С привкусом пещерной соли

— Говори уже!

— Сложно объяснить, я и сама плохо поняла. Но сам процесс очистки, посвящения, объединения, называй, как хочешь, сравнивают с тантрическим сексом. Слышала о таком? Подразумевается, что когда физически тело находится в состоянии экстаза, легче впустить в разум, который не загружен физическими мелочными желаниями, то самое зерно, что они все тут пытаются вырастить. Они считают, что по сути это прямое общение с абсолютом, где Гуру выступает в роли партнера и проводника.

Наташка вздрогнула, но спорить не стала. Смысл кричать 'нет'? Кто станет слушать, ведь судя по реакции окружающих, это вполне распространенное среди аквелей представление о связях с Гуру. Споры в таких случаях бессмысленны и бесполезны.

Прямо как живое появилось лицо Галины Сергеевны, которая заумным тоном вещала: 'Как и в любой другой системе религиозных верований, особое место у аквелей отведено сексуальным отношениям. Здесь это нечто большее, чем продление рода. К примеру, древне-индийская 'Камасутра' называет занятия сексом 'божественным единением'. Подобный оттенок пытаются придать сексу и аквели'.

Хотя ей от этого ни жарко ни холодно.

И повезло же так влипнуть! Тоже мне, нашли желающую очиститься изнутри и снаружи, черти их дери!

— Ладно, пусть так. Он меня пригласил на сеанс этого самого тантрического секса. И что?

— Ничего. Он выбрал спутницу и ушел, вместо того, чтобы гостить в Ракушке, потому что его планы изменились. Так всегда бывает. Завтра он за тобой вернется.

— Я не собираюсь никуда с ним идти, — отрезала Наташка. На секунду перед глазами всплыло лицо мертвой девушки. Еще неизвестно, кто именно убивает за пределами жилых пещер. Все может быть... Какие такие прогулки в лес серого волка, да еще добровольно? Мало ли, что он нас пригласил, может, мы девушка переборчивая. Не-ет, мама нас такому не учила!

— Не знаю, собираешься или нет, но все уверены — это вопрос решенный, — буркнула Полина, тщательно высматривая перед собой дорогу.

Наташка вдруг остановилась, хлебнув воздуха. Вопрос решенный. Они все уверены. Все... Вокруг как-то резко похолодало.

— А где Гонза?

Соседка помолчала, а потом неловко произнесла.

— Они с Рафой ушли сразу после того, как ты бросилась на берег к этому существу.

Наташка перестала не только дышать, но и кажется моргать.

— Полина, а ты... ты же видела Гуру? Тебя он тоже притянул?

Та задумалась и нехотя заговорила.

— Было пару секунд, когда меня накрыло. Такое странное ощущение — хотелось все забыть и броситься вперед. Искать что-то важное. Но потом вдруг так же быстро отпустило, я даже толком не поняла, что произошло. Но ты... ты как безумная шла, выверенным шагом, ни секунды не раздумывая. Со стороны смотрелось жутко, как будто тебя выключили и осталась одна оболочка.

— Что сказал Гонза?

— Ничего. Он так быстро отвернулся, я даже лица толком не разглядела, и очень быстро ушел. Рафа извинился и бросился за ним следом. Это все.

Наташка подумала и неожиданно оттолкнула ее руку, которая столько времени помогала ей идти.

— Что за бред? Куда он пошел? ОН же мой сопровождающий? Вот и пусть объяснит, что вся эта ересь означает!

— Наташ... — неожиданно тихо попросила Полина. — Может, не стоит? Он был сам на себя не похож.

Но Наташка уже молча развернулась и направилась в сторону его комнаты, не обращая внимания ни на голос Полины, ни на свой внутренний голос, призывающий остановиться и хорошенько подумать.

Нет уж!

Что бы там не произошло, она желала слушать объяснения. Это был тот самый зов? Что это все означает? О каком интиме речь, учитывая, что она первый раз видит эту... эту особь. Ну ладно, чего корчить из себя святую, бывали моменты, когда в ее кровати оказывался незнакомец, подцепленный в баре. Так их по пальцам перечесть! И она давно завязала с этим, сразу, как только поняла, в какую бездну себя толкает!

