Эльфийская империя

— Это неизбежные жертвы революции, мы не можем дрогнуть в столь ответственный час! — пафосно изрёк тот. — И вообще, среди матросов проводится недостаточно активная пропаганда: некоторые нестойкие из них ходят на похороны золотопогонной сволочи и плачут там! Это позорный факт! — стукнул он кулаком по столу

— Многие сражались вместе с этим офицерами и ничего дурного от них невидали! — вступил в разговор старший матрос с погонами боцманмата и двумя георгиевскими крестами. — И с некоторых пор появилось много людей, что принимают участие во всяких непотребствах убийствах, грабежах, погромах, что здесь, что в Кронштадте. Так вот это либо просто люди, одетыми в морскую форму, либо совсем недавно призванные на флот и не нюхавшие настоящей службы, поэтому особенно легко поддавшиеся любой пропаганде. Я таких бандитских харь не видел, и могу ответственно заявить — эти люди не имеют к флоту никакого отношения. Так что не надо приписывать все погромы и убийства морякам.

— Это социально близкие нам элементы. После того, как власть перешла в руки эксплуатируемых классов, исчезает социальная подоплёка преступности. Прежде, в эксплуататорском обществе, преступник нарушал закон, тем самым выступая против ненавистной системы, которая угнетала простых людей. Он не хотел быть рабом и выбирал путь стихийного протеста — путь преступления, — опять пафосно изрёк матрос

— Товарищ Николай! Бандит — он и есть бандит! А вы сыплете заученными фразами, что без разбора несут всякие трибунные балаболы! — явно стал заводиться георгиевский кавалер.

— Да как вы смеете...! — здохнулся от гнева и сжал кулаки матрос.

— Смею! — рыкнул боцманмат. — Я в девятьсот пятом в революции участвовал, когда ты ещё коровам хвосты крутил! И был не на последних ролях! Весь моё опыт говорит, что далее мы увидим, чего стоили все эти утопические теории. Как бы нам потом горько не пожалеть.

— Это передовая теория нашей партии! Теперь, когда социальная справедливость будет восстановлена, по мере продвижения к социализму будет постепенно исчезать и уголовная преступность. Так называемые уголовники в большинстве своём вышли из низов народа. Поэтому они социально близки революционной власти, с ними легко найти общий язык. Они — "свои", в отличие от "буржуев", живших всегда чужим трудом, не знавших горя и нужды.

— Ты Николай не видел, во что вечерний Петроград превращается, а я совсем недавно оттуда. По вечерам там стало обычной картиной, когда по улицам шляются пестро одетые компании уголовников, щеголяющих в пальто и шубах с чужого плеча, уже успевших пограбить магазины, а то и простых граждан. Словом — настоящая Содом и Гоморра. К тому же полиция была уничтожена, как класс, а мальчишки-гимназисты с винтовками вызывают у "жиганов" и "Иванов" лишь смех. Да и не любишь ты Керенского и считаешь, что не надо поддерживать его идею о наступлении, зато его идею в отношении преступников одобряешь. Ведь это он заявил — "Новый государственный порядок открывает путь к обновлению и к светлой жизни для тех людей, которые впали в уголовные преступления!". Вот какой интересный выверт, — заключил трюмный кондуктор.

— Да ну вас! — махнул рукой матрос, не найдя что возразить своим более опытным оппонентам. — Пойду лучше спать, а мнение моей партии о наступлении я до вас донёс, — заключил, прикрыв широкий зевок кулаком.

Матрос встал и направился к выходу из залы.

— Этого гопника убрать, оставшихся не трогать, — прошла команда для дроу.

Выйдя в правый коридор, революционный матрос напоролся на кинжал темного эльфа, который одним ударом проткнул его практически насквозь. Не издав звука, тело осело на палубу, а в зал метнулся ещё один дроу с игольником. Парализующий нейротоксин сработал быстро, но два оставшихся в живых моряка успели рассмотреть серую фигуру, облачённую в комбинезон с множеством карманов с перевязью метательных ножей поперёк груди и лицом, замотанным такой же тёмно-серой тканью, оставлявшую только узкую полоску для глаз. Эльф прошёлся по залу, пощупал пульс у объектов и, пробежавшись портативным сканером по разбросанным бумагам, скопировав их. Дальше команда ликвидаторов с трудностями и задержками не столкнулась, без труда пройдясь косой смерти по палубам, игнорируя спящих матросов команды яхты.

