Карон внимательно следил за каждым движением пальцев матери, чтобы быть готовым к наказанию, которое несомненно последует и будет хуже, чем все предыдущие. Что-то в поведении матери показалось странным, а это не предвещало ничего хорошего. И, наконец он понял, что именно. Ее браслеты,— она сняла их на время тренировки. Конечно, это не означало, что она стала беззащитной.
— Мать,— Карон быстро подошел и упал на одно колено, взяв ладони женщины в свои. -Я не отрицаю своей вины и готов понести наказание.
— Наказание?— брови Северины взметнулись.— Карон, дай мне объяснить кое-что. Для чего нужно наказание? Это плата за проступок в надежда на то, что он больше не повторится. Но на этот раз я не уверена...— Северина на миг задумалась, постучав рукоятью веера по подбородку.
— В чем именно... вы неуверенны? — осмелился спросить Карон.
Она опустила взгляд на сына, медленным движением убрав ему за ухо выбившуюся из прически прядь.
— Наверно, что это поможет тебе. А я хочу помочь,— ведь это долг каждой матери, заботиться о своих детях. Ответь мне, разве я не права? Может я что-то делаю не так?
— Нет, вы абсолютно правы,— выдавил Карон.
— Тогда, мне ничего не остается,— Северина оглянулась через плечо. Карон проследил за ее взглядом. Там сидели на коленях, сложив руки и опустив головы трое из опального дома.
'Неужели она и меня понизит в статусе?'
Глаза Карона сверкнули, но мать этого не видела. Если она решит, что простого наказания недостаточно... Сейчас, когда она отвлечена, это его шанс! Рука Карона сорвала с груди кинжал и метнулась вперед. Северина начала поворачиваться. В глазах женщины мелькнуло удивление. Но он вложил в удар всю силу. Ультразвуковая волна должна была поразить мать в самое сердце. Однако... легкий поворот запястья, взмах веера и удар вернувшийся к нему, заставил Карона отлететь на несколько метров и распластаться на полу. Он дышал тяжело и часто, не в силах поднять голову. Неудача, последняя... закрыв глаза он ждал последнего удара. После такого мать не могла оставить его в живых. То, что он хотел совершить, то, что уже почти удалось ему даже в прежние времена каралось смертью.
Но секунды текли за секундами, и ожидание затягивалось Наконец Карон рискнул приподнять голову. Мать не отрываясь смотрела прямо ему в глаза. Веер вновь лежал на коленях. Ладони спокойно опустились на подлокотники кресла. И она молчала и, казалось, чего-то ждала от него. Неожиданно Карон рассмеялся. Превозмогая боль, он поднялся.
— Неужели ты так торопишься стать Магистром? Достаточно было просто подождать поединка Фацилис,— Северина вздохнула, и начала укладывать свои чудесные волосы, некоторое время полностью сосредоточившись на этом занятии.
— Не нужно играть со мной, мама. Разве я не помог вам решить одну задачу? Теперь у вас есть только один наследник — мой дорогой брат,— тихо проговорил Карон.
— Нет,— медленно произнесла Северина,— придирчиво разглядывая в одном из зеркал свое отражение.— Это было бы слишком просто и скучно. Титул Магистра нужно заслужить.— Северина понизила голос.— Как и смерть. И ты заслужишь ее, Только чуть позже или много позже,— равнодушно закончила Северина.
— Вы не накажете меня?
— Не сегодня,— отвлеченно отозвалась она, поправляя последние пряди. -Итак, чему мы сегодня научились? Как странно,— улыбнулась она своему отражению,— мне снова приходится учить тебя простым вещам как в детстве. Твоя слабость в том, что ты не можешь понять, когда проиграл. В этой жизни есть только две вещи,— то, что ты можешь и что не можешь. Это касается всего. Приведу простой пример: ты можешь выслушать меня и понять правду. Или я могу дать тебе еще десяток айсов и ты в четвертый раз попытаешься достать мне ключ.