— Гонза! — оказавшись у вожделенной двери, Наташка со всей дури стукнула по ней ладонью. — Открывай!

Почти сразу же он открыл, но встал на пороге, перегораживая проход. Ушибленная ладонь зудела от боли, что не улучшало настроения.

Так, все понятно, отныне доступ в личное помещение типа 'конура' перекрыт.

А еще он молчал, так спокойно, будто вообще не умел разговаривать.

— И как это понимать? — сходу заявила Наташка. Это все просто невероятно бесило!

Он вопросительно поднял брови, но глаза сверкали чем-то нездоровым.

— Ты же мой сопровождающий! Должен мне рассказывать правду про ваше тутошнее устройство! Какого тогда ты, как красная девица, спрятался под замок? Что это было такое, говори!

— Что было где? — педантично осведомился он.

— На берегу, — упрямо гнула свою линию Наташка. — Это он меня позвал, да? Как он влияет на женщин? Там вокруг него целая толпа собралась. Почему я ничего не помню? Ну! Отвечай!

— Что? Ты правда ничего не помнишь?

— Не помню! Зачем мне врать?

— Да и мне незачем. По-моему, все вполне понятно. Он тебя позвал. Ты к нему пошла. А потом он тебя выбрал среди остальных, видимо, твоя жажда... как бы помягче выразиться, знаний, превышала жажду всех прочих окружающих его девиц.

Наташка резко перехотела спорить и ругаться, и опустила глаза. Не потому, что застыдилась или засмущалась, а просто его голос был слишком ровным и безличным. Отвечая на вопрос, он выполнял долг сопровождающего... Как выполняют его перед родиной или обществом, то есть перед чем-то отдаленным и безликим.

— Чего он от меня хочет? — тихо спросила Наташка.

— Ничего. Вопрос скорее в том, чего ты от него хочешь.

— Ничего я не хочу! Может, только поговорить и узнать, ради чего он прикидывается Гуру... Ничего другого. — Странно, каким неуверенным и срывающимся стал Наташкин голос.

Гонза с трудом разомкнул губы.

— Иди. Готовься. Завтра он придет за тобой.

Наташка растерянно смотрела в его лицо, пытаясь что-нибудь разобрать.

— А ты? Вот так вот... бросишь меня?

Он снова поднял брови.

— Ты о чем?

Наташка не смогла сформулировать свои претензии. И правда, о чем она? О надеждах, которые питала по отношению к чему-то небывалому и неизведанному, вроде тихого женского счастья? Или скорее расплывчатые, нечеткие мечты с его участием без определенной цели?

Ведь и правда, никакого разговора никогда между ними не было. Как и всего остального. Так о чем же она?

— Ты же не можешь на самом деле считать, что я куда-то завтра отправлюсь с этим существом? — срывающимся голосом проговорила она.

— Ты отправишься. Еще вопросы?

Наташка очень внимательно уставилась на его губы.

— Так это и есть один из скелетов в вашем шкафу? То, что ты так тщательно прятал? Как я могу с этим разобраться, если я не понимаю, что происходит? Помоги мне.

— Ты уже сделала свой выбор, — он неприятно улыбнулся. — Гуру тебе поможет. Бывай.

Дверь захлопнулась, отрезав пусть в единственное место, куда ей действительно хотелось отправиться.

В очередной раз жизнь сыграла злую шутку, вышибив опору из-под ног и оставив одну, растерянную, брошенную, посреди раскаленной плиты, гореть в огне от невозможности что-то исправить и решать, что проще — сражаться дальше, брести куда-то по обжигающему песку или просто сдаться, лечь и уснуть?

— Пошли.

Полина за плечи развернула ее в обратную сторону и повела к комнате.

Наташка послушно принялась перебирать ногами. Рука в кармане что-то нащупала и непроизвольно сжалась, хрустнув бумагой — там осталась лежать скомканная записка с адресом, которая оказалась никому не нужна.

