В первый раз у этан, так же как и у Атуа ничего не получилось: Атуа находился далеко от станции зонта, а то что портировали этаны в станции узла, так и не развернувшись, прошло мимо неё и бесследно растворилось где-то в пространстве.
Но Атуа удалось сделать невозможное. Пусть не через два года, а через три, но с первого раза. И сейчас Атуа был уверен: он свою работу выполнил сполна и теперь вправе поступать так, как считал нужным для себя.
Теперь же, мощное поле континуума, вышедшее из канала перемещения, в первые мгновения даже ввергло Атуа в замешательство, он никак не мог понять, что за поле портировали гроты, так как оно несло в себе уж слишком большой потенциал психотронного поля. В его галактике, в отличие от галактики зевсов, поля портировали точно так же, как и материальные объекты, без всяких ограничений — за три года Атуа не и не смог понять, каким образом зевсы собирались доставлять энергию из узла в свою галактику, не умея её портировать, может они её собирались возить в своих грузовиках?
Развернувшееся поле, показалось ему таким странным, что он никак не мог понять, как его можно использовать против зевсов.
Неужели там, в галактике, считают, что зевсы настолько глупы, что сами полезут в него, или гроты научились как-то программировать и управлять такими полями? Что это мог быть за механизм управления, Атуа мог только гадать. Раздираемый любопытством, он заставил одного из стражей попытаться войти в контакт с портированным полем и тот через несколько мгновений умер. Второй страж оказался гораздо умнее и не выполнил его приказ. Атуа уже намеревался сам, своим полем, обследовать континуум, как, вдруг, поле континуума раскрылось и страх окутал носитель Атуа: ему показалось, что поле континуума скрывало в себе самое изуверское создание, которое можно было выдумать и которое беспрепятственно слонялось по галактике Этан — зилота, бестелесный разум, обладающий психотронным полем чудовищной мощности? Но толи к счастью, толи к сожалению, но он ошибся — это было поле смерти, которое этаны использовали для уничтожения зилотов, но каким-то образом усиленное психотронной составляющей.
Зилот мог искусно экранировать своё поле и в галактике Этан не было приборов способных его чувствовать и лишь некоторые из гротов были в состоянии контактировать с ним. Атуа принадлежал к гротам, обладающим способностью чувствовать этот чудовищный симбиоз и в первые мгновения ему показалось, что именно его он и почувствовал.
Так как зилот не признавал ни своих ни чужих, страх на какое-то время затмил разум Атуа. Он начал метаться по станции зонта, не зная что делать, куда спрятаться, оставляя всё больше следов своего страха. Но, в конце концов, немного успокоившись, Атуа еще раз проанализировал вышедшее из канала поля, рискнув самостоятельно выйти в пространство и убедился, что это всё же не зилот, а облако смерти, с какой-то необычной выдумкой этан, с непонятной ему энергетической субстанцией наделенной нечто, похожее на искусственный интеллект. Но прозрение Атуа оказалось слишком поздним — страж уже следовал за ним по пятам и его атаки были невыносимы. И Атуа ничего не оставалось, как покинуть станцию зонта. Уйти в пространство, где хозяйничало это интеллектуальное облако смерти он не рискнул и теперь искренне сожалел об этом.
Каким-то образом страж понял, куда он направился и метнулся за ним — Атуа было неизвестно.
То что произошло затем, Атуа вначале посчитал за удачу, так как он почувствовал стража в канале перемещения и решил, что сможет уничтожить его во время восстановления. Но удача вдруг отвернулась от него. Видимо канал как-то смог усилить поле стража, а скорее всего защита канала имела какой-то дефект: то что человеческий носитель может иметь поле такой чудовищной мощности, которое способно разорвать канал Атуа не воспринимал и страж, почувствовав слабость защиты, смог вырваться из канала и уйти в пространство.
Конечно, можно было бы как-то жить среди зевсов, добравшись до какой-либо из отдаленных их колоний, периодически меняя свои носители и следя со стороны за развитием событий вокруг узла, в ожидании подходящего момента, чтобы уйти от них и вернуться в свою галактику. Но сколь долго продлится это ожидание, сейчас Атуа даже не представлял: год, десять, тысячу лет. К тому же у него совершенно не было никакой уверенности, что страж его не сможет найти его, в каком бы уголке их галактики он не затаился, а умирать у него не было никакого желания. Выходит, остается одно: найти и уничтожить стража самому и постараться не просто уничтожить, а вначале страж должен стать перед ним на колени, чтобы разум Атуа обрел прежнюю уверенность в своём поле разума, а затем он его раздавит, как противную слизь".
* * *
Атуа рассеянно скользнул взглядом по столу и увидев лежащий на нём стерео, метнул в него свое поле, активируя его. Во вспыхнувшей над столом голограмме выступали какие-то политики, комментируя итоги, прошедшего Регата. Ему это было совершенно неинтересно и деактивировав стерео, он принялся обдумывать план своих дальнейших действий, но как он ни прикидывал, стража желательно было найти и уничтожить там, в пространстве узла, не дав ему вернуться в галактику. Здесь в чужой галактике, надежды на успех у Атуа, практически, не было, даже была опасность, что зевсы раскроют его прежде, чем он нанесет стражу разящий удар. Значит нужно было опять идти на станцию узла. Страж, определенно, где-то там. И если он действительно стал тем офицером фрегата, это будет несомненной удачей для Атуа. Теперь он не ускользнет.