— Я... выслушаю вас,— с расстановкой произнес Карон.
— Хороший мальчик,— проворковала Северина. С удовлетворением отвернувшись от зеркала, она вновь откинулась на спинку.— Тогда, признай, что ты не можешь переиграть моего дорого Эли, он всегда на шаг впереди тебя.
— Я...
— Неужели это так трудно? Я...не могу этого понять. Скажи мне эти простые слова.
— Я... не могу выполнить это задание,— каждое слово давалось с трудом и унижением, которого он еще никогда не испытывал.
— Вот и хорошо. Оказалось не так уж и тяжело, не так ли?— хлопнула в ладоши Северина. — Если это не можешь ты, нужно найти кого-то, кто может. Знаешь, думаю, в этот раз тебе не хватило лишь малости. И знаешь чего?
— Нет, поведайте мне,— выдавил Карон.
— У тебя нет того, что называется целью, стимулом, если хочешь. Ты просто выполнял мою просьбу, а это совсем не то. Мне нужен человек, которому я пообещаю что-то, что заставит его сделать невозможное. Что-то, что является его смыслом жизни, самым важным для него.
— Вы говорите о ком-то конкретном?
— Что может сравниться с желанием отомстить. Это сладкое и упоительное чувство, оно способно изменить мир, и изменит,— Северина мечтательно глядела на замерцавшее на одном из экранов изображение дворца — почти целого города.
— Габриэль? — Карон подошел и облокотился на спинку кресла, внимательно изучая изображение. Теперь, когда он дал матери полностью насладиться его унижением, она больше не обращала внимания на него. Хорошо, он умеет ждать. Это качество всегда было, как он считал, главным его достоинством. В другой раз, когда она совершит ошибку...
— Габриэль,— кивнула Северина.— Раненый зверь может быть очень опасен, если дать ему шанс выстрелить в след своему охотнику. Прогуляемся, Карон?
Часть 2 — Реприза
Глава 11 — Эксперимент
Часть 1
Выйдя из палатки, Галина взглянула в закатное небо. По коже скользнул легкий северный ветерок. Печальный ветер Недели Воздаяния. Неожиданно женщина вспомнила о старой легенде. И почему она пришла на ум именно сейчас?
Ветер — то, драгоценнее чего не было на планете, рождавшийся где-то в Гранмире. Каким-то образом ветер подчинялся Клавиру, который ревностно оберегал каждый поток. Галина читала архивы, ту их часть, что относилась к истории более древней, чем сам Клавир. Размыто и туманно, как и во всех легендах, в них золотой линией пролегал лишь один сюжет. Сильмистриум — слово, таящее в своем звучании некие тайные коды, сила, способная изменить мир.
Легенды о дне и ночи, предания о четырех временах года, сказания об океанах, полных чистейшей воды и лесах, населенных птицами. Это всего лишь легенды. Никто никогда не видел Сильмистриум. Не многие вообще верят в его существование. Большая часть людей даже никогда и не слышало о таком. Дыхание жизни, способное изменить Сансион. Сказано, что Сильмистриум был создан лишь для одного человека, и что однажды...
Здесь история рассыпается на множество мифов. Научные диспуты в кулуарах Академии Наук велись о том, насколько древен сам Сансион. О возникновении жизни. Находились даже такие смельчаки, кто со всей настойчивостью фанатиков пытались доказать, что однажды Сансион был заселен людьми, пришедшими со звезд. В такое поверить сложно. А если бы не Клавир, почти невозможно.
Галина с сожалением задернула полог палатки, укромно спрятанной в расщелине скалы. Это была пустынная местность, в двадцати километрах южнее Карильона. Долина оставила ее здесь, сказав, что вернется, как только условия будут благоприятными. Но что это за условия и как долго они будут наступать — не известно. Правда ей оставили все, что могло понадобиться для недельного проживания. Еда из армейского пайка хотя и не особо вкусная, зато питательная, вода в двух флагах, газовая горелка со сменным баллоном. Галина забралась в спальный мешок и погрузилась в тревожный, неглубокий сон.