* * *

В очередной раз время походило на жвачку, которая тянется и никак не заканчивается. Каждый раз. Такое происходило каждый долбанный раз!

— Вставай.

Никто раньше и не предполагал, какой настойчивой может быть ее соседка. Она бубнила над ухом, шумела, ходила, стучала предметами и даже демонстративно шуршала одеждой. А когда не помогло, пошла в наступление.

— Вставай, сказала, — зло прошипела Полина. Невзрачное лицо преобразилось в маску какого-то воинственного божества, не хватало только красных кругов вокруг глаз и заостренных клыков. — Ты же у нас крутая современная сильная женщина! Давай, поднимай задницу с постели!

— Не трогай меня.

— Я не отойду. Поднимай зад, сказала!

— Я тебя не трогала, ни разу. Не трогала, когда тебе было плохо и ты шаталась по комнате, как безумная. Наливалась бузуном, трахалась с первым встречным, пыль с себя стряхивала только по праздникам. Я тебя не трогала — и ты меня не трогай!

— Не смей мне указывать! Не трогала она меня, подумайте, какой нежный цветочек! Не смей меня затыкать! С тобой ничего не случилось! Ничего такого, чтобы корчить из себя умирающую лебедь. Ты никого не потеряла. Никто не умер. Тебя никто не предал, особенно муж, с которым прожито много лет. Никто не променял смерть твоего ребенка на деньги. Человек, которому ты доверяла, не говорил тебе: другого родишь. Слышишь меня? С чего это ты решила, что имеешь право страдать? По какой такой причине? Так вот, дорогая моя, открою тебе глаза — у тебя нет причин! Ты молода, здорова и с мозгами. Не смей себя жалеть! С тобой не случилось ровным счетом ничего непоправимого. Мужик взбрыкнул и прошел мимо? Это просто мужик, Наташа, просто временное пристанище. Целиком и полностью твоими в этой жизни бывают только дети, только им ты нужна будешь постоянно. Никто никогда не ищет другую маму, а другую женщину — сплошь и рядом. И если ты сейчас не поднимешься, я лично сделаю так, что причина появится. Начну с порки — возьму ремень и как в старину, со всей дури да поперек спины, чтоб сидеть не смогла! А ну вставай, сказала!

Полина подлетела вплотную и сильно толкнула Наташку в плечо и ребра. Та попыталась толкнуть ее в ответ. Еще несколько минут раздавалось только шумное дыхание и молчаливая борьба взглядов.

Потом Наташка сдалась, крупно вздрогнула и поднялась с кровати. По ее лицу текли слезы, и она совершено не могла понять, отчего плачет. Что-то разбилось в ее жизни? Или что-то разбилось в жизни Полины и осколки из сердца не выковыряешь даже годы спустя? Или из-за того, что жизнь вообще строится по неизвестным законам и по непонятным причинам происходят случаи, на которые невозможно повлиять и торт с кремовыми розочками вместо праздничного стола роняют в навозную кучу?

— Мне так жаль, Полина, мне так жаль, — заучено повторяла Наташка, пока по ее щекам текли реки соленой воды. Ребра болели, но эта мелочь как раз ни имела никакого значения.

— Не хочу ничего слышать! Если тебе жаль — подними задницу и сделай хоть что-нибудь. Запомни — пока люди живы, всегда можно что-нибудь сделать. Только с мертвыми ничего не изменишь, никогда. Ты слушаешь?

— Да, — на редкость покладисто повторяла Наташка, вытирая тыльной стороной руки мокрые щеки.

— Встань. Оденься. И вали отсюда куда хочешь, — отчеканила Полина. — Несколько часов не возвращайся, мне нужно побыть одной.

Подобно роботу с запущенной программой Наташка встала, умылась, натянула футболку и шорты, быстро расчесалась, уставившись в зеркало, напомнила, что она сделана из алмаза и не имеет права гнуться, а тем более ломаться, так как по-любому все в мире вертится вокруг ее драгоценной персоны, и вышла из комнаты.

