Один боярин возмутился, выдвигаемыми Коробовым, дополнительными требованиями. Но старшего боярина соблазнили волшебные мысли о близком окончании войны. Он уже видел себя, докладывающим князю об успешном выполнении его поручения.

Валентин позвал писаря. Боярин позвал своего. Пока выдалась свободная минута, простуженный боярин поинтересовался лекарством, которое пил Коробов.

Владимир Александрович поручил Валентину согласовывать казуистические пункты договора, а сам принялся лечить боярина.

Договор писали до позднего вечера. К вечеру горло у обоих больных прошло, но ехать самостоятельно на лошади, они уже не могли.

Чем дальше, тем меньше нравились боярам условия почетной сдачи. Каждое условие в отдельности не вызывало возражения, все вместе они не оставляли от названия договора ничего, кроме пустых слов. Стороны устно договорились об отводе войск на час пути, и окончательном подписании договора утром следующего дня.

— Я не буду разоружать своих кавалеристов. Договор подписывать не будем, — заявил по обратной дороге Мышкин.

— Во-первых, там нет ни слова о разоружении твоих кавалеристов и диверсантов Олега. По договору разоружению подлежат три четверти кавалерии находящейся здесь. Фактически это наемники и добровольцы из Карачева. Во-вторых, князь не подпишет такой договор, — успокоил его Валера.

— Уверен?

— Сто пудов! Там ни слова о пленниках.

— Тогда к чему этот цирк?

— Они мерзнут лишний день. Завтра болтовня продолжится, принципиальное согласие бояре из нас выбили, теперь князь заставит их додавить нас. Они будут мерзнуть еще день, — засмеялся Валера.

— Это повысит наши шансы победить с одного процента до двух, — усмехнулся Мышкин.

— Нет. Князь сам начнет переговоры. Что пишет Олег? — неожиданно трезвым голосом спросил Коробов.

— Это Вы к чему спросили? — вопросом на вопрос ответил Мышкин.

— Я думаю, что князь взял с собой лучшие войска. Это так?

— Логично. Олег невысокого мнения об оставшихся в Карачеве трех тысячах княжеских войск. Но потрепали они его здорово. По сведениям недельной давности, у Олега осталось чуть больше двухсот человек. Против двух тысяч княжеских мародеров.

— Маловато он их выбил! — удивился Валера.

— Учитывая, что больше трехсот дезертировало, совсем мало. Они засели в городских стенах. Им легче, чем князю в походе.

— Сейчас их там еще меньше. И князю это известно. Если мы прорвемся, сквозь пехоту князя, и достигнем Карачева, мы застанем там меньше полутора тысяч. У Олега двести, князю можно намекнуть, что гораздо больше. Нас семьсот. Надо сделать так, чтобы князь понял, что мы их растопчем, перебьем всех, — заявил Коробов.

— С пятью сотнями новобранцев? Прорваться никаких шансов, — усомнился Мышкин.

— Князь об этом не знает!

— Завтра, максимум послезавтра, узнает.

— Завтра ему надоест ждать. Он сам приедет на переговоры, а мы начнем его пугать.

— Он сразу задаст себе вопрос, почему мы этот план не осуществляем, — не согласился Мышкин.

— А мы не знаем обстановку в Карачеве, поэтому сдаемся на почетных условиях. Но если нас вынудят, будем прорываться к Олегу, и уходить вместе с ним.

— В Рыльск? — предложил Мышкин.

— Сожжем Рыльск в отместку за Карачев, — подхватил Коробов младший.

* * *

Утром войска опять выстроились друг против друга. И опять Коробов завел свои нескончаемые разговоры с боярами князя. Мышкину еще вчера надоело слушать его пустословие, и он попросил поехать, вместо себя, Валентина. Никто из Коробовых не увидел, как из города к Мышкину прискакал всадник. Ни Валентин, ни Валерий, ни, тем более, Коробов старший, не заметили, что Иннокентий Петрович машет им рукой. Но все услышали сигнал к атаке. Бояре раскрыли рот от удивления. Мимо них, на огромной скорости, проносились сотни кавалеристов.