"Но вместе с тем, станция узла сейчас самый нежелательный объект для пребывания, — Атуа скорчил мину досады. — Однозначно уже известно о смерти Троттера. Несомненно, Рассел думает, что это сделал тот, к кому шёл страж и сейчас идут его тщательные поиски по станции узла. Могут ли заподозрить Халла? — Атуа поводил рукой по лбу. — Вполне! — оттопырив губы, он покивал головой. — К тому же, Рассел, определенно, уже доложил свои предположения в Регат. И теперь лишь вопрос времени, когда Халлом вплотную заинтересуется какая-то из служб безопасности зевсов. А может уже и заинтересовалась", — Атуа, вдруг, вспомнил начало своего разговора с председателем экспертной коллегии: неспроста тот был так зол. — Стоп, стоп... Хм-м! А ведь всё не так уж и плохо".
Атуа, неожиданно, вспомнил последние минуты, проведенные в каре Рассела, по дороге к портатору. Тогда он не придал им значения, а сейчас до него вдруг дошло, что они могут сыграть, весьма, положительную роль в его замысле. Он принялся вспоминать каждое слово произнесенное Расселом, каждый его жест, каждый вздох.
"Рассел, после резкого замечания Халла, определенно решил, что сказал лишнее и угнетенный, явно встревожился, — вспоминал Атуа. — После этого он не произнес больше ни слова, его лицо выражало обеспокоенность, поле было взволновано, он был насторожен, даже чувствовался элемент страха. Скорее всего в таком состоянии он и остается и до сих пор. Станет ли он сейчас открыто выступать против Халла? Скорее всего нет".
Атуа сложил ладони рук и упер в них лицо, пытаясь найти подтверждение своим мыслям в информационном поле Халла. И кажется ему это удалось. Опустив руки и распрямившись, он уставился перед собой.
"Подозревать — несомненно, но открыто выступать — навряд ли. Командир станции узла очень заметная фигура в галактике, хотя в иерархии зевсов он стоит, гораздо ниже, нежели эксперт Регата, но значимость его для галактики огромна: он один, а экспертов в Регате скорее всего, если не тысячи, то сотни. Но всё же, если отношения Халла и Рассела примут непримиримый характер, Регат, непременно, займет сторону эксперта. Открыто признать своего посланника невеждой, значит признать некоторую некомпетентность самого Регата. Рассел это прекрасно знает. Прежде, чем высказать свое подозрение, он, определённо, попытается как-то проверить Халла. Доводы должны быть более, чем убедительны. Значит он будет тайком наблюдать за Халлом, ходить за ним по пятам, фиксировать его каждый шаг. Не сам конечно, — Атуа, с усмешкой на губах, хмыкнул. — Значит он ждет-недождется моего появления на своей станции. Но сейчас это можно сделать лишь одним способом, каким-то образом убедить Председателя экспертной коллегии опять направить Халла на станцию узла и Рассел, однозначно, ищет весомую причину для этого. Что ж, господин Рассел, — усмешка сошла с губ Атуа, — господин Халл тоже не прочь вновь встретиться с тобой".
"Скольких же я врагов себе нажил за этот день? — Атуа вдруг широко улыбнулся. — Первый — страж; — он указательным пальцем правой руки начал загибать пальцы левой руки, — второй — Рассел; третий — Регат, четвертый... — он опустил руки, его лицо сделалось серьезным. — Четвертый — это пожалуй все остальные: зевсы, сарматы, зенны и кто тут у них еще есть. Интересно, а Халл как-то пересекался с зеннами и что он знает о них?"
Атуа в очередной раз принялся просматривать информационное поле Халла.
"Как будто бы нет, — сделал он заключение, после весьма продолжительного и тщательного изучения оставшегося информационного поля Халла. — По крайней мере, прямых контактов не нашлось. Это хорошо. Но не мешало бы поподробнее узнать о них, уж слишком много противоречивых сведений об этой расе. Такое впечатление, что зевсы их больше боятся, нежели встречи с ними вызывают у них восторг, будто зенны вызывают у них панические чувства, даже страх. С одной стороны — хорошо, что у Халла не было друзей среди зеннов и значит можно не опасаться, что кто либо из них будет искать встречи с ним, но с другой — о них непременно нужно узнать, как можно больше. Зенны могут оказаться для гротов весьма серьезными противниками и знания о них, приобретенные мной, могут иметь большое значение в будущем покорении их галактики".
Атуа откинулся на спинку кресла и прикрыв глаза погрузился в беспокойные размышления.
