Пистолет в его руке был точной копией одного из пары пистолетов, которые Симаунт подарил Мерлину в то же время, когда он подарил Кэйлебу пару с более изящным орнаментом. Внешний вид, однако, может быть обманчивым, и эти пистолеты были изготовлены компанией "Сова" с использованием тех же производственных возможностей в пещере Нимуэ, которые изготовили из боевой стали катану, вакадзаси и доспехи Мерлина. Внешне они могли быть неотличимы от оригиналов, но внутри было одно существенное отличие.
Каждому члену личного отряда Кэйлеба была выдана собственная пара пистолетов. Было принято решение не отвлекать какие-либо значительные производственные мощности от производства крайне необходимых нарезных мушкетов, но, учитывая характер обязанностей королевской стражи, Лок-Айленд, Симаунт и Хаусмин все-таки настояли на производстве достаточного количества пистолетов для стражи. Теперь они были частью униформы охранников, и Симаунт разработал для них прочные, практичные кожаные кобуры. В целом Мерлин от всей души одобрил это, но при всей смертельной точности нарезных пистолетов у них все же был один существенный недостаток. Несмотря на свою большую эффективность и надежность по сравнению с фитильным замком, кремневый замок оставался уязвимым для осечек, с чем Мерлин не был готов мириться, когда дело касалось защиты жизни Кэйлеба Армака.
Вот почему его пистолеты, в отличие от пистолетов любого другого человека на всей планете, имели скрытые элементы питания, встроенные в их рукоятки. Когда Мерлин нажал на спусковой крючок, курок кремневого замка опустился, как и предполагалось. И в то же мгновение добела раскалился электронный воспламенитель, установленный в основании пистолетного ствола. Так или иначе, размышлял Мерлин, этот пистолет выстрелит, когда ему это понадобится.
Он тихо усмехнулся при этой мысли, затем сунул оба пистолета в ожидающие их кобуры, встал и подошел к окну своей комнаты, чтобы взглянуть на темный Теллесберг, спящий под светом большой одинокой луны, которую "архангелы" назвали Лэнгхорн. Это была мирная сцена, и всего на мгновение он почувствовал знакомую, глубокую душевную тоску по простому смертному телу из плоти и крови, которое принадлежало Нимуэ Элбан. Он мог делать удивительные, чудесные вещи с помощью молекулярных схем, датчиков и синтетических мышц своего ПИКА. Он мог обходиться без сна, он мог — по крайней мере теоретически — жить буквально вечно... если предположить, что он действительно был жив. Но он никогда больше не узнает, каково это — провалиться в мирный, настоящий сон, зная, что это смоет усталость, которой он больше не чувствовал. Это было отнято у него навсегда со смертью тела Нимуэ.
О, перестань ныть об этом! — резко сказал он себе. — В любой момент ты можешь начать плакать из-за того факта, что ты также не подвержен кариесу!
Эта мысль заставила его усмехнуться, и он расправил плечи, решительно отвернувшись от окна, готовясь снова погрузиться в сообщения снарков.
* * *
Глаза Кэйлеба Армака открылись. Он вгляделся в темноту, затем сел, когда снова раздался резкий стук в дверь его спальни.
— Войдите! — он отозвался прежде, чем тот, кто это был, успел постучать в третий раз.
Никто не собирался проходить мимо телохранителей под командованием Мерлина Этроуза, если у него не было самой законной причины находиться здесь, а достоинство Кэйлеба не было настолько хрупким, чтобы ему приходилось настаивать на соблюдении формального протокола. Он быстро выбрался из постели, потянувшись за халатом, который Галвин Дейкин оставил на случай, если он ему понадобится. Он прошел только половину пути, когда дверь открылась.
— Ваше величество.
