Третий завет

В результате короткого обсуждения, в которое вмешался даже Гавриил, договорились, что доспехи будут использоваться рыцарями, уходящими на задание. А мне будет выплачена компенсация под гарантии Гавриила. Пока что все трофеи я переправляю на родину Рока Римая, чтобы там их превратили в предметы Системы. За это я отдаю ему часть самых простых трофеев, и один комплект кожаной брони. После этого я буду обязан вернуть остальные доспехи в божественный домен, где они будут храниться на своего рода оружейном складе. На осуществление этих действий мне было выдано новое божественное задание с наградой в виде баллов репутации.

Весь груз всё равно не получалось унести, но тут на выручку вновь пришел Гавриил, выдав нам ещё одну котомку налётчика, не имеющую привязку. По завершении задания я должен буду вернуть её обратно. Груз пришлось ещё раз перекладывать, и я в очередной раз призвал Глэйса.

— Хуан, — задумчиво обратился ко мне напарник, — Ангел-хранитель поручил мне задание — "Миссионерство". Мне надлежит распространять священное учение. Однако посвятить кого-либо Богу я пока не успел. Там есть некоторые сложности. Ты не будешь против, если твой конь пройдёт посвящение и подобно нам станет адептом Саваофа?

— Это как? — Искренне озадачился я, но тут же вспомнил не раз слышанную в Кастилии балладу о тамплиере и его боевом коне. В ней, обводя перед битвой глазами неисчислимые ряды сарацин, одолеть которых нет никакой возможности, храмовник обращается к своему коню, извиняясь за то, что тому так долго приходилось терпеть своего несносного хозяина. Треплет ласково его по холке и утешает, что сегодня его верному товарищу — боевому коню — осталось потерпеть своего хозяина в последний раз. Ведь уже совсем скоро они вместе поскачут в свой последний бой, прямо в Рай*.

* Автор имеет в виду средневековую балладу "Прыжок тамплиера", упоминание о которой попалось однажды ему на глаза при изучении франкоязычных источников.

(примечание автора)

— Не попробуем — не узнаем. — Вырвал меня из воспоминаний голос Римая.

Миссионерскую деятельность союзнику в результате Гавриил не зачёл, но к нашему обращению отнёсся с неожиданной серьёзностью. Я как-то раньше и не задумывался, есть ли у животных душа и куда она попадает после смерти. А ведь проблема интересная и актуальная не только для меня.

Отвечая на мой вопрос, Ангел задумчиво, словно думая о чём-то своём, объяснил, что душа у животных есть, хотя она и отличается от человеческой. Пояснив, что только человека Бог творил по своему образу и подобию. Раз у животных есть душа, то, теоретически, как и любая душа, она может попасть в Рай. Однако животные, в отличие от человека, лишены свободы воли. И этим похожи на Ангелов. Но если Ангелы исполняют волю Божию, то животные неразумны и просто живут. Среди них нет грешников, но нет и праведников, любые их поступки не будут взвешены и оценены в день Страшного суда. Поэтому души животных не попадают в Рай по-умолчанию, но могут в нём пребывать, если на то будет воля Божия. Чтобы Рай не выглядел пустым и безжизненным, например. Таким образом, рыцарский конь действительно может попасть в Рай.

— Твой конь — особый случай. — Заявил Гавриил. — Он именованный оруженосец, получивший разум, сколь бы слаб тот ни был. Обретя разум, он потерял невинность, но не обрёл в полной мере свободы воли, скованный ограничениями Системы, выраженными в свойствах карты Призыва. И поэтому за поступки своего коня будет нести ответственность его хозяин, то есть ты.

Высказав мне всё это, Посланник Божий добавил, что возможность принятия в адепты не-человека ранее не приходила ему в голову. Просто повода не было. И осознание подобной возможности было передано ему Богом лишь в момент моего обращения с необычной просьбой.