Штабс-капитан во главе остатка отряда тяжелой кавалерии шел в атаку на нестройные ряды княжеской пехоты. Дружинники, лишенные коней, оставались грозной силой, может быть еще более стойкими в обороне, чем прежде, убегать пехоте от кавалерии было смертельно опасно.

* * *

Князь еще ночью направил в Мценск бояр со всем наличным серебром и золотом. Ранним утром он получил ответ, город выступит на его стороне, выделит две сотни всадников. Те ударят разбойникам в спину. Князю нужно было подождать до полудня, потянуть время. Сегодня в полдень с карачевским войском будет покончено.

Переговоры шли успешно: бояре тянули время.

Князь не стал отдавать приказ о боевом построении войска, чтобы не вызвать подозрений у разбойников. Все шло хорошо, до определенного момента.

Подлые людишки! Без малейшего понятия о чести. Не знающие, что такое верность своему слову. Карачевская конница набирала скорость для атаки. Целью её служил сам князь. Усталые, измученные, больные дружинники не готовы к обороне, они могут не выдержать чудовищный удар карачевских волков. Князь был вынужден, вместо управления полками, заняться своим отходом в безопасное место. Это было первостепенной задачей, смерть, или плен князя делали дальнейшую борьбу бессмысленной.

* * *

Мышкин положил в первой, и единственной, атаке почти половину своего войска. Неготовность княжеских полков к стремительной атаке, долгое бездействие тех, кто не подвергся атаке, непонятная растерянность и отход лучшего, элитного отряда, все это вместе помогло карачевцам опрокинуть врага. Сквозь дыру в обороне прорвались ополченцы и интенданты. Четыре сотни карачевцев уходили домой, в пустой, сгоревший город.

Коробовы захватили в плен бояр, участников переговоров, и везли с собой. Мышкин, наконец, нашел их в неразберихе бегства.

— Что случилось? — недовольно спросил его Владимир Александрович.

— Спасибо родственникам Вашего Валентина! Предупредили! Князь купил Мценск. Нам должны были ударить в спину, — сказал Мышкин, и, неожиданно, грязно выругался.

— Очень неплохо! — засмеялся Валентин.

— Мне тоже понравилось! — поддержал сына Коробов, — никогда не слышал от Иннокентия Петровича такого.

— Хватит веселиться. Это полный разгром. У нас чуть больше полусотни боеспособного состава. На ночевке сбежит половина наемников, уйдет, не дожидаясь оплаты. Потери очень большие. За ними побегут "добровольцы". В Карачев мы приведем полторы сотни кавалерии. И полсотни интендантов, у них дисциплина на высоте.

— Я сегодня же подниму всем зарплату. Никто не побежит, — задергался Валентин.

— Попробуй. Но мне не верится. В любом случае это поражение. Мы потеряли старые кадры. Враг захватил нашу базу. Деньги истрачены впустую. Полтора года потеряны.

— Мы нажили здесь кучу врагов, — добавил Владимир Александрович.

Через полчаса они встретили три сотни кавалеристов. Олег и Никита вели свой отряд неторопливо, уничтожая отставших ряжских воинов.

* * *

Две сотни кавалерии вышли из Мценска заранее. Воевода видел отчаянное положение рыльского князя, но ему было приказано ударить конницей в полдень. Заплачено было именно за это. Он ждал. Мценская дружина тоже не горела огнем воевать. Карачевская конница уже имела имя.

Святослав Ольгович прислал боярина и тот умолял помочь. Воевода начал вести разговор о деньгах, боярин замолчал и уехал. Денег у князя не было. Восьмитысячное войско съело всё серебро и всё золото.

