Проклятый. Серый путь

К черту, один раз я уже терял семью, и больше переживать подобное не намерен — подумал я, смотря на закрывшиеся глаза Удзуме и слушая затихающее дыхание. Вытянув руку вперед, расположил её над десятой и, набрав побольше воздуха в грудь, приготовился пережить в третий раз все прелести спасания кого-либо из лап костлявой. Снова использовав столь ненавистный мне прием "возьми себе", я перетянул на себя как все раны Удзуме, так и приближающуюся кончину.

Застыв на месте, не в силах пошевелиться, упал на колени, безразличным взглядом остекленевших глаз мазнув по открывшей глаза и начавшей терять свою бледность секирей. Но мне сейчас было не до радости за десятую, поскольку во мне разливался холод смерти, замораживающий чувства и убивающий всякое желание сопротивляться. Когтистые руки костлявой старухи сжимались все сильней, не в силах забрать то, что ей не принадлежит, но и не желая отпускать глупца, попавшего в её сети.

Сзади послышался стук упавшего тазика, который, судя по ощущению жизни, принесла Мия, видимо там были мокрые повязки на лоб и для увлажнения бинтов. С легким хлопком открылась входная дверь, впуская моих секирей, а из ближайшей тени вышла Яхан держащая растерянную Курусе за руку. Но до всего этого мне уже не было дела, как и до вскочившей Удзуме, что, указывая на меня пальцем, что-то кричала остолбеневшей пятьдесят четвертой. Но вот, спустя долгих пять секунд, показавшихся мне вечностью, тиски холода начали разжиматься, уколов напоследок особенно сильно в районе сердца. Перед тем, как потерять сознание, мне в голову пришла бредовая мысль — "А эпическую встречу семьи Сахаси я похоже пропущу, если меня сейчас в чувства не приведут".

Пришел я в себя на диване, где до этого лежала Удзуме. Судя по внутренним ощущениям, провалялся я не долго, минут сорок от силы. Кто-то заботливый уже успел меня накрыть одеялом, причем снова, тем же, — подумал я с легким смешком . Голова моя покоилась у кого-то на коленях, сверившись с чувством жизни и связью со своими секирей, я сделал вывод, что подушкой сегодня для меня подрабатывает Карасуба. Не открывая при этом глаза и никак не подавая вида, что я пришел в себя. А действо, что разворачивалось рядом, было поистине занимательно, жаль, что я не застал начала.

— Значит, ты утверждаешь, что из-за этого долбанутого проекта "секирей" и моего папаши меня взяли в заложницы? — Наседала на брата Сахаси младшая.

— Д-да, н-но с тобой же все нормально. И если ты знала, кто наш отец, то почему не сказала мне об этом? — пытался отбиться дважды ронин... Пока неудачно.

— А почему ты мне рассказал об этом проекте не в первую нашу встречу, когда ты уже участвовал в нем, судя по присутствующим тут Кахо-тян и Мусуби-тян, а только сейчас? — Бедный Минато, есть у меня подозрение, что у него дома полный матриархат. — Молчишь? Вот и молчи, а с матерью я ещё сама поговорю.

— Кстати, я так поняла, что все эти девушки секирей, так? — Минато лишь молча кивнул, жаль, глаза у меня закрыты, наверняка лицо у него сейчас живописное, но через ощущение жизни столь мелкие детали, как мимику лица, рассмотреть довольно трудно.

— Тогда поздравляю тебя братик — ты бабник. — Выдала ему Юкари. Если бы я и так не лежал, то упал бы. А наш "Казанова" замотал головой из стороны в сторону, не в силах вымолвить и слова.

-О-они не мои. Ну, не все. — Наконец совладав с нахлынувшими эмоциями, выдал Минато. Дальше представил своих секирей. Я же все это время чувствовал все более нарастающий ко мне интерес, причем из раздела "плотоядных".

— Значит, этот красавчик свободен? — перебила своего брата Сахаси младшая. Думаю, не надо говорить на кого она указывала? Ответил ей не опешивший ронин, а Карасуба, голос которой сейчас больше напоминал лязг металла.