Как долго она спала — неизвестно, но разбудил ее шум ветровой ловушки. В руке тотчас оказался нож. Поспешно выскользнув из спального мешка, она замерла чутко прислушиваясь к малейшему шороху. С той стороны палатки послышался звук хлопнувшей двери и быстрые шаги по песчаной земле.
— Госпожа Тарсалина?
Нож опустился, когда Галина узнала голос ее недавней провожатой. Она тотчас же расстегнула молнию на палатке, впуская пилота.
-Вы задержались,— заметила она.
— На корабль было нападение, не могла вылететь раньше. Ваше местонахождение — строжайшая тайна. Капитан не мог рисковать.
— Да конечно, простите.
— Почему вы извиняетесь? Вы и ваши дочери — надежда для всего мира, как в небесах, так и на поверхности.
Галина замолкла. Клеменс Таллигон и правда думал так? Она доверилась этому человеку как последней ниточке спасения. Но что если для него девочки тоже всего лишь инструмент в борьбе с Магистром Клавира?
Долина, увидев сомнение на ее лице, отставила кружку с горячим чаем, налитым из термоса.
— Не верите нам? — она нахмурилась.— Тогда зачем согласились? Я гораздо нужнее сейчас на корабле, чем здесь. Ради ваших девочек капитан рисковал многим. Я участвовала в сражении и видела, как настойчивы те, кого прислал за ними Клавир.
— С дочками все в порядке? — Галина порывисто схватила Долину за рукав, но красноречивый взгляд заставил ее выпустить ткань из пальцев.
— Если бы что-то случилось, это был бы не Миллифьори. Собирайтесь,— сделав три глотка, Долина с сожалением опустила чашку. Галина к своей даже не притронулась, снедаемая беспокойством от сказанного этой неулыбчивой женщиной.
-Да, конечно, сейчас.
Сборы были недолгими и уже через десять минут Галина садилась на место второго пилота в уже знакомом планере.
'Скоро я увижу дочерей,— думала она.— И когда ступлю на борт Миллифьори, навсегда исключу себя из граждан Габриэль'.
За все время полета над безжизненным пейзажем, который время от времени 'разбавлялся' небольшими группками деревьев и крохотными озерами, Долина не проронила больше ни слова. Молчание тяготило, но когда Галина хотела начать разговор, ее пилот пустила планер круто вверх. Пассажирка вцепилась в страховочные ручки. Ее и не сочли нужным предупредить о таком маневре.
— Вы испытываете ко мне неприязнь, почему? — наконец, спросила Галина, когда полет вновь выровнялся.
-...
— Не хотите отвечать?
— Я не испытываю к вам ничего,— нехотя ответила Долина, бросив взгляд на пассажирку в зеркало обзора.— Но я не доверяю никому, кто приходит снаружи, пока он не докажет верность капитану и Миллифьори. Не обессудьте.
— А, вот в чем дело. Ну и чем я должна доказать свою верность?
— Это решит капитан, Хотя вы и сами должны понимать. Ваши дочери теперь принадлежат Миллифьори и капитану Таллигону.
— Разве об этом шла речь?
— У вас есть какие-то возражения? Тогда зачем вы приняли предложение? Я могла бы оставить вас в тюрьме?
— Потому, что...
— Не знаете ответ? — сухо спросила Долина.— Тогда лучше не говорите лишних слов. Когда найдете его, тогда и скажите.
Часть 2
Спустя какое-то время, Долина кивнула на лобовое стекло:
-Мы на месте.
Поначалу Галина не увидела ничего, кроме закатного неба, но вот его кусок будто дрогнул и перед ними по всей смертоносной красоте возник Миллифьори, сбросив защитную маскировочную окраску.
— Так вот он какой. сияет точно солнце,— во все глаза Галина разглядывала корабль, за поимку которого и особенного его капитана была назначена немыслимая сумма во всех трех империях.