Конечно, единственный вариант, куда можно было отправиться — бар. Никаких расследований на сегодня. Никакой работы. Все должно быть пусто, весело и бессмысленно.

Народу в баре, как обычно, было немало, но Наташке удалось протиснуться между несколькими подвыпившими юнцами и первой занять свободный столик, на который те претендовали. Юноши не расстроились и присоединились к знакомым.

Атмосфера веселья выходного дня, приходящего на смену тяжелым будням, казалась такой привычной. Сколько раз Наташка окуналась в нее, маскируясь под свою, затаиваясь и пережидая какую-нибудь неприятность? Свою трусость. Испорченность. Никчемность. О, в этом деле она мастерица!

Заслуживала она хоть чего-то светлого? Совершила ли она хоть один поступок, достойный поощрения? Чем ей гордиться?

Однажды на пьянке Наташка видела, как очередной модный певец, вылезший на сцену благодаря браку с гулящей дочерью известного продюсера, волочил в туалет пьяную, ничего не соображающую малолетку — и ничего не сказала, потому что кроме нее, это видело множество народу, в том числе охрана клуба. Потом знаменитость оставил девчонку в кабинке и спокойно отправился пить дальше, а ее в интересной позе со спущенным бельем засняли на телефон, и клип еще долго гулял по интернету. Наташка не знала, как сложилась судьба той девчонки, но фанатки певца ей завидовали. И не хотела знать. Сколько угодно можно повторять, что она не крайняя, все видели, но правды от себя не скроешь — она ничего не сделала. Ничего.

А однажды в ее статью о главе книжного бизнеса, взявшего невероятно быстрый старт, сверху добавили несколько моментов, которые крайне мало соответствовали истине. В том числе юную, на грани законности любовницу на стороне и пьяное транжирство денег бедных акционеров. Конечно, когда добавляют сверху, ничего не поделаешь, но после выхода статьи жена от этого мужика ушла и забрала детей, между ними начались длительные кровавые суды за право воспитания общего потомства. Вскоре любовницы и транжирство действительно стали для героя статьи нормой, хотя вначале семья выглядела крепкой и счастливой. Постфактум писанное оказалось правдой.

И это тоже на ее совести.

И это только случаи, о которых она знала. Но ведь бывали и другие, и их большинство — просто что-то выходило в печать и тут же исчезало с глаз. И сколько горя оно могло принести, сколько разорванных отношений, локальных войн и сломанных судеб, оставалось за кадром. Никто не знает. Никогда не узнает.

Так что все по-честному.

Наташка махнула рукой, подзывая официанта.

Она ничего не заслужила, поэтому сидит сейчас тут одна, никому не нужная, ни в ком не нуждающаяся, и будущее ее пусто, прозрачно и неинтересно, как порожняя стеклянная банка.

Все по-честному, попробуй, докажи обратное.

А вокруг столько людей. Кто-то хуже тебя, кто-то лучше, да вот беда, почему-то кажется, что тех, кто хуже, почти нет, да и им до тебя, как до небес...

Молодежной компании в баре не было. Вернее, молодежь была, но обычная. Фея с друзьями отсутствовала.

Невероятно сильным оказался соблазн напиться или залиться бузуном, но Наташка заказала обычный сок. Период пьянства и разгула уже позади, и результаты ее не устраивают. Вот как бывает — кто-то в двадцать с лишним пить начинает, а она уже бросила. Слишком свежи воспоминания прежних компаний, когда с похмелья наскребают на новую бутылку, сидят на вонючей кухне очередной квартиры за грязным столом, закусывают семечками, а в разговоре не могут связать двух слов.

Так что пусть будет сок. Полезный для здоровья, жаль, нервы им не успокоишь.

Однако когда в баре появилась очередная пара, Наташка чуть ли не захлебнулась своим безалкогольным, полным витаминов, до крайности приличным напитком и всерьез задумалась, а не изменить ли в срочном порядке своим обтрепанным реальностью принципам.