Я попросил Глэйса принять покровительство Бога, но Ангел резко оборвал меня, сказав, что решение должно быть принято добровольно, а не по приказу хозяина. Впрочем, на решении моего коня это не сказалось.

— Имей в виду, в случае гибели шанс спасти душу и воскреснуть есть только у тебя, но не у него. И ещё, — Гавриил на мгновение сосредоточенно прикусил губу, — не обольщайся. Согласие твоего коня дано добровольно только формально. Его сознание спит. Сегодня решение принимал инстинкт, а вовсе не разум.

Я кивнул, показывая, что понял.

— Я предполагаю, что проблема сохранения души в наличии филактерии и её отсутствии у Глэйса. Так ли это?

— Это так. Но ваши совместные заслуги недостаточны, чтобы просить её у меня. Однако сама такая возможность существует. Как обрести расположение Бога ты знаешь.

Эксперимент по перемещению человека в "котомке налётчика" провели тут же, прямо на площади, под присмотром Гавриила. Чем закончится такая попытка, заранее не знал даже он, поэтому мы и решили не рисковать. Если что-то пойдёт не так, то меня успеют откачать, риск минимален. И мы не ошиблись.

Перед тем, как поместить меня внутрь хранилища Рока Римаю, как владельцу, поступило системное уведомление наподобие ранее виденного мною. Предупреждение о том, что долго меня в котомке держать нельзя, могу испортиться. Ага, протухну и завоняю. Внутрь моё тело можно было поместить вручную, но удобнее оказался другой вариант. В нём мне приходило уведомление о том, что мне предлагают переместиться в "котомку налётчика", в нём же меня предупреждали об опасности такого шага и спрашивали моего согласия. Если я соглашался, то оказывался внутри хранилища. По ощущениям это походило на сидение под водой. Вроде бы и неприятных ощущений никаких нет, но в то же время приходит понимание, что долго так не высидеть. При этом тело тебе не подчиняется, и даже попытаться вздохнуть не получилось. Жутковатое ощущение. Впрочем, минуту-другую продержаться так можно. А больше — лучше не рисковать. Чуйкой чую — могу испортиться.

Договорились, что в случае каких-либо проблем Рока Римай освободит меня из хранилища прямо у себя в "Личной комнате". Даст отдышаться и войдёт в следующую портальную арку. А если всё будет нормально, то я открою глаза уже в его краях. Так и случилось, проблем не возникло.

Первым делом я огляделся. Непривычная, но богато обставленная каменная комната, в одной из стен два высоких узких окна, через которые падает свет. Рядом стоит Римай, незнакомая коленопреклонённая женщина его племени и в дверном проёме (без самой двери) воин в шкуре ягуара, с коротким копьём в руке и с бронзовым топориком на поясе. Оружие я выхватил глазом раньше, чем лица. Ничего не поделаешь — привычка. Все смотрят на меня.

— Я в порядке.

Рока Римай удовлетворённо кивнул и принялся командовать. Из коридора уже слышался топот ног прислуги. Точно прислуги, воины бегут иначе.

В мгновение ока вещи из наших сумок были выложены на пол и под восхищенные восклики рассортированы. У меня пытались что-то спрашивать, но язык был совершенно незнакомый. Разумеется, меня тоже не понимали. Римай сказал, что кроме него в окрестностях есть лишь несколько человек, знающих язык Системы, но здесь и сейчас из них никого нет. Проблемой это не является, так как я его личный гость и об этом все уже уведомлены. Пока его жены и слуги спешно собирали нам еду на стол мы вышли во двор. Там под восхищённо-боязливые ахи и охи я призвал Глэйса, разгружать которого пришлось нам с хозяином, так как остальные подходить боялись, особенно женщины. Впрочем, может это у местных обычаи какие-то. Без знания языка гадать бессмысленно. Я разгружал коня и передавал груз Римаю. А уже тот сгружал сумки на каменные плиты двора. Богато живёт союзник, ничего не скажешь.