— Это ноль седьмой. Прошу разрешения на посадку.
Галина с интересом следила за действиями пилота. Руки Долины двигались не так, как у связного Лиги. Резкие жесты, за которыми сквозила неуверенность, так, будто она только недавно впервые села за штурвал планера.
-Ноль седьмой,— донеся ответ из передатчика,— посадку разрешаю во второй ангар.
— Поняла,— коротко бросила Долина, отключая связь.
— Ваши руки не привыкли к такой системе управления, это видно,— заметила Галина. Долина вздрогнула и обернулась к ней.
— Пилотов Клавира готовят к управлению всей техникой, использующей ветер, а это— примитивнейшая система, для пилотов айса она слишком проста.
Галина замолчала, обескураженная звучавшим в голосе Долины легким пренебрежением. 'Что ж, она права, конечно'. Со смешанными чувствами Галина смотрела как большую часть неба перед ними постепенно занимает корабль. В ней боролись надежда и желание вновь увидеть дочерей и инстинктивное недоверие к тому, что может скрываться на Миллифьори. Галина ни за что бы не призналась себе, но она не была уверена в своей реакции при встрече с капитаном.
Их прибытия уже ждали. Едва планер мягко опустился на одно из множества посадочных колец, как группа людей отделилась от дальней стены. Галина с осторожностью ступила на казавшийся непрочным пол, будто поверхность воды, под ее ногой разошлись едва заметные волны.
— Что задержало вас? — от группы людей отделилась фигура, в которой Галина не могла не признать капитана Клеменса Таллигона. В его одежде не было ничего, что отличало бы его от других. А волосы были почти того же оттенка, что и у Мишаля, только еще ярче. На властном лице казалось, навсегда застыла некая неуловимая горечь.
Долина отдала знак чести, отрапортовав:
— Нам пришлось сделать несколько петель, чтобы запутать след.
-Вот как, значит возникли сложности? ГалинаТарсалина?— наконец, Клеменс обратил внимание на нее. Не моргнув женщина встретила взгляд ястребиных глаз.
— Капитан Таллигон, полагаю?— ответила она вопросом на вопрос. Молчание затянулось. Некоторое время они просто рассматривали друг друга. Наконец, мужчина резко кивнул.
— Долина рассказала, что вас интересовало?
-По правде говоря,— Галина покосилась на стоящую навытяжку девушку.— Мы говорили мало. Я не хотела отвлекать ее.
Глаза Клеменса потемнели.
— Быть при исполнении еще не значит быть слепой и глухой. Элементарная вежливость еще никому не мешала. Если бы мне нужен был простой пилот, я бы нашел кого-то еще, но выбрал тебя, потому что ты лучшая. -Последние слова предназначались Долине. Девушка содрогнулась. Со стороны капитана это было жестоко.
— Прошу прощения,— наконец, выдавила она. Было видно, что слова давались ей с трудом.
-Можешь быть свободна.
— Слушаюсь,— снова быстрый знак чести и скованной походкой Долина покинула ангар.
Вначале Галине показалось, что девушка просто прошла сквозь то, что казалось стеной. Но только позже она поняла, что это были лишь необычно устроенные двери. Капитан вновь обратился к Галине.
— Вы устали после перенесенных испытаний, каюта уже готова,— пройдемте со мной.
-Благодарю, я успела отдохнуть во время полета.— отклонила приглашение Галина.— Могу я увидеть дочерей?
— Это все, чего вы хотите?— Клеменс склонил голову на бок, взглянув на нее, словно ища тайный смысл в ее словах.— Что ж, хорошо. Саллюций,— обратился капитан к стоящему чуть позади него пожилому человеку. Только теперь Галина заметила, что волосы обоих мужчин были одного оттенка. Имя Саллюция Тиррелина стояло в черном списке почти так же высоко, как и самого капитана. Его верный помощник и соратник вот уже десять лет.— Приведи девочек в мою каюту.
Клеменс вновь обернулся к Галине.
