— Простите, Фукасаку-сама, но Наруто и без того пришлось несладко в жизни, — покачал головой Джирайя, — и не вижу смысла именно сейчас наносить ему новую душевную рану. Он принял тот факт, что Саске и Карин у Орочимару, продолжает тренироваться, прекрасно. Пройдет время, и тогда он сможет принять и тот факт, что они не вернутся.
— Или, наоборот, он закоснеет в своей вере и откажется тебя слушать, — парировал жабий мудрец, — и потратит свою жизнь на бессмысленные дела. Сколько времени потребовалось тебе, Джирайя-чан, чтобы смириться с уходом Орочимару, с тем, что он никогда уже не вернется?
— Много, — вздохнул Джирайя и задумчиво потер подбородок. — Понимаю, к чему вы клоните, учитель, но все же считаю, что сейчас не время. Пока мы здесь, на горе Мьёбоку.
— Наоборот, именно здесь самое время и место! — воскликнул старый жаб, оглаживая бородку. — Здесь он никуда не сбежит и не наделает глупостей! Как он будет покорять силу Кьюби, если не найдет мира в своей душе?
— Я думал заняться этим вопросом после освоения сенмода и стихии Ветра, — осторожно ответил Джирайя.
— Джирайя-чан, Джирайя-чан, — покачал головой Фукасаку.
Он отставил в сторону чашку с чаем, и посмотрел на Джирайю.
— Конечно, ты — наставник Наруто, и ты определяешь его развитие, духовное и физическое, — сказал Фукасаку, — но я учил тебя, и думаю, имею право дать тебе совет.
— Конечно, Фукасаку-сама, — спокойно ответил Джирайя.
— Ты помнишь пророчество, которое тебе сделал Великий мудрец? — спросил Фукасаку, глядя в упор на Джирайю. — Все детали его сбылись, кроме одной: твоего ученика.
— Неужели вы помните все это столько лет спустя? — удивленно спросил Джирайя.
— Я изучил записи, все пророчества Мудреца записываются и хранятся, — отмахнулся Фукасаку. — Твоему ученику суждено изменить мир, а ты
— Простите, Фукасаку-сама, — почтительно, но твердо перебил его Джирайя. — но разве вы причинили бы боль любимому внуку?
Старый жаб замолчал и озадаченно посмотрел на Джирайю.
— Наруто спокоен, наконец-то, у него есть цель, он тренируется и становится сильнее, увереннее, взрослеет телом и духом, — сказал Джирайя. — Сейчас не место и не время говорить то, что перечеркнет все его успехи. После освоения сенмода и стихии Ветра, я продолжу его обучение пути безмятежности духа, и тогда придет время. Да, пророчество говорит о моем ученике, о том, что он изменит мир шиноби. Но у меня же был и другой ученик, тоже Узумаки.
— Ах да, мальчик с риннеганом, — прищурился Фукасаку.
— Жизнь не была ласкова к нему и его друзьям, вторая мировая война в Аме, гибель родителей, друзей, и посмотрите, к чему его привела жестокая правда жизни. Он стоит во главе международной организации преступников, с холодными глазами и сердцем готов похищать и вырывать из джинчурики биджу, а ведь это верная смерть для носителей! Простите, учитель, но такая правда и такой итог не нужны Наруто, ему и без того пришлось несладко в детстве. Страдания и испытания закаляют, но должна быть мера, иначе шиноби сломается, как почти сломалась моя напарница, Цунаде.
Фукасаку сложил печать концентрации и задумался.
Джирайя, попивая остывший чай, тоже задумался, переносясь мыслями в то время, когда он был молод, беспечен и только закончил обучение на горе Мьёбоку. Да, предсказание великого Жабьего мудреца сбылось, он много путешествовал по миру, писал и пишет книги, и остальное, о девушках, тоже. Изменит ли мир Нагато? Куда может повести мир глава Акацуки? Вряд ли куда-то к хорошему и светлому, и тогда ему, Джирайе, придется встать против Нагато, потому что именно он обучил Нагато, Яхико и Конан, потратив на то три года жизни, то есть фактически став их наставником.