Мерлин стоял на пороге, слегка кланяясь, и глаза Кэйлеба расширились. Даже сейчас он не знал всего, что задумывал Мерлин, но тот факт, что капитану Этроузу требовалось довольно много времени, чтобы выполнить то, чем бы это ни было, был совершенно ясен. И поскольку ему казалось гораздо удобнее делать все, что угодно, в темное время суток, ночное дежурство возле спальни Кэйлеба почти всегда возлагалось на лейтенанта Фрэнза Астина, заместителя Мерлина в личной охране Кэйлеба.
Что делало внезапное появление Мерлина... интересным.
И я надеюсь, что "интересно" — это все, что это будет, — размышлял Кэйлеб, вспоминая другие полуночные сообщения, которые Мерлин приносил ему.
— Входи, Мерлин, — сказал он вслух для других стражников, когда закончил надевать халат и завязывал пояс. — Закрой дверь.
— Конечно, ваше величество, — пробормотал Мерлин, входя внутрь и закрывая за собой дверь.
— А теперь, — немного язвительно сказал Кэйлеб, когда дверь закрылась, — может, ты скажешь мне, почему на этот раз ты разбудил меня посреди ночи?
— Потому что, ваше величество, сейчас не "середина ночи". На самом деле, до рассвета осталось всего около часа, и так получилось, что в Чисхолме они опережают нас на пять часов.
Спина Кэйлеба резко выпрямилась, а глаза расширились.
— Я раздумывал, не говорить ли вам об этом до тех пор, пока вы не решите встать, — продолжил Мерлин. — Потом мне пришло в голову, что, как бы оправданно я ни ждал, вы, с порывистостью юности, вероятно, не увидите этого таким образом. Действительно, чем больше я думал об этом, тем больше мне приходило в голову, что при той неоспоримой степени неразумности, которую я замечал в вас раньше, иногда вы могли почувствовать, что я был каким-то образом небрежен, не разбудив вас немедленно. Тем не менее, казалось, что один час, в любом случае, не имел бы большого значения. Но, несмотря на мои собственные чувства по этому поводу, как верный слуга короны, очевидно, что моим долгом было...
— Если ты не хочешь узнать, возможно ли простому смертному задушить сейджина, я бы рекомендовал сказать мне то, что ты пришел сюда сказать! И не то, что ты пришел сюда, чтобы сказать о том, стоило ли тебе будить меня или нет!
— Ну, если вы собираетесь быть таким.., — фыркнул Мерлин. Кэйлеб сжал одну руку в удивительно жилистый кулак, и Мерлин улыбнулся.
— Хорошо, Кэйлеб, — сказал он гораздо более мягким голосом, — я сожалею. Я просто не мог не поддразнить вас.
— У тебя, — сказал Кэйлеб сквозь стиснутые зубы, — очень своеобразное чувство юмора. Ты знал об этом?
— Да, я знаю. — Мерлин протянул руку и положил ее на плечо короля.
— Она решила ответить "да", — произнес он.
.XI.
Бухта Норт, княжество Эмерэлд
— Тихо, черт бы побрал твои глаза! — прошипел сэр Данкин Йерли. — Вы моряки, а не пьяные шлюхи на свадьбе!
Кто-то негромко рассмеялся, в темноте его невозможно было опознать. Йерли не мог быть уверен, но он скорее подозревал, что звук исходил от Стивирта Малика, его личного рулевого. Он, несомненно, раздался с кормы, а Малик держал румпель катера, когда тот скользил по воде уверенно и по большей части — несмотря на только что случившееся — тихо.
Смешок, конечно, исходил не от моряка, чья неосторожно двигающаяся нога вызвала негромкий протест Йерли, когда она с громким лязгом задела одну из абордажных сабель, сложенных на полу катера. С другой стороны, этот проштрафившийся, которого двое его товарищей по команде методично шпыняли за неуклюжесть, вряд ли в ближайшее время будет еще шуметь, и Йерли это знал. Кроме того, все это были тщательно подобранные люди, выбранные за их опыт. Они знали, на что шли.
