком щелчке хотелось рухнуть в обморок.

Но еще больше, чем спуск, меня пугала мысль, что если я не смогу сейчас себя заставить спустится вниз — не смогу уже никогда. А это — несмываемое пятно на репутации. Кому нужен специалист, который всего боится? И кому нужен артефактор, неспособный выполнять самые ответственные работы? Второсортный мастер.

Так что — да, спуск меня пугал. Но профнепригодность пугала гораздо больше.

А потому провожаемая сочувственными взглядами охранников я, зажмурившись, шагнула в клеть.

Сухо щелкнули замки. Двери зафиксированы. Глухой голос в переговорник — "Вторая кабина. Спуск". Шелест тросов, поскрипывание. Белый яркий дневной свет в какой-то момент погас и тут же сменился более тусклым и желтоватым искусственного освещения. Малейший крохотный рывок троса вызывал желание сползти на пол клети и завыть в голос, а лучше заколотить по двери с воплями "выпустите меня отсюда-а!". И когда она, наконец, остановилась, а я вывалилась в объятия дружелюбной охраны, было ощущение, что я заново родилась.

На подходе к штреку, где должен был работать Макс, я надолго остановилась, собираясь с духом и приходя в себя.

Все хорошо, Нинон. Все хорошо. Не говорить ему будет лучше для обоих.

Заслышав шаги, мастер выпрямился и с улыбкой пронаблюдал за моим приближением.

— Я подышала свежим воздухом. — С этими словами я торжественно вручила ему измеритель. Улыбка превратилась в широкую ухмылку.

— Что это? — его пальцы вдруг взметнулись вверх, отводя со лба короткую кудряшку челки.

— Что? — удивилась я, вскинула руку и провела по коже.

Ай, щиплет! Демон, крепко же меня о стенку лифта приложило.

— Ерунда, — беспечно отмахнулась я, внутренне холодея от ужаса. — Торопилась назад, открывала двери клети лбом.

Макс только покачал головой и вернулся к работе. А я тихонько вздохнула.

Нет, все-таки вранье.

Страх разоблачения настырно грыз меня изнутри весь остаток рабочего дня. А при этом еще и нужно было без конца себя контролировать, чтобы мастер ничего не заподозрил. Я вымоталась за пару часов больше, чем за два дня лазанья по карьеру, пока не пришла к мысли, что хватит трястись. В конце концов, я имею право принимать собственные решения. Даже если они окажутся ошибочными. Даже если они не нравятся Максу. Даже если они не нравятся Максу, потому что окажутся ошибочными.

Этот оптимистичный вывод придал уверенности, и дело пошло куда веселее. Но о случившемся я все же не забыла. А потому перед самым окончанием дня вызвалась сходить уточнить расписание на завтра — в каких забоях шахтеры в первую очередь остановят работу, чтобы мы могли их осмотреть. Ну и заодно занести измеритель. Макс согласился без возражений, а я лишний раз порадовалась, что подъем пройдет без него. Успех недавнего преодоления паники еще определенно нуждался в закреплении.

— Мастер Аттария, — против обыкновения управляющий мне не обрадовался. Вид у него был растерянно-злой. — А я как раз думал, как вам сообщить.

Сердце заколотилось чуть быстрее от дурного предчувствия.

— Авария не была случайностью, — не стал юлить мужчина, избегая, тем не менее, смотреть мне в глаза. — Трос подрезали.

Находящийся тут же солидный дядечка-орк, кивнул и перехватил эстафету:

— По результатам расследования можно утверждать, что трос, оборвавшийся во время аварии, был поврежден не в ходе эксплуатации, а подрезан неизвестным злоумышленником. В данный момент его личность устанавливается, охрана приложит все усилия и сделает все возможное, чтобы найти виновного. Во избежание подобных ситуаций впредь, меры безопасности усилены, — отчитался он монотонным голосом.

И под эту хмурую речь я размышляла о том, что врать Максу все же было скверной идеей...

В гостиницу я возвращалась глубоко погруженная в свои мысли. Мастер лишних вопросов не задавал, кажется, решил, что я устала и вымоталась. Но меньше всего меня сейчас волновали гудящие ноги и чуть слезящиеся глаза.

"Маленькая тайна" вместо того, чтобы решить мою проблему превратилась в "большую катастрофу". Потому что не рассказать Максу о случившемся в свете диверсии было нельзя. Если, как предполагают господин Дайн и его начальник охраны, она была подстроена конкурентами, чтобы сорвать повышение статуса Аргейдовых приисков, то кто может поручиться, что им не придет в голову еще какая-нибудь светлая идея? И они не попробуют, например, припереть мастера-оценщика к стене с ножом у горла. Макса обязательно надо предупредить об опасности.

Но рассказать о саботаже — признаться в намеренном утаивании правды. И если раньше на кону стояла "всего лишь" свобода. То теперь вообще — жизнь!

Убьет. Как пить-дать убьет. В стене шахты закопает и скажет, что так и было.

В памяти некстати всплыл давний скандал в мастерской на тему моих кудряшек, вернее, их отсутствия. Если он из-за такого пустяка так разъярился, то что же будет сейчас?..