* * *

Святослава Ольговича с его войском не пустили в Мценск. Без денег он был в городе не нужен. Победа над конницей из Карачева дорого далась князю. Остатки полков напоминали толпу больных, запуганных, безвольных людей. В Мценске перестали бояться князя, и предложили поскорее покинуть окрестности города. Но нажиться купеческий Мценск успел. Цены на хлеб взлетели до небес. Торговцы за бесценок скупали у дружинников вторые и третьи комплекты оружия, доставшиеся им от павших товарищей. Пешком много не унесешь, а доспехи весят много.

В самый разгар этой торговли, неожиданно, произошло нападение с тыла. Семь сотен кавалеристов атаковали не ряжскую пехоту, а толпу деморализованных, испуганных, усталых людей. Ряжцы бросали оружие и разбегались, жители Мценска пытались сказать, что они не враги и их не нужно убивать. И те, и другие массово попали в плен.

Глава 14. Грабежи, убийства, поджоги, изнасилования.

Пять сотен кавалерии, весь боеспособный состав, укатили в Польшу под командой Олега и Никиты. Никита надеялся успеть добраться по весеннему льду. Олег не рассчитывал пройти полторы тысячи километров, осталось не так много дней до ледохода, но он выбрал самое неудобный сезон для нападения — начало весны, надеясь на беспечность поляков в это время года. Валера поехал в польский поход, удивив и обрадовав Никиту.

* * *

Пленных было так много, что Коробов не сумел их всех занять на лесоповале, песчаном карьере и строительстве. Молодых дружинников и ополченцев, выкуп за которых некому было платить, начал приглашать на службу Иннокентий Петрович. Опытные кавалеристы ушли в Польшу и Мышкин с трудом собрал два десятка легкораненых, чтобы гонять молодежь до седьмого пота. Пара месяцев интенсивных тренировок, в ожидании возвращения Олега и Никиты, и проверка кровью в полоцком княжестве должны были отсеять негодных. Сначала Мышкин хотел узнать характер бойцов, а уже потом тратить время и деньги на подготовку и снаряжение. Его циничный подход к отбору состава полка оправдывал себя, во всяком случае, был максимально эффективным, желающих повысить свой социальный статус было много, а потери Мышкина не волновали. Это было цинично, аморально, но пушечное мясо не жалели в двадцатом веке, так почему же Иннокентий Петрович должен был жалеть людей в жестокий тринадцатый век. И он, и даже Коробов очерствели душой, перестали ценить чужую жизнь и свободу, постепенно превращаясь в тех самых мерзавцев, которых раньше так презирали.

Коробов, увлеченный экономикой, не вдавался в военную подготовку. Единственное, в чем он участвовал, это строительство инженерных, фортификационных сооружений. И только потому, что сами штабс-капитан и лейтенант, оставили эту проблему ему. Коробов должен был исключить возможность быстрого, внезапного продвижения войск противника по летним или зимним дорогам. Особое внимание в этих планах уделялось реке Снежеть. Стратегические решения Мышкина и хитрые ловушки Олега должны были максимально замедлить движение, и проредить состав вражеских войск.

На левом притоке Снежети, реке Велимья, Коробов начал строительство плотины. В результате дорога из Брянска ушла под воду, и переправа стала возможной только на пароме или лодке.

* * *

За две недели отряд под началом Олега и Никиты прошел тысячу километров и достиг Берестье. От Пинска ехали зимником, удачно миновали крупные реки и розлив Западного Буга стал для Никиты неожиданной оплеухой.

— Пару недель нужно будет обождать, — Олег остановил свою лошадь рядом с Никитой.

Никита нахмурился, промолчал, нервно подергивая левым глазом.

— Ты посмотри в бинокль, город поляки сожгли, — обратил внимание брата на Берестье Валера.

— Опасное это дело обладание огромным богатством. Как магнит притягивает неприятности. Сначала смерть и разорение купца, затем смерть его дочери и гибель её слуг, наконец очередь Берестье, — философски изрек Олег.

— Ты когда комеса в этот ряд достраивать начнешь, то учти, его смерть будет по другой причине. Я за богатством не гонюсь, — желчно произнес Никита.