— Он уже занят и впредь будь осторожней, малышка, я могу и приревновать. — Закончила она уже своим нормальным голосом с легкой хрипотцой, но холодок по спине пробежал именно с последних её слов. Хотя, я подозреваю, не ответь она сейчас так, и остальные секирей не сдержались бы, устроив Сахаси-младшей "веселую" жизнь, правда гарантий, что они и теперь не будут ей пакостить по мелочи, у меня нет, но это лучше чем разборки прямо сейчас.

— Хм, а ты значит его ашикаби? И где ты такого парня нашла, может, поделишься адресом? — решила свести к шутке (пусть и довольно натянутой) Юкари, но вновь промахнулась.

— Я его секирей. — С нечитаемыми интонациями в голосе, ответила ей Карасуба. Интересно, а чего остальные мои пташки молчат? Сканирую их фон, и натыкаюсь на чуть ли не висящую в воздухе апатию и безнадегу. Похоже, тот букет, что я испытывал перед отрубом, краешком и их задел, да ещё и переживают они за меня сильно. От осознания этого факта даже теплее на душе стало. Как же давно за меня никто не переживал.

— Ашикаби, говоришь? Брааатик, кажется, кто-то мне не все рассказал, например, что умеют ашикаби, а то вдруг ты у нас теперь тоже можешь из теней появляться и перемещаться куда захочешь. — Взгляд, каким посмотрела Юкари на Минато, заставил бы удавиться от зависти любого пыточных дел мастера, ведь расколоть человека взглядом, не каждому дано. Жаль, что нельзя открыть глаза, но по эмоциональному фону и действиям окружающих и так можно составить приблизительную картину происходящего.

Дальше я выслушал из третьих уст историю о своих похождениях, однако, с речи Минато мне какой-то псих-самоубийца представился, но хотя бы мои пташки немного оживились, Беницубаса даже возмущаться начала, правда все ещё довольно вяло. Взгляд сестры дважды ронина вновь стал задумчивым и вернулся к моей бренной тушке.

— Значит, обычной девушки у него нет, да и секирей, вполне возможно, лишь до конца этого проекта, так получается? — Сказала она с задумчивым видом. От смерти малышку спасло лишь то, что большинство секирей так из хандры и не вылезли, а после её слов и вовсе ушли в неё с головой, в то время как Карасуба банально не дотянулась до своей катаны — чтобы её взять, ей надо было убрать мою голову с колен, чего делать ей сильно не хотелось и это я ещё преуменьшил. Надо срочно исправлять обстановку, а то Карасуба может и не удержаться, все же решив достать катану, а место отвоевать в случае необходимости, по крайней мере, её эмоции указывают именно на такой поворот событий. Да и остальных пташек надо из их апатии вытаскивать, заодно и сестренку Минато обломаю, главное не спалиться... и не заржать.

— Чихо, выходи за меня. — "Во сне" прошептал я. Вот это я понимаю когнитивный диссонанс вкупе с разрывом шаблона. Жаль лиц присутствующих я не вижу, но эмоции просто невероятны, и таким клубком порой диаметрально противоположных чувств вспыхнули пташки. Тут и ревность к Чихо, и счастье, что я подал голос, а значит все нормально, и я банально сплю, и возмущение и любопытство (тут тоже понятно, интересно, что мне "снится"), и ещё целая куча эмоций, не поддающихся идентификации. Так и хочется хоть один глаз приоткрыть, чтобы полюбоваться на получившийся эффект, но тогда спасать придется уже меня.

— Кто такая эта Чихо? — В оглушительной тишине, наставшей после моих слов, раздался голос Мии и хоть говорила она негромко, казалось, будто прогремел набат. По эмоциям же ударил клубок из грусти, одиночества и зависти. Похоже, я переборщил, что теперь то придумать, чтобы Мию не загонять в состояние, схожее с тем, в котором пребывали до недавнего момента мои секирей. Хм, что-то мне в голову Санта-Барбара лезет, хотя можно кое-что и попробовать. Такс, жаль, что поглощенный мной в прошлом дракон воды стал драконом крови, сейчас бы под одну сценку скупая мужская слеза очень бы подошла. Хм, хотя кровавый тоже вариант — "И заплакал он кровавыми слезами". Главное не удариться в переигрывание, а то выйдет, как — "Актер, изображавший умирающего на сцене сеньора-помидора, слегка перестарался, как итог — со спектакля уходили седые дети и бледные, рыдающие родители". Акт второй начат, поехали.

