Спасти Ссср ч2

Тут все равно бизнес — есть. Только со сбытом у него проблем нет — государство создает и поддерживает дефицит товаров. И на качество не пожалуешься — сам сядешь. Магазины строить не надо. Все расходы несет государство, на магазины и на базы, оно их строит, ремонтирует, оснащает — а ты сидишь на них и воруешь. На предприятиях, на которых гонят неучтенку — все станки тоже государственные и сырье чаще всего тоже. В колхозах, где скрывают часть урожая — все государственное, а работает — на тебя. Нетрудно догадаться, что когда нет почти совсем никаких переменных расходов — доходность взмывает вверх ракетой, ни на одном товаре на Западе, даже на наркотиках такой доходности нет.

И потому — кто же от такого откажется? А то, что сажают — так бизнес это всегда риск, и на Западе можно разориться, могут посадить, может и рэкет убить.

Вот почему Юлий Борисович сразу понял, чем все это грозит всей системе.

— А что такого то? — недоумевал Милославский — по-моему, давно пора. Что мы — враги что ли, нас сажать? Мы тоже работаем.

— Ты дурак — тяжело сказал Юлий Борисович и повторил — дурак. И не лечишься. Если государство само будет торговать дефицитом, если вся торговля по закону будет — то нам чем жить? Где наша доля? А если людям разрешат самим овощи выращивать, землю дадут — дефицита не будет! И тогда всем нам конец! Сразу!

Милославский промолчал. И Юлий Борисович уловил ход мыслей

— Думаешь, товары возить все равно надо будет? Ну-ну...

...

— Если разрешат водилам покупать на себя машины и честно работать — не думал? Ты им зачем тогда будешь нужен? Они тебя тогда в момент пошлют! Еще и рожу на прощание начистят за то, как ты их обжимал. А то и на нож поставят!

...

— Понял, теперь?

— Ну, это... да. Если так то...

Юлий Борисович в волнении встал. Заходил по кабинету.

— Твоя дочь — сказал он — она откуда знает, что от самого?

— Говорят...

— Говорят, в Москве кур доят!

Милославский уже был не рад, что показал это.

— Значит так. Надо бы выяснить, откуда все это идет. А Гайдара этого...

Он хлопнул кулаком по ладони

Милославский хмыкнул

— Ну, если так, у меня из шоферов сорок человек только рецидивистов с тяжкими статьями. Есть и убийцы. Но Гайдара... он же доктор наук в Москве!

— Ты поговори еще!

...

— Если его не заткнуть, всем конец будет, понял! Всем! Тебе, мне! Негде взять будет! Негде! Будешь на зарплате сидеть!

...

— И то не будешь! Зачем твоим водилам такой как ты ворюга нужен? Ты же мироед! Срать они на тебя хотели!

Внезапно Вознюк успокоился. Как выключателем щелкнули

— Хотя... пока горячку пороть не будем. Ты пока...

...

— Надежных человечков подбери. В Москву их зашли в командировку. Пусть понюхают. Дочка твоя... как зовут?

— Марьяна, Юлий Борисович.

— Она с этим... мальчишом уже... того?

Милославский оскорбился

— Она замужем.

— Ну и дура. Но пусть все равно слушает, смотрит, записывает...

Юлий Борисович прошел к столу, вернулся с пачками сторублевок

— Передашь ей. Жизнь в Москве дорогая...

...

— А я пока сам тут... провентилирую вопрос. Как нам теперь быть.

* Скрытая

** Окорочка

* * *

Была такая статья — сокрытие товаров от покупателей. Бред — а было.

06 июня 1985 года

УССР, Киев

От увиденного — Вознюк испугался. Испугался — и еще как испугался! Вся система, которую он и такие как он построили — базировалась на том, что всем нельзя, а им — можно. А если будет можно всем — кем тогда будут они?

Никем. И звать их будет — никак.