Мы разошлись по комнатам — переодеться и привести себя в порядок перед ужином после суточного нахождения под землей. Но, стащив с себя блузку, я поняла, что чем дольше откладываю признание — тем хуже. А потому торопливо натянула первое, что попалось под руку, и вылетела в коридор.

Макс на стук отозвался не сразу.

— Ты уже? — удивился он, открывая дверь. — Подожди две минуты, я... что стряслось?

Да уж, прямо сейчас скрывать эмоции вряд ли получалось, меня куда больше волновал правильный подбор слов. Но они почему-то не находились.

— Кое-что случилось, — я вошла и прикрыла за собой дверь, а потом замерла возле нее, нервно сжимая пальцы. — Сегодня после обеда. Когда ты послал меня за измерителем...

Чем дольше я говорила, тем отчетливее каменели скулы, тем темнее становились глаза, тем реже и шумнее дыхание. И в какой-то момент я опустила глаза, потому что смотреть на стремительно впадающего в бешенство мастера было попросту страшно.

— ...я сглупила. Прости.

— Сглупила?! — мгновенно взвился Макс, судя по всему, с трудом дождавшись окончания речи. — Да чем ты вообще думала?! Это не просто глупость, это идиотизм какой-то! Ты за кого меня принимаешь?!

— Просто... — заикнулась я, но тут же стало ясно, что право голоса я на ближайшее время потеряла безвозвратно.

— Ты всерьез полагаешь, что я запер бы тебя в комнате из-за несчастного случая? Я что, за эти два месяца неясно дал понять, что хочу, чтобы ты стала хорошим специалистом? Я не прилагал все усилия для того, чтобы тебе помочь в этом? Я похож на идиота, который готов загубить собственные старания, из-за какой-то случайности, которая может никогда в жизни больше не повториться?

У меня уже пламенели и щеки, и уши. Я и без того чувствовала вину за случившееся, но теперь в кампанию червячков "за вранье" и "за непрофессионализм" вгрызся еще один — "за неблагодарность".

— Но если бы ты знал, что это диверсия, — я все-таки попыталась защититься. — Ты не позволил бы мне работать. Как тогда в мастерской — остаться на ночь.

— А ты не думала о том, чтобы не решать за меня, как я прореагирую?! И вообще! Ты. Мне. Соврала! — обвинительно ткнул он, а потом тут же перескочил на преступление по совершенно иной статье. — Ты хоть понимаешь, что мы здесь не в игрушки играем, а занимаемся очень важным и ответственным делом, в котором имеет значение любая мелочь. А подобное — это уж точно не мелочь!

— Макс, я... — Желание оправдаться по двадцать пятому кругу внезапно испарилось, и я только устало уточнила: — Скажи, ты на меня сейчас как на девушку орешь или как на подмастерье?

Мужчина замер на вдохе для очередного обвинения, уставился на меня и вдруг шумно выдохнул.

— Тьфу на тебя, Нинон, такой скандал испортила.

И отвернулся.

В комнате повисла гнетущая тишина, которой я отчего-то не обрадовалась.

— Макс...

Мастер не отозвался, вместо этого, задумчиво глядя в окно, начал методично и неторопливо застегивать рубашку.

Я потопталась у дверей, чувствуя себя на редкость глупо. И что теперь делать? Уйти к себе, дать ему отбушеваться и вернуться к разговору о том, что после ссор вообще люди частенько мирятся, позже? Или, если я сейчас уйду, он окончательно рассердится?

Хотя куда уж окончательнее...

Я сделала маленький шаг вперед. Еще один. И еще. Пока не уперлась в каменно-напряженную спину своего мастера. В прямом смысле — ткнулась лбом и, помедлив мгновение, неуверенно обняла за пояс.

— Прости, пожалуйста, — глухо пробубнила я белому льну перед глазами.

Сначала Макс не шелохнулся, а затем глубоко набрал в грудь воздуха, шумно выдохнул и обернулся. А мгновением спустя, он сгреб меня в охапку, с силой прижимая к себе. Я прислонилась щекой к тонкой ткани, через которую ощущалось биение сердца, и улыбнулась, счастливо закрывая глаза.

— Испугалась? — мастер вытащил из моих волос шпильки и не глядя отбросил в сторону, чтобы зарыться пальцами в радостно рассыпавшиеся по плечам кудряшки.

— Тебя? О, да. Такой грозный — жуть! Я впечатлена.

— Дурында, — он чувствительно дернул меня за локон.

— Есть немножко, — смущенно признала я.

— Немножко?!

— Ладно-ладно, сегодня — множко! — я повернула голову, целиком пряча лицо на широкой груди, и негромко призналась: — Испугалась. Очень.

Руки Макса пришли в движение, скользнули вверх, обняли мое лицо, заставляя чуть отстраниться, вскинуть голову и заглянуть в серые глаза, полные нежности. Мой мастер провел большим пальцем по щеке, вдохнул, разомкнул губы, будто хотел что-то сказать...

А может быть, мне показалось, потому что в следующее мгновение он наклонился к моим губам, целуя. Неторопливо, с ощутимой, едва сдерживаемой страстью.

В голове все знакомо поплыло, тело мгновенно сделалось мягким и податливым, я потянулась вперед, желая большего, но Макс вдруг оторвался перевести дух.