Так же поступил и Йерли, хотя это было... странно — лично руководить тем, что представляло собой явную экспедицию по уничтожению. Будучи капитаном одного из самых мощных галеонов королевского чарисийского флота, он думал, что для него такого рода глупости остались позади. К сожалению, эта конкретная "высадочная экспедиция" состояла из более чем трехсот морских пехотинцев и, по меньшей мере, из четырехсот моряков, и это была команда капитана, откуда бы ни пришли люди, о которых идет речь.
Он посмотрел за корму со своего места на носу катера, пытаясь разглядеть другие суденышки. Пасмурная ночь была темнее, чем внутри сапога Шан-вей, и он едва мог разглядеть два ближайших. Все остальные были совершенно невидимы, и он сказал себе, что это хорошо. Если он не мог их видеть, то было крайне маловероятно, что защитники бухты Норт тоже могли их видеть. В чем, в конце концов, и был весь смысл начала рейда после захода луны. Не то чтобы знание всего этого заставляло его чувствовать себя счастливее из-за собственной слепоты.
Перестань волноваться, Данкин! — ругал он себя. — У тебя более чем достаточно людей для этого дела. Тебе просто не нравится здесь находиться.
Ну, нет, если быть честным, ему не нравилось находиться здесь. Однако офицер королевского чарисийского флота не должен был признаваться в этом даже самому себе. Все они должны были быть храбрыми, отважными и постоянно стремиться сблизиться с врагом. Сэр Данкин Йерли понимал свой долг и был готов неуклонно выполнять его, но в глубине души всегда сомневался в собственной храбрости. Он действительно не знал ни о ком другом, но он никогда не видел признаков своих собственных потных ладоней и стянувшихся узлом мышц живота у своих коллег-офицеров.
Это просто потому, что они лучше умеют это скрывать, чем ты, — сказал он себе, что было очень хорошо и, вероятно, даже правдой, но в данный момент он не чувствовал себя ни на йоту лучше. Конечно...
— Там, сэр!
Полувопрос, произнесенный шепотом, прервал его размышления, и он повернул голову, когда молодой мичман, присевший на носу рядом с ним, похлопал его по плечу и указал рукой. Йерли вгляделся в указанном направлении, напрягая свои старые, менее проницательные глаза, затем резко кивнул.
— Хороший парень, мастер Эплин-Армак, — тихо сказал он, затем посмотрел на корму, где он не мог разглядеть Малика на корме. — На два румба правее, — сказал он. — И покажи остальным свет.
Он думал о мальчике рядом с ним, слушая шепот, повторяемый по лодке, передаваемый от одного гребца к другому, пока тот не достиг Малика. Брать с собой герцога королевской крови — какой бы она ни была — на подобную миссию, возможно, не лучший способ для продвижения своей карьеры. Традиция Чариса всегда заключалась в том, что члены королевского Дома служили свой срок на флоте и рисковали, как и все остальные, но Йерли не мог полностью избавиться от подозрения, что карьера человека, под командованием которого будет убит член королевского Дома, о котором идет речь, может оказаться под угрозой небольшой тучки. Тем не менее, если держать парня завернутым в хлопчатый шелк, это тоже не принесет ему — или кому-либо еще — никакой пользы. И капитан зашел достаточно далеко, чтобы назначить молодого Эплин-Армака своим личным помощником, что должно было уберечь его, по крайней мере, от некоторых потенциальных неприятностей. И...
Его мысли прервались при виде слабого отблеска, когда матрос рядом с Маликом открыл шторку закрытого фонаря в сторону следующих за ними лодок, используя свое собственное тело, чтобы скрыть его от кого-либо на берегу.
Мгновение спустя катер изменил курс, люди потянули сильнее, когда Малик направился к тусклым точкам света, на которые бдительный мичман указал Йерли.