— Сестра — это правда ты? — "Не просыпаясь", проговорил я, а из под ресниц правого (того, что к зрителям повернут) глаза скатилась одинокая, кровавая слеза. Дернувшись всем телом и выкинув вперед руку, будто пытаясь схватить кого-то, я вскочил одновременно "просыпаясь". Эх, надо было сразу глаза разлепить, не пришлось бы театр одного актера устраивать, но нет, один лентяй пригрелся на коленочках и решил послушать чужие разговоры, доигрался, называется, теперь от стыда бы не сгореть.

Зато спектакль удался на славу, прошлые распри уже всеми забыты, боевой настрой "черной" секирей погашен, неприятный клубок эмоций у Мии так же аннулирован, про апатию у остальных я и вовсе молчу, ибо нет её уже. Но что-то за оскаром бежать в этот раз не тянет. А, смотря на сочувствующие взгляды окружающих, которые, впрочем, стоит мне только к ним повернуться, делают вид, что на меня не смотрят, я отчетливо понимаю — переиграл. Попробовать, что ли снова разрядить обстановку? В третий раз... Если так и дальше пойдет — то из депрессии уже меня выводить придется!

— Ну и приснится же всякое, Мия-сан, а что у нас на ужин? — веселым голосом поинтересовался я, правда вышло слегка натянуто, ну вот куда опять актерский талант делся? Но сказать, что либо ещё мне не дала Удзуме повисшая у меня на шее. Следом кинулись и остальные мои пташки. Бедный диван так заскрипел, что я уже стал присматриваться, как с него поаккуратней спрыгнуть в момент его разрушения, но от этих мыслей я был отвлечен сдавленным писком (!) Карасубы — Мои ноги!

Воспользовавшись перемещением, под облегченный вздох "черной" секирей, оказался со всеми повисшими на мне пташками, развалившимся на ковре перед диванчиком. На это представление тихо хохотнула Хомура и что-то недовольно пробурчала отвернувшаяся Мия.

Через два десятка минут, потраченных на успокоение моих "пташек" с последующим отсоединением их от моего тела, мы все же отправились на кухню. Правда, перед навыками некоторых "противников" мне все же пришлось капитулировать. Таким образом, на кухню я отправился под ручки с Акитсу, Удзуме, Хайхане и как ни странно, Карасубы. Переубедить скрытых жителей Лаконии, т.е. Акитсу и Хайхане, оказалось не возможно в принципе. Удзуме я сам не стал трогать — она и так натерпелась. Жаркие дебаты с Карасубой мне пришлось свернуть, засчитав ей победу, иначе она могла схватиться за катану и хоть никого кромсать не стала бы, а меня тем более, но счет за испорченную мебель, на которой "черная" спустила бы пар, мне был явно не нужен. Уже ужиная на кухне с рук довольных Казеханы и Ичии, поскольку четверка девушек так и не отцепилась от моих рук, а есть ногами мало того, что не прилично, так ещё с помощью палочек у меня не выйдет, озвучил главный вопрос, мучавший меня с момента пробуждения.

— Где Хига? — Спросил я, взглянув на Минато, которого, к слову, тоже, под неодобрительным взглядом его сестры (впрочем, на меня она тоже метала свои укоряющие взгляды), кормили Кахо и Мусуби, вот только они, в отличие подающих по очереди восемнадцатой и третьей, устроили полноценную дуэль, так что как ронин ещё не подавился, для меня так и осталось загадкой.

— Секирей МБИ. Пришли, как все закончилось. Гравитация. Притянули. Сбежали. — Коротко и по существу ответила Акитсу на пару с Хайхане. Не, ну точно из Лаконии. Да и что здесь не понятного? У МБИ секирей, управляющая гравитацией, она и притянула Изуми, ну, а после сбежали. Обидно, что такой шанс упущен, но не ссориться же с Минакой из-за такой мелочи, как глава Хига-индастрис?

