Операция "Нисхождение"

Защищавшие меня подпольщики не были профанами в современной войне, и просчитали возможность атак дронов. В то время, пока Рик возился с оборудованием для подключения к аватре, моя мама строила систему противовоздушной обороны, которую теперь оставалось лишь запустить. Она дотянулась до кнопки, под которой фломастером было выведено "воздушное заграждение" и вдавила её до упора. В кустарнике за хижиной раздались щелчки отцепляющих карабины реле и несколько метеорологических воздушных шаров, числящихся за местной метеостанцией, взмыли в высоту. Подвешенные к ним огромные сетки из прочной синтетики мгновенно перегородили воздушное пространство над базой Пятого Интеренационала сразу с нескольких сторон. Беспилотники не успели увернуться от внезапно возникшего на их пути препятствия, запутались в одной из сеток, потеряли управление и врезались в каменистый склон холма, вызвав своим падением небольшой камнепад.

— Как ты думаешь, сколько ещё времени нужно Алисе? — мама, обороняя, ни на секунду не прекращала думать обо мне.

— Должно быть, передано уже больше половины данных, — Рик, тяжело дыша, взглянул на залитые кровью часы, — нужно продержаться ещё полчаса.

— Продержимся, — улыбнулась мама, — всего-то полчаса...

Только сейчас Рик заметил, что на мамином бедре расплывается кровавое пятно. Какая-то из летающих автоматических турелей всё-таки успела зацепить пулей одно из двух лежащих в укрытии человеческих тел.

— Да за этот час ты полностью истечёшь кровью! — воскликнул он.

Перевязывая маме ногу, Рик вовремя не заметил очередную волну беспилотных боевых машин. Обвешанный тяжёлым оружием робот, метко названный мамой "терминатором", приблизился на дистанцию выстрела и открыл огонь из установленного на нём миномёта. Один из снарядов угодил прямо в хижину подпольщиков. Джейн застонала — отлетевшие от каменной кладки укрытия осколки впились прямо в не до конца перевязанную раненую ногу. После этого взрыва от хижины мало что осталось, а подвал, хоть и уцелел, следующего выстрела уже не пережил бы. Робот подполз почти к самому укрытию и начал наклонять ствол орудия, чтобы расстреливать подвал прямой наводкой. Рик понял, что промедление смерти подобно, впрочем, немедленные действия тоже означали смерть, но только его. Стремительно выскочив из-за укрытия, он закатился под бронированное днище боевой машины и рванул чеку. Обе противотанковые гранаты сработали одновременно, заставив терминатора навсегда замереть на месте.

Мама полными отчаянья глазами смотрела на место, где ещё секунду назад сидел её товарищ — такой живой и настоящий. Уйти с боевой позиции Джейн не могла из-за раненой ноги, да и некуда ей было уходить. Всё, что оставалось маме — это защищать своего детёныша до последней капли крови. Прикусив губу, чтобы заглушить ноющую боль в ноге, она разглядела сквозь прицел очередных подползающих к хижине терминаторов и принялась методично расстреливать смертоносные машины из гранатомёта.

Прямое попадание мины в хижину просто не могло обойтись без последствий. Деревянные стены и крышу просто разметало в щепки. Потолок подвала тоже частично обвалился, но прочные металлоконструкции, между которыми стояла моя койка, выдержали, не дав бетону похоронить меня под собой. Хоть и старые, но очень надёжные пучки проводов, к тому же пропущенные по толстой металлической трубе, тоже не пострадали.

Опасность пришла с другой стороны. Моё настоящее тело, даже в состоянии полной отключки, всё-таки ещё оставалось вполне способно на простейшие рефлексы. В идеально стерильном воздухе исследовательского центра корпорации "Нейролинк" проблем с дыханием у меня никогда не возникало. Но строительная пыль, наполнившая подвал, забила мои ноздри, не давая дышать. Наверное, в беспамятстве я сначала попыталась дышать ртом, но потом, когда пыль начала набиваться в горло и проникла в лёгкие, оглушительно чихнула и зашлась в припадке кашля.