Джирайя внезапно осознал, что чувствовал Третий, вынужденный сражаться с собственным учеником, и тяжело вздохнул. Жизнь была намного легче, когда он вдохновлялся девушками, писал книги и собирал сведения для Конохи. Но способен ли Наруто изменить мир? Да, признал Джирайя, при правильной мотивации способен. Но как взваливать такую тяжесть на подростка, пусть и боевого шиноби, который и без того вынес в жизни столько всего?
— Ты прав, Джирайя-чан, — отмер Фукасаку, — прости, я ошибался.
— Да, учитель, и я тоже ошибался, — вздохнул Джирайя.
— Надо посоветоваться с Великим Мудрецом, — добавил Фукасаку.
— Да! У меня получилось! — донесся издалека выкрик Наруто. — Эро-Сеннин, ты обещал мне поход в раменную, если я закончу тренировку! Эро-Сеннин!
— После посещения Конохи и объедания раменом, да, — совершенно неприлично для жабы-отшельника хихикнул Фукасаку, и Джирайя усмехнулся в ответ.
1 марта 79 года. Полевой лагерь Суны, в 5 км к югу от границы страны Ветра и страны Дождя.
— Хорошо, — задумчиво произнес Шестой Казекаге, — я признаю, что общая атака нужна, вы убедили меня, Цучикаге. Но все же атака на Амегакуре — лишняя. Ханзо — превосходный тактик, а шиноби Дождя сражаются с нами насмерть, в отличие от мягкого поведения Листа. За исключением нескольких разведывательных рейдов, шиноби Конохи постоянно действуют на своей территории, и никогда не атакуют первыми, в отличие от шиноби Ханзо.
— Что вы предлагаете, Казекаге? — спросил Ооноки.
— Выделите отряд, пусть блокирует Амегакуре, — Фису ткнул рукой в карту. — Тогда шиноби Суны возьмут на себя третий лагерь Конохи, а шиноби Камня первый и второй. При этом у нас везде будет превосходство в силах и мощи.
— Да, я лично возглавлю атаку на первый лагерь, — кивнул Ооноки, — и потом, после его уничтожения, можно будет сокрушить Амегакуре. Без Листа Ханзо не сможет противостоять нашей мощи, впрочем, это дело будущего.
— Коноха удивительно ловко вербует союзников, — вздохнул Фису. — Во второй войне Лист тоже нападал на Дождь, но теперь они лучшие друзья, а ненависть шиноби Аме к Суне и Иве только возросла. Пятая Казекаге и ее брат-джинчурики живут в Конохе, как ни в чем не бывало, как будто наши деревни не воюют!
— Разве причастность Листа к исчезновению Темари установлена? — удивился Ооноки.
— Нет, — пожал плечами Фису, — но больше некому. Впрочем, это неважно, оппозиция в деревне подавлена, боевой дух на передовой силен, несмотря на потери и сорвавшееся проникновение в страну Огня.
— Да, потери исключительно велики, — проворчал Ооноки, — для того мягкого стиля, который демонстрирует Коноха. Что-то за этим кроется, Лист явно нас обманывает, и общая атака позволит вскрыть всю истинную подоплеку происходящего.
— Я слышал об Акацуки, — нейтрально заметил Фису. — Возможно, имеет смысл пустить их вперед, пусть проведут разведку боем и вскроют ту самую подоплеку?
— Они наемники, — после паузы ответил Ооноки, — и я им не доверяю.
— Но сотрудничаете.
— Но сотрудничаю. Они полезны, мощны, их организация обширна, но сейчас — не та задача, которую можно поручить наемникам. Атаку должны провести шиноби наших двух Деревень. Даже если Коноха опять каким-то чудом отобьется, у нас будет достаточно информации, чтобы спланировать дальнейшие действия.
— Да, — кивнул Казекаге, — главное — прорваться за барьер, и тогда мы покажем нашу мощь!