"Как всю известную мне информацию передать в мою галактику? Есть лишь один способ — как-то добраться до одного из штурмовых лидеров и воспользоваться его станцией связи. А смогу ли я сам когда-либо вернуться домой? Ведь еще нет обратных перемещений из пространства узла и захват станции узла не гарантирует их появление. Технологии портаторных перемещений гротов и зевсов хотя и основываются на одном и том же принципе, но имеют больше различий, нежели общего. Их перемещения двухтерминальные и значит, как бы я этого не хотел, воспользоваться их портаторами, чтобы попасть в свою галактику, никак не смогу. Если только гроты портируют на станцию узла свой портатор. Но хватит ли у станции энергии для односторонней портации? Сомнительно. Придется ждать пока энергию даст сам узел, а на это могут уйти столетия. Но я ведь знал куда и зачем шёл. К чему же тогда этот пессимизм. Ведь ты почти бессмертен, Атуа, — легкая усмешка тронула губы нового носителя Атуа. — Что для тебя несколько сотен лет — всего лишь несколько мгновений бесконечной жизни твоего разума? А носитель для тебя никогда не был проблемой. Нет, Атуа, сколько бы врагов не было у тебя, твоё место сейчас на станции узла. Только там ты можешь обрести прежний покой и вернуть себе уверенность на будущее. Неизвестно, когда гроты захватят станцию узла, а страж сейчас уже слишком много о тебе знает и в любой момент эта информация может стать известной зевсам. А это — смерть. Значит, стража нужно обязательно найти и уничтожить. Унизить и уничтожить! Но чтобы опять уйти на станцию узла нужна причина".
Атуа в очередной раз принялся просматривать информационное поле Халла, пытаясь в нём найти предлог. Ему удалось установить, что Халл уже несколько раз посещал станцию узла, но он был всего лишь экспертом Регата и исправно выполнял его поручения, никогда не проявляя излишней инициативы. Да от него она никогда и не требовалась. В информационном поле Халла предлога для посещения станции не было, его там просто не могло быть, так как поиск предлогов никогда не входил в обязанности эксперта и выходило, что Атуа нужно было сидеть и ждать.
"Ждать!"
Атуа вскочил и забегал по комнате, пытаясь уже, не как Атуа, а как Халл, найти причину, чтобы Регат отправил его на станцию узла. Но причина упорно не находилась.
Озлобленный бессилием в исполнении своего желания, Атуа вернулся в кресло и откинувшись в нём, с ожесточением принялся в очередной раз ворошить информационное поле Халла, намереваясь уничтожить какую-то его часть.
Он так увлекся секвестрованием информации своего носителя, что напрочь отрешился от внешнего мира.
— Господин Халл! Господин Халл!
Едва слышимый голос заставил Атуа приостановить своё занятие и прислушаться.
— Господин Халл!
Прозвучавший возглас был таким громким, будто в комнате произошел мощный грозовой разряд. Атуа вздрогнул и ошалело закрутил головой. Наконец увидев перед собой на стене активированный экран терминала, с которого на него смотрело незнакомое лицо зевса, замер, уставившись в незнакомца.
— Извините господин Халл! — продолжил говорить зевс, значительно тише. — Я вас кажется разбудил. Но вам предстоит срочно прибыть в экспертную коллегию.
— Что-то произошло? — Атуа вопросительно кивнул головой, интересуясь скорее механически, нежели осознанно.
Брови на лице зевса взметнулись вверх.
— Здесь вам объяснят!
Атуа понял, что задал недопустимый вопрос и нужно было немедленно дать ему объяснение.
— Я еще не восстановился в полной мере и чувствую себя весьма скверно, — медленно заговорил он. — Мне было разрешено взять двухдневный отпуск.
— Я знаю, — зевс сдвинул брови. — Вам предстоит срочная экспертная поездка на станцию узла.
Атуа открыл было рот, чтобы ещё раз аргументировать свою невозможность куда-то портироваться, но так и замер, наконец осознав реальность произнесенных зевсом слов.
7
Дакк метнул психотронное поле по нейронным полям своего носителя, активируя их. Темнота ушла, вспыхнувший свет вернул его в реальность. Он встрепенулся и опершись на руки, попытался вскочить, но острая боль в левых плече и ноге отбросила его назад и заставила застонать. Стиснув зубы, он кое-как сел, опираясь на здоровую руку и повел глазами вокруг себя: из-под него неторопливо расползалось в стороны какое-то красное пятно.
— Чёрт возьми! — вырвалось у него невольное выражение. — Это же моя кровь.
Неужели вся вышла, мелькнула у него тревожная мысль? Скорее, нет, — он окинул себя быстрым взглядом, — Иначе бы мой носитель не очнулся. Значит ещё что-то осталось.
"Как только можно жить, имея такой носитель, — начал возмущаться его разум? — Чувство нестерпимой боли, возникающее по всяким пустякам, боязнь потерять жидкость жизни уже бы должны были давно свести зевсов с ума. А этот черный провал? Что это за явление, даже пытавшееся ввергнувшее в себя и меня — зенна. Нет! — Дакк покрутил головой, — Такой носитель не для меня. Вернусь, обязательно найду себе более подходящий".