Конечно, всего этого я сразу не поняла, лишь почувствовала, как мир вокруг меня тает, и услышала звуковой сигнал, значение которого я знала с детства. Он означал срабатывание защиты при аварийном разрыве соединения. Никогда прежде в ходе реальных погружений я его не слышала, только в ходе тестовых испытаний, и вот теперь, когда надежда на то, что все эти мучения прекратятся, наконец-то приобрела реальные очертания, сигнал тревоги развеял её. Неужели ЦРУшники всё-таки разбомбили убежище подпольщиков и моё настоящее тело? Тогда чем же я вообще тогда думаю?

И тут я пришла в сознание. Всё вокруг была темнота, в которой плавали красные пятна. Голова жутко болела. От этой боли всё вокруг меня расплывалось, и мне казалось, что я вижу вокруг себя только кровавую муть. Разумеется, пошевелиться я не могла. Прямо надо мной один за другим гремели одиночные выстрелы, после которых где-то далеко раздавались глухие хлопки, от которых дрожала земля. Иногда земля вздрагивала сильнее, после чего с потолка на меня сыпалась извёстка. Оборона домика продолжалась. Проклятие! Наверху из-за меня люди гибнут, быть может, мама уже погибла, отдав свою жизнь за моё спасение, в то время как я тут от головной боли страдаю! Ну же, Алиса, думай, ты должна что-то придумать!

От избытка чувств я дёрнула головой и почувствовала странную свободу. Оказалось, что зажимы для моей головы, которые наспех соорудил Рик, разболтались. Подушки, между которыми была закреплена моя голова, валялись на полу. Я подняла взгляд и краем глаза смогла разглядеть горящую индикацию приборной панели системы погружения. Система включена и система работает! Но почему же я тогда не подключена? И тут я почувствовала тяжесть штекера у себя на затылке — вместо того, чтобы быть жёстко закреплённым, он бесполезно болтался в разъёме. Оставалось всего лишь воткнуть штекер в разъём до конца — и соединение установится. Но это легче сказать, чем сделать. Я принялась колотить головой об зажимы. Пусть будет больно, пусть мой лоб превратиться в кровавую кашу, пусть! Наконец, не выдержав бесчисленных столкновений с моей головой, зажимы пали.

После этого я могла вертеть головой относительно свободно. Вокруг было ни зги не видно, но у меня был язык, которым я смогла нащупать толстый прорезиненный кабель. До боли выворачивая шею, я схватилась зубами за него и дёрнула с таким расчётом, чтобы вернуть его на место. С характерным щелчком интерфейсный кабель вошёл в разъём и соединение возобновилось. И снова, на этот раз — навсегда, я перестала чувствовать своё тело.

Очнулась я в постели своей подруги. За панорамным окном стремительно сгущались сумерки, по темнеющему небу ползли красиво подсвеченные заходящим солнцем тяжёлые тучи, предвещая грозу. Лежать на мягкой перине под тёплым пледом было приятно, но ещё лучше после наполненного пылью подвала был свежий ветер, заносивший в открытую форточку запах реки. Я словно всей кожей чувствовала уют этого дома, построенной девушкой, которая, как и я сейчас, когда-то потеряла своё настоящее тело. Надо мной склонилась Юля, часто мигая своими изумрудными глазами.

— Ох, Алиса, как же ты меня напугала! — простонала она, крепко обнимая, обцеловывая и чуть ли не облизывая меня, — мы уж было решили, что тебя убили, а сформированный АСГУ контур сознания был настолько нестабильным, что надежды на восстановление твоей личности не было...

— Прости, я не хотела пугать тебя, — улыбнулась я.

— Ну же, как тебе удалось спастись? — навалилась на меня Юля, и я начала свой рассказ о битве с коннектором в тёмном подвале.

