Средневековая история

— Нет смысла, госпожа графиня. Завтра с утра сходим. Нам скотина нужна.

— Нам не только скотина нужна.

— а что еще?

— Капусты бы квашеной прикупить. Ягод разных. Трав.

— Для лечения, ваше сиятельство?

— Ну да. И к ювелиру.

— А Хельке Лейтц, госпожа?

— А кто его знает, когда он вернется...

Но ювелир ждал их в гостинице. Когда Лиля вошла внутрь, он поднялся из-за стола, где сидел с кружкой чего-то красного и почтительно поклонился.

— Ваше сиятельство...

Лиле больше всего захотелось упасть и отключиться. А лучше — вымыться, упасть и отключиться.

Но — дело превыше всего. И она приветливо улыбнулась.

— Почтенный Хельке, подождите меня минут пять. Я сейчас отдам распоряжения, переоденусь и спущусь к вам.

Ювелир поклонился.

Лилиан прошла в свою комнату. За пострадавшего она не волновалась. Лейф распорядится. И служанку какую-нибудь отрядят за ним приглядывать. А у нее пока есть дело поважнее.

Женщина достала новое платье — и чертыхнулась.

Ага, расшнуруешь эту сбрую! Озвереешь раньше!

Пришлось выглядывать в коридор и звать служанку. Отозвалась. Помогла. Лиля ругалась про себя и думала, что надо бы найти модистку. Портниху. Или швею. Как тут это не называется.

Самой-то явно некогда. Да и...

Ладно еще на швейной машинке по тщательно вымеренным лекалам. Это она могла. И даже сейчас собрала бы. Но шить вручную?!

Ни за что!

Вышивать — еще полбеды. И то... при местном освещении лучше вязать или кружево плести. Оно для глаз полезнее.

Лиля помнила, как делались первые вышивки бисером.

Продеть нитку в иголку, проколоть ткань, снять иголку, надеть бисерину, опять надеть иголку — и опять стежок. Конечно, пара лет — и ты уже ничего не видишь.

Это неправильный подход к проблеме.

А какой правильный? Керосинку изобрести?

Это как раз Лилю не пугало. И керосинка, и спиртовка — всем этим она когда-то пользовалась. Но сама-то она их не сделает!

Металлическую основу должен делать кузнец. Стекло — стеклодув. А где взять спирт и керосин — вообще вопрос века.

Розовый чехол для танка покрыл женщину с головой поверх нижних юбок. Лиля вынырнула из него — и оглядела себя. Кажется — или платья стали ей широковаты?

Похоже так.

Неужели она худеет?

Хотя чего тут удивительного? Сначала уходит вода. А потом уже должен убираться жир. Сильно помогла неудавшаяся беременность. Да и привычки жрать все подряд у Али не было. Хотя тело и требовало. Плюс еще прогулка до ярмарки. И пока еще обратно доедет.

Хотя бороться с лишним весом ей еще долго.

Лиля это понимала и настраивалась на долгую работу.

В общежитии можно научиться многому. В том числе и узнать о куче различных диет. На многое и сразу она не рассчитывала — если предположить, что Лилиан Иртон отжиралась с детства — такая масса легко не убивается. Лет за пару.

И главное — не пережать.

Нормальный сброс веса — это пара килограмм в месяц. Три — максимум. Не больше. В противном случае надо задуматься — не притаилась ли в глубине организма какая-нибудь болячка?

А если рвануться в диету...

Любая диета имеет грандиозный недостаток. Стоит тебе сделать шаг в сторону — и килограммы бодрым шагом поползут обратно. А вот если хочешь их убрать...

Тогда — извините. Срочно забыть о сладких плюшках и жареной картошечке (да и вообще обо всем калорийном после шести). Кушать отварное, тушеное и поменьше масла. Налегать на овощи и крупы. А слова 'макароны', 'булочки' и 'я же только одну ложечку' занести в список злейших врагов.

Ну и тренировки.

Хотя потеря веса — дело субъективное. Кто его знает — какой метаболизм у Лилиан Иртон?

Но все равно. И подбородков стало на один поменьше. И глаза, кажется, показались.