Орбита Луны, флот Русской Горнорудной компании, флагманский линкор "Наварин", гауптвахта.

"Как же ломит в висках", — подумал человек с кавказской внешностью, обхватив голову руками. Вроде не пил вчера, тем более столько! А что было вчера?!

Человек с трудом разлепил веки и осмотрелся. Он находился в кабинете и полулежал в глубоком кресле, а за ним из-за письменного стола внимательно наблюдал очень молодой подполковник с необычным цветом просветов на погонах. Они были васильковыми, и горец хоть и не считал себя знатоком военной формы, но вот совершенно не помнил, чтобы в императорской армии кто-нибудь использовал такой цвет.

— Очнулись, Иосиф Виссарионович? — спросил подполковник мелодичным голосом.

— Да, ваше высокоблагородие, только голова трещит так, словно гулял пару дней к ряду, — решил сказать правду гость.

Тем более непонятно как он сюда попал — в памяти отсутствовали целые фрагменты. Поэтому Иосиф решил не запираться и может получится узнать, что с ним произошло и как он здесь очутился. К тому же, видимо, его здесь хорошо знают, если обращаются по имени отчеству.

— Это пройдёт. Мы вас вытащили в последний момент. Похоже, к вашим соратникам просочилась крайне опасная информация — вот они и решили посчитаться с вами за всё.

— За что?! И какая информация вдруг стала настолько опасной?— тряхнул чёрными кудрями Иосиф, тут же морщась от прострелившей голову боли.

— Вы наверняка знаете, что вовремя февральских событий этого года был распущен Отдельный Корпус Жандармов и, к сожалению (для вас сожалению), его здание после революции от бесчинства толпы не пострадало. А значит — сохранился и архив, что для вас (повторюсь) в сложившейся ситуации смертельно опасно.

— Это чем же? — удивился кавказец.

— Ну, хорош ваньку валять. Я понимаю, лучший оперативник ОКЖ столько лет работал под прикрытием среди революционеров, но можете записать себе в актив, что спалились вы не по своей вине. Здание на Фурштатской ул. 40 было захвачено профессиональными союзами и фабрично-заводскими комитетами Петрограда. Среди них были довольно любопытные люди, в том числе и из большевиков, что покопались в бумагах, и нашла несколько донесений от агента "Горец". Должен заметить — непростительная халатность с стороны ваших коллег, такие документы должны уничтожатся в первую очередь. А то, что агент "Горец" работает среди СДКов, понятно было по содержанию донесений. Вот по этим бумагам они практически вас и вычислили — в партии не так много выходцев с Кавказа...

— Невероятно! Тогда почему вы решили, что я отношусь к жандармам, а не охранке? — От абсурдности происходившего у Иосифа даже голова перестала болеть.

— Так Охранку в первую очередь революционеры и отправились громить и поджигать. И знаете из-за чего? Да из-за того, что многие были или платными агентами, или плотно сидели не крючке, стуча на своих со скоростью опытного телеграфиста!

— Что делая? — не понял кавказец.

— А-а-а, вы не поняли идиому про телеграфиста? — с утвердительными интонациями переспросил подполковник.

Гость кивнул.

— Это значит, что доносы на коллег по партии они отправляли с особым рвением. Поэтому был уничтожен весь архив Охранного управления, всю картотеку агентов и часть личных дел сотрудников. Да, кое-что осталось, но основной массив компрометирующих материалов был уничтожен. Если бы ваши документы хранились там, то вероятно, вам не о чем было бы переживать.

— Так, по-вашему, я жандарм?! — спросил, весело рассмеявшись, Иосиф.

— Почему, по-моему?! Это факт, милейший Иосиф Виссарионович, и вам стоит быть хоть чуть-чуть благодатней, так как мои люди (повторюсь) вытащили вас в последний момент. А что бы совсем развеять подозрение, что это всё провокация — вот ваше личное дело, что было изъято.