7 марта 79 года. Основная база Орочимару на границе страны Звука и бывшей страны Неба.
Орочимару задумчиво подводил итоги зимы. Белые Зецу — в плюс, в огромный плюс. Не будь у него тела Учиха, можно было бы смело вселяться в тело Белого Зецу. Карин и ее будущая дочь — тоже в плюс, проект на перспективу, на отдаленное будущее, но развивается успешно. Акацуки разгромили и увели с собой подопытный материал, это в минус. Новые базы и новые эксперименты требуют денег, времени и сил, и Орочимару покачал головой. Все это подождет год-другой, пока не завершится война и не станет понятна ситуация с Акацуки.
Нет, тут же мысленно поправил себя саннин.
Полгода, не больше, и неважно, закончится война или нет. Пробуждение риннегана, которое произойдет уже скоро, Орочимару почти ощущал, как внутри нового тела растет и зреет новое додзюцу. Полгода на пробуждение и освоение риннегана, и потом План вступит в новую фазу. Пока что все фазы Плана прошли более-менее успешно, с отклонениями, неудачами и успехами, но прошли, сказывалась многолетняя подготовка. Но при всем опыте сказать, что за техники таит в себе Риннеган, и что потребуется для их полного раскрытия, Орочимару сказать не мог. Равно, как и сказать, что произойдет на войне и как скоро Коноха решит, что пора побеждать.
Орочимару разложил перед собой свитки с донесениями, и восхищенно облизнулся.
Да, рука учителя виднелась в происходящем, мастерское планирование, обманы, хитрости, отвод внимания, и в дополнение к этому чудесные вещи Гермионы, особенно порталы, благодаря которым Лист теперь мобилен как никогда. Вывод пришел сам собой: необходимо затянуть войну как можно дольше, минимум на искомые полгода. Акацуки, то есть Пэйн, получили предупреждение и вняли ему, судя по донесениям шпионов Орочимару, наблюдающих за джинчурики.
Но кто сказал, что противник глуп и будет следовать одному и тому же плану?
Акацуки могли и придумают новые планы, кивнул самому себе Орочимару, и добавил мысленно, что война в этом плане играет против Акацуки. Пока Великие деревни воюют, они насторожены, параноидальны, отмобилизованы, Акацуки не смогут незаметно хватать и извлекать биджу, тем более, что процесс длится три дня в лучшем случае. У самого Орочимару были мысли, как можно ускорить этот процесс, но вряд ли теперь ему кто-то предоставит доступ к Гедо Мазо. Оно и к лучшему, рассуждал саннин, любая задержка с планом "Глаз Луны" на руку, особенно теперь, когда он сам владеет Цукиёми, знает его силу и способен представить, какую силу в себе несет Бесконечное Цукиёми.
Вывод опять оказался прост и пришел сам собой, достаточно было правильно сформулировать задачу.
Необходимо ввести в войну Кумогакуре, противопоставив деревню Облака Листу. Туман так просто не подвинешь, хотя Орочимару имел наметки плана, по вопросу противопоставления Кири и Акацуки, в конце концов, именно Тоби держал Ягуру, четвертого Мизукаге, в подчинении, в общем, тут было над чем поработать, если потребуется.
Но пока что хватит и Облака, тем более что Райкаге начал проявлять нездоровый интерес к стране Звука и самому Орочимару. Направить разрушительную энергию сильнейшей деревни — Орочимару хмыкнул, подумав, что Третий Хокаге и тут сумел всех обмануть — в русло войны с Листом и пусть себе воюют. Лист справится, тут можно не сомневаться, но это потребует времени и сил, и еще двое джинчурики будут на войне, дополнительная страховка против плана Акацуки.
Вопрос: "как?" тоже не слишком озадачил Орочимару.