Просьба накормить, напоить и выгулять Глэйса вызвала нешуточный переполох. Всё понимаю, но первым делом рыцарь обязан позаботиться о своём коне. Потому что позаботиться о себе сам он не может. Ни овса, ни ячменя, ни хотя бы пшеницы в хозяйстве Римая не нашлось. Этих культур здешний народ просто не знал. Мне предложили зерно незнакомых растений, и я, поколебавшись, его принял. Надеюсь, Глэйс откровенную гадость есть не станет, и расстройство кишечника не заработает. А пока слуги бегали в непонятных мне хлопотах, я расседлал коня и напоил его. Хвала Создателю! Хотя бы вода у них оказалась обычной. Потом, с разрешения Римая, пустил его пастись во внутреннем саду, откуда мигом исчезли все слуги.

— Римай, да скажи им, что он их не съест. У него сегодня постный день.

— Я им сказал. — Не принял шутки хозяин. А может не понял, не знаю.

Вообще, пока слуги суетились, а я возился с Глэйсом, Рока Римай тоже не сидел без дела. Кстати, бездельничающих людей я вообще ещё ни разу здесь не видел. Перво-наперво он разразился градом приказов и распоряжений, сути которых я не понимал, но интонации ни с чем не спутаешь. Оружейные карты он отдал какому-то воину, который немедленно с ними убежал. Именно убежал, а не ушел. Причем не один, а за ним пристроилось еще несколько, видимо, его охрана. Ещё один воин получил две карты навыка и одну оружейную и тоже куда-то убежал. Чуть ли не бегом притащившие мешки женщины споро принялись собирать в них монеты. В их суету я был вынужден вмешаться, так как дурёхи явно не понимали, что мешки не выдержат веса монет и порвутся.

С выгрузкой монет вообще получилось интересно. Основная их часть находилась в амулете, надетом на шею Глэйса. Помня вес хранящегося внутри груза — почти 200 кг — снять его я даже не пытался. На мой вопрос Римай предложил ссыпать монеты прямо на мостовую, что я немедленно и исполнил. Ума ж палата. О том, что выгрузить две тонны монет себе под ноги не умно я подумал лишь тогда, когда поток монет хлынул на камни. В результате передние ноги Глэйса и мои собственные завалило едва ли не по колено, лишь чудом не отдавив мне ступни. Медяки, разумеется, разлетелись во все стороны, увеличив переполох.

На выручку мне никто не поспешил. А как же? Ведь рядом страшное чудище, которое ощутив исчезновение тяжкой ноши поспешило с негодующим ржанием встать на дыбы и ускакать в сад, пугая разбегающихся людей. Вдруг укусит? Монеты тоже хлынули из хранилища не струёй, которую можно было бы контролировать, а вывалились сразу все. Так что увяз я надёжно. В общем, выступление бродячих артистов удалось. Забудут нас тут не скоро.

Всё когда-нибудь заканчивается. Так что в конце-концов Глэйс был обихожен, порядок восстановлен, а доставленный груз разобран. Я и сам, омывшись, занял место за накрытым столом. С омовением мне пытались помочь, но я отбился. Храмовникам запрещено принимать помощь женщин при омовении ног, а я не хотел приучать местных к тому, от чего мне вскоре придётся отказаться. Да и просто застеснялся, уж очень у девчонки глаза горели. Видно, что ей и страшно, и любопытство распирает так, что того и гляди лопнет. Это я уже позднее узнал, что моему целомудрию ничего не угрожало. Девчонка оказалась приписанной к местному храму Солнца, не жрица, но что-то наподобие римских весталок*.

* Весталки - это жрицы римской богини домашнего очага — Весты. При посвящении девочки давали ряд обетов, в том числе безбрачия и целомудрия. Основным занятием весталок было поддержание священного огня. Их было очень мало. Число весталок, занятых поддержанием священного огня, никогда не превышало шести.