* * *
Майор Баркли Хармин откинулся на спинку стула, потянулся и широко зевнул. Это был почти час Лэнгхорна, период между полуночью и первым истинным часом новых суток. Теоретически, Хармин должен проводить это время, размышляя обо всех Божьих дарах и своем долге перед архангелами и Богом. На самом деле, он тратил его, пытаясь не заснуть.
Он закончил зевать и позволил стулу снова наклониться вперед. Масляные лампы наполняли его скудно обставленный кабинет светом, хотя его едва ли можно было назвать ярким. Где-то по другую сторону двери офиса находились два клерка и ординарец, которые, несомненно, тоже делали все возможное, чтобы не заснуть. Конечно, им, возможно, было немного легче, чем Хармину. Вероятно, они не провели перед тем почти всю ночь за выпивкой в одной из прибрежных таверн, как Хармин.
Так, как поступил бы я, если бы знал, что сегодня вечером застряну на дежурстве, — кисло подумал он.
К сожалению, его начальство не спросило его об этом, когда его имя всплыло в качестве замены майора Тиллитсина. Тиллитсин на какое-то время был не в состоянии нести ночные вахты. И все же ему повезло больше, чем его лошади. Она наступила в нору ящерицы и, как и его всадник, сломала ногу. Но в то время как нога Тиллитсина была вправлена и загипсована, лошадь просто усыпили. И некоему майору Хармину сообщили, что он будет выполнять ночные обязанности Тиллитсина до тех пор, пока полковник не скажет ему иначе.
По крайней мере, вряд ли что-нибудь случится, — подумал он.
* * *
Капитан Йерли с нетерпением наблюдал и ждал, когда второй катер КЕВ "Торрент" проступит из ночи. Он был рад это видеть — лейтенант Симин, первый лейтенант "Торрента", официально был его заместителем, — но по крайней мере один катер и тридцать пять человек в нем явно сбились с пути.
Неудивительно. Действительно, если бы никто не сбился с пути, это было бы поводом для откровенного удивления, а не просто сюрпризом. Каждый офицер чарисийского флота знал, что первый закон боя гласит: все, что может пойти не так, обязательно пойдет не так. Кроме того, на самом деле удержание пары дюжин катеров, шлюпок и лодок вместе во время гребли почти на двенадцать миль в непроглядной ночи можно было бы считать чудом в книге любого морского офицера.
Проблема заключалась в том, что Йерли ничего не видел за пределами своего непосредственного положения, за исключением редких тусклых пятен света. Он составил самый простой план, какой только мог, затем как можно тщательнее проинформировал всех офицеров, участвующих в сегодняшнем празднестве, прежде чем они отправились в путь. Каждому из них по меньшей мере дважды объяснили его конкретную роль, и каждому из них также были даны инструкции на случай непредвиденных обстоятельств, если кто-то другой не сможет вовремя добраться до намеченного места назначения. Однако это не обязательно означало, что офицеры, о которых идет речь, действительно поняли свои инструкции. И даже если бы они это сделали, не было никакого способа предсказать, какие навигационные ошибки могли быть вызваны капризами ветра и прилива. Было даже теоретически возможно, что назначенной цели вообще смогли достичь только пять катеров, которые на самом деле мог видеть Йерли.
Прекрати это! — он покачал головой. — Конечно, они там... где-то. И все они ждут твоего сигнала.
Катер Симина подошел к катеру Йерли. Протянутые руки соединили две лодки, и Йерли наклонился к лейтенанту.
— Думаю, мы на месте, — тихо сказал он. — Хотя я не уверен. Это, — он махнул рукой в сторону причала, в тени которого покачивались на волнах лодки, — должно быть, восточный пирс, если мы там, где должны быть.
Симин кивнул, как будто он уже прекрасно не знал это, и Йерли почувствовал, как его рот скривился в натянутой усмешке.
— Независимо от того, восточный это пирс или нет, это пирс, и он просто должен сойти. Вы берете свой катер и катер "Дифендера", стартуете и разворачиваетесь на дальнюю сторону. Я поведу другие лодки вниз по этой стороне.