— А я гонюсь! И мне, и моему отряду серебро ох как нужно! — возразил Олег.

— В "твоем" отряде половина бойцов мои. Лучшая половина! — окрысился Никита.

— Хорош собачиться! Вас слышно. Или громкость убавьте, — примиряюще сказал Валера и кивнул в сторону личной охраны.

— От этих дальше не пойдет, — успокоил Олег.

— Я пошлю чехов в город договориться с воеводой о нашем постое, — перевел разговор на деловые рельсы Никита.

— Если воевода жив, — усмехнулся Олег.

* * *

Развалины города еще дымились, хотя прошла неделя после отъезда поляков. Отряд впустили в город из-за страха, тех дружинников, что остались в живых, поляки увезли с собой в плен, надеясь на выкуп, и город остался беззащитен. Жадность комеса не имела границ.

Оставив Никиту обустраивать отряд на отдых, неугомонный и жадный до приключений Олег отобрал полусотню и выехал в разведку. Местных проводников он набрал в добровольно-принудительном порядке.

— Осталась всего пара часов светлого времени. Глупо ехать, — уговаривал Олега остаться Валера.

— Не два, а полных четыре. Ты лучше завтра судно пошли на разведку вниз по течению. Выбери самое быстрое. Река разлилась пару дней назад, далеко уйти поляки не могли.

— Опасно. Льдины с верховьев еще плывут, деревья поваленные.

— Сам останься, не рискуй. Никита пусть остудит свой норов. Купнется разок, мозги, смотришь, на место встанут. Месть — это блюдо, которое ...

— Знаю!

* * *

Уже через час отряд сделал короткий привал, чтобы дать проводникам возможность осмотреться. Олег, устроив им форменный допрос, остался недоволен. Оба предложенных варианта шли по залитой водой ложбине целых пять сотен метров. Короткая дорога, к тому же, пересекала дважды небольшой ручей. Длинная дорога выводила в лесную деревушку, где можно было отогреть лошадей. Олег решил поберечь лошадей, за выносливость людей он не волновался.

Насчет деревни проводники ошиблись. По странному стечению обстоятельств небольшой отряд поляков недавно погостил там и оставил после себя пепелище. Зимник лежал далеко в стороне и для всех такой поворот стал неожиданностью.

— Они мне попадутся, — ворчал сотник, — я им, поганцам, ноги повыдергаю.

— Я тоже рассчитывал поспать в тепле, — поддержал его Олег и рассмеялся, — уговаривал меня Валера переночевать в Берестье!

— Деревню поляки сожгли сегодня утром. На углях нам будет спать тепло. Еще дымятся ... В этом смысле хорошо — не замерзнем ночью. Но как они неосторожны, дым виден издалека, все окрестные жители предупреждены. Почему поляки не боятся мести? Разве что бежали далеко? Непонятно, мне непонятно зачем привлекать к себе внимание?

Олег пожал плечами:

— Скорее всего, нет, думаю, отряд поляков застрял недалеко. Видимо вокруг много польских войск, вот они и ведут себя беспечно. Комесу нет смысла вести с собой такую махину, ополчение для него обуза, он наверняка бросил его здесь, а сам ушел в Польшу. Вот брошенное ополчение и куролесит. Без командования такие войска быстро превращаются в форменных бандитов.

— И нам эти бродячие отряды будут как палки в колеса, — буркнул сотник.

— Прорвемся. Ополчение — это трусливое стадо, наши полсотни разобьют пару тысяч бандитов-поляков, даже не поморщатся, — Олег, как всегда, презирал дилетантов.

* * *

— Сдается мне, что это даже не застава — отвлекающий маневр комеса. Слишком глупо собирать столько сил, чтобы затем покидаться стрелами впустую, — Никита задумчиво в бинокль берег, тщательно упаковал его в чехол и дал сигнал отбоя атаки.

— Отворачивай к левому берегу. Высадим раненых гребцов, — отдал он команду Сому.