Проведённое главным героем сравнение местного аналога "дев Солнца" с весталками несколько некорректно.

"Дев Солнца" обычно связывают с обычаями инков, но автор сознательно совершает допущение, что эту традицию сами инки переняли от окружающих их народов. "Девам" тоже под угрозой смертной казни запрещались посторонние сексуальные связи, но, в отличие от весталок, в покои к "девам Солнца" имел доступ верховный правитель. А ещё он мог выдавать "дев Солнца" в награду проявившим себя подданным в качестве жены. "Девы Солнца" могли становиться жрицами в храме Солнца, но реально решались на этот шаг лишь очень немногие.

(примечание автора)

На следующий день Рока Римай водил меня по городу, располагавшемуся в живописной горной долине, знакомил с местными аристократами, некоторые из которых отображались как "воины", а парочка даже языком Системы владела. Я особо не возражал, так как Глэйсу впервые выдалась возможность отдохнуть, и никто не знает, когда выпадет следующая. А у гостеприимного хозяина тоже оказалось множество дел, отчего он то и дело перепоручал меня местному священнику — колоритному старику с острым умным взглядом, но очень жёстким, какого не ожидаешь от священнослужителя. Из разговоров с ним я понял, что раньше он был язычником и поклонялся Луне. Честно говоря, я просто побоялся спрашивать, а поклоняется ли он ей сейчас. Он мог ответить, что "да". И что бы мне тогда оставалось делать? За меч хвататься? Глупо. И вдвойне глупо, если учесть, что ещё считанные дни назад этот народ не знал о Боге, а подавляющее большинство местных жителей и сейчас не знает. Я всё-таки не совсем уж непроходимый дурак, и понимаю, что обращение чужого народа в истинную веру занимает время.

Старик живо интересовался всем. Более всего, конечно же, Богом и всем, что с ним связано. Я мысленно благодарил свою новую память, так как с прежней, чую, осрамился бы по полной. Что ещё хуже, я мог по неразумению ввести собеседника в заблуждение. Кто знает, к каким последствиям это могло бы привести? Меня в жар бросило, когда я осознал всю тяжесть ответственности, которая лежит на плечах миссионеров, так часто пренебрегаемыми и не замечаемыми мною прежде. Знание полудюжины молитв и искажённые обрывки Святого писания, знакомые мне из прежней жизни, вряд ли бы оказались достаточны. Сейчас, имея навык "Богословие", пусть и лишь на первом уровне владения, я уже мог хотя бы что-то отвечать, а не издавать лишь невнятное мычание.

Мы посетили и местных ремесленников, где скрупулёзно изучались принесённые нами вещи. Любые вещи: одежда, сапоги, фляга и так далее, а не только оружие и доспехи. Я призвал Глэйса и демонстрировал седло и сбрую, объясняя, зачем они нужны и почему они должны выглядеть именно так. Случайно выяснилось, что местные жители не знают ни кораблей, ни лодок, а строят только плоты, на которых выходят даже в море. Меня оторопь взяла, подумал сперва, что я что-то неправильно понял. Нет, всё верно. В океанскую волну выходят на плотах. Я бы не рискнул. Пришлось объяснять, что такое корабль и что такое лодка, чем последняя лучше плота и как их строить. На камне изображение углём рисовал. Наверное, не отличайся я так от местных и не имей под рукой Глэйса, мне бы просто не поверили.

Довелось мне посмотреть и на местных воинов. Какой-то казармы или отдельного жилища у них не оказалось, и они собирались со всего города. Весьма немаленького города, но ради меня Рока Римай собрал лишь несколько сотен человек. Нарядная шкура ягуара украшала плечи лишь немногих, и я понял, что на её ношение имеют право лишь командиры и самые опытные воины. Доспехов у них не было, лишь массивные золотые браслеты у некоторых. Зато у каждого был небольшой деревянный щит, копьё, бронзовый топорик и нож. У некоторых имелся уже знакомый мне макуауитль.