Так держать, девочка.

И....

Найтти где устроили больного.

Это оказалось несложно. Товарища расположили в соседнеей комнате. Рядом суетилась симпатичная служанка, изображая бурную деятельность. То есть — поправляя простыню и вытирая мужику пот со лба.

На всякий случай Лиля смерила ее суровым взглядом.

— Пропадет хоть монетка, хоть лоскуток — шкуру спущу.

Служанка прижала руки к щекам.

— Ваше сиятельство! Да я ни в жизни...

— а будешь вообще без жизни. На Вирме ворам руки рубят, — добила Лиля. — Значит так. Сидеть. Ждать пока очнется. Напоить и позвать меня. Поняла?

— Да, госпожа.

Лиля вздохнула про себя. Становимся матерыми феодалами?

Ну и что? Если другого языка люди не понимают?! И не только языка? Ну, нельзя с ними по-хорошему! Нельзя!

К ювелиру Лиля спустилась спокойная и довольная собой.

— ваше сиятельство, — раскланялся эввир.

Лиля кивнула.

— Я тоже рада вас видеть, уважаемый. Что привело вас ко мне?

— Ваше сиятельство... я понимаю, что это невероятная дерзость с моей стороны...

Ювелир рассыпался в уверениях, что не хочет оскорбить и что питает к Лиле самое глубокое уважение. А глаза были совсем не уважительные.

Умные были глаза. Хитрые. И расчетливые.

Ювелир просто проверял ее реакцию. И прикидывал — можно ли с ней дальше иметь дело...

Лиля улыбнулась.

— уважаемый Хельке, может быть мы прекратим славословия? Время — деньги, а молчание — золото. Что вас привело ко мне?

— Госпожа графиня, какие мудрые слова, они достойны не прекрасной женщины а умудренного сединами мужа...

Кажется ювелир собрался завестись еще на полчаса теперь на тему ее незаурядного ума.

Лиля выдохнула.

— Уважаемый. Хельке. Что. Привело. Вас. Сюда?

Вирманам уже досталось... сейчас и этот огребет. Нет, ну правда, сколько можно измываться над человеком?!

Ярмарка, бык, операция, теперь еще и пустой треп?!

Рррррры!

— Ваше сиятельство, еще раз хочу уверить вас в своем почтении — и в знак его преподнести вам этот крохотный подарок.

Хельке достал из кармана небольшую шкатулку. Поднял крышку. А у Лили прощелкнуло в голове — а ведь она знает, как делались замки на коробочках! Если сейчас слить это ювелиру — он оценит новинку наверняка. И можно будет...

На красном бархате лежали серьги.

Кто-то взвыл бы — дешевка!

А для Лили они сейчас были ценнее всего золота мира.

Скромные такие две грушевидные жемчужинки. Да и плевать на цену камней! Важным было другое.

А именно — английский замочек сережки.

Лиля улыбнулась. Попробовала.

Застегивалось замечательно.

— Уважаемый Хельке, а вы уже сообщили в гильдию?

— Ваше сиятельство, но ведь идея-то ваша...

— а я не буду возражать, если идеи будут мои, а воплощение — ваше, — хитро улыбнулась Лилиан. — Разумеется, не просто так.

— Ваше сиятельство, но что может дать вам бедный старик?

— Ну, если мы договоримся, бедным вы точно не будете.

Лиля понимающе улыбнулась. Начинался торг. И кажется, эввир оценил ее улыбку, потому что вдруг улыбнулся в ответ.

— Госпожа графиня, вы хотите сказать...

— я буду подсказывать вам идеи. Вы будете воплощать их. Но я потребую процент от прибыли.

Хельке покачал головой.

— Ваше сиятельство, а вы уверены, что ваши идеи будут иметь успех?

— а вы считаете, такие сережки не будут пользоваться популярностью? Так я могу и с кем-то еще договориться, — Лиля пожала плечами.

Глаза эввира остро блеснули.

— И сколько же вы хотите, ваше сиятельство?

— Мои — идеи. Ваши — материалы, работа, мастерская. Полагаю, что мои — законные пятьдесят процентов.

Ювелир схватился за голову.