Но чем дальше — тем больше Вознюк успокаивался, продумывал контуры контригры, прикидывал ходы и возможных союзников. Ведь если то, что пришло из Москвы не фуфло — затронуты будут интересы сразу всех*. А кому это надо?

Никому. Ни партии. Ни им — хозяйственникам.

И потому — когда в очередной раз скромный колхозный Газик встал в путь на Киев — за ним ехала одна из Волг председателя. У него их, кстати, было несколько и все — с одинаковыми номерами. Никто не знал — на месте Хозяин или нет.

Человек, с которым Хозяин ехал посоветоваться был немало известен в теневом мире столицы виртуального пока государства Украина — со своими атомными станциями, авианосцами на стапелях и чемпионами футбольных полей Европы. Знать его знали хорошо — хотя он занимал скромную должность зампреда в комитете по ценам. Звали его Вадим Гетьман**.

Гетьман жил показательно скромно — и когда он в очередной раз приехал домой, дома его уже ждали...

— Здравствуй, дорогой... — Юлий Борисович развел руки — а я вот дедушка Мороз, тебе гостинцев привез...

— Ой, Вадим... — заохала жена — ты проходи, мясо сейчас поспеет

— Иди на кухню — процедил финансист

Когда супруга скрылась на кухне, он зло посмотрел на гостя

— Ты что, совсем ох...?

— Не колотись — ответил Вознюк — от вашего стола нашему столу, народного контроля тут нет. Поужинаем, потом и говорить будем...

Ужин удался на славу. Оно и понятно — все свежее, с полей. Украина в отличие от России, в которой было низведено до совершенно скотского состояния Нечерноземье — русский Центр — никогда не испытывала нехватки продовольствия. И дело было не только в украинском черноземе, в который палку воткни — прорастет. На Украине не было такой уродливой и обвальной урбанизации, люди не потеряли связь с землей, из деревни не эвакуировались. На Украине до сих пор было живо понятие "господарь", хозяин. Господарем мог быть только тот, кто владел хоть каким-то куском земли.

Украина уже была если и не Союзом — то уж не Россией точно. Не все это понимали, как и то какими проблемами это грозит.

Набив животы, пошли на балкон, покурить. В Киеве была та самая мягкая, бархатная украинская ночь, воспетая поэтами. Небо было чистым, горели звезды и издалека — доносилась музыка, от берега Днепра.

— Чего надо, ну? Ты же не просто так приперся?

— А ты для начала конец то попридержи, Вадимка, попридержи...

Юлий Борисович говорил, говорил с уверенностью в себе, в своей самости и в своем праве — и не понимал, что своими словами подписывает себе смертный приговор по-любому. Он не понимал, что кусок хлеба ценен только когда хлеба этого — нет. И кусок мяса ценен только когда мяса этого нет. Он был крестьянином в душе, сыном и солью земли — и не понимал, что власть как то незаметно перетекла в город, и вот стоящий перед ним человек — он умеет делать деньги из ничего, из воздуха, как факир. Ему не надо ни сеять, ни пахать, ни убирать, он все равно, что у печатного станка стоит и деньги — печатает. Ему не надо никого организовывать, он сам может столько денег себе придумать, сколько надо, и сделать это в одиночку, с несколькими своими подельниками. И мясо он всегда купит, сколько бы оно не стоило — напечатает денег и купит.

А рядом прокурор живет. Который бросит его, Юлия Борисовича в камеру и будет давить из его родственников деньги. А тут недалеко начальник милиции живет. И у него под началом сотни архаровцев, в руках у которых стволы и власть — а вот совести ни на грамм нету.

И это он там, Юлий Борисович — хозяин целого района, да еще и соседних. Колхозник — миллионер. А вот вломят цены на солярку свободные — и в один — два сезона все миллионы из деревни в город перейдут, поставят крестьянина на колени. Или банки начнут кредиты давать не под один процент, а под двести. И ничего с этим колхозник сделать не сможет. И если его придут раскулачивать, как в Узбекистане — тоже ничего не сделают.