Подполковник протянул гостю папку и, нажав невидимую кнопку, привёл его кресло в вертикальное положение, более удобное для чтения. Иосиф взял потянутый документ, раскрыл его и погрузился в чтение. Чем больше он читал, тем больше терял понимание происходящего. В папке были не только его личное дело с прикреплённое фотографией, где он в офицерской форме с погонами то ли подпоручика то ли корнета (вот напрочь у него выпало из памяти, как у жандармов называлось это звание) документы, написанные его рукой, поощрения, благодарности от начальства...

— Да, уважаемый коллега, должен вас поздравить — в последние дни перед революцией государь император пожаловал вам очередной чин и орден святого Станислава третей степени с мечами. Наверно вас из-за последовавшей кутерьмы не успели известить, соответствующие бумаги в конце, — вставил пять копеек хозяин кабинета.

В мозгу гостя словно молнией всплыло воспоминание — квартира (похоже конспиративная), на вид очень чистая и, вроде, нежилая. Человек в добротном костюме с военной выправкой жмет руку и поздравляет его, потом наливает коньяк из серебряной фляжка и они пьют за его новое звание и орден. Иосиф запускает руку в волосы и очень заторможено произносит.

— Похоже, мне об этом сообщили.

В глазах читается недоумение и паника.

В глазах же офицера читается участие и сочувствие.

— Всё в порядке, так бывает после тяжёлых травм. Врачи уверяют, что некоторая заторможенность и спутанность сознания сохранится ещё пару дней, а вообще вы здоровы, — говорит он.

Про себя Алексей Брагин улыбался: новейшие спецсредства плюс медкпсула "Парацельса-2800" с возможность ввода пациента в виртуальную реальность дают невероятные возможность. Скоро у агента "Горец" всплывёт ещё парочка нужных "воспоминай", и тогда мы с ним продолжим работу. Возможно, установим парочку имплантов, крайне необходимых секретному сотруднику. Главное сейчас поддержать сбитого с толку и ошарашенного человека, а то вот ты пламенный революционер, борец с самодержавием и охранкой — а тут вдруг всё одномоментно проворачивается на сто восемьдесят градусов. Как бы крыша не потекла у бедолаги. Брагин через нейросеть посылает инфопакет на медицинский ИСКин, чтобы тот проследил за пациентом, а если понадобится, то и вколол что-нибудь. А то гость так сильно ошарашен, что не заметил мои эльфячи уши и не спросил, как меня зовут. Видно док все-таки переборщил с препаратами.

— Что-то мне не по себе — произнёс гость, дочитав и отложив папку.

— Это бывает. Давайте вас проводят в комнату, где вы отдохнёте и соберётесь с мыслями, — обращается Брагин к гостю, и через пару секунд дверь отъезжает в сторону и на пороге возникает высокий унтер-офицер.

— Сейчас старший сержант проводит вас в гостевые комнаты, а через час туда принесут обед.

Гость на ватных ногах кивает и отправляется вслед за провожатым.

— Ну что же, с одним клиентом начали работать, посмотрим, как поживает другой. — Сказав это себе, Алексей выходит из кабинета и, миновав несколько запертых дверей, входит в камеру. Здесь царит совсем иная атмосфера. На стуле сидел человек с разбитым лицом и рассечённой бровью, а зверового вида гном держал его за грудки и орал.

— Ты у меня всё расскажешь, шпионская морда! Кто твой связной?! Как осуществлялась связь?! Что интересовало их в первую очередь?! Какие инструкции ты получал?! — и, не дожидаясь ответа, мощный кулак врезается в солнечном сплетении.

Человек складывается пополам и заходится в кашле.

— Ну что же вы упорствуете, Леонид Борисович? Лучше пойти на сотрудничество, легче будет, — включился в игру Брагин.

— Господи! Да кто вы такие?! — сквозь приступы кашля и сплёвывая кровь, выдавил из себя человек.

— Здесь вопросы задаём мы! — рявкнул гном и отоварил допрашиваемого по рёбрам.