— Ваше сиятельство, вы меня разорите!

— Наоборот я вас обогащу!

— Я старый бедный человек. Больше пятнадцати процентов...

— Бедный ювелир? Хорошо, сорок пять процентов. И ни процентом меньше!

— А отчисления в гильдию? А налоги?! Ваше сиятельство, двадцать процентов!

— а как насчет отчислений из гильдии? Которые будут вам положены как изобретателю? Да я еще добрая и пушистая, надо было бы все шестьдесят требовать!

— А налоги? Которые дерут с меня, что есть мочи?

— А их и с меня берут!

Лиля откровенно наслаждалась торгом. Эввир был сильным противником. Но и она... поживи-ка ты в России! Мигом отучишься дарить свои кровные кому-то чужому.

В конце концов сошлись на сорока процентах в пользу Лили. И женщина решила, что это — неплохо. Договор решили подписать завтра в магистрате. Заодно Лиля прикинула, насчет чего можно тряхануть местного градоправителя.

Прибыль будет еще какая. Но — из доли Хельке надо вычесть работу, материалы, амортизацию мастерской, оплату труда рабочих... плюс еще реализация и продвижение товара на рынке. Приворовывать эввир будет, это и без гадалки понятно. Но... не сильно. Если поймет, что выгоднее с ней, чем без нее — любые двери вынесет. А она со временем прикинет, как его проверить.

И Лиля нарисовала два эскиза шкатулок для драгоценностей. Один — со стандартной кнопочкой. Надавил, шпенек сдвинулся, крышка открылась. Второй — с рычажком. Сдвинул в сторону — и порядок.

Впрочем, к этому эввир отнесся без особого восторга. И Лиля набросала чертеж обыкновенного пера. Потом сходила в комнату, предъявила чернильницу-непроливайку, в которую было ради эксперимента налито молоко (эввирам вера запрещала спиртное и все, что туманит разум, так что договор скрепили кружками молока). И улыбнулась.

— Можно продавать это в трех вариантах.

Хельке поднял брови.

А Лилю понесло.

— Обычные, чуть ли не медные — для тех, у кого нет денег. Чуть подороже, из серебра и золота, обычного дерева — для купцов. И третий вариант. Для аристократии.

Золото и только золото. Дорогое (ароматное, черное или красное) дерево, отделка драгоценными камнями, упаковка в специальные шкатулочки...

Хельке задумался.

А ведь это могло иметь успех.

А если еще...

— Госпожа графиня, а если такой прибор от вашего имени послать кому-нибудь в подарок?

Лиля задумалась.

Кому?

Супруга даже вспоминать не хотелось. А вот поговорить на эту тему с отцом...

Ага, шнурки погладь и подвяжи, чтобы не споткнуться! Если уж няня косится так, что временами спотыкается, то отец тебя и вообще расколет за пять минут!

Максимум — за десять.

Но послать ему в подарок эту игрушку — можно. Почему нет? Заодно авось чего в ответ пришлют.

И надо бы вспомнить, как были устроены простейшие перьевые ручки. Не просто перо на палочке, а чернильная ручка с пером... ведь у нее такие были. Можно поршневую сделать. Но это надо еще местные чернила посмотреть. А то намешают сажи — и живи, как хошь! Любая ручка забьется!

Не пойдет.

Ладно...

Эввир с горящими глазами изучал чертеж.

Лиля благосклонно улыбнулась ему.

— Уважаемый Хельке, полагаю, вы покажете мне опытный образец?

— Госпожа графиня?

— Первое изделие...

— Разумеется, ваше сиятельство! Как только сделаю — сразу к вам!

— и нам надо подумать еще над одним вопросом. Я тут не слишком надолго. Поэтому...

— Ваше сиятельство, я что-нибудь придумаю.

— Замечательно. Уважаемый Хельке, подскажите мне, пожалуйста, хорошую портниху. И стеклодува.

Ювелир помотал головой от такого сочетания, но долго не думал.

— Для знатных дам у нас шьет Марион Альси, у нее лавка через две улицы отсюда. А стеклу кузнец у нас вообще только один. Барни Агрибас. Но он человек очень странный, ваше сиятельство, как бы чего не вышло...