На этом разговоры о делах мы закончили, и дальше уже кто просто молча ел, кто обсуждал новинки одежды (четверть всех секирей), прошедшую вылазку и интересные моменты произошедшие у их групп (вторая четверть), электронику (Матсу с Кочоу), приемы для боя на двух клинках (Икки с Яхан), готовку (Юкари, Мия и я. А что? Опыт в деле "вкусно приготовить, чтобы хорошо поесть" у меня большой). В такой обстановке и прошел вечер. После ужина, общим советом было решено на время всей этой неразберихи обустроить сестру Минато в поместье Идзумо. Перевес в голосовании был, как говорится налицо — Минато, переживающий за свою сестру, все его секирей, полностью поддерживающие своего ашикаби, Казехана, щебечущая что-то о "неудачной первой любви малышки" и "разбитом сердце", и мы с Мией (собственно, последние два фактора оказались подавляющими). Против всех остальных, разве что Карасуба, Акитсу, Хайхане и Хомура воздержались от голосования.

По комнатам все разбрелись уже за полночь. Я же решил немного задержаться и, устроившись на крыльце во внутреннем дворике, поднял свой взгляд к небу, задумчиво созерцая полную луну. Красиво, даже думать ни о чем не хочется, как и уходить с крыльца, да и боязно, если честно, мне сейчас к своим секирей отправляться. Обратившись к своему ощущению жизни, констатировал: никого. Все разбрелись по своим комнатам, что в разных частях здания (Минато со своими секирей в одном крыле, а я, соответственно, в другом) оставив центральную часть пустующей. Правда, снова не ощущается Мия, понять бы, как она это делает. Но думаю, что и она сейчас в своей комнате, так что я никому не помешаю. С такими мыслями достаю из тени рядом с собой гитару, которую я купил в одном из заходов по магазинам. Все же забросил в тень и не мешает, так почему бы и нет? Настроив струны, решил спеть одну мелодию, которая мне нравилась в том мире больше всего.

Под личиной менестреля — шапочка с пером.

Путешествовал по свету проклятый дракон.

Если, вдруг, его ты встретишь на своем пути,

Не задумывайся долго — быстро уходи.

В кости игроков умелых может обыграть,

Но порою, проигравшись, долг свой не отдать.

Сильным ядом ты его не сможешь отравить,

Так что не играй с драконом, если хочешь жить.

А в бою того дракона не убьешь мечом,

Стрелы для него пустое, не сожжешь огнем.

Он предельно осторожен, но ты в ус не дуй -

Против мудрого дракона лучше не воюй.

И красавицу невесту от него укрой,

Не бери к себе дракона ночью на постой -

Околдует, зачарует и заманит в лес.

Ты проснешься — нет невесты и дракон исчез.

Но, вдруг, если ты услышишь, как дракон поет,

Не беги, послушай просто и душа поймет,

Как страдает, как мечтает, верит, любит он...

Тяжело быть одиноким, даже если ты дракон.

Проклятый дракон...

(Каллиса — Золотой Дракон Чуть подретушированная автором, чтобы к персонажу подходило)

Сзади послышались редкие аплодисменты, ровно три штуки. Оборачиваться не было смысла, в этом доме только одного обитателя я могу не почувствовать ощущением жизни.

— Тоже не спится или решила посмотреть на столь прекрасное ночное светило, Мия-сан — Спросил я, почувствовав, как рядом устроилась сильнейшая секирей. Хоть настроения разговаривать не было совершенно, но молчать было бы не вежливо.

— А может, я просто пришла послушать чьи-то песни? — С легкой улыбкой спросила первая. Но следующая её фраза заставила меня чуть не выронить гитару из рук. — И давай просто Мия, ладно, Рейстлин?

Без хонорификов (именных суффиксов яп.) в Японии обращаются в двух случаях — если проявляют неуважение или же наоборот, обозначают близкие отношения (семья, друзья, родственники). В данном контексте первый вариант не возможен. Так что надо мне было сваливать в комнату, отрубил бы сознание сразу, а к утру, мои пташки уже бы остыли и ничего бедному мне не сделали.