Во-первых, отправить Цучикаге информацию о том, почему и как Коноха побеждает, включая указание на Гермиону, и во-вторых, отправить Райкаге послание с рассказом об операции "Черепаха". Ооноки, осознав, что ему не победить, сам привлечет Облако, а информация о черепахе-острове сделает Райкаге сговорчивее, тем более что он, как стратег, не сможет не увидеть, что Коноха стала слишком сильна. Против союза трех Великих Лист устоит, но война затянется, и ему, Орочимару, это будет стоить лишь тех усилий, чтобы отправить два послания, которые придут анонимно, без указания отправителя.
После же пробуждения риннегана, можно будет еще отправить несколько посланий, теперь уже с рассказом об организации Акацуки. Орочимару облизнулся, придвинул к себе чистый свиток и начал составлять послание, обдумывая каждое слово, чтобы ничто не указывало на него, как на отправителя.
11 марта 79 года. Третий полевой лагерь Конохи, юго-запад страны Огня.
Тен-Тен выскочила из палатки, судорожно подвязывая безрукавку, и ощущая, что свиток за спиной сползает и сейчас упадет. В следующее мгновение ее оглушило, отбросило, больно ударив в лицо и тело мелкими камнями, песком и воздухом. Тен-Тен перекатилась и встряхнула головой, протерла глаза. Мало того, что еще только занималось утро, так вокруг теперь клубилась пыль и земля, мелькали тени бегающих шиноби и доносился гул техник.
— Рассекающий смерч! — порыв ветра ударил, сдувая пыль, сбивая с ног, но Тен-Тен ухитрилась устоять.
Ее палатка и все соседние валялись на земле, иссеченные в мелкое крошево, и видно было, что центр лагеря перестал существовать. Вместо него зияла огромная воронка, рядом с которой валялись несколько огромных, каждый с резиденцию Хокаге валунов.
— Воздушное копье! — Тен-Тен на рефлексах подпрыгнула, изгибаясь и уклоняясь, уходя от техники.
Поток воздуха прошел рядом, обдирая кожу, и бесстыдно распахивая одежду.
— Измельчали куноичи Листа и их сиськи! — хохотнул атаковавший ее шиноби Суны.
— Тысяча стволов!!! — Тен-Тен так яростно распахнула свиток, что чуть не разорвала его пополам.
Техника, которую она создала после миссии в страну Снега, не подвела. Шиноби Суны отпрыгнул, отмахиваясь кунаем, но одолеть поток метательного железа не сумел, упал, обливаясь кровью и зажимая раны на шее и лице. Тен-Тен внезапно ощутила, как холодок от ветра гуляет по телу, но запахнуться не успела, из предрассветного сумрака и теней валунов вынырнули еще двое, молча бросились к ней.
— Теневые сюрикены!
— Танец песка!
Тен-Тен выхватила цепь из свитка, крутанулась, применяя технику.
— Железный купол!
Подобие Кайтена, исполненное при помощи цепи, защитило ее, в основном. Часть песчинок все же прорвалась, наждаком пройдясь по коже, и Тен-Тен ощутила, что бездумная злость захлестывает ее. Какого эти шиноби Суны делают посреди лагеря? Что происходит? Где барьеры? Где остальные шиноби?
— Полет Феникса!! — струя огня прошла над головой Тен-Тен, ударила в шиноби Суны, охватывая огнем.
— Громовой удар! — второй враг внезапно оказался вколочен в землю по самые уши, с таким громким звуком, что у Тен-Тен на секунду заложило уши.
Первый из джонинов исчез, устремившись куда-то дальше, второй остановился на секунду, добил врагов и бросил через плечо.
— Прикройся!
— Что? Что происходит? — выкрикнула Тен-Тен, но джонин уже ушел, применив Шуншин.
Также она внезапно поняла, что до сих пор стоит с оголенной грудью, и быстро-быстро запахнула безрукавку. Что делать? И внезапно она поняла, что. Не сама поняла, конечно, просто в удивительно пустой голове всплыли строчки инструкции, заученной намертво еще месяц назад. "Отступить к складу номер три и оборонять его до прихода помощи из Конохи".