— В этом моменте я, пожалуй, соглашусь с мастером Горином — вам совершенно неважно, кто мы. Вам стоит знать только одно — чем продуктивнее вы будите с нами сотрудничать, тем вероятней выйдите отсюда живым, товарищ Юхансон. Может Винтер или товарищ Никитин?

— У меня есть влиятельные знакомые, — прохрипел человек.

— Кто?! — его тут же вздёрнул за шкирку гном. — Кто!? Ленин? Троцкий!? Полковник Николаи!? Гемпп?! — выкрикивал в лицо вопросы следователь.

Человек снова закашлялся и тут же получил прямой в челюсть, от которого отключился.

— Ты не переборщил, Горин? — поинтересовался Брагин, рассматривая сползшее на пол тело.

— Нет, шеф, с подследственным всё в порядке, — ответил гном, мгновенно потеряв всю звероватость. Его огромные мускулистые руки молотобойца превратилась в чуткие руки врача, быстро осмотрев тело, он заключил. — Трещины в четырёх рёбрах, небольшой ушиб головы, некритичные ушибы внутренних органов — и всё. Ну, синяки и ссадины я не считаю. Минут десять в медкапсуле — и он буде как новенький.

— Что думаешь?! — Алексей указал носком ботинка на лежащие тело.

— У него была реакция зрачков на фамилию Николаи, правда несколько нечеткая. Не знаю пока, встречался ли лично он с полковником, но фамилия была ему явно знакома. А вот с майором Гемппом, правой рукой полковника, точно встречался — реакция чёткая.

— Странно, как и когда они умудрились встретиться? Ведь Гемпп назначен заместителем руководителя разведки только в 1917 году, до того работал в войсках, — хмыкнул Брагин.

— Вот расколем его, — гном потыкал носком берцев лежащие тело, — и всё узнаем.

— Может начать применять химию?

— Нет, шеф. Я бы хотел потренироваться. Мне базу данных установили, а практики не было — на ком практиковаться-то? Так что все знания чисто теоретические, вот и нарабатываю навыки потихоньку. Хочу попробовать разные техники допроса, так сказать, на живом материале. Время же не поджимает?

— Нет. Можешь работать без спешки, хоть на запчасти его разбирай. В крайнем случае, медкапсула всегда под рукой. Думаю, нашего милейшего Леонид Борисович ждут незабываемые дни и ночи.

Попрощавшись со следователем, Алексей Брагин вернулся в кабинет и связался со Звонарёвым.

— Сергей, работу по агенту "Горец" начал, Красин в разработке, Керенский в камере и пускай там маринуется.

— У меня тоже новости. Ребята лорда Ильхорана отработали Каменева, Зиновьева, Рыкова и прошлись по некоторым Депутатам Гос. Думы. Теперь, я думаю, стоит мне встретиться с князем Львовым — обсудить моё будущее восшествие на трон, — рассмеялся Сергей.

— Ну, удачи! — улыбнулся Алексей.

— Спасибо!

— Да не тебе удачи, а князю пережить переговоры! — подмигнул эльф.

— Хохмач! — рассмеялся Звонарёв, прерывая связь.

Глава 14. "Поступь Империи". Часть 1.

Планета Земля. Российская империя. Петроград. Кабинет Князя Георгия Евгеньевича Львова министра— председателя Временного правительства.

Князя Львова изрядно потряхивало после разговора с этим... он даже не мог подобрать точное определение для того существа, что к нему заявилось — но точно не человека. То, что ему предложили, было чудовищно! Его — либерала, прогрессиста, вербовали в сторонники! А впрочем — сторонники чего? Он хоть и сторонник либерализма — также являлся убеждённым монархистом и твердым противником радикальных государственных перемен. Многие сторонники Георгия Евгеньевича говорили, что он человека высоких душевных качеств: большой скромности, честности, самоотверженности, даже смирения. Если бы кто-нибудь сейчас смог подслушать его мысли, то узнали бы очень много нового о князе. И вот ему предлагали стать контрреволюционером! Георгий Евгеньевич одёрнул себя, так как мозг начал закипать. И что делать?! Подать в отставку? Он не раз говорил, что никогда не думал "сделаться министром". "Меня сделали, — вспоминал он впоследствии. — Разве я хотел этого?"