И потому — времена изменились — когда приезжаешь в город, к таким людям как Гетьман надо не входить, а вползать на пузе. Даже если ты им мясо привез и мед с пасеки. Потому что они хозяева. А ты селюк.

— Мне тут из Москвы птичка новость принесла...

Вознюк кратко пересказал услышанное

— Горбач только что уехал, да?

...

— Ты представляешь, что будет если...

Гетьман бросил сигарету, так и не затянувшись. Проследил за полетом огненного мотылька в черный провал двора

— Представляю. Откуда дровишки?

— Есть верный человек в Москве

...

— У вас что, глухо?

— Глухо? Да нет...

...

Вознюк скрыл гнев

— Ну так что делать то будем?

— Будем?

...

— Тебе ничего не надо делать. Пока не скажут.

Вознюк сплюнул в черную урну двора, уже с открытой злобой

— Ты Вадим себя не переоцениваешь?

— Нет. Скорее даже недооцениваю. А ты... ты что считаешь, что тебе это по зубам что ли?

— А что — нет?

Гетьман усмехнулся

— Тебя, Юлий Борисович раскулачить — районного прокурора хватит. Ну областного. А ты хочешь дела такие решать. Думаешь, если у тебя бабки и депутатский значок, то ты величина что ли?

— Что-то ты Вадим невежливым стал. Когда вы ко мне на постой приезжали — совсем другими были, особенно после бани Слова напомнить, какие ты говорил? Я наизусть помню. А забуду — кассетка напомнит.

Один из источников силы и влияния у Вознюка — была обширная коллекция кассет. Все знали в области, что если прибыли высокие гости — то лучше всего их примет как раз Юлий Борисович Вознюк — у него и охота и банька, и гостевые домики, и виды красивые — берег Днепра. Только про видеосъемку -никто не знал.

— Ну, давай. Давай, давай.

— И не боишься? — изумился Вознюк

— Нет. И знаешь, почему?

...

— У тебя их слишком много стало. И теперь это не за тебя, а против тебя работает. Потому что теперь тебе надо либо вываливать все сразу, либо — роток на замок.

...

— Потому что если ты вывалишь только на меня — о том узнают другие. И примерят на себя. И начнут действовать. И вот тогда-то тебе крышка.

Вознюк окончательно вышел из себя

— Смотри...

И пошел в квартиру, в прихожую, не прощаясь.

Дождавшись, пока стремный гость уйдет, Гетьман зашел в квартиру. Сказать, что он не испугался нельзя — еще как испугался.

Не по своей воле он так себя вел. Приказали.

А в случае чего отвечать — ему.

— Вадим, ты чего — вскинулась жена — на тебе лица нет.

— Молчи

Он по памяти набрал номер.

— Химчистка слушает?

— Я сдавал дубленку в чистку, номер талона пятьсот пять.

— Послезавтра только будет готова, товарищ. Подходите после обеда.

— Спасибо.

Вместо ответа раздались гудки.

Посмотрев на часы, Гетьман сдернул с вешалки плащ. Снова появилась жена

— Куда ты на ночь глядя?

— Не лезь!

Хлопнул дверью.

Со своим куратором — он встретился в центре города, куда добрался на метро. И передал информацию.

Оперативная разработка, которая велась КГБ УССР по Вознюку и его колхозу — миллионеру — преследовала несколько целей.

Если в той же Москве ничего не будут знать про Вознюка и про Днепропетровск и про то, что там творится — то эта разработка так и будет висеть в подвешенном состоянии в статусе ДОР — дела оперативной разработки. Если кому-то из ЦК КПУ или Днепропетровского обкома потребуется материал на председателя — мафиози — КГБ его предоставит. Или — не предоставит.