Между тем на штаб-квартире ЦРУ, предположительно, происходил следующий диалог между директором ЦРУ и командующим операцией штабным генералом национальной гвардии.

— По вашей наводке мы немедленно отправили туда силы национальной гвардии, — докладывал мистеру Миллеру генерал, — однако большинство антитеррористических роботов уже уничтожено террористами, а люди не горят желанием попасть под ответный огонь.

Понятное дело, солдаты национальной гвардии, привыкшие стрелять по безоружным демонстрантам, не могли даже допустить мысли, что им может прилететь ответка, а если подобное случалось, оказывались деморализованы.

— И дроны уничтожены? — поднял брови мистер Миллер, — разве они не должны были отутюжить крупнокалиберным пулемётом всё живое?

— Дроны тоже были сбиты — они налетели на труднозаметную сетку...

— Вы хотите сказать, что новейшие тяжёлые боевые дроны были пойманы в какую-то сетку, словно сраные бабочки в сраный сачок? — директор ЦРУ уже не стеснялся в выражениях.

— Выходит, что так, но своё дело они сделали, они успели тяжело ранить одного из подпольщиков, — вставил слово в своё оправдание генерал.

— А должны были уничтожить всё живое! — мистер Милер был готов рвать и метать, — кончайте уже с этим — отправляйте крылатую ракету!

— Крылатая ракета против подпольщиков? — генерал никак не мог поверить в такое развитие событий, — но, мистер Миллер, даже во время чикагского восстания мы не применяли подобную технику, а тут...

Генерал хотел возразить словами "а тут не подавление восстания студентов и безработных, а всего-навсего взятие базы террористов", но его прервали:

— Тут не город, напичканный борцами за права человека, а занюханное ущелье в пустыне! — разгорячившись, проорал мистер Миллер, — Нам срочно необходима тотальная зачистка этой местности! Вы понимаете, тотальная!

Юля внимательно слушала мой рассказ о встрече с мамой и о том, как я смогла восстановить соединение с аватарой, но вдруг перебила меня.

— АСГУ говорит, что они запустили крылатую ракету, а она не успевает закончить копирование данных по свободному каналу, — быстро-быстро оттараторила моя подруга, — пусть она задействует все возможности, хорошо?

Я даже не успела понять, что происходит, как вновь почувствовала, что интерьеры Юлиного дома исчезают. АСГУ не знала, что копировать в первую, а что во вторую очередь. Да и времени, чтобы разбираться, не было. Поэтому она старалась вытащить из моего мозга всю возможную информацию. Образы, понятия, давно забытые детские воспоминания мелькали во мне нескончаемым потоком. Говорят, что когда люди попадают в критические ситуации, перед их глазами проносится вся жизнь. Не знаю, но когда я летела вниз с моста в покорёженном автомобиле, ничего подобного видеть мне не приходилось. Но теперь передо мной реально листалась книга моей жизни, и не просто отдельные воспоминания из неё, а мои самые сокровенные чувства, самые тайные мысли. Мне показалось, что прошло не пять минут, а несколько часов, прежде чем всё исчезло. Совсем всё.

Моя мама оказалась одной из немногих людей, кто смог увидеть свою смерть своими глазами. Привалившись к осыпавшейся бревенчатой стене и сжимая в руках ручной противотанковый гранатомёт, она видела, как, с немыслимой скоростью огибая скалы, в ущелье влетела крылатая ракета. Тем временем искусственный интеллект ракеты за доли секунды оценил обстановку. Чуткие датчики определили, что за полуразрушенными укреплениями лежат два человека: один уже мёртвый, а другой ещё живой, но тяжелораненый. В следующее мгновение были просканированы остатки хижины и подвал, в котором лежало ещё даже не раненое тело безногой девушки, идеально подходившее по всем параметрам к заложенной в программу ракеты цели. Прямо туда в последние мгновения своей жизни искусственный интеллект и направил свои "полтонны Пробуждающей весны".