— что может выйти, когда со мной вирмане? — Лиля пожала плечами. — Я благодарна вам за заботу, уважаемый Хельке. Приходите завтра к обеду, сходим к градоправителю, подпишем договор. А сейчас... Полагаю, вам хочется пойти, попробовать сделать то, что мы нарисовали?

Ювелиру хотелось. Он вскочил из-за стола, раскланялся — и улетучился из таверны. Лиля вздохнула. И помахала рукой трактирщику.

— Сыр, зелень, эль.

Не стоило бы, но после такого разговора выпить хочется.

Много.

Нельзя.

Ей — нельзя. Слишком велико искушение спрятаться. Хотя бы и в алкоголь. Нет уж. Это дело не пойдет.

Лиля решительно сунула в рот петрушки — гадость мерзкая, но лучше так — и отправилась на поиски хоть кого-нибудь.

Лейфа она не обнаружила. Своих крестьян — тоже. С другой стороны — сама их отпустила на ярмарку. Она-то рассчитывала проходить подольше. Но куда там.

Зато наткнулась на двух из четырех вирман — тех, кто был с ней сегодня утром. И недолго думая спросила:

— А Лейф где?

— Ваше сиятельство, он вернулся с Ингрид на корабль. И просил передать, что вернется завтра утром. Если не понадобится раньше.

Лиля пожала плечами.

— Полагаю, что не понадобится. А вы...

— Ивар Рейнхольм.

— Олаф Райвессон.

Лиля кивнула.

— мне надо сходить к портнихе. Составьте мне компанию?

Вирмане переглянулись. Логика была проста. Отпустишь ее без свиты — не дай бог что случится. Лейф шкуру снимет.

— Как прикажете, госпожа.

Лиля кивнула. И направилась на выход.

* * *

Лавку Марион Альси найти оказалось несложно. Стоило только спросить.

Но сама лавка Лиле не слишком понравилась.

Не снаружи, нет. Снаружи — такой же двухэтажный каменный домик, как и у Хельке. Разве что чуть поменьше. Крыша крыта чем-то непонятным. Надо потом выяснить — чем. Но это явно не черепица. Дранка? Кстати, знать бы, что это такое и с кого ее драли!

Как же мало знает человек двадцатого века!

Дверь открывалась в небольшое помещение. Стояка с тканями. Две девушки склонились над куском чего-то голубого. И вскинули на звук испуганные глаза. Обе — в серых платьях, в чепцах, лица такие.... Скулы выпирают. И под глазами глубокие круги. М-да. Ей до этого момента худеть и худеть. И даже трактирным служанкам. Что их здесь — не кормят?!

Или Лиле не понравились испуганные лица девушек за стойкой?

Или лицо выплывшей на звук колокольчика над дверью хозяйки?

Чем-то Марион Альси была похожа на вяленую рыбу. Причем еще и протухшую.

Чопорное выражение лица. Строгое темное платье. Жуткая нашлепка на голове. И глаза...

Маленькие, темные, глубоко запавшие... как эта страхозябра умудрилась стать модной портнихой?! Воспользовалась состоянием безрыбья?

Но может она и правда профи?

Надо проверить.

Тем временем Марион оценила серьги, кольцо, браслет, дорогой розовый шелк платья — и расплылась в улыбке. Выглядело это так, словно оскалилась рыба-пила.

— Я рада приветствовать ваше сиятельство....

— графиня Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон. — представилась Лиля.

— Это честь для моей скромной мастерской.

Лиля надменно опустила ресницы. Вообще-то она была нормальной. И окажись Марион другой — уже улыбнулась бы. И попыталась завязать разговор. Но манеры модистки просто провоцировали на задирание носа.

Да! Графиня пожаловала! Не корнеплод с коры! Ее сиятельство! Вот сиять она и будет!

Лиля мастерски держала паузу. И Марион пришлось заговорить первой.

— я могу быть вам чем-то полезна, ваше сиятельство?

— Да, пожалуй. Я хотела бы заказать платье.

— Моя мастерская к вашим услугам, ваше сиятельство.