Ну а если что-то случится — мало ли что, и в дело встрянет Москва — тогда-то украинские товарищи и расстараются. Вот вам ДОР, достаточно только закрепить доказательства — и будет уголовное дело.

Почему раньше не крепили? Ну, считали, что разработка не проведена до конца, не все фигуранты установлены. Но раз есть ДОР — то обвинить нас в том, что у нас под носом творится такое, а мы не работаем — уже не получится

Вот как то так это все и работает. С двойной... тройной страховкой и смыслом. Товарищ Сталин приучил к ответственности — а товарищ Берия правильно уходить от нее. Ха-ха...

Снявший информацию со своего источника капитан КГБ Сухих — перевелся в КГБ из Львовской области. Оценив информацию, он решил что она стоит того чтобы ночью побеспокоить заказчика разработки. Тем более, их обоих роднило то, что они стояли на позициях украинского национализма — бандеровщины.

Заказчик жил в доме, построенном для своих хозяйственным управлением ЦК КПУ. По звонку в домофон он оделся и вышел... тихая украинская ночь поглотила обоих, лишь редко горели кое-где окна домов, да шумел заплутавшийся в кронах деревьев ветер.

Выслушав доклад, заказчик кивнул

— Клюнул...

— Пока сложно сказать но...

— Ну, говори?

— Зачем так сложно, Игнат Львович. Через третьи, через десятые руки.

— А как — просто?

...

— Ты знаешь, что такое ТРИЗ?

— Нет.

— Теория решения изобретательских задач. Знатная штука... москали придумали. Там есть законы действия... всего. Так вот один закон гласит — лучшая деталь в сложном устройстве, это та которой нет, но ее функция выполняется. Понял?

...

— Нас в этом деле нет. А функция выполняется.

Капитан Сухих ничего не понял, но понятливо кивнул

— Понял. Дальше мои действия?

— Отслеживай действия фигурантов. Документируй.

— Неофициально?

...

— Понял, Игнат Львович.

Инициатор разработки остановился. Посмотрел на небо, на звезды.

— Ты что кончал?

— Политехнику. По профессии инженер я, Игнат Львович.

— Как же ты ТРИЗ не знаешь? Надо закрывать пробелы в знаниях...

...

— А вот я Львовское высшее военно-политическое. Оно в таком старом — старом здании находится. Как-то раз послали нас убираться, мы забрались на чердак. Там пылища. Прибираться начали, старые книжки там нашли. На немецком. И плакаты. Там портреты... мы потом узнали, это портрет Франца-Иосифа был. На дворе ... Хрущев тогда еще был. В космос полетели, москали радуются, а мы на чердаке Франца-Иосифа нашли...

...

— Ничего. Переможем...

...

— Конец скоро москалям.

* Отмечу, что Украина несмотря на поразительную активность в вопросе политической независимости — проявляла удивительное нежелание каких-либо экономических реформ. До последнего она пыталась работать в координатах плановой экономики и в какой-то момент до 80 % цен находились под контролем государства (дырявым). И примерно к 1993 году она вынужденно начала реформы вслед за Россией, когда инфляция достигла 10000 % годовых

** Будущий глава НБУ, создатель гривны. Вместе с учеником В. Ющенко известен разворовыванием третьего по величине банка СССР — Агропромбанка. Будучи главой НБУ предпринял, вероятно, самую масштабную аферу в истории банковского дела — когда Рада проголосовала за бюджет, в котором было разрешено увеличить денежную массу в 1,8 раза — каким-то образом при перепечатке пропала запятая, и президенту Кравчуку поступил на подпись бюджет, где разрешалось увеличить денежную массу в 18 раз. Прежде чем кто-то спохватился — Гетьман и Ющенко напечатали деньги, вывели в Россию и обменяли на доллары, украв несколько годовых бюджетов страны и вызвав гиперинфляцию. Вероятно, именно Гетьману Украина обязана экономической катастрофой. Убит в 1998 году, в 2005 году стал Героем Украины посмертно.