Боеголовка ракеты, предназначенная специально для того, чтобы вскрывать многослойные бункеры, прошила бетонный пол хижины-крепости, словно шило бумагу, и разорвалась в подвале в паре метров от меня. Ещё мгновение развалины домика с укреплением оставались на месте, а потом взлетели на воздух, словно детская игрушка. Когда поднятая взрывом пыль окончательно осела, на месте секретной базы Пятого Интернационала возник рукотворный кратер, который через полчаса и был заснят во всех подробностях посланным Национальной гвардией разведывательным дроном.

Недоверчивый читатель может спросить меня, откуда я знаю описанные выше подробности боя, если сама в это время валялась без сознания в закрытом бункере? Постфактум, в уже спокойной обстановке, я внимательно просмотрела сделанную АСГУ видеозапись. Сверхчёткие камеры, установленные на шпионских спутниках Европейского Союза, обладали разрешающей способностью, позволявшей узнавать отдельных людей в толпе по чертам их лиц. Облаков, которые сильно мешали обзору поверхности Земли, в калифорнийских пустынях практически не встречалось, не было их и в этот день. Поэтому картина боя, пусть и с одного ракурса, была записана на видео в отличном качестве.

Глава четырнадцатая, в которой я учусь летать

В этом взрыве погибла настоящая я. Погибла так легко, как только может погибнуть человек. Мало того, что моя смерть в эпицентре взрыва была мгновенной, так я в тот момент ещё и находилась в полной отключке. Удивительно, но я, как ещё недавно поразившая меня этим Юля, теперь имела возможность рассуждать о собственной смерти, пусть даже я была всего лишь копией, да и то, далеко не полной. Но какое дело копии до того, сохранился ли её оригинал или нет? Главное — существовать самой. Можно сказать, что я заново родилась, и это будет довольно близко к правде.

Миг, когда в процессе копирования сознания для меня всё исчезло, случился за какие-то доли секунды до моей смерти, а вовсе не в момент её, как можно было подумать. Если бы вездесущая АСГУ не успела ничего предпринять, уникальный и непрерывный поток моего существования прервался бы навсегда, и новая я никогда бы не очнулась в аватаре, оставшейся моим единственным телом. Однако АСГУ, управляющая процессом копирования моего сознания, отслеживала направляющуюся к бункеру крылатую ракету и успела сформировать новый контур моего сознания за миг до того, как моё прежнее тело исчезло в огне взрыва. По сути дела, несколько секунд в мире существовало две девочки по имени Алиса Поул: я, которая сейчас пишет эти строки и та, которая погибла вместе с мамой при взрыве боеголовки крылатой ракеты. Здесь можно привести аналогию с переведённым на новый путь железнодорожным составом, но в реальности это была невероятно сложная техническая операция, насколько мне известно — вторая в мире. Споры о природе человеческого сознания до сих пор не прекращаются, и пусть я не обладаю хорошими знаниями по теории этого вопроса, но опытом, наравне с Юлей, обладала поистине уникальным.

Не знаю, как именно АСГУ умудрилась вернуть мою копию к жизни, но у неё это получилось. В который раз я пришла в себя и поняла, что это был последний раз, когда я очнулась в теле аватары после пребывания в своём прежнем теле. Отныне оно существовало в виде облачка пара в атмосфере где-то над пустынями Калифорнии, слившись там с подобными остатками тел мамы и её товарища. Вот только они уже не могли об этом подумать, а я, ценой их гибели — могла. Более того, почему-то я чувствовала себя невероятно легко, будто бы и не умерла всего несколько минут назад. Я приподнялась в кровати, покрутила головой, соскользнула на тёплый деревянный пол и сделала несколько шагов. Аватара слушалась меня лучше, чем когда-либо раньше, по крайней мере